— Тебе никогда не стать одним из нас!
Острые когти полоснули по чужой белой шее, не доходя до артерии, а просто оставляя некрасивый кровавый след на почти прозрачной коже. Мальчик тихо ойкнул и приложил рукав своей белой рубашке к быстро начинающей кровоточить ране. Ткань тут же пропиталась кровью.
— Ведь ты всего лишь жалкий бастард!
Дазай открыл глаза и посмотрел в потолок. Ничего нового и интересного, даже коричневые пятна на деревянных досках не изменились — все такие же уродливые и противные. Его каморка не отличалась красотой или удобством, а скорее была чисто формальной преградой между ним и улицей. Уж «дом» это подобие комнаты не могло ему заменить никак.
Осаму откинул волосы с лица и встал с кровати. До выхода на работу еще три часа, а больше спать он смысла не видел — все равно уснуть с таким воем в душе не получится.
Рассвет еще только начинал проявляться на линии горизонта, а Дазай уже сидел на своем излюбленном подоконнике с чашкой горячего бодрящего сидра и смотрел на потихоньку просыпающийся город. Это единственное место в его каморке, которое он любил. В планах было еще прикупить какой-нибудь плед, чтобы было не так жестко сидеть на ледяной поверхности, но пока что денег не особо хватало даже на еду, что уж говорить о каких-то посторонних вещах. О них можно будет подумать позже. Но вот когда это «позже» наступит — Осаму не мог сказать, даже самому себе боялся признаться, что может быть оно не наступит никогда.
В ванной утренний марафет занял не более десяти минут. Дазай каждый раз удивлялся, как у некоторых представителей его расы утренний туалет занимает чуть ли не половину дня. Хотя, если подумать, высшие эльфы не могли позволить себе выглядеть не по статусу, поэтому понятно, что над своей внешностью они тряслись как сумасшедшие. Осаму встречал таких, да и не только «встречал».
Черные брюки, белая рубашка с красным разбросанным по всему полотну узором, зеленый кулон, подаренный матерью на день совершеннолетия, длинный черный приталенный плащ с поясом, и ботинки. На руки перчатки, на ухо — сережку — средство связи и оберег от врагов — подарок отца. Короткий взгляд на себя в зеркало и последний штрих — маска. Каждый день Осаму надевает на себя маску, скрывая себя истинного под этой страшной и толстой личиной. Он не имеет право показывать другим слабости, не имеет право раскрыть себя и не имеет право сдаваться. Только не он — сын Подземного Короля Демонов и Королевы Светлых Эльфов.
На работу Дазай добрался достаточно быстро, что весьма необычно, если учитывать, из каких глубин молодой эльф должен был ехать и еще так же немаловажен тот факт, что офис находился прямо в самом центре города в одной из самых высоких башен страны. То, что богатенькие эльфы могли с легкостью себе позволить купить если не мир, то хоты бы половину — Осаму вот вообще не сомневался, не раз в детстве гуляя по замку королевы и то и дело натыкаясь на какие-то хранилища, а они были по всюду. Даже драконы уже не были настолько богаты, как эльфы, а у тех считалось, что золото чуть ли не в крови течет — так они его желали.
Рабочее место, как всегда, было забросано бумагами, какими-то фантиками и прочим мусором, среди которого Дазаю приходилось каждый день искать нужные договоры, накладные и другие противные до жути вещи. Но кушать и жить хочется каждому, поэтому приходилось вкалывать за троих и получать гроши, но это было единственное место, куда его нехотя взяли, после семидесяти предыдущих провалов. Тут была текучка и сотрудники нужны были позарез. Уборщиком его бы не взяли — ими по закону даже бастарды не имею права работать, а вот мелкой пешкой на побегушках — да пожалуйста.
