After all of these decisions All these miles, feets, inches They can't add up to the distance That I have been through
Листья, срывающиеся с многочисленных деревьев и плывущие по ветру, медленно застилают парковые дорожки разноцветным ковром, однако блеклый свет из-за туч не дает возможности видеть его яркие оттенки. Громкие детские возгласы радости около озера неподалеку больно бьют по барабанным перепонкам, будто это те звуки, что не имеют права на существование в этом сумеречном мире. Погода в Копенгагене такая же, как и в Вене, Берне, Брюсселе. Возможно, с небольшими различиями, которые по серии совпадений я не застал. Возможно, абсолютно непохожая, очевидность чего я попросту не заметил. За последний год я прошел столько шагов, сколько не сделал за всю жизнь до него, вместо длительных прогулок для души отдавая время бесконечному труду в угоду удовлетворения собственного эгоизма. Оказывается, туфли действительно мало подходят пешему передвижению, но до сих пор не нахожу моральной силы сменить монки на слипоны. Внешность – единственное, что осталось во мне неизменным. Выдыхая табачный дым, позволяю себе на несколько секунд полюбоваться на то, как неторопливо он смешивается с туманом, начавшим обволакивать Фредериксберг со всей прилегающей территорией в попытке спрятать величественный дворец и живописный сад от темного неба, сгладить разочарование. Невесомый водяной пар ложится на оставшиеся кроны деревьев, постепенно опускаясь на мою макушку и расползаясь по плечам. Запрокидываю голову, дабы вглядеться в никуда. Ощутить ничто. Отдаться ничему.I still ache from trying to keep pace
Осознав, что слишком долго задерживаюсь на одном месте, заставляю себя вернуться из выдуманного островка спокойствия в бездушную реальность, сделать новый шаг кажущейся свинцовой ногой, проигнорировать неизменный импульс из-за несуществующей экстрасистолии и заторможено моргнуть, вырывая очередную победу над желанием закрыть глаза навечно. Выкинув тлеющий окурок в ближайшую урну и свернув с главной тропы парка на второстепенную, делаю пару шагов и неосознанно бросаю взгляд на мальчишку с собакой. Маленький хозяин швыряет своему питомцу сухую ветку платана, за которой тот целеустремленно гонится и послушно приносит обратно, в то время как мать зовет сына собираться домой.just to get to A place where even if there's no closure, I'm still safe
Слово «дом» всегда означает персоналии и вариации. Моя любимая – «крыша над головой». Серьезно, я обожаю ее. Посредственная несуразность и прямолинейная простота. Чаще всего моя «крыша над головой» – это верх купе Ягуара. Чуть реже – потолок в кабинете, расположенном за громоздкой табличкой «начальник отдела юридического комитета ***, Крис Ву», специализирующегося на вопросах сотрудничества с региональными бюро. Совсем иногда – бетонная плита на высоте около семидесяти пяти метров, покрывающая пентхаус в девяносто квадратов. «Дом – это там, где ты в безопасности». «Дом – это место личной силы». «Дом – это то, куда ты всегда сможешь вернуться». Все это – не дом.***
I didn't power through the struggle Just to let a little trouble, knock me out of my position And interrupt the vision
Первое и, наверное, положительное из всей нынешней ситуации – в стенах бревенчатого дома отсутствуют щели размером с мамонта, из-за которых не спрятаться от ветра и осадков. Благодаря которым. Последняя палатка не выдерживает где-то на пути между шведским Луром и норвежским Орье, а за новой все никак не заехать. Повезло, что в ноябре близ Тромсе уже началась зима – собирать влажные ветки, чудом избегая перспективы быть утопленным в мокрой земле, занятие неприятное и бесполезное. Когда от затопленного камина – единственного способа греться и видеть – по дому постепенно начинает расходиться тепло и свет, расположение на отшибе территориальных фьордов кажется волшебным. Мягкие оранжевые блики тенями скакали по дереву, игрались на окнах, заглядывали в углы и ползали по полу, так и норовя помимо пляски на моем лице прыгнуть еще и на колени. Судя по данным с сервера, ближайший заезд путешественников в этот уютный коттедж запланирован на утро последующего дня, что дает мне как минимум пять-шесть часов сна и обогрев после своеобразных банных процедур в заливе. Затопка сауны, как и использование водопровода с электроэнергией, чреваты последствиями нежелательного обнаружения в сам момент пользования. Камин успеет остынуть. Присутствие быстро выветрится. Следы шин Рено, взятого в аренду на некоего Джона Доу, в полутора километрах от хижины заметет прогнозируемая метель. И никаких признаков нахождения Пак Чанеля здесь и сейчас не останется.it feels like it's all gone to pieces Tell me why the world never fights fair
