Не бойся, я с тобой

«…Массивная собака с мощным, мускулистым корпусом… Длина корпуса от плеча до седалищного бугра превышает высоту в холке… Если ухо взрослой собаки вытянуть вперёд, его конец достаёт до внутреннего уголка глаза, расположенного с той же стороны головы. Шея сильная, мускулистая, хорошо посаженная на плечах, достаточно длинная, чтобы обеспечивать благородную посадку головы…» Стайлз оторвался от экрана компьютера и боязливо посмотрел на чудовище, стоявшее прямо перед ним и издававшее страшное рычание. Их разделяла только хлипкая стойка, и Стайлз был практически уверен, что, при желании, чудовище перепрыгнет её в один прыжок и тогда прощай, Стилински, мы тебя любили. Вблизи чудовище так и вовсе внушало только священный трепет: глаза изрыгали пламя, а зубы, похоже, были созданы специально для того, чтобы перекусывать Стайлзам шеи. — Можно, пожалуйста, побыстрее, — сказало чудовище голосом, которым вполне можно плавить металлы и брать корабли. Слова «а давай твоей собаке ухо на глаз натянем», призванные растопить лёд, тут же застряли у Стайлза в горле. Вместо этого он согласно покивал, одним глазом выражая чудовищу всю свою поддержку и согласие, другим все ещё косясь в открытую страницу википедии, посвящённую ньюфаундлендам, тщетно пытаясь отыскать менее странные способы понять, какую породу этот сумасшедший с собой притащил. Чёрт возьми, и почему дурацкого интернета не хватает, чтобы загрузить картинки, если он опять узнает, что это Скотт потратил весь трафик, болтая с Эллисон по скайпу, он ему самому ухо на глаз натянет. Пять минут назад чудовище в облике бородатого типа бандитского вида распахнуло входную дверь, проигнорировав надпись «только для экстренных случаев», и привело на поводке то, что являлось Стайлзу в самых страшных ночных кошмарах (он, если честно, так окончательно и не рассмотрел, что там такое было, огромного языка и клыков, с которых, Стайлз готов был поклясться, стекала кровь, ему хватило совершенно, зачем рассматривать, вдруг там ещё кожистые крылья, рога и, допустим, восемь лап, абсолютно ни к чему ему такие знания, и так со сном проблемы). И потребовало срочной ветеринарной помощи. Да, это была ветеринарная клиника. И да, тут лечили животных. И нет, Стайлз не был врачом. Если мы будем совсем откровенными, Стайлз животных, ну, скажем, опасался. Особенно, если они весили больше, чем он сам, были быстрее, чем он, а также, чисто теоретически, могли бы его сожрать. В общем, простые и понятные критерии. Если в предполагаемой схватке тебя и животного победишь ты, то всё в порядке. Если же исход виделся другим, то Стайлз тут же цепенел, покрывался липким холодным потом и искал, за кого бы спрятаться. Да, не самое ценное качество для того, кто работает администратором в ветеринарной клинике, но предполагалось, что это временная работа, чтобы выручить Скотта. И, положа руку на сердце, эта работа ему действительно нравилась, так что Стайлз даже начал оптимистично думать, что свою дурацкую фобию он успешно преодолел. Конечно, за две недели ему встретились в основном кошки и небольшие грызуны, и мы не будем упоминать недостойную настоящего мужчины панику, когда, казалось бы, милый хомячок вылез из клетки и целеустремлённо направился испить крови, а Стайлз обнаружил его уже на своём плече («…глаза горят священным огнём берсерков, слюни капают, и нет, я не преувеличиваю, Скотт!»), ведь Стайлз сумел с собой справиться и даже почти не орал. А ответные крики Скотта «он испугался тебя больше, чем ты его» мы, как и Стайлз, посчитаем недостойными даже упоминания. Но при появлении такой устрашающей процессии как рычащий мужик и почему-то очень счастливый огромный пёс, Стайлз вдруг вспомнил, чего же он боялся на самом деле, и его хватило только на то, чтобы полузадушено пискнуть: «Хороший мальчик» куда-то в сторону обоих посетителей и ринуться в сторону спасительного гугла. И спасительного стула, которым, при желании, можно было обороняться. Интернет на панический запрос «огромные собаки что делать» выдал примерно ничего полезного, но зато много устрашающего. И первая статья в википедии была как раз