***
— Мё-ё-ёртвы-ы-ый, — протянул медовым голосом Рыжий, открывая дверь Крысятника. Мертвец вытащил один наушник и вопросительно поднял чёрные брови, никак не сочетающиеся с синими (бирюзовыми для Рыжего) волосами. Рыжий плюхнулся к нему на матрас, поджав под себя ноги, чтобы не испачкать обувь в подозрительной луже, растекавшейся по грязному полу. Скоро среда, надо запрячь Крыс. Но это потом. — Леопарда в Могильник забрали, — одного этого предложения было достаточно, чтобы Мертвец всё понял. Он вытащил второй наушник и стал внимательно слушать. Спасать любимого вожака от цепких лап ненавистного Могильника — их любимое занятие. Каждый раз Ян грозится, что этот последний и больше он их не впустит. Но всё равно разрешает до утра сидеть в палате вожака. — Во-первых, нужно притащить что-нибудь алкогольное, только не наше пойло. Спирт с клюквой приелся уже. Удивительно, как мы ещё не передохли. — Могу попросить алкашки у Летунов, — предложил Мертвец. Рыжий закивал. Летуны — это свет в тёмном туннеле мира алкоголя. Младшим нельзя, девчонкам нельзя, неразумным тем более. А Крысам можно всё. Потому что они Крысы. Благовоспитанные Птицы обрыдаются от зависти. Хотя, у них своё пойло. — А во-вторых? — Побольше тёплой одежды и нормальной еды. На ночь же остаёмся. Знаю я, как вам плохо становится в Могильнике. Только я могу спокойно переносить нахождение там. Мертвец посмотрел на Рыжего, как на извращенца. Он тоже мог считаться нежильцом. Сразу же после попадания в Дом безвылазно сидел в палате. Как и старшеклассник Белый, как и Смерть. Пардон, Рыжий. Сейчас Мертвеца только три раза утаскивают в Могильник и держат по полгода, если Леопард не вызволяет раньше, устраивая скандал. Мертвец очень благодарен Леопарду за это. Иногда он думал, что вожак единственный, кому позволено устраивать скандалы и выходить сухим из воды. Если верить Рыжему, то в детстве он часто этим пользовался. — Алкоголь, еда и тёплая одежда, — повторил вслух, запоминая. Одежда у них есть, еду можно утащить из столовой, а алкоголя попросить у знакомого Летуна. Управятся за два дня и нагрянут к Леопарду в полной боеготовности. — А насколько его туда? — На неделю. До первого января. Так что новогоднюю вечеринку придётся перенести в Могильник, — Рыжий мечтательно улыбнулся, уже представив эту самую «вечеринку». Мертвец отодвинулся, поближе к краю матраса, в случае, если у Рыжего замкнут мозги, успеет отползти по-дальше, чтобы не попасть под раздачу. Его взгляд красноречиво говорил о том, что он думает об идее Рыжего провести неделю в Могильнике и устроить там новогоднюю пьянку. — Ладно-ладно, не смотри такими страшными глазами. — Иди за едой. А я к Летунам. Они ещё не ушли Туда, — Мертвец неторопливо встал и широко зевнул, потянувшись. Рыжий закатил глаза, но кивнул, отсалютовал ему и пошёл в столовую, где как раз заканчивался обед. Мертвец какое-то время стоял, разглядывая попугая с кальяном в когтистой лапе на стене. Картина Леопарда, понятная только старожилам и самому Леопарду. Соломон громко всхрапнул. Фитиль увеличил громкость в наушниках. Мертвец лениво размышлял по дороге к Летунам, не попросить ли для себя сигару, чтобы уж точно загнуться.***
— Где ты достал коньяк? — Рыжий смотрел над стёклами очков, внимательным взглядом изучая бутылку с красно-оранжевой жидкостью. — Знакомый Летун, — пожал плечами Мертвец, помещая прозрачные пакетики с бутербродами в спортивную сумку Фитиля, сто лет назад выигранную в карты. Рыжий хмыкнул. — Я иногда удивляюсь как такой антисоциальный Крыс, как ты, умудряется так быстро находить общий язык с людьми. — А я иногда удивляюсь, как из Смерти ты превратился вот в это, — Мертвец ткнул в переносицу Рыжего пальцем со сломанным ногтем, показывая, во что именно тот превратился. Рыжий поморщился. — Я серьёзно, между прочим. Как вспоминаю того мальчишку с ангельским взглядом, то никак не могу воспринимать его и тебя как одного человека. — Кто будет за главного, пока мы будем в Могильнике? — спросил Рыжий, поспешно сменив тему. Он избегал разговоров про свои очки, старую кличку и резкую смену имиджа. Но Мертвец не настаивает на ответе и не развивает тему. Он считает себя понимающим другом. — Дамбо. Ответственный малый, единственный нормальный среди наших, — предложил Мертвец. Дамбо — очкастый Крысёныш с большими ушами и бочкоподобным телом. Очень ответственный. Даже слишком. Странно, что его определили не к Фазанам с их манией к порядку. — И вообще, мы же всё равно вернёмся, сами как-нибудь справятся. — Крысы? Сами? Да они разнесут пол-Дома! — В прошлый же раз не разнесли, — возразил Мертвец и засунул в толстовку коньяк, чтобы не дай Слепой разбился, и втиснул между фляжкой с виноградной водкой и едой. Крысы и в самом деле ничего не сломали, только