Опасная штука – доверие. Если когда-нибудь начинаешь испытывать его, всегда следует оставлять место сомнению. Никто не вечен в своих принципах. Никто не останется навсегда честным. Благосклонность может рассыпаться на миллиарды кусочков в момент, когда в искреннюю веру вмешиваются бесчестные подозрения. И тогда вы становитесь уязвимы как эхинацеи перед вьюгой. И тогда вас вряд ли что-то может спасти. Не «однозначно», не «категорически». В моменты опасности и безысходности мы – люди – становимся намного мягче, крепко верим, неистово надеемся. Вспоминаем все прочитанные нами сказки с хорошим концом, и готовы до треска собственных ребер заставлять сердце биться от уверенности в счастливом итоге.I been through so much pain And it's hard to maintain, any smile on my face
Мое лицо всегда привлекало всеобщее внимание своим, как они говорили, «свечением». Хоть это и не свойственно начальству, я был ходячим напоминанием, что рано или поздно в комитете по кадрам все снова будет хорошо. Даже среди самых беспросветных ситуаций, под грудой деловой документации расчетом на двадцать рук, с десятками не завизированных приказов и сотнями не отвеченных резюме – я словно маяк обнадеживал заплывших в тупик коллег, на поиск соломинки кидая им спасательный круг, который в конце концов понадобился мне. И они не подвели во взаимности. Бессмысленно вычерчивать схемы о том, как бы все могло быть при ином раскладе, после чего вновь и вновь возвращаться к кульминационному эпизоду, каждый раз оканчивающемуся глиняными следами моих эйр максов на сухом асфальте. Я «должен быть хорошим мальчиком», так меня еще давно учили добрые женщины. Не хамить старшим, не искать неприятностей, не идти против течения. Для успокоения собственной совести, которая настойчиво сигналила перед принятием каждого решения, хоть на процент кажущегося скользким, – они не уточняли, что делать, если течение поступает несправедливо. Я был свободен в выборе способа, и с каждой очередной сим-картой и стоптанными в ноль подошвами убеждался в том, что поступил правильно, несмотря на то, что в последний раз улыбался уже триста шестьдесят восемь дней назад, когда вынужденно сделал тебя бездомным.***
how did all my dreams turn to nightmares? How did I lose it when I was right there?
Елливаре чувствуется потрясающе милым городком. Во всяком случае, после пяти часов по железной дороге и порядка двенадцати по автомобильной трассе. Можно было и сегодня пересечь границу с Норвегией, если бы глаза предательски не слипались каждые десять минут на протяжении последних двух часов. В отличие от тебя, я никогда не мог уснуть ни в самолете, ни в поезде, возвращаясь в сознание от откидывания спинки кресла и шага человека в сторону туалетной комнаты. По прибытии в пункт назначения мы непременно шли в ближайшую кофейню за дозой пробуждения, хотя я волшебным образом «высыпался» бодрствуя, требовалось лишь несколько минут для того, чтобы снова начать видеть окружение в отсутствие ярко-фиолетовых бликов твоей дорожной подушки, каждый раз образом въедающейся в сетчатку. Выйдя на террасу и закурив, я вспомнил о том, что еще не отправил ежедневный отчет. Мысленно отметив, что это необходимо сделать до полуночи, я достал телефон и обновил страницу браузера, никогда не закрываемую и до сих пор малоинформативную. Убедившись, что слушание до сих пор не назначено, я отправил в ответ на бытовое сообщение Чондэ «как ты?» неизменное «так же». Если бы что-то изменилось, он бы узнал об этом раньше меня, а раз коллеги молчат, значит, кошмар продолжается.I need the (memory) In case this fate is forever, just to be sure these last days are better