Со своим непосредственным начальством Осаму никогда не встречался, только в новостях слышал о «великом и благородным высшем дроу с чистой кровью» и бла бла бла. Даже вампиры уже такой самовлюбленностью не страдают, как этот высший. Еще поговаривали, что у него есть любовница, потом любовник, потом еще что-то, всплывали иногда старые слухи о его всесильном отце, потом о злостной наставнице и какие-то еще различные черные сплетни, но Дазай во все это даже носа не совал — поймают, сожрут и не подавятся, а ему еще хотелось бы пожить, мир повидать, семью, в конце концов завести. И проблемы с темными ему были совсем не к чему. На работу приняли, выше головы прыгать не потребовали — и то хорошо. Пусть всякие всевышние грызутся за власть, деньги, наследство, престол, а Дазаю и в своей каморке почти неплохо, а тот факт, что он как бы особа королевских кровей, мужчина предпочитал отметать куда подальше. Ему же хуже будет, если кто-то об этом узнает.
Сегодня день был прямо-таки слишком удачным, потому что, помимо вполне свободной дороги до работы, ему еще и позволили пообедать вместе со всеми, не став грузить работой сверхурочно. Сначала Осаму насторожился, потому что не может так все хорошо идти — обязательно где-то да найдется подвох, а потом он просто решил забить на все и отдаться в руки судьбе, тем более, он безумно устал на протяжении своих двадцати осознанных лет контролировать и следить за каждым своим шагом.
После обеда эльф решил не идти сразу на свое рабочее место, а прогуляться, выбрав длинный крюк по зданию. Вообще вся Эльфийская вышка, как ее называли в городе, являла из себя огромное и достаточно высокое здание, но это была лишь иллюзия для властей и человеческих особей, который не особо-то любили эльфийские замашки и необычности. На самом деле снаружи здание было одного вида, а, войдя внутрь, ты попадал совершенно в другой мир, а точнее, в другое здание. Проектировка, размер, масштаб, дизайн — все тут было другое. Осаму слышал, что приезжал аж горный гном из другой страны, дабы спроектировать всю эту конструкцию, не нарушая закона и эстетики. Компании это влетело в копеечку, но оно того стоило.
За своими размышлениями Осаму не заметил, как уже давно прошел весь круг и даже пропустил дверь, что вела в его отдел. Возвращаться мужчина не стал, решив продолжать свою маленькую разминку новым кругом. Тем более, он и так с самого утра практически носа не высовывал из бумаг, так что, небольшой (ладно, большой) перерыв он заслужил.
Второй круг, как считал Осаму, следует начать с главного входа — так и считать легче, идти спокойней и вообще — до рабочего места дольше идти.
Только Дазай вышел центральный зал, как понял, что уж как-то слишком тихо здесь, а особенно для самого разгара дня, когда все кому не лень переговариваются, болтают и что-то выясняют по работе и нет.
У самого входа в здание толпился народ, напоминающий Дазаю человеческую толпу на каком-нибудь важном мероприятии. Для Осаму это было неожиданным явлением среди эльфов и других представителей высшей власти, потому что благородные не могли позволить себе такие вольности. Но, как и стоило ожидать, толпа собралась не просто так. У самых дверей, словно возвышаясь над всеми, даже не смотря на свой невысокий рост, стоял темный эльф, смотря на собравшихся своими холодными пронзающими голубыми глазами. И Дазаю от чего-то вдруг стало не по себе, но он даже не успел понять причину такого неприятного ощущения, как голубые глаза резко посмотрели в его сторону, словно выискивая среди всех пришедших существ. И как только голубой взгляд встретился с карим, Осаму пробила нервная дрожь, а метка на запястье начала жечь кожу.
На него смотрел его пара, предназначенный судьбой.
Каждому эльфу в этом мире предназначался соулмейт, выбранный судьбой. Это была неизменная истина, которую даже всевышние власти не могли нарушить или оспорить. Каждому была с рождения дана метка, что высвечивалась на теле после достижения ребенком пяти — шести лет, в зависимости от силы той семьи, где родился младенец. В более богатых и сильных семьях, чаще относящихся к правящей линии, ребенок мог уже родиться с меткой, но это бывало настолько редко, что больше считалось патологией, чем нормой и таких детей в обществе боялись, хотя они ничего плохого не сделали, кроме как родились.
Метка к десяти годам приобретала определенную форму и оставалась такой до встречи с парой, после которой метка принимала законченный вид и уже не изменялась до самой смерти. Если у эльфа был месяц, то при встрече с второй половинкой рисунок становился полноценной луной и уже больше не менял форму. И таких примеров можно перечислить множество.
