Шрамы

Они оба видели шрамы друг друга. Никто из них не мог сказать о том, когда именно в их дружбе появился секс. Но никто не был против. Лютик не знал, чем этот секс был для Геральта, мог лишь догадываться. Но сам он умирал от любви и нежности каждый раз. Но того факта, что Геральт видел его шрамы, это не меняло. Лютик ненавидел свои шрамы. Бард никогда не закатывал рукавов рубашки и старался не снимать куртки. Потому что знал, что иначе его шрамы будет видно. Шрамы Геральта были получены в боях. Каждый из них может быть прославлен в отдельной балладе. Шрамы Лютика были иного рода. В начале, каждый раз, когда Геральт касался их, Лютику хотелось сжаться и заплакать. Уйти, убежать, испариться. Потому что было до слёз стыдно. Первые шрамы, что увидел Геральт, были шрамы на его запястьях. От спичек и огарков сигар с одной стороны. И несколько неровных горизонтальных порезов на каждой руке — с другой. Лютик помнил появление каждого из них. Геральт ничего не говорил ему по этому поводу. Но в ту ночь он впервые целовал его руки. И Лютику хотелось заплакать, но не от стыда, а от нежности. Потому что другие только кривились. Если не от тех шрамов, что уродливыми ожогами хранили отпечатки его глупой и болезненной любви, то от тех, что хранили доказательство его слабости. Но Геральт не морщился. Только замер как-то задумчиво, а после целовал каждый из них. Даже уродливые шрамы на венах. Следующим откровением для Лютика становятся самые ужасные из его шрамов. Больше всего он надеялся, что их удастся скрыть. Неровные шрамы на внутренней стороне бедра, которых Лютик стыдился больше всего. Неровные шрамы, что складываются в позорные буквы. «Пидор», красовалась полная боли и унижения надпись на его правом бедре. Достаточно маленькая, чтобы Геральт мог не нащупать её раньше и достаточно большая, чтобы её легко было читать. Его клеймо. Всё существо Лютика сжимается от отвращения и боли каждый раз, когда он вспоминает мужчину, оставившего её. Ему отчётливо дали понять, что он из себя представляет, в тот день. И оставили чёткое напоминание об этом. После этого случая он поклялся себе не любить. Потому что все его влюблённости приводят к разбитому сердцу и позорному клейму. Все его влюблённости больше похожи на зависимость. И сейчас понимал, что позорно нарушил эту клятву спустя столько лет. И ни к чему хорошему это не приведёт. Конечно же, не приведёт. Его относительно спокойная и уже привычная жизнь явно кончилась, когда он встретил беловолосого ведьмака. В тот вечер они с Геральтом ночуют в комнате при корчме. И, чего больше всего боялся Лютик, занимаются сексом при неярком, но достаточном освещении. Но даже не это было самым ужасным. Самым ужасным было то, что Геральт, усадив его на стол, разводит его ноги и опускается между них. Сам Лютик проделывал нечто подобное не раз. И, несомненно, не мог сказать, что не мечтал об этом. Но его буквально парализует ужас, когда Геральт делает это на самом деле. Видя шрамы, Геральт замирает. На глазах Лютика проступают слезы. «Нет. Нет, нет, нет», — бьётся мысль внутри головы барда и, кажется, эти слова срываются с его губ. Лютик начинает оправдываться. Он пытается свести ноги вместе, когда Геральт встаёт. Но только сжимает чужие бёдра своими. Ему почти физически плохо. Лютика начинает трясти от плохо сдерживаемых рыданий. Больше всего он не хотел, чтобы Геральт видел это. Но Геральт накрывает позорное клеймо ладонью, наклоняясь к его лицу, чтобы поцеловать солёные от слёз губы. Он стирает слёзы с щёк Лютика, уверенно призывая успокоиться. А потом, подхватив на руки, укладывает на постель. Лютик пытается успокоиться как можно быстрее. Он думает о том, что Геральту всё ещё нужна разрядка. Думает о том, что глупо расчувствовался. Хоть и знал, что между ними нет и речи о чувствах. И он не должен сопротивляться. Но его порыв перевернуться на живот встречает стену непонимания в янтарном взгляде Геральта. Ведьмак аккуратно снимает с Лютика куртку и раздевается сам. Он знает, что бард не позволит снять с него рубашку и потому даже не пытается. Даже не зная, что сегодня ему бы позволили это. Лютик ждёт. Но не верит в то, что происходит. Геральт просто ложится рядом. А потом, вздохнув, притягивает Лютика ближе, обнимая. Бард не может сдержать так тщательно подавляемых ранее рыданий. Геральт ничего не говорит, позволяя ему выплакаться. Лишь гладит успокаивающе по волосам и обнимает крепко. В ту ночь они так и засыпают. И Лютик думает о том, что никогда не испытывал подобного. Вскоре он открывает свои последние шрамы. Буквально через пару дней он сам снимает с себя рубашку. Последний предел. После этого у него уже нет шанса повернуть назад, ведь он открывается полностью. Он никогда не был против того, чтобы расстегнуть её. Но никогда не открывал свою спину. Которая была покрыта шрамами от плети. Лютик знает, что они зажили не особо хорошо, точно как и знает, что не особо следил за этим. Только следил, чтобы кровь испортила как можно меньше одежды. Лютику кажется, что рука Геральта несильно дрожит перед тем, как коснуться его спины. Сам Лютик неровно вздыхает под чужим касанием. Лютик закрывает глаза и шепчет, что эти шрамы оставил его отец. И вздрагивает, когда чужие губы касаются спины. Это была их самая чувственная ночь. Именно тогда Лютик понимает, что не выдержит, если Геральт однажды оттолкнёт его…