Ты вечно на шаг-два впереди. Всегда был, даже в несерьезных моментах ты просчитывал все до секунд: в этот день я явно проснусь на некоторое количество минут позже, а значит сегодняшняя варка кофе – твоя прерогатива; вчера прогнозировали дождь всю неделю, и при выходе я вижу два заранее приготовленных зонта, потому что сам бы не додумался взять его с собой. В такие моменты я часто терялся, задумываясь, что будучи незначительно, но старше, должен заботиться обо всех вещах тщательнее и ответственнее тебя, однако ты опережал и мои мысли, не уставая разглаживать складку между нахмуренных бровей и повторять «для этого я и здесь». Тщетно пытаясь уснуть, стараюсь отогнать извечно одолевающие меня воспоминания, глубокие и легкие, грустные и счастливые, прежние и недавние. Хочу перестать видеть твое лицо, возникающее при закрытых глазах, улавливать запахи, так или иначе ассоциируемые с тобой, оборачиваться на голоса, хотя бы отдаленно напоминающие твой, потому что до галлюциногенных приходов осталось совсем чуть-чуть. На самом деле, совсем не хочу. Хочу перестать хотеть. И как маленький потерявшийся мальчик, хочу вернуться домой.I gotta make it back, but my home ain't on the map Gotta follow what I'm feeling to discover where it's at
Тот пентхаус… Он в действительности – мой дом. Когда по нему разносится звук твоих шагов слегка косолапой походкой, о стены разбивается «я хочу заказать пиццу, ты не против?», на полу попадается несчетное количество носков с тиграми или коалами, а постель не заправленная и еще очень теплая. Автомобиль – мой дом. Когда сидя на пассажирском сидении, ты частенько во время долгой поездки, тайком от камер, опираешься ногами о корпус, а потом виновато ставишь их обратно под моим излюбленным взглядом, требующего соблюдения элементарных правил безопасности. Заднее сидение – дефиниция боли во всех частях тела из-за неудобства поз во сне и место концентрации серотонина, выражающегося в виде глухих смешков на пару с широкими улыбками при провале попыток не удариться головой о потолок в процессе близости. Кабинет – мой дом. Когда под любым дельным и пустым предлогом ты прибегаешь, садишься на стол поверх чрезвычайно важных бумаг вместо кресла напротив и показываешь, какую интересную новость сегодня опубликовали си-би-си ньюс или вопрошаешь, почему очередная командировка лишает нас возможности попасть на концерт twenty one pilots в этом месяце. Все места, где бы мы ни появлялись, ощущаются как дом.***
I found no cure for the loneliness I found no cure for the sickness
Из всей коллекции моих паспортов мне больше остальных нравится удостоверение личности Оливера Тернера. Двадцать шесть лет, уроженец города Саттон-Колфилд в Бирмингеме, Западный Мидлендс, Англия, родился в семье Дэвида и Кейти Тернер - участников многочисленного строительного общества «Ковентри» - являющихся значимыми ссудодателями в области ипотечного кредитования. Иммигранты, ставшие гражданами Соединенного Королевства после пяти лет проживания на территории Великобритании и успешного прохождения процедуры натурализации. Оливер с золотой медалью выпустился из королевской школы Волверхэмптон в шестнадцать лет, окончил докторантуру Университета Бирмингема по специальности «бизнес» в двадцать четыре года. В данный момент, пока отец продолжает активно участвовать в своей работе, младший Тернер свободное время тратит на путешествия по миру, в частности, изучает новые места и знакомится с культурами различных государств. Прекрасная родословная, которой у меня нет, но которую всегда хотелось иметь. Маршрутное такси на границе с Финляндией проверили быстро – подобных экскурсионных туров с рядом расположенных стран быстро и безошибочно не сосчитать. Суоми славится своими возможностями для потрясающего зимнего отдыха, и в сравнении с той же Норвегией – не менее прекрасной в это время года – является финансово более доступной для посещения. Остановка в маркете дьюти-фри. Остановка на заправочной станции. Остановка в природном заповеднике Кясиварси. И, наконец, деревня Палойоэнсуу, близ границы со Швецией. По моим подсчетам, ты сейчас как раз на ее территории, где-то на пути к моему предыдущему месту нахождения. Выйдя из салона, я потянулся и дрогнул – здесь однозначно не теплее. Но это не имеет особого значения, ведь до ближайшего пункта каршеринга не более полукилометра, автомобильная печка спасет биологический организм от обморожения. А мне согреться не получится даже в Африке.take this off my shoulders, give me the strength to look the devil in the face and make it home safe
