***
Покажи мне свою тварь…
***
- Вот черт, я снова кончил, думая об этом придурке. И это продолжается уже месяц, - Бадоу выдохнул и откинулся на спинку потертого выцветшего дивана с жесткими пружинами, выпирающими наружу. Три часа ночи на дворе, а он передернуть вздумал. И за время дрочки из головы не выходил один-единственный образ – образ паршивого альбиноса по имени Хайне Раммштайнер, друга: единственного, лучшего. «Друга – как глупо», - одноглазый потянулся за очередной сигаретой – лучиком света в этой полупустой серой комнатушке. Бадоу старался проводить здесь как можно меньше времени, потому что тишина давит на мозги, а одиночество сводит с ума. Ничего, ни одна вещь не могла заставить скучать по этому месту. По крайней мере с тех пор, как Дэйв погиб… Но не эти мысли сейчас занимали мозги рыжего. «Хайне… почему он всегда такой придурок? Вечно вляпывается в неприятности, еще и на меня потом гонит», - Нэйлс затянулся новой дозой табака. Со своими чувствами он почти смирился, но признаваться кому-либо, конечно же, не собирался. Они дружат уже несколько лет, но Бадоу только сейчас стал замечать, каким бывает Хайне в моменты спокойствия: заботливым, нежным. Купил одноглазому один раз сигареты, а когда тот заболел, то приперся с пакетом лекарств к нему на квартиру. Правда, лекарства эти оказались противозачаточными, купленными чисто наобум, но это не так важно, главное – забота, ну или попытка заботы… Все же Нэйлсу не давали покоя тайны Раммштайнера. Его агрессия была такой неожиданной. Как он кромсал своих врагов, это надо было видеть! При этой мысли зрачки рыжего расширились, и он вновь почувствовал напряжение в животе, прямо как несколько мгновений назад при одном очень грязном деле. «Только не снова…» Звонок в дверь. Бадоу встрепенулся. «В такое время? Черт, неужели братки подзаборные, на которых я месяц компромат копал, нашли меня? Нет-нет-нет, только не снова, уж что-что, а место жительства я менять не хочу!» - с этими словами он резко вскочил с дивана и подхватил со стола свой верный M10. Щелкнув предохранителем, одноглазый направился к входной двери, медленно ступая и проклиная скрипучие половицы своей квартиры. Спасибо богу (в которого он не верил), что в двери присутствовал глазок. Звонок вновь нетерпеливо повторился, оглушив парня, который осторожно прислонился к двери, чтобы рассмотреть нежданного гостя. «Надо же… Вспомнишь говно – вот и оно», - с облегчением выдохнул Нэйлс, потянувшись к дверному замку. Тяжелая дверь скрипнула и перед Бадоу во всей красе предстал виновник его сегодняшней адской дрочильни, весь в крови, то ли своей, то ли чужой (а может и то, и то другое), в оборванной одежде и с тяжелой одышкой. - А подольше не мог идти? Думал, ты там сдох уже… - недовольно проговорил Хайне. - Хоть бы предупредил, блин, мало ли, кто ко мне в три часа ночи завалиться может. - А кого ты ждал? Пиццу заказывал или шлюх? Можно подумать, тут весь город о твоей халупе знает. «Не в духе», - подумал про себя одноглазый, - «как всегда, мать вашу». Альбинос протиснулся в комнату рыжего через узкий коридор, попутно оставляя за собой окровавленные гильзы, вываливавшиеся из заживающих на ходу ран. Он уселся на диване, пачкая его кровью. - Эй, мать твою, Хайне, мог сначала переодеться или типа того, стирать-то потом мне! – отчаянно проговорил Нэйлс. - Не будь таким занудой, Бадоу, - выдохнул Хайне, закидывая ноги на стол и спихивая только что положенную туда пушку своего напарника, - у тебя тут фиг разляжешься. - Хотелось комфорта, не приперался бы ко мне! С хера ли ты вообще пошел сюда, а не в церковь? Альбинос помолчал. - Просто подумал… что давно тебя не видел, - с натянутой улыбочкой произнес он. Бадоу покраснел до ушей, а с его бледной кожей это было особенно заметно, отчего парень смутился еще сильнее, - шучу я, идиот. Я и так частенько там бываю, не хочу волновать Нилл. Не считай себя особенным, - у рыжего дрогнули колени. - Р-раз я не особенный, то и не вваливался бы ко мне в три ночи. Мудак ты, Хайне, - еле произнес он. Хайне стянул с себя кожаный плащ, а затем и футболку без рукавов. Раны почти затянулись, осталась лишь местами запекшаяся кровь. Нэйлс сглотнул, ловя себя на мысли, что пялится на подтянутое тело своего товарища уже долгое время, но поделать с собой ничего не мог. И снова пульсация в животе, и снова он то бледнеет, то краснеет. «Вот отстой, я выгляжу, как идиот…» - пронеслось у рыжего в голове, и он пулей вылетел из комнаты.***
