С Рождеством, мистер Скрудж

«Мистер Скрудж, не надо никакого Рождества, давайте работать, вместе в одном помещении все праздники, пусть даже никто и не придет,» — хотел сказать Боб, но застыл с пером, занесенным над бумагой со счетами. Скрудж что-то говорил ему о том, как ленивые работники хотят, наверное, остаться безработными в следующем году, который «как раз наступит очень скоро», раз они не хотят продолжать работать хотя бы в праздники, которые он находил бесполезной тратой драгоценного времени. «Время — это деньги, мистер Кретчет» — чеканил Скрудж, гневно потрясая перед ним бумагой, на которой Боб сам недавно вел подсчеты и прекрасно знал, что в конторе Эбенезера Скруджа и время — деньги, и воздух, и свет, и даже человеческие эмоции — тоже приносили деньги. Как бы он хотел остаться с ним на Рождество или еще какой-нибудь светлый праздник, когда все вокруг кажется каким-то иным, волшебным и божественным; взять начальника за руки, провести пальцами по запястьям, и выше, выше, пока руки не найдут манжеты, а затем и отвороты воротника на груди… провести ладонями по недавней щетине (мистер Скрудж заработался и никто кроме Боба не мог сказать ему о том, что он забыл сегодня утром побриться, но Бобу это даже нравилось), задеть пальцем губы, а затем, чуть наклониться и… Папка с бумагами, несильно ударившись о стол, вывела его из мечтаний. Скрудж смотрел на него неотрываясь и молчал. Боба бросило в жар, сколько он уже так смотрит? Синие, блестящие глаза, растрепанные, длинные волосы, Боб замер и кажется даже перестал дышать, вслушиваясь в дыхание начальника. «Мистер Кретчет, где вы витаете, когда я поясняю вам положение дел?» — по голосу, Скрудж не был доволен, Боб моргнул, еще раз, похлопал себя по пиджаку, пытаясь привести себя в чувство и скрыть смущение, прокашлялся и хрипло извинился, все еще не в состоянии вывести из головы этот внимательный взгляд. Скрудж продолжил делиться с ним переживаниями, и Боб немного успокоился. Конечно, ему хотелось остаться с ним здесь на все праздники, но это означало и также, что все остальные работники тоже будут здесь, а он не мог с ними так поступить, к тому же у него самого дома ждала больная сестра и матушка, которая всегда рада ему, пусть и не с большой индейкой… Боб понимал, что он единственный, к чьему мнению Скрудж прислушается, потому подождал, пока тот сделает паузу между фразами, и вставил свое слово о том, что может все же стоит дать выходной хотя бы на один день, ведь в Рождество все равно никто не приходит и контора ничего не потеряет и не заработает за это время. Скрудж застыл, нахмурившись, но, кажется, его слова все же что-то задели в нем. После небольшого спора он согласился и Боб не без сожаления, но с каким-то благородным чувством поднялся из-за стола. «Значит, до послезавтра, мистер Скрудж?» — спросил он, надевая шляпу и шарф у выхода. «Не опаздывайте, мистер Кретчет,» — ответил Скрудж, не поднимая уставшего лица от бумаг, которые продолжал заполнять, нервно царапая бумагу пером с тех пор, как проявил сочувствие, или что для него значил этот жест. «С Рождеством, мистер Скрудж», — с сердцем полным любви искренне пожелал Боб, закрывая за собой дверь. «И вас, мистер Кретчет,» — донеслось из-за нее тихо, и Боб сначала подумал, что ослышался, но потом он покрепче сжал свои перчатки и улыбнулся. Возможно, Скрудж еще изменит свое отношение к святому празднику. Бобу казалось, что это Рождество точно будет особенным, и пусть это будет его чудом.