Рождественский романс

      Это самый дерьмовый подарок, который когда-либо получал Джесси Киллан на Рождество. И он определенно занимал первую строку в списке самых нежелательных вещей, которые, как надеялся Джесси, с ним никогда не произойдут…       Увы.       Не то чтобы этот перечень им тщательно продумывался и где-то записывался, нет. Джесси достаточно взрослый и зрелый, чтобы не страдать подобной ерундой. И не то чтобы там было много пунктов, отнюдь. Но Джесси считал, что к двадцати восьми годам он заслужил право иметь личный милый списочек под названием: «Дорогой Санта, я очень стараюсь быть хорошим мальчиком, поэтому, пожалуйста, можно вот эти несколько вещей никогда не появятся в моей жизни».       Но, видимо, с ролью хорошего мальчика он справлялся так себе (о, и да, иногда Джесси нравилось быть очень-очень плохим мальчиком!), потому что… дерьмо случалось. Как, к примеру, то неловкое свидание, на которое он согласился пойти с Дэниэлем Осборном, а этот придурок возьми и сделай ему предложение. Очень неловкое свидание и очень неловкая ситуация — Джесси казалось, у него на лбу написано, что он не тот парень, который примет кольцо в пафосном ресторане и согласится стать чьим-то мужем. А Дэниэль достаточно долго был его хорошим другом, чтобы знать наверняка — Джесси Киллан не хочет быть ничьим мужем, не в этой жизни.       Теперь у него нет друга. И чем был плох секс без обязательств и веселые тусовки в ночных клубах?       Нынешнее общество уже не требовало от омеги следования всем этим социальным ролям, первая из которых — муж, отец, домохозяин. Идите в жопу, ясно? Мир изменился, и Джесси вовсю пользовался его благами и предоставленными возможностями, чтобы создать свою идеальную жизнь, в которой он добился того, что с ним считаются.       Джесси Киллан — ведущий лондонский арт-дизайнер и владелец весьма прибыльного рекламного агентства, работающего с мировыми брендами и заключающего многомиллионные контракты. У него роскошные апартаменты в Ист-Энде, в центре всей этой богемно-тусовочной вакханалии близ Хокстон-сквер, не менее роскошный счет в банке и статус чертова гения, создающего шедевры от рекламы. Он красив, успешен и богат. Его имя окружает легкий флер эпатажности и частенько мелькает в светской хронике, специализирующейся на скандалах и сплетнях. Что неизбежно, так как Джесси не стесняется в открытую заявлять о своей бисексуальности, независимости от традиций и нежелании обзаводиться семьей.       Его вполне устраивает текущее положение дел. И менять что-либо в своей жизни он не собирался. Точка.       В любовь, истинность пар и прочую романтическую хрень Джесси перестал верить еще в восемнадцать. Ибо вера не терпит сомнений, а когда тебе наглядно демонстрируют, насколько твоя вера глупа и наивна… Хороший урок. Такой, знаете ли, убивающий правдой урок. Выворачивающий наизнанку, сжигающий сердце в пепел, отравляющий душу ядом желчи и горечи урок.       Джесси быстро учился на своих ошибках. Дважды наступать на те же грабли — увольте.       Именно поэтому в списке самых нежелательных вещей первым пунктом числилось: «Никогда не встречаться с Истинным… Снова».       Одного раза Джесси хватило. Спасибо. Отрезвило на всю оставшуюся жизнь. Но, видимо, чем-то провинился Джесси перед Сантой, раз в канун Рождества ему достался подарочек похуже черного уголька.       Дерьмовейший подарок.       Ноа Грант собственной персоной.       Истинный Джесси, чтоб его и всю его аристократическую родню до двадцатого колена!       А вечер так хорошо начинался…       С утра Джесси съездил в пригород к родителям и провел чудесный день в окружении любящих его отцов. Любящих настолько, что никто из них ни разу не заикнулся о том, что, возможно, Джесси не стоило быть столь категоричным к институту брака и все-таки подумать о том, чтобы найти мужа. Никто и ни разу. Родители уважали его выбор, потому что на сто процентов являлись лучшими папочками в мире. И да, любовь к отцам и гордость за их гармоничное супружество ничуть не противоречили его собственному желанию не иметь супруга и детей.       