Если ребенок получал уже полноценную метку — это значит его пара умерла. Если метки не появлялось даже после достижения определенного возраста, значит у данного эльфа не появилось еще пары в этом мире.
Также изображение метки могло много сказать об их владельцах. Например, какой-нибудь цветок или вещь или что-либо еще запросто могло возникнуть на теле обычного эльфа, но у правящей линии и высшей власти чаще возникали более серьезные метки. У Короля Эльфов с самого рождения была метка Короны, которая при встрече с будущей супругой дополнилась узорами и гербами обоих домов.
У Дазая была метка, но она была настолько прозрачной, что практически незаметна на и так достаточно светлой коже, поэтому Осаму просто забыл сам для себя, что имеет метку, пока днем раннее прозрачное нечто резко приобрело очертания полноценной яркой метки в виде половинки креста. Вторая половина метки оставалась все такой же прозрачной, но, не видя в этом ничего хорошего, Осаму начал забинтовывать свою руку, на которой имел данное «клеймо», а позже, чтобы вопросов было меньше, начал забинтовывать и вторую руку, вместе с шеей, отмахиваясь от любопытных тем, что у него такой стиль, и менять он его не намерен.
Крест даже в самых светлых книгах всерассовой библиотеки, что имела в себе экземпляры всех книг с самого зарождения эпохи, не сулил ничего хорошего. Хоть информации было не так уж много, Дазай все же сумел нарыть какие-то крохи информации, которые только усугубили его думы по поводу предназначенной судьбой метки.
И сейчас эта самая метка горела настоящим адским пламенем, прожигая руку до самой кости, а Осаму стоял на месте и не мог пошевелиться, прибитый к полу чужими голубыми глазами. Он прекрасно понимал, что вечером, придя домой и сняв все бинты, увидит завершенную черную крестовую метку.
«Вот же черт» — подумал Дазай и сам же рассмеялся от двусмысленности данной фразы, но не успел он даже шага, как воздух резко закружился перед ним и в мгновение ока рядом оказался тот самый, что недавно надменно возвышался над толпой. Метка под бинтами загорелась еще сильнее, заставляя Осаму сморщиться от весьма неприятных и достаточно болезненных ощущений.
Голубоглазый оказался примерно одного роста с эльфом, может, на пару сантиметров выше, но не более. Плюс, каблуки тоже играли роль в данном образе, придавая их хозяину еще больше солидности. Черная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами открывала вид бархатную, слегка загорелую, кожу, прекрасные острые ключицы и тоненькую серебристую цепочку, посередине которой болталось маленькое крохотное кольцо. Рыжие волосы, ярко контрастирующие с голубыми глазами, были завязаны в небрежный свободный хвост и перекинуты через левое плечо. На неширокие плечи накинуто черное пальто, а такие же черные брюки прекрасно подчеркивали стройные, но сильные ноги. Он был изящным, красивым и невероятно притягивающим. И он был дроу.
Первые секунд тридцать Осаму просто смотрел на свою пару с некой долей шока и непонимания, а потом, удивляясь самому себе, откуда только взялись силы, резко развернулся и дал деру в другой конец коридора, пытаясь игнорировать вопящую под бинтами метку. Он убегает от своей только что приобретенной пары. Абсурд, да и только. Мать бы ржала в голос, стебя сына за нестереотипное поведение. А он что, он ничего. На имение пары не подписывался, так что, «давай-до-свидания».
Дазай, видимо, оказался очень удачливым, потому что умудрился даже успеть добежать до своего кабинета и открыть дверь, как ее тут же захлопнули одним движением, а тело Осаму резко развернули и прижали к стене. На светлого эльфа резко полыхнули менталкой, словно желая окончательно выбить из тщедушного тельца мозги. В принципе, Дазай был не против, если его потом отпустят и оставят в покое.
— Ты что творишь? — рыкнули ему прямо в лицо, еще больше усиливая давление ауры. А вот это Осаму совершенно не понравилось. Он не подписывался на такое. Чтоб его еще и принизить собрался какой-то там темный — идите нахер.