устроили пьянку (пригласив Псов и несколько скучающих Птиц) в честь отсутствия над собой контроля, и подрались. Разнимали их Шериф и Ральф, чуть не получив бритвой в шею. Эту новость вернувшимся из Могильника Леопарду с Рыжим сообщил Сфинкс, пришедший «на случай мордобоя». Выглядела при этом Мудрая Кошка очень довольной и у Леопарда закрались подозрения, что он тоже поучаствовал в драке. Или Ральфу всё-таки прилетело бритвой и Сфинкс безмерно счастлив. — Нас пустят с таким количеством алкоголя? Янус убьёт. — Не убьёт. Мы же не напиваться идём. А скрасить одиночество заточенного в палате вожака. Чуешь разницу? — Боюсь, Паучихи не почувствуют разницы. У них нос заложен медицинским спиртом, — пробормотал Мертвец. Рыжий дружески ткнул его в плечо. — Не ссы, всё будет окей. Где твой бунтарский дух, старина? Где ты успел его прокурить? Инопланетяне похитили моего лучшего друга?***
Белая-белая луна большой рыбиной неторопливо плыла по индигово-синему небу, усыпанному мелкими звёздами-букашками и небольшими размашистыми серыми полосами из облаков. Красиво. Зарисовать бы… Леопард не двигался уже часа полтора (побил собственный рекорд!), почти не моргал и считал минуты. До тридцать первого декабря три дня. Как Новый год встретишь, так его и проведёшь, н-да? Он очень надеется, что выйдет отсюда раньше. Не то, чтобы он верил в приметы и суеверия… Здесь невозможно ни рисовать, ни думать, даже дышать нормально нельзя. Леопард медленно разлагался, с тоской думая о том, когда же его выпустят. Волк бы понял, что он сейчас чувствует. Поняли бы и Сиамцы, и Сфинкс. Жалко, что в палате никого. В компании намного лучше переносится вынужденное заточение. В компании таких же пациентов, как и ты. Потому что «пациент» не может считаться человеком. Старшие оставили после себя не только страх перед Выпуском. Могильник пугал их даже больше, чем принудительная социализация в неизвестной Наружности. И Леопард никогда не поймёт привязанности Смерти к этому месту. — Ле-е-о-о-о! Крыса пятнистая! — проорал кто-то за дверью. Леопард подскочил, как ошпаренный и чуть не свалился с койки. Узнал Рыжего. Пришёл всё-таки. На сердце потеплело. Пришёл… — Мы ненадолго, — добавил голос Мертвеца. Наверное, кому-то из Пауков или Янусу. Дверь палаты открылась и свет белых ламп ворвался в мрачную обитель Пятнистой крысы. Смерть, со своей огненно-красной шевелюрой, напоминал бога солнца Ра. Мертвец вполне мог сойти за Осириса с зеленоватым оттенком кожи. Или Анубиса. Хотя, нет. Анубис Рыжий. Анубис и Ра. Внебрачный сын, египтяне были бы в шоке. Леопард был готов наброситься на них. Хотел обнять так сильно, чтобы кости хрустнули, чтобы потом жаловались, что он их чуть не задушил. Но остался на месте, одними глазами выражая благодарность. — А вот и мы, — Мертвец сел рядом, уронив на ноги тяжёлую спортивную сумку. Рыжий сел на соседнюю койку и улыбался точно Чеширский кот. Леопард приподнялся на руках, максимум его возможностей на ближайшие полчаса. — Как вы проскочили мимо Паучих? Янус говорил, что больше никого не пустит ко мне. Рыжий улыбнулся ещё шире, хотя казалось, что дальше просто невозможно. Леопард даже испугался, что его лицо сейчас треснет по швам. — Ян ушёл раньше. Ему почему-то плохо стало. А у Паучих против Рыжего без очков иммунитет так и не выработался, — пояснил Мертвец с тем же жутко довольным видом. — А если Ян застанет нас, то всегда можно устроить хаос и перевернуть всё вниз головой, — добавил Рыжий. — Это я могу, — ухмыльнулся Леопард. В глазах блеснула озорная искра, знакомая Рыжему ещё с детства, означавшая, что скоро весь Дом будет говорить «о вандале Родинке из шестой комнаты». Правда, Родинка уже давно Леопард и теперь его с большой натяжкой можно назвать вандалом. Да и из шестой комнаты давно переехал во вторую. Они сдвинули койки, налили коньяка в пластиковые стаканчики, и играли в карты, уминая бутерброды и пачкая идеально чистые простыни назло Паучихам, которым придётся весь этот срач потом убирать. Рыжий потихоньку засыпал и без особого интереса следил за игрой Леопарда и Мертвеца. Мертвец явно проигрывал. Где-то через двадцать минут ожесточенной борьбы, Мертвец кинул оставшиеся карты поверх карт Леопарда, признавая поражение, и отвернулся, чтобы взять коньяка. Рыжий успел сползти на колени к вожаку и усилием воли держал веки открытыми, хотя спать хотелось безумно. — В одной из палат Лорд из Четвёртой, — сонным голосом сообщил он, принимая из рук Мертвеца коньяк. Леопард приложился к фляжке, сделал долгий глоток, и спросил: — К чему ты ведёшь, Рыжик? — Может, позовём его? Первый раз в Могильнике, стрёмно парню наверное, — пояснил Рыжий. Леопард потёр подбородок. Мертвец закурил, пуская дым неровными кольцами, становясь ещё зеленее. — Давай. В какой он палате?