Каждому — свое.       Его родителям повезло встретить друг друга в том возрасте, когда любовь кажется необходимейшей вещью на свете. В их случае истинность сработала так, как задумывалось природой. На уровне духовного единения душ и физической совместимости. Кусочки паззла легли без малейших шероховатостей и сложились в целостную мозаику. Джесси не собирался отрицать, что так тоже бывает. И случается до сих пор.       Просто… не с ним.       После семейного обеда Джесси заехал домой, любовно выложил под елкой подарки папочек, планируя открыть их, как полагается, в полночь, переоделся в любимые футболку и джинсы, натянул не менее любимые ботинки на шнуровке, накинул пальто и отправился на встречу с любимыми приятелями в любимый же бар. Где он терял звание известного арт-дизайнера Джесси Киллана, зато по-прежнему оставался давним клиентом и желанным гостем, не жалеющим чаевых.       И компания подобралась превосходной: Морти Кауфштайн, Дилан МакШелли и Брайан Труман — именно с этими альфами (не считая Дэниэля) Джесси начинал свое дело и именно благодаря их поддержке, профессионализму и работоспособности все получилось. Киллан прекрасно осознавал, что один он вряд ли вытянул бы. С каждым из них Джесси познакомился в разное время и при разных обстоятельствах, но знал их достаточно долго, чтобы считать надежными партнерами и проверенными друзьями. С той оговоркой, что на сто процентов он доверял только родителям. Думается, это разумная оговорка.       Сейчас Морти занимал в компании Киллана должность финансового директора и воспитывал троих сорванцов, Дилан работал ведущим маркетологом и вскоре собирался взять в мужья Омегу Своей Мечты (неисправимый романтик, ага), Брайан возглавлял HR-службу и вел разгульный образ жизни, частенько составляя Джесси компанию в ночных рейдах по клубам. Только в отличие от того же Дэниэля, пятого из их тесной компании, не влюблялся в Джесси, не предлагал ему руку и сердце, не увольнялся после любовного фиаско, как распоследний идиот. И не заставлял Джесси чувствовать себя при этом распоследней сволочью.       — Почему ты не хочешь оставить все как есть? — помнится, спросил Джесси, до последней минуты разговора надеясь, что Дэниэль уберет злосчастное кольцо и включит мозг.       — Наверное, потому, что я не хочу оставлять все как есть, а хочу большего? — выгнул бровь Дэниэль, упрямо поджимая губы.       — Я не могу дать тебе это «большее», — сердито процедил Джесси. — Не могу. И не хочу.       — Это потому, что я не твой Истинный? Ты все еще ждешь свою пару? — с надеждой уточнил Дэниэль, видимо, отыскивая для себя достойную, не унижающую его причину отказа. Дэнни потерял Истинного в пятнадцать лет, но свято верил, что если бы тот был жив — он уже давно был бы счастливым семейным человеком, как Морти.       Джесси тяжело вздохнул, побарабанил пальцами по столу и решил, что Дэнни не нужна правда. Он не рассказывал друзьям о том, что уже имел несчастье познакомиться со своей парой, только родителям, и рассказывать не собирался, поэтому приятели считали, что бесшабашно-независимый образ жизни единственного омеги в их компании закончится в день встречи с Истинным. И частенько подкалывали его на эту тему. Джесси в ответ лишь улыбался, мол, ну-ну, конечно, будучи уверенным в том, что не все истории Истинных заканчиваются свадьбой и полным домом детишек. Некоторые… А впрочем, все в прошлом. Поэтому…       Дэниэль заслуживает безобидной лжи, если ему так станет легче.       — Да, — пробормотал Джесси, ненавидя себя в этот момент. — Я жду Истинного, — которого уже дождался, но встреча с ним точно не войдет в тройку лучших воспоминаний его жизни. Это тот эпизод биографии, который он предпочел бы забыть навсегда.       — Хорошо. Я уважаю… твое решение, — с трудом выдавил из себя Дэниэль. — Джесс, я оставлю тебя в покое. Но я не смогу работать вместе с тобой. По крайней мере, какое-то время. Мне нужен тайм-аут. Извини.       — О, только вот не надо шаблонного драматизма! — эгоистично воскликнул вконец разозленный Киллан. Дэниэль был его правой рукой и директором арт-отдела, очень хорошим художником. Очень. Новый урок — никаких служебных романов. И тем более — романов с друзьями. Плохая идея. — Не глупи, Дэниэль!       — Джесс, я все еще твой друг, — твердо произнес Дэнни. — Но ты ведешь себя сейчас, как бесчувственная скотина.       — Ну и вали! — выплюнул Джесси. — Вали на все четыре стороны! Только знаешь, что… Оно того не стоит. Вся эта сраная любовь… Не порти себе жизнь, — сбавив обороты, добавил он.       — Ты ошибаешься, — Дэниэль небрежно кинул несколько купюр на стол и вышел из ресторана.       Такая вот хреновая история. Которая тоже не войдет в тройку лучших воспоминаний. Потому что Джесси пришлось признать, что он потерял не просто сильного специалиста, он потерял… кого-то очень важного.       Джесси не любил Дэнни и даже не был им увлечен. Дэниэль неплох в постели, но не более того. Хорош он в ином — в умении оставаться рядом и вовремя подставлять крепкое плечо. Дэнни из всей компании не просто настоящий друг — он близкий человек. Пожалуй, Джесси не отказался бы от такого старшего брата. И эту дружбу Джесси просрал, вполне признавая свою вину. И заключалась она не в том, что он не принял предложение, а в том, что ответил на пьяный поцелуй Дэнни хренову тучу лет назад, когда они вдвоем жили на Гоа. И то, что он считал такие отношения удобными, ничуть его не оправдывает.       — Помиритесь, — верно считал задумчивость на лице Джесси Дилан. — Ты и Дэнни. Помиритесь.       — Вряд ли, — грустно усмехнулся Киллан.       — Джесс, — встрял Морти. — Дай ему время. Просто дай ему время, приятель. Его тоже можно понять… Ты… Ну… Ты — это ты, — пожал он плечами. — Каждый из нас был хоть немного в тебя влюблен.       — Что? Что за долбанная мелодрама про Марти Сью? — фыркнул Джесси с весомой долей сарказма в голосе. Оглядел приятелей: Морти виновато чесал затылок, Дилан спрятал взгляд в стакане с виски, Брайан полез за сигаретами. — Не-е-ет, — протянул Киллан, мотая головой. — Не может быть!       — Ты клевый, — Брайан как всегда прост, словно монетка в десять пенсов. Он спокойно закурил и пустил струю дыма Джесси в лицо, широко улыбаясь. — Шикарная фигура, сладкая попка, очаровательные глазки, аппетитный ротик и пахнешь крышесносно. Природа, приятель.       — Я тебе сейчас врежу, — оскалился Джесси. — За каждую из характеристик по разу. Восточные единоборства, да? Напомню, я в них хорош.       — Вот еще поэтому тебя хочется нагнуть, — добавил с добродушным смешком Брайан. — Разложить на первой попавшейся горизонтальной поверхности. И трахать долго, очень долго. Потому что ты та еще сучка, Джесс. И гений в придачу. Я, если честно, не завидую твоему Истинному.       — Я тоже, — поддержал Дилан. — Я ему заранее сочувствую.       — Именно поэтому дай время Дэнни. Просто он влип в тебя чуть больше, чем мы. Но это пройдет. Проверено. В качестве шефа и классного парня ты гораздо лучше, чем в роли Той Самой Омеги. Это очевидно, — завершил Морти.       — Херовый комплимент, — пробормотал Джесси и залпом осушил стакан.       — Отличный комплимент, — Брайан подмигнул. — Мы слишком давно и хорошо тебя знаем, чтобы поверить в твои насупленные бровки и надутые губки.       — И все-таки я тебе сегодня врежу, — пообещал мстительно Джесси.       — Ага, давай, сладкая попка, — подначил Брайан, подвигав бровями. Джесси рассмеялся, почувствовав облегчение. Ощутив уверенность, что у него действительно есть шанс помириться с Дэнни.       Из бара Джесси вышел изрядно подшофе. И в отличном настроении. Обнялся напоследок с приятелями, пожелал им душевно провести рождественские каникулы, не думая о работе как минимум неделю, и отправился к стоянке такси. Но на полпути остановился, в сентиментальном порыве настрочил Дэнни сообщение: «Прости меня, бро. Ты еще встретишь свою пару. Двери моего агентства всегда открыты для тебя — я буду ждать твоего возвращения. Счастливого Рождества!» И пожалеть о нем не успел, так как друг прислал ответ: «И ты меня прости, Джесс. Насильно мил не будешь — я это понимаю. Когда-нибудь я вернусь… Счастливого Рождества!»       Джесси несколько раз перечитал сообщение и решил, что это хороший знак. В этот момент пошел снег…       Киллан закинул голову и, как в детстве, высунул язык. Поймал на кончик несколько снежинок и улыбнулся. Волшебно! И… никаких такси — пройдется пешком. Не так уж далеко идти. И вообще Джесси никуда не торопился — дома его ждет елка и родительские подарки, но до них он успеет добраться вовремя. А вокруг все такое нарядное, праздничное — подсвеченные витрины магазинов, улицы, изукрашенные гирляндами, тут и там мигающие огоньки. Из переполненных баров доносится музыка, гул человеческих голосов, смех.       Когда еще представится возможность прочувствовать весь этот, ну знаете, дух Рождества?       Джесси медленно брел среди празднующих и наслаждался одиночеством в толпе. Свернул к Темзе и нашел вполне безлюдное местечко, чтобы постоять и полюбоваться отблесками огней на воде, помедитировать, глядя на возвышающиеся небоскребы Канэри-Уорф.       Будучи в расслабленном, полностью безмятежном состоянии, он подумал о том, что, в общем-то, по-настоящему доволен своей жизнью. И в какой-то мере спасибо за это стоит сказать Истинному, Ноа Гранту — альфе, отшившему его в отвратительно-оскорбительной форме, но именно он подтолкнул Джесси к злому, упрямому желанию измениться, не сдаваться, действовать, стать кем-то. Стать собой.       Джесси едва исполнилось восемнадцать, когда он прибыл на территорию Оксфорда, чтобы в скором времени начать обучение на факультете искусства, специализация «Арт и Дизайн». И да, ему и его не сильно состоятельным родителям стоило немалых усилий, чтобы он смог пробиться в один из престижных университетов Англии. Джесси был талантливым и очень умным, но порой этого недостаточно, чтобы стать частью сообщества, большая часть которого состоит из детишек, рожденных с серебряной ложкой во рту. Но оба его родителя умеют быть прекрасно твердолобыми и упрямыми, если дело касается их сына. Джесси точно знал, в кого он уродился.       Оксфорд открывал невероятные возможности, и Киллан был настроен воспользоваться каждой из них, чтобы в будущем оправдать надежды папочек. В будущем, которое рисовалось Джесси в радужных красках: он обязательно добьется успехов в учебе и обязательно встретит понимающего альфу, который поддержит его в начинаниях. Джесси пока не очень представлял, чем именно хочет заняться, но точно знал, что это как-то будет связано с его страстью ко всем формам визуального искусства. Этот план включал в себя также крепкий брак, большой дом и как минимум троих детей. Джесси не сомневался, что сможет стать профессионалом в выбранном деле и хорошим мужем и отцом. В конце концов, у него был идеальный пример родителей перед глазами.       Джесси был наивным, чистым и до мозга костей романтичным омегой, верившим в истинность и подлинную любовь, для которой не существует общественных условностей и социальных преград. Его не заботило, что он не дотягивает внешностью до общепринятых параметров омежьей красоты, немодно и недорого одевается, не имеет лишних денег на карманные расходы и четвертый год ходит с одним и тем же телефоном. Вся эта внешняя мишура его ничуть не беспокоила. И на сто процентов будет неважна его альфе. Главное — единение душ, а материальное… Джесси не сомневался, что они с будущим мужем сойдутся во мнении: для счастья много не нужно, а то, что необходимо, они получат.       