— Что хочу, то и творю! — рыкнул в ответ Дазай, отталкивая от себя приставучего проныру и приводя в порядок съехавший набок плащ. Война войной, а аккуратный вид должен быть всегда, даже если ты дерешься со своей второй половинкой в коридоре бизнес центра высших эльфов. Серьезности ноль, как и здравого смысла.
— Блять, — шикнули от другой стены. Да, Осаму на то и сын своих родителей, чтобы вот таких вот зазнаек на место ставить.
Когда оба более-менее подуспокоились, то просто встали друг напротив друга, не отходя от стен по разным сторонам коридора. Осаму не мог не признать, что достался ему дроу невероятно красивый, аж дрожь пробирала от этих голубых глаз и слегка вьющихся огненно-рыжих волос. А крепкое тело прямо-таки пылало и горело огнем власти, страсти и невероятной силы. Был бы Дазай чуть слабее — давно бы подчинился воле пары и потек слюнями с просьбой трахнуть и пожестче. Да, бывало и такое у эльфов, хотя больше таким поведением могли обладать омеги оборотней и то, как редкое исключение. Среди эльфов это вообще был нонсенс, только если партнеры были разные по силе.
Бинты растрепались и потихоньку сползли с рук, открывая на всеобщее обозрение парную метку. Черный крест переливался красным огнем, вокруг кожа покраснела и слегка припухла, а из самого нижнего края креста даже текла тоненькая струйка крови. Это могло означать только одно — партнёр Дазая был очень сильным, даже в разы сильнее самого Осаму.
Так бы они и играли в гляделки как маленькие дети, если бы с другого конца коридора к ним не выпорхнул небольшой черный ворон, несший в цепких когтях какой-то конверт с большой красной печатью. Дазай еще издалека увидел королевский герб на красном воске, даром что ли у эльфов отличное зрение, даже оборотням и горным гномам с ними не сравниться. Древние эльфы поэтому и были первоклассными лучниками — могли увидеть цель даже находясь в нескольких миль от нее.
— Ваше Величество! — орал ворон что есть мочи, но внешне лишь еле-еле раскрывая клюв. — Куда же вы так умчались? Оставили вашего покорного слугу одного среди всех этих грозных шакалов! — продолжал вопить ворон, но уже более грозно, потому что наконец-то добрался до причины своих страданий. — А что я мог сделать со всей этой оравой?!
Осаму на секунду замер, а потом перевел взгляд с прилетевшего ворона на рыжеволосого эльфа. Еще несколько мгновений ему понадобилась, чтобы сложить весь пазл в голове и очень сильно пожалеть о том, что пришел сегодня на работу, устроился в эту компанию и вообще — на свет родился. Потому что его парой оказался не кто иной, как сам Король Дроу — Накахара Чуя.
— Пиздец, — хрипло прошептал Осаму, облокачиваясь о стенку коридора, потому что резкая слабость от пришедшего осознания накатила на него сразу же.
— Я с тобой согласен, — прошептали ему на ухо совсем рядом. Дазай хотел было сказать свое слово на такой ответ, но его вдруг резко вжали в стену, захватывая руки и вытягивая их над головой. Осаму даже не успел сделать никаких попыток высвободиться, как его губы накрыли чужие в яростном и страстном поцелуе.
***
Многие бы посчитали Дазая сумасшедшим, многие бы даже начали считать его проклятым долбоебом, но Осаму был тверд в своем решении как камень и на попятную идти не собирался.
В тот день, когда наглый темный эльф украл у мужчины первый в жизни поцелуй, Дазай не придумал ничего лучше, кроме как врезать нерадивому самцу по одному месту, оттолкнуть в сторону аурой и в мгновенье ока испариться с места происшествия. А тем же вечером он прыгнул на своего коня с минимальными пожитками и поехал прочь из города в самые далекие глубинки страны, молясь всем возможным богам, чтобы его не смогли найти как можно дольше. Все дела пришлось оставить на своего маленького кошачьего воспитанника и заместителя в одном лице. Конечно, от начальства он потом получит по самое не балуйся, а потом еще раз, только от еще более высшего начальства и уже немного в другом ключе, но все это уходило на зданий план в связи с открывшимися перспективами сбежать от своей деспотичной второй половинки и зажить нормальной жизнью свободного эльфа.
Так думал Осаму до того момента, когда в дверь его небольшого домика на окраине леса тихо постучали.