Вылезай наружу. Скандальная детка
***
«Надо же, какие эмоции», - Хайне услышал громкий голос в своей голове и попытался не обращать внимания, но… - «Опять будешь игнорировать? И его чувства тоже будешь? О да, ты всегда был пофигистом, но если сейчас тебе все равно, то позволь разобраться мне», - он видел грязную улыбку своего пса, своего внутреннего монстра, который словно взял под контроль те цепи, что всегда его сковывали, играя с холодным металлом, впивающимся в его кожу и дразня ими хозяина. «Заткнись, я не дам тебе и близко к нему подойти», - мысленно проговорил Раммштайнер со злобой. «Надо же! Значит, тебе он не безразличен! Так чего ты ждешь? Он весь твой, я уверен, избей ты его до полусмерти, он и слова тебе не скажет!» «Какой же ты ублюдок!» «Я это ты, мой дорогой Хайне, не забывай! Ха-ха-ха!» - Его дьявольский смех отдавался в висках альбиноса свинцовыми ударами. Не желая больше выносить этого, Хайне встал с дивана и направился на кухню, где и застал Бадоу. Последний смотрел в открытое окно, наблюдая за городским пейзажем и потягивая очередную сигарету. Город жил даже в такое время. Наркоманы, снующие по подворотням, шлюхи, готовые отдаться за гроши. Но за что альбинос был ему благодарен, так это за то, что именно здесь он встретил своего напарника. Люди ели там же, где и гадили, а гадили там, где ели, и в этом водовороте из дерьма Раммштайнер выделял лишь избранных. Одним из них был Нэйлс. Такого, как он, терять не хотелось. - Возьми я и выпрыгни в это чертово окно, что бы ты сделал? – прервал одноглазый размышления Хайне. - Спустился бы вниз и надрал бы твой зад за клинический идиотизм, - не раздумывая ответил последний. - Какой заботливый, - Бадоу печально усмехнулся. «Возьми его», - снова раздался тот чертов голос в голове. На этот раз альбиносу захотелось подчиниться. Он подошел к рыжему сзади и обвил руками его талию. - Х-хайне… - Заткнись, - горячо выдохнул Раммштайнер в ухо Нэйлсу и прошелся языком по его щеке, - сам же хочешь, идиот, - альбинос опустил свои руки с талии на бедра и крепко сжал их, как будто тело одноглазого было спасительным кругом в бескрайнем океане. Океане из фальши и враждебности этого грязного города. Бадоу обмяк, тяжело дыша и поддаваясь искушению. Мысль о том, что такие отношения неправильны давно испарилась из его головы, еще когда он начал дрочить на своего лучшего друга. Рыжеволосый обернулся к Хайне, закусывая губу. Последний расценил это как разрешение и прильнул своими губами к губам напарника. Ни тот, ни другой целоваться абсолютно не умели, поэтому это было похоже скорее на каннибализм, чем на здоровый поцелуй. Раммштайнер жадно впивался в Нэйлса и настойчиво проталкивал свой язык ему в рот, а одноглазый не поспевал за таким проявлением страсти и в попытках отвечать тихо постанывал. Разорвав поцелуй, альбинос впился зубами в нижнюю губу рыжего и прокусил ее до крови, на что последний зашипел от боли. «Прости», - Хайне виновато улыбнулся, но только он один услышал, как пес в его голове довольно рыкнул. Все так же неумело целуясь и лаская друг друга, эти двое с трудом добрались до комнаты и плюхнулись на старый скрипучий диван. Раммштайнер приземлился сверху и запустил свою руку Бадоу под футболку, кусая его за шею и ключицы и оставляя за собой дорожку из засосов. Альбинос опускался все ниже и, дойдя до живота, слегка приподнялся и принялся стаскивать со своего партнера джинсы вместе с бельем. Нэйлс же в это время снял с себя футболку и, решив взять инициативу в свои руки, приподнялся с дивана и сел на бедра Хайне, уперевшись ладонями ему в плечи. Последний сначала опешил, но ему все