Джесси не сильно расстроился, когда в первый же день обучения оказался в зоне отчуждения. Его отсканировали с ног до головы, считывая стоимость шмоток, кто-то грубо пошутил насчет его свитера, очков и стремной прически, может, не один раз пошутил, но Джесси в ответ только безмятежно улыбался, будто насмешки не имели к нему отношения. К тому же, альфа-папа постоянно твердил ему, что его красота еще раскроется — ей нужно вызреть. Он чует это как альфа. У Джесси не было причин не верить папочке.       На любом курсе есть ботан-задрот — эту роль закрепили за Джесси, обозвали «блаженным» и благополучно оставили в покое.       Первые месяцы обучения пролетели в одно мгновение.       А потом случился Ноа Грант.       Несмотря на социальную неадаптированность в рамках студенческой жизни, что оставалась для Джесси за кадром, он слышал имя Ноа Гранта, произносимое популярными университетскими омегами с придыханием. Произносилось довольно часто. На пару мгновений, помнится, Джесси даже стало любопытно посмотреть на альфу, который интересен до такой степени, что его обсуждают в библиотеке. При мистере Финли! Равнозначно самоубийству, ибо лично Джесси побаивался библиотекаря. Серьезно: этот мрачный престарелый альфа выглядел как серийный убийца, который с легкостью убьет за нарушение библиотечных правил, главное из которых тишина.       Но всего лишь на пару мгновений — Джесси наткнулся на неожиданную трактовку творчества Рембрандта, и для местных сплетен оказался потерян. Как обычно.       Поэтому неудивительно, что Джесси Киллан понятия не имел, в кого врезался ранним утром на всем ходу, поскользнувшись на заледеневшей от первых заморозков дорожке, ведущей от кампуса к учебным корпусам. Можно сказать, с лету впечатался в мощное, скульптурно вылепленное тело со всеми полагающимися рельефами, которые не скрывала пижонская кожаная куртка. И удовольствия оттого, что приложился лицом в каменную грудь, не получил.       Кто вообще ходит в таких куртках в декабре? Лично Джесси, закутанный в теплое пальто и замотанный в шарф по макушку, умирал от холода, в связи с чем вторую неделю гундосил, чихал, кашлял и страдал от заложенного носа. Который теперь ныл, так как изначально не предназначался природой для того, чтобы вступать в болезненный контакт с дубовой кожей чьей-то куртки. Короче, Джесси прекрасно осознавал, как комично смотрится, растекшись скривившимся от боли лицом по чьей-то груди.       Пышущей жаром груди… Потрясающе горячей, как и все тело альфы, к которому Джесси неосознанно притиснулся плотнее, впервые с начала холодов почувствовав себя комфортно. Парень в куртке согревал, как камин в родительском доме, и чисто рефлекторно Киллан, потеряв не только ориентиры на местности, но и, видимо, инстинкт самосохранения, обхватил его руками, мурлыкнул что-то невразумительное и прикрыл глаза.       И раздосадованно заворчал, когда его резко отлепили от источника живительного тепла и практически подвесили в воздухе за воротник пальто, как котенка — за шкирку. Только тогда Джесси поднял голову и взглянул в лицо незнакомому альфе, которому устроил несанкционированный сеанс обнимашек.       Взглянул и завис, бестолково открыв рот. Парень был… фантастически красив. То есть Джесси и раньше видел красивых парней-альф, со зрением у него порядок. Но ни один из них не был настолько красив! Чтоб дыхание перехватило, и сердце пустилось вскачь, как улепетывающий от волка заяц.       