про этих. Нью что-то там. — А что тебя… э-э-э его беспокоит? — собравшись с мыслями, наконец спросил Стайлз, нервно отодвинувшись ещё подальше и почти упираясь спиной в стену. Отступать, прискорбно признался он сам себе, было некуда, придётся пасть смертью если не храбрых, то по крайней мере не сильно опозоренных. — Он сожрал пачку шоколада, — сообщил бандит таким голосом, словно бы Бобик получил пулю, спасая своего хозяина от неминуемой смерти, и теперь им останется только с подобающими в таком случае почестями проводить верного друга в иной мир. Если, конечно, Стайлз не сотворит какое-нибудь чудо, в чём все присутствующие искренне сомневались. — С изюмом? — зачем-то уточнил Стайлз. — Нет, — удивился бандит, — простого, молочного. Ну, и не пачку, там кусочка три было. Но я прочитал в интернете, что большое количество вызывает тремор, судороги, кровотечение и, возможно, смерть. И они оба уставились на собаку, в этот момент знакомящуюся с обстановкой и радостно догрызающую, как с мстительной радостью заметил Стайлз, оставленный в приёмном покое кроссовок Скотта, и явно не собирающуюся дрожать, кровоточить или умирать. Отвлёкшись от новой игрушки, собака вопросительно взглянула на Стайлза и гавкнула. Стайлз вздрогнул и потянулся за телефоном. Он достиг нужного уровня паники и был готов поднять Скотта из могилы, не то что из тёплой кровати. *** — Его зовут Шочипилли, но для друзей он Шупочка. Ты только посмотри, — умильно шептал Скотт, — какие у него умные глаза! Стайлз с сомнением посмотрел на нервного мужика, ожидавшего результатов обследования своей собаки и исходившего их комнату ожидания вдоль и поперёк. Ну, имечко ещё ладно, не Стайлзу докапываться, но вот с умными глазами он бы поспорил, никакого особенного ума лично он в этих глазах не заметил. Зато ярости там плескалось столько, что Стайлза почти оглушило. — Уши так вообще замечательные! На мужские уши Стайлз обратил внимание впервые, нет, надо признать, у этого мужика впечатляющим было вообще всё, так что можно побиться об заклад, что и уши там какие-нибудь выдающиеся и с кисточкой, но он бы скорее похвалил линию челюсти или там… — А какие мощные задние ноги! — продолжал перечисление достоинств посетителя никем не остановленный Скотт. Вот ноги и правда впечатляли, Стайлз и сам периодически залипал на эти бёдра, облепленные узкими джинсами и позорным образом терял нить разговора. — Погоди, в каком смысле «задние»? — дошёл вдруг до него полный смысл фразы, сказанной другом. — И мех, какой мех, — сюсюкал Скотт, прыгая вокруг собаки, — какой хороший мальчик, да, Шупочка, ты хороший мальчик? — Скотт, — собрав кусочки вдребезги расколоченного рассудка, спросил Стайлз, — я про мужика спрашивал, сдался мне этот пёс! — А, — с намного меньшим энтузиазмом ответил Скотт, — Дерек его зовут. Дерек Хейл. *** Дерек очень старался и очень качественно держал себя в руках, пнув стул, стоящий в комнате ожидания, всего каких-то раз пять, а вовсе не сто пять, как просила душа. Причин для паршивого настроения было несколько. Во-первых, три года назад ему пообещали «страшную бойцовскую собаку, рвущую на лоскутки врагов» и только поэтому он купил Лоре щенка, а сейчас этот «верный страж и гроза всех и вся» угрожал разве что утопить в слюнях счастья местного ветеринара. Впрочем, судя по противному выражению лица этого самого ветеринара, он был бы совершенно не против такой кончины и самоубийственно её приближал, почёсывая пузико «собаке, которая никогда не позволит приблизиться посторонним». Ну, ничего, скоро мастер-класс по тому, как правильно откусывать головы, покажет Лора, когда узнает, как её обожаемый питомец провёл сегодняшнюю ночь. Во-вторых, Дерек обладал достаточными способностями к рефлексии, чтобы понимать, что ему не хватает некоего гена, отвечающего за коммуникацию, он, в отличие от проклятой собаки, был неловким и странным, когда дело касалось обретения новых друзей, или хотя бы попытки не растерять старых, но ещё никогда он не чувствовал себя таким неандертальцем, как при встрече с симпатичным администратором этой чёртовой клиники. Парень был явно от него в ужасе, и