же понравилось, что его друг начал входить в роль. Раммштайнер улыбнулся и запустил руку в длинные рыжие волосы, оттягивая их назад и вновь прильнув губами к шее одноглазого, проводя языком по кадыку и шейным мышцам. Бадоу застонал и вцепился руками в белоснежную кожу Хайне почти до крови. Они снова начали целоваться, на этот раз гораздо более страстно, даже агрессивно. Альбинос вцепился зубами своему партнеру в шею, а затем резко спихнул с себя на диван и перевернул его на живот. «Не дергайся», - жестко проговорил Раммштайнер, склонившись над ним и Нэйлс почувствовал его пальцы внутри себя, настойчиво давящие на то самое место. «А-ах! Х-хайне! Нежнее… Пожаа… луйста!», - простонал рыжеволосый, но альбинос его уже не слышал. Стащив с себя джинсы, он резко вошел в податливое тело, отчего Бадоу громко вскрикнул. «Черт, как бы соседи не заявились в такое времечко!» - подумал он. Однако недолго одноглазый оставался наедине со своими мыслями, поскольку его партнер уже начал двигаться и довольно-таки резво.***
Голова раскалывается Я вот-вот сойду с ума Это ненависть к самому себе? Убей грязную тварь внутри меня Голова раскалывается Я вот-вот сойду с ума Мне никто не поможет Убей грязную тварь внутри меня
***
«Нравится, Хайне? Мне очень нравится», - подзадоривал зверь внутри альбиноса. «Не смей мешать, гребаный мудак», - огрызнулся Раммштайнер. «А то что?» - Вновь смех, отдающийся гулким эхом в голове. Хайне входил грубо, отчего Нэйлс содрогался, и его стоны переходили в хрипы. Последний вжался в поверхность дивана, царапая ее ногтями, но бедрами продолжая покачиваться в такт движениям своего напарника. «Он не до конца растянул, и от этого так больно!» - Бадоу закусил губу, пытаясь игнорировать образовавшиеся в уголке глаза капли слез. «Не заигрывайся, Хайне, а не то потеряешь контроль!» «Что? Что б тебя, ублюдок, какого черта?!» - Альбинос не до конца понял произошедшее, когда он успел встать на место стороннего наблюдателя. Пес развернул рыжеволосого к себе лицом, и цепь от маузера впилась Нэйлсу в шею. «Второй» Хайне обвил ее вокруг и оттянул один конец, затягивая. Одноглазый начал хрипеть, а Раммштайнер по-прежнему продолжал двигаться. «Перестань! Сука, какого черта ты творишь?!» - Отчаянно сопротивлялся альбинос. Лицо Бадоу исказилось болью, изо рта брызнула слюна. «Хай… не…» - хрипел одноглазый. «Хватит! Я из тебя все дерьмо выбью, клянусь!» - На мгновение Хайне удалось получить контроль, и альбинос, не теряя ни минуты, изо всех сил закусил губу, чтобы вновь почувствовать себя. Тонкая струйка крови протянулась от раны до подбородка, когда Раммштайнер начал ослаблять хватку. Нэйлс облегченно выдохнул и прикрыл здоровый глаз, из которого покатилась слеза. Только сейчас Хайне почувствовал вину. Он дотронулся рукой до щеки Бадоу и вытер влажную дорожку. Последний удивленно посмотрел на своего партнера. Альбинос продолжил двигаться, но уже гораздо сдержаннее и даже… нежнее? Он склонился над телом рыжего для поцелуя. Нэйлс обвил его шею руками, все еще немного с осторожностью и смятением. Разорвав поцелуй, Раммштайнер ускорился. Одноглазый больше не мог сдерживаться. «А-ах! Хайне! Я уже почти! А-ах! Быстрее! Блядь!» - Рыжеволосый сжался, отчего оргазм накатил на них обоих еще сильнее, и они кончили вместе. Тяжело дыша, альбинос лег рядом с Бадоу и бросил короткий взгляд на багровеющий на его шее синяк. «Прости…» - Произнес Раммштайнер, на этот раз без виноватой улыбки. «Хах, знаешь… а ведь мне даже понравилось», - Бадоу слегка улыбнулся, а затем от смущения отвернулся. «Вот», - Хайне протягивал ему сигарету. Часам к четырем утра оба парня в конец выдохлись и уснули.***
Мой любимый псих
***
- А синяк откуда? – Недоверчиво спрашивает Мими. События минувшей ночи пульсирующей болью отдаются ниже пояса. Бадоу неосознанно тянется к шее, на которой виден длинный фиолетовый с желтыми вкраплениями синяк. - Нарвался в переулке на какого-то наркомана, - отвечает он и смотрит в глаза собеседницы, отчаянно пытаясь понять, верит она ему или нет. Похоже, что верит.