Дазай даже вставать не хотел. Ему было настолько уютно в своем шерстяном пледе у разогретого камина, что вылезать из кокона тепла было сродни предательству самого себя. Эльфы, конечно, существа гостеприимные, но лишь для долгожданных гостей, но никак не для тех, кого бы ты сейчас не хотел видеть и встречать вообще.
По итогу, дверь просто напросто выбили с другой стороны, окончательно сломав и так на соплях держащуюся хлипкую задвижку. Некогда защита и опорой сего дома обычной деревяшкой рухнула на пол, поднимая в воздух легкие пылинки. Дазай посильнее закутался в плед и нечитаемым взглядом уставился на камин. Он и так прекрасно знал, что решил зайти к нему сегодня в гости, тут и к гадалке не ходи и даже к ауре не прислушивайся — забьет ментально еще на радиусе пяти километров.
— И долго я должен буду с тобой в салочки играть? — спросил слегка хриплый голос откуда-то из-за спины светлого эльфа.
Тот молча буркнул что-то себе под нос, не поворачиваясь к гостю ни на градус. Много чести для такого нахала, который только что выбил ногой дверь. Хорошую причем, дорогую.
— Зачем начал вообще? — все-таки ответил из-под пледа Осаму. Ну правда, в чем тут его вина и с чего вообще такой обвиняемый тон у этого выскочки? Словно, он сам себе выбрал такую пару, дав взятку божьим силам и сестрице-судьбе. Как будто это вообще возможно. Тут два виновника и два пострадавших в одном лице. Разгребать эту кашу теперь нужно им самим.
— То есть, это я игру сею затеял? А кто сбежал у меня прямо из-под носа, не дав и слова сказать?
— А кто полез целоваться, даже не представившись?
— Ой, как будто у тебя это первый раз. Не строй кисейную барышню.
Осаму не сдержался и полоснул гостя силой по менталке. Того откинуло на пару метров в сторону лежащей на полу двери. Рыжие волосы слегка растрепались, а шляпа (а она откуда?) и вовсе слетела с головы, но тут же вернулась обратно, заняв свое законное место на королевской макушке.
Наглости и обвинения в свой адрес Дазай выслушивать не собирался.
Пара заклинательных слов шепотом и Чуя невидимой силой выкинут из дома лицом вперед, а дверь поставлена на место вместе с починенным и укреплённым вдвое замком. Осаму же поплотнее укутался в свой плед и немного прикрыл глаза. Что ж за наказание в виде пары досталось ему? Даже какой-нибудь оборотень был бы лучше. Вон у Ацуши все прекрасно — красавчик вампир с замашками психопата, а любит своего полосатого котенка до глубины души. И в этой настоящей любви давно затерялся факт меток, пары и того, что один является наследником вампирского дома, а второй — первый сын Кошачьей стаи Северных земель. Порвут друг за друга кого угодно.
Дазай завидовал друзьям и чуть ли не всю жизнь хотел вот такую вот любовь, которая началась у них еще малявками в садике, продолжилась в виде обоюдных издевательств в школе, в Главной Академии переросла в крепкую и надёжную дружбу, а после появления у обоих меток крышу всем снесло напрочь.
Эльфы являются по сути единственными существами, у которых метка появлялась в раннем возрасте, у большинства. Выбросы были из статистики, но они были настолько редкими, что иногда даже в книги не записывались, так мал был шанс повторения подобной истории. У остальных же видов все было по-разному. Только у людей не существовала понятия «соулмейта», меток, пары и так далее. У них все было основано лишь на чувствах, любви и тд. Но, опять же, это не значит, что браки в волшебном мире заключались лишь из-за метки. Тут было еще много других нюансов, которые нет смысла перечислять.
Осаму всем сердцем пожелал провести остаток своих дней в пледовом коконе, и носа не показывая наружу, как внезапно окно, находящееся прямо напротив него, резко выбило сильным ветровым порывом. Осколки исчезли в одно мгновение, словно здесь и не было никакого стекла, а черный тяжелый ботинок опустился на подоконник, словно высказывая своим грозным видом все права на данную поверхность. Хозяин ботинка не заставил себя долго ждать, вспрыгнув на подоконник и грозно глянув на эльфа своими пылающими злостью голубыми глазами.