Дерек не мог его винить. Но там, где природа не дала ему навыков общения, она додала ему упрямством. *** — То есть, с ним всё точно в порядке? — дотошно уточнил Дерек несколько часов спустя, пристально глядя на явно нервничающего от такого внимания ветеринара. Тот переступил с ноги на ногу, откашлялся и горячо заверил Дерека, что «милому пёсику» совершенно ничего не угрожает, но если «мистер Хейл» хочет, они могут провести дополнительные обследования, и если он будет так любезен и вернётся через пару дней в приёмные часы, то «замечательного мальчика» с радостью осмотрят. Дерек, громко соглашаясь с этим предложением, не отказал себе в удовольствии поднять глаза на Стайлза (имя красовалось на приколотом к футболке бейджике) и… (Стайлз, выглядящий так, будто на его глазах сейчас совершается кровавое убийство, всё это время не сводил с него огромных глаз, в которых плескалась паника, и в этот момент Шочипилли — Дерек был единственным, кто так его звал — устал стоять спокойно и решил проверить, что там такое интересное за администраторской стойкой, отчётливо напоминающее по запаху бутерброд с колбасой, резко рванув в сторону Стайлза). …оскалить зубы в улыбке. Стайлз позеленел и принялся затравленно озираться, словно бы в поисках, чем вооружиться. Дерек дёрнул на себя поводок и грустно поздравил себя с тем, что ему явно удалось произвести на этого несчастного неизгладимое впечатление. *** Нельзя сказать, что Лора сразу оценила братскую заботу и предложение водить Шупочку к ветеринару чуть ли не каждую неделю, чтобы точно удостовериться, что всё в порядке. Лора была из семьи Хейлов, а значит, подозрительность ей, как и всем, кто носит это имя, выдавали щедро, вёдрами и сразу при рождении. Угрозы и крики на Дерека не подействовали, он стоял неприступной скалой и талдычил, что исключительно ради сестринского благополучия он жертвует своим свободным временем. Пришлось идти ва-банк и расчехлять самое страшное оружие. Лора уткнулась в мех ужасно удивлённой таким обращением собаки и запричитала: — Я чувствую, что ты не договариваешь, Дерек! Скажи честно, Шупочка умирает? — в её глазах стояли непролитые слёзы, а голос предательски дрожал. Дерек, конечно, уже давно привык ко всяческим хитростям и манипуляциям, как привык бы к ним любой, у кого есть две сестры, по одиночке-то обладающие поистине макиавеллевским характером, а вместе так и вовсе способные пробить дыру в мироздании, но женские слёзы всё ещё необъяснимо имели над ним неограниченную власть. Так что он решил сдаться и признаться во всём прежде, чем трагические вопли привлекут внимание Коры, а там уж его точно ждёт второй Великий Потоп. — В клинике был симпатичный администратор, — отрывисто сказал он, — и я подумал, что, если буду являться в ветеринарную клинику без собаки, то он окончательно решит, что я представляю собой опасность для общества. — Дерек, дорогой, только не говори мне, что тебе понравилось человеческое существо, да ещё и так сильно, что ты готов за ним, да смилостивятся над нами боги, поухаживать? — глаза Лоры были совершенно сухи, а в голосе было столько скрытого злорадства, что Дерек с тоской подумал, что он поспешил проболтаться, а пленных тут явно не берут. — Я просто сказал, что повожу немного Шупоч… Шочипилли к ветеринару, а там посмотрим. Если ничего не выйдет, ну, значит, не выйдет. — Какая покорность судьбе! — Я не таскаю людей силой на свидания, Лора. В глазах Лоры на мгновение загорелся хищный огонёк, и Дерек на всякий случай сделал шаг назад. — Нет, я не скажу тебе адрес клиники. И не дам установить камеру на ошейник. И держись подальше от моей личной жизни! — Последнюю фразу он на всякий случай прокричал уже на безопасном расстоянии от сестры. *** Всю безвыходность ситуации и степень своего падения Дерек осознал, когда обнаружил себя стоящим около небольшого окошка с мутным стеклом, пытающимся разглядеть, стоит ли за стойкой Стайлз или, как в предыдущие два раза, сегодня опять не его смена. Шочипилли же наслаждался лучшим временем в своей жизни. Тайные вылазки через кусты, попытки задобрить вкусняшками, пока из него вычёсывают налипший репейник (Дерек почти не сомневался, что Лора по одному единственному растению сможет вычислить, где работает тот, по кому так отчаянно сохнет её брат), в общем, для полного счастья не хватало только побегать за какой-нибудь добычей, и можно смело считать себя самым счастливым псом в мире. Именно в этот момент Шочипилли увидел Цель. Кому-то, не обладающему должной фантазией, могло показаться, что это был всего лишь беглый хомяк, в силу некоторых проблем с весом, сбежавший от клиники не так далеко, как ему мечталось, всего на несколько метров, и сейчас пытавшийся отдышаться и решить, пригодно ли это место для организации колонии диких хомяков, но Шочипилли точно знал, что это опасный зверь, враг номер один и отличный повод размять лапы. Поэтому он тихонечко, с самым невинным выражением морды, отодвинулся от Дерека, забывшего в машине поводок, и державшего его за ошейник. Дерек был очень увлечён происходящим за окном и поэтому подвоха не заметил, тихо прошипел: «Место!» и вернулся к своему занятию. Шочипилли решил притвориться, что все эти шпионские манёвры вызвали у него краткую потерю слуха. И отодвинулся ещё совсем чуть-чуть. И ещё. А затем грозно зарычал, объявляя войну всему хомячьему народу и кинулся вперёд. Хомяк пискнул, решил, что опротивевшая клетка сейчас вполне может быть не худшим вариантом развития событий, и на скорости, неожиданной даже для него самого, рванул обратно. Шочипилли, обрадованный такой готовностью к участию в погоне, дал ему небольшую фору, а затем припустил следом, закладывая впечатляющие виражи на влажном после дождя газоне, периодически громко лая для окончательного устрашения. Стратегия выживания Стайлза предполагала, что, если ты слышишь подозрительный шум снаружи, самое время забаррикадироваться внутри. Обострённое любопытство Стайлза считало, что если снаружи какой-то интересный шум, то надо обязательно посмотреть и, возможно, поучаствовать. Слегка поколебавшись, сам Стайлз позвал Скотта и широко распахнул входную дверь. Если небольшого, перепачканного и умирающего от страха хомяка, проскользнувшего внутрь, они оба не заметили, то Шочипилли возможности себя не заметить им не предоставил. Узнав своего верного поклонника Скотта и его друга, вкусно пахнущего едой, он позабыл про охоту и кинулся к ним, сияя радостью даже под толстым слоем грязи и репейника. — Стой! Нет! — и следом за ним ввалился Дерек, внушающий трепет хотя бы полным отсутствием грязи на морде. Но было слишком поздно: Шочипилли уже повалил на пол Скотта и с неприличным чавканьем догрызал ему лицо. По крайней мере, так виделось Стайлзу, который, незаметно даже для самого себя, запрыгнул на стойку и, не будем его в этом винить, громко орал. Полчаса спустя Шочипилли отмыли, Стайлзу налили третью кружку чая, Скотту снова признались в вечной собачьей любви, а Дерек окончательно пал духом. Нет, он понимал, что умеет производить впечатление мрачной машины для убийств, но такой реакции, как на Стайлза, он не оказывал ни на кого. За те пару раз, что они виделись, Стайлз не умирал от страха буквально считанные минуты, как, спрашивается, его убедить, что, если Дерек позовёт его в ресторан, то не для того, чтобы использовать в качестве основного блюда? Шочипилли, словно бы почувствовав, что хозяин сейчас так захандрит, что у него потом никакой сахарной косточки не выпросишь, оторвался от лобызания рук Скотта, подошёл к Дереку и, почти по-человечески вздохнув, положил ему косматую голову на колени. Стайлз одним глотком допил свой чай и, провожаемый печальными взглядами Дерека и пса, скрылся в глубине клиники, что-то бормоча о ужасных чёрных тварях, которые сожрут щуплого Стайлза и ни одной косточкой не подавятся. Хватит, решил Дерек. Хватит. Поднялся, взял за ошейник Шочипилли и мрачно взглянул на Скотта, который, как оказалось, тоже смотрел вслед Стайлзу. — Столько лет ему доказываю, что не каждая собака мечтает откусить ему голову, а он всё не верит, — сообщил Скотт куда-то в воздух и решительно развернулся к Дереку, — так вот, насчёт обследования, сегодня мы уже закрываемся, если ты решишь… — Стой, — сказал Дерек, со скрипом собирая