Вещий слепец

Чужое безумие скрипит на зубах песком, забивается в дёсны и царапает изнанку губ, что растягиваются в улыбке. Ивар оскаливается смешливо, глаза щурит, слушая Олега, кивая Олегу. Боги под его кожей хохочут громогласно, надрывая животы, сотрясая его слабые кости дрожью. Так земля под ним разверзается. «Он ничего не знает о безумии, он ничего не знает о ярости», — бог-среди-людей, лжебог рокочет у Ивара в горле несказанным и проглоченным. «Ты слаб, вещий глупец», — боги, истинные боги в нём скалят свои пасти да лезвия могучих орудий. Змей Мидгарда копит яд в его резцах, а пасть великого волка рвёт ему улыбкой рот, пока ложь и коварство текут с губ нужными словами. Повешенный, преисполненный презрения, глядит через глаза того, кто мнил себя равным великим. Он глядит на Олега, променявшего ярость всего сущего на слабость иной веры. «Танцуй, танцуй, вещий слепец», — думает Ивар, подыгрывая чужой игре, столь близкой к пропасти. Олег распахивает руки и танцует, Олег смеётся над погибелью своей крови. Олег совершенно не видит нитей в его руках и погибели своей не узрит в тот миг, когда его жизнь оборвётся. Олег зовёт себя провидцем, что зрит в будущее и знает все тайны, но глаза его зоркие не видят смерти на пороге. Смерти, живой наполовину да с ногами мертвеца. Смерти, что он впустил сам.