Я скучаю по тебе. Утверждение, не подкупающее своей новизной. Но я просто хочу, чтобы ты знал это. Чтобы снежные хлопья, покрывающие лобовое стекло, понимали это. Чтобы лесные массивы по кромке дороги запомнили это. Чтобы все вокруг и ничего везде были осведомлены об этом. Когда-нибудь, эта боль от того, что тебя нет рядом со мной, что меня нет поблизости от тебя, пройдет. Если мне для благополучного конца этого дерьма придется молиться Богу или восславлять Сатану – я не против. Понадобиться обежать весь земной шар – нет возражений. Потребуется выбивать справедливость насильно – значит, так тому и быть. Наша компания раскололась на две части, как и сообщество общих друзей. И я не виню тех, кто поддержал сторону верха, потому что гораздо легче, правильнее уповать на правдивость более весомого человека. Доверие и сомнение. Грубейшее предательство существует в балансе с сильнейшей преданностью. Люди, что идут до конца, не обращая внимания на внешние раздражители и продолжая верить, не дадут умереть этому миру окончательно. Они – самая маленькая и волевая компания, в число которой мы когда-либо входили – будут ломаться и восстанавливаться, падать и подниматься, пока, наконец, не вытащат меня из пропасти и не вернут тебя домой. Намеренно запоздало отслеживая твой путь, я примерно понимаю, где ты. И куда мне теперь нужно двигаться. В Нарвике телефон падает в мусорный контейнер. Эвре Дивидал скрывает высокого блондина от парня в темно-синей дутой куртке вовремя понаехавшими экскурсионными группами. Тихий и спокойный Лингсейдет взбудоражен падением арендованного Ниссана с паромной переправы в самом начале пути к Олдердалену. На новостном видеорепортаже человек в дутике спешно возвращается на берег и забавно теряется в попытках унять свою панику. Крис Ву утонул в Линген-фьорде, не выбравшись из автомобиля. Кевин О’Брайен прибыл в международный аэропорт Риги, Латвия.***
На территории Вильяндимаа, в эстонском кафе Феллин перед вещающим плазменным экраном становится на порядок теплее. Ты поступил безрассудно и рискованно. Но я не виню тебя, я бы поступил так же. Ребята на записи делают все как надо, и оформят все в лучшем виде, в этом нет сомнений, хотя уже вновь становится страшно. Я хочу безопасности для тебя, ты же делаешь все, чтобы ввязаться в авантюру. В апреле я едва успел запрыгнуть в последний допущенный к отъезду поезд, как команда ирландских сотрудников правопорядка отменила все рейсы на ближайшие сутки по сообщению генерального ублюдка, у которого имелся выход на конкретных госслужащих. Когда ни о чем не подозревающее полицейское управление заметило этот бардак, все вернулись к стандартному режиму, но у отдельно взятых людей были к тебе большие вопросы при разборе вокзальной видеозаписи, где ты прошел за моей спиной, якобы не заметив. Тебе удалось тогда избежать наказания, но подозрения остались. После этого к тебе приставили человека, и ты, наконец, стал аккуратнее, спокойнее, и больше никаких смятых обрывков бумаги с коротким текстом в мой карман не опустил. Но благоразумия надолго не хватило.***
Такие, как ты, при наступлении опасности всегда пытаются спасти свой дом, даже если цена, подлежащая уплате взамен на безопасность – потеря крова другой стороной. В этой истории я хочу соответствовать негласным правилам, чтобы если капитану будет не спастись, он ушел на дно вместе со своим судном. Думаю, ты не будешь сильно возникать – тебе же нравится «Титаник». А мне нравишься ты, когда смотришь этот посредственный, на мой взгляд, фильм. На ближайшей к Лоде заправке, грея руки о бумажный стаканчик с помойным кофе, снова вспоминаю, как уже говорил тебе.***
«Ты – моя «крыша над головой». И сколько бы времени мне ни потребовалось, я найду дорогу домой». С глупейшей улыбкой на лице прихожу к сознательному выводу, что теперь ты снова в опасности. Придется переживать, ведь совсем скоро «пограничный пункт Пенуя, через три километра продолжайте движение прямо» ты вернешься домой.Someone take me
h o m e