— Ну что ж, — полушепотом начал он, с каждым словом распаляясь все больше и больше. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому.
***
Чуя с самого детства мечтал встретить свою пару. Мать ему все уши прожужжала на тему того, что он очень сильный эльф, и что его пара будет такой же сильной, как и он сам.
Отец учил его сражаться, править, мать прививала ему чувства любви, сопереживания, ответственности, слуги и учителя обучали его всем остальным наукам. Накахара очень быстро поднялся по карьерной лестнице, работал в главном совете и даже принял пост отца раньше, чем положено. Мори доверял своему наследнику и верил в то, что тот прекрасно справиться. Чуя был уверен в себе и своих силах, уверен в своей красоте, как бы это эгоистично не звучало. Он был готов к встрече с парой в любой момент, считая, что та (или тот) сразу же полюбит его, и они буду жить счастливо.
Но вся его уверенность разбилась вдребезги в тот момент, когда новоиспеченная пара что есть мочи ударила его по причинному месту и сбежала в никуда. Ох, как зол тогда был дроу. Настолько глупым его даже младший брат не выставлял в детстве, когда сваливал кражу конфет и разбитую вазу на ни в чем неповинного Накахару. Помощник Хироцу даже вынужден был отлететь подальше от разозлившегося хозяина, а то еще пришибет ненароком и докажи потом, что «мимо пролетал».
Нашел он беглеца довольно быстро, хоть и пришлось попотеть. Даже тряхнул зама этого эльфика, получив потом прямой нокаут от злого взмыленного вампира. Слава богу, не началось никаких кланных распрей, а то еще больше проблем от одного лишь светлого засранца Чуя бы не вынес. Нет, физически он бы все решил, а вот моральную компенсацию бы потребовал невъебически огромную. В прямом смысле слова.
Найти то нашел, а вот дальше…
Чуя честно себе признался, что не хотел применять силу ни в каких обстоятельствах, но этот наглец уж слишком сильно взбесил его при первых же секундах выставивания у дома. Мало того, что не открыл, так еще и вышвырнул потом за дверь, как нашкодившую шавку. Такого обращения уже Чуя стерпеть к себе не мог. Все хорошие намерения разом сгорели в пламени злости и гнева, что с новой силой забурлили в темной душе дроу. Он даже со своими подчиненными так не церемонится, как с этим остроухим светлым эльфом. Сила у того была велика, но недостаточно, чтобы противостоять Королю темных эльфов. Своей силой и ментальной и магической Чуя превосходил даже отца, который считался одним из самых сильных дроу в истории. Поэтому приходилось скрывать более половины магической энергии с помощью кольца, которое мама подарила сыну на день рождения. С тех пор он носил его на цепочке, не снимая даже во время сна.
Но сейчас Чуя был настолько зол, что все контроли слетели напрочь. Он сдернул кольцо с шеи, рвя серебристую цепочку на части, и выпустил свою силу на волю.
Осаму молча смотрел на свою пару и не мог даже поверить в то, что такая сила вообще существует в этом мире. Это практически оружие массового поражения, которое таилось и пряталось в данном хрупком теле (по сравнению с той силой, что обладал король темных — его тело можно было считать хрупким). Дазай чувствовал, как все его нутро в панике воет и мечется, и даже не от страха к такой могучей силе, а от страха за свою вторую половинку.
А ментальный гнет все усиливался, не давая Осаму даже сделать свободный вдох. Дроу подавлял его своей волей, властью, яростью. Он делал его своим, что эльфу ужасно не нравилось, но поделать он ничего не мог. Сковывающая клятва не давала ему защититься своей силой в полной мере, а теми остатками, каким он мог пользоваться не хватило бы даже на трансгрессию в другое место. Оставалось лишь дождаться, когда темный наконец-то успокоится и угомонит свою ауру, но данного момента Дазай все-таки застать не успел, потому что через некоторое время, когда дышать стало уже совсем тяжело, он потерял сознания. Последнее, что увидел Осаму, перед тем, как отправиться в забытые, это яркие голубые, искрящиеся и сверкающие теплые глаза.