из кусочков головоломки целую картину, — он боится собак? — Да, — удивлённо сказал Скотт, — а ты думал, кого? От таких больших, как Шупочка, на него вообще ступор находит, ничего не соображает. — Присмотришь за ним? — кивнул на пса Дерек и, даже не дождавшись радостного кивка, решительно отправился вслед за Стайлзом. *** Он нашёл его по возмущённому монологу, гулко звучащему в пустом коридоре клиники. Толкнул дверь кабинета и замер, разглядывая хаотичное движение нервных рук, аккомпанирующих не менее нервному голосу. — Почему не игуана? Почему хотя бы не чихуахуа? От этой я хотя бы отбиться бы смог, реши она мной полакомиться. Нет, ему обязательно надо жить с огромной страшной псиной. Как, спрашивается, звать его на свидание, если он с этим кошмаром не разлучается? Они ведь ещё и наверняка спят вместе, — Стайлза аж передёрнуло, — нет, на то, чтобы проснуться среди ночи и увидеть, как собака дожёвывает его ногу, никаких успокоительных не хватит, и нельзя исключать, что сначала она решит дожевать мою, — он приподнял штанину и критически посмотрел на видневшийся оттуда жёлтый носок. — Эти отношения обречены! Потому что я ему скажу: «Или я, или собака», и если он выберет собаку, то он мудак, а если меня, то, опять же, мудак, променявший обожающего пса на меня, а кому мудак нужен? Точно не мне. — Это не моя собака, — наконец вклинился Дерек. — Моей сестры. У меня даже кактусы дохнут, какие там чихуахуа, у них нет шансов. Стайлз захлопнул рот, развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился на Дерек. Который тут же обрадовался, что выражение страха из его глаз наконец-то исчезло. Сейчас, правда, там была какая-то нечитаемая эмоция, Дерек оптимистично решил считать её заинтересованностью. Он отлепился от косяка двери и двинулся к Стайлзу, в кое-то веки не попытавшегося тут же сдать спринтерский норматив, как он делал это предыдущие два раза при попытке Дерека приблизиться. — Слушай, ты мне просто понравился, — Дерек выставил вперёд ладони, словно успокаивая пугливое животное, — не возвращаться же мне в ветеринарную клинику без собаки. Стайлз шумно задышал, намереваясь разразиться длинной и нецензурной речью, где, среди прочего, он явно собирался упомянуть своё мнение относительно умственных способностей некоторых индивидуумов. — Но потом я понял, — продолжил Дерек, скромно умолчав о вкладе Скотта в это озарение, — что ты боишься Шупоч… Шочипилли. И решил внести ясность. Так что, пойдёшь со мной на свидание или мне запугать тебя собакой до потери сознания, а потом на свидание отнести? Стайлз открыл рот. Закрыл рот. Окинул взглядом обманчиво спокойного Дерека, от художественно всклокоченных волос до перепачканных в траве и грязи ботинок, проследил линию упрямо сжатых челюстей, обратил внимание на разворот плеч, широту которых только подчёркивала потёртая кожаная куртка, словно бы оценивая способность того действительно его куда-либо унести. А затем растянул губы в широкой улыбке, от которой в груди у Дерека что-то сорвалось и рухнуло в пропасть, заставив всерьёз подумать о риске обширного инфаркта. — Пойду, — самодовольно сообщил Стайлз, не переставая сиять, как включённая в сеть мощная лампочка. *** Шупочка зевнул, показав миру впечатляющие зубы, облизнулся и приподнял голову. В квартире было тихо и темно, единственным звуком было тиканье часов, доносившееся из гостиной. Всё было в порядке, можно было продолжать спать дальше. Он приподнялся, позволяя человеку повернуться на спину, а затем лёг сверху, приминая его под себя всеми своими впечатляющими килограммами. Человек тихо охнул и попытался выбраться из-под неожиданно свалившегося счастья. — Эй, — возмущённо прошипел он, высвобождая ноги, — иди ляг на Дерека! Он мягче! — Дерек не мягче, — сонно пробурчал Дерек, сгребая Стайлза в объятья, — Дерек страшнее. Стайлз фыркнул, потрепал мгновенно уснувшего Шупочку по голове и тоже провалился обратно в сон. Иногда приятно иметь дома не одного, а двух страшных чудовищ, потому что если какая собака сунется к Стайлзу, её порвут на много маленьких кусочков ещё на подлёте, а это, как-никак, весьма успокаивающая мысль.