Иссиня-темные волосы в короткой, небрежно-стильной, задиристо-хулиганистой прическе, открывающей гладкий лоб, украшенный самыми сексуальными бровями, если про брови вообще можно сказать, что они сексуальные — густые, выразительные, грозные. Да-да, именно так. Глаза в обрамлении беспардонно густых ресниц какого-то сложного оттенка, с зеленовато-золотистыми искрами, органично вплетающимися в безмятежное полотно прозрачно-голубого неба. Четкий прямой нос с хищными ноздрями, глубокая бороздка до чувственных, наглых, надменно поджатых губ, ямочка-впадинка на упрямом подбородке. Точеные линиями скулы. И очаровательно аккуратные уши.       Добавим то самое горячее теперь уже во всех смыслах тело, дерзкий прикид из черной кожаной куртки, обтягивающей белой футболки и темно-синих джинсов, сидящих на крепких стройных ногах так эротично, что подобное стоило бы запретить законом, и тогда станет понятным, почему Джесси, потеряв дар речи, продолжал покорно висеть в воздухе, будучи в унизительной форме прихваченным за воротник. И жалел лишь о том, что из-за заложенного носа не может почувствовать запах незнакомца — наверняка он такой же офигенный и горячий, как сам альфа.       Альфа, начавший вести себя несколько странно. Если поначалу у него был скептически-насмешливый вид, сопровождавшийся молчаливым бесцеремонным разглядыванием щуплой мелкой омежки (мелкой буквально, ибо ростом Джесси не вышел), то затем его лицо приобрело забавно-растерянное выражение: ноздри заходили ходуном, тщательно вбирая воздух вокруг Киллана, взгляд затуманился и поплыл, как у торчка под кайфом, а губы растянулись в натурально глупой улыбке, обнажившей до умиления трогательные передние зубы.       — Ты… — опасно-вибрирующим, низким голосом прохрипел альфа. — Кто ты?       — Джесси. Джесси Киллан, — пробормотал омега, дернул ногами и робко попросил:       — Не мог ты меня поставить обратно на землю? Пожалуйста.       Незнакомец, спохватившись, виновато кивнул, но на дорожку не поставил, а удобно подхватил Джесси на руки и прижал к груди, как бесценное сокровище.       — Эм… — не то чтобы Киллан был против — альфа грел, как печка, и в его объятиях уютно, как дома под любимым пледом с принтом из «бэтменов». Но ситуация оставалась все еще несколько непонятной. И капельку неловкой. То есть очень неловкой, с учетом, что Джесси никогда в жизни не обнимался с альфой (папочка не в счет), тем более с альфой, которого видел впервые в жизни и по-прежнему не знал, как его зовут. Уточним: очень крутым и красивым альфой, от вида которого сердце Джесси норовило побить рекорды по скорости ударов в минуту. — Я немного не об этом просил, — добавил он, отвечая на вопросительно вскинутые брови парня. — Земля. Я. Поставить. Вот.       — Нет, — категорично мотнул головой альфа. — Там опасно, — пояснил он.       — На земле? — не понял Джесси.       — В этом мире, — согласно подтвердил парень. — Тебе. Без меня.       — П-почему? — поинтересовался Джесси, стараясь не думать, что их разговор все больше напоминает отрывок из постмодернистской пьесы.       — Потому что ты маленький. Ты, наверное, мало кушаешь. О тебе нужно заботиться, — выдал альфа таким тоном, будто это самая очевидная вещь на свете.       — Я нормально питаюсь, — обиделся Джесси. — И неплохо умею ходить ногами. Сам. С года научился, если что.       — А я с десяти месяцев, — с торжествующим видом заявил незнакомец, будто это делает его победителем в споре и дает право и дальше тащить Джесси на руках. Куда-то…       — Куда ты меня несешь? — заволновался Киллан.       — В кафе. Завтракать, — безапелляционно.       — Но мне нужно на лекцию! — возмутился Джесси и протестующе задергался в руках альфы.       — А потом я отнесу тебя на лекцию, — примирительно пообещал парень.       — Но я даже тебя не знаю! Какого…       — Ноа. Меня зовут Ноа Грант. И я твой альфа, — с победной улыбкой объявил парень. Остановился, втянул с эйфорически-восторженным выражением запах возле шеи Джесси и довольно проурчал:       — А ты моя детка. Моя конфетка.       — Ноа Грант? — у Джесси вытянулось лицо, а челюсти грозил вывих суставов. — И… Серьезно? Детка-конфетка?       — Ага, — хмыкнул Ноа и тихо рассмеялся. — Ты классно пахнешь. Ты пахнешь, как… сладости в магазинчике дядюшки Томаса, к которому я любил сбегать в детстве. Место, где я всегда чувствовал себя, как дома. Пока он не… — Грант судорожно вздохнул. — Впрочем, это было давно. — Пауза. Нахмуренные брови. — А ты разве не чувствуешь? Запах? Мой запах? Что я твой альфа?       — У меня заложен нос, — прогнусавил Джесси.       — Ты точно требуешь самой тщательной заботы — вечером я буду тебя лечить, — кивнул сам себе Ноа. — И к слову… Слухи обо мне сильно преувеличены.       — То есть ты не тот альфа, который переспал с половиной кампуса и замуж за которого собирается вторая половина кампуса? — не без ехидства в голосе уточнил Джесси, решивший, что такой вид транспортировки до места назначения ему уже нравится.       — Нет, эти слухи — правда, — хохотнул Ноа. — Я ведь самый горячий и самый завидный альфа Оксфорда. Ну и бонусом — потомственный аристократ и наследник строительной империи Грантов. Делай выводы.       — И самый скромный? — хмыкнул Джесси.       — Скромность — мое второе имя, — чинно подтвердил Ноа. — А ты? Расскажешь о себе?       — Ну… Я просто Джесси. Степень моей популярности застряла где-то на уровне нуля, там же болтается и моя степень привлекательности у альф. Если мы об этом. Если же конкретно обо мне… Я люблю своих родителей. Обожаю учиться. Мне нравится рисовать, нравится графический дизайн, я обожаю все, что связано с визуальным искусством. Лучшие друзья — книги. Лучшие тусовки — я, пицца и киномарафон про супергероев. Лучший отдых — пробежки с музыкой в ушах. Я отлично готовлю, но не силен в наведении порядка. Друзьями здесь не обзавелся, но не теряю надежды. Как-то так.       — Я тоже люблю рисовать. С детства. Я с детства постоянно и много пишу… — Ноа помолчал. — Но семейный бизнес требует от меня знания экономики, финансов и менеджмента, поэтому учусь я, естественно, на факультете экономики, поэтому не могу сказать, что тащусь от учебы. Но… обязательства. На меня возлагают Большие Надежды. Типа того.       — Почему-то звучит не очень вдохновляюще, — пробормотал Джесси, как-то не особенно сопоставляя статус богатого наследника с тем парнем, что нес его сейчас на руках, уверенно вышагивая вперед и ничуть не смущаясь недоуменных взглядов встречающихся им студентов. Словно это норма: крутой альфа, выглядящий как рок-звезда, и потешный мелкий омега, явно победивший бы в номинации «Задрот года», если кому-нибудь пришло в голову учредить подобную номинацию.       — Возможно. Но за все надо платить. Моя семья богата. Очень богата. Деньги дают массу преимуществ, — просто ответил Ноа. — Тупо ими не пользоваться, если они у тебя есть.       — Думаешь? — недоверчиво протянул Джесси и заглянул в глаза альфе, выискивая там убежденность в словах, ибо сам считал иначе. Не деньги дают массу преимуществ, а вера в себя и свои силы.       — Ты оценишь, — осклабился Ноа и подвигал бровями. — Когда выйдешь за меня замуж.       — Мы знакомы минут десять от силы, — фыркнул Джесси.       — Этого достаточно, — Ноа остановился и жадно ощупал глазами лицо Джесси. — Это чувство… Что теперь все правильно. Оно прекрасно. Лучшее из возможных. Я подарю тебе целый мир, Джесси. Что захочешь. Лишь бы сохранить это чувство. Ты… я не знаю тебя и как будто знаю. Твой запах… Такой родной. И ты… такой красивый и смешной.       — Красивый и смешной? — переспросил Джесси, у которого, по правде говоря, голова пошла кругом от этих слов. И его можно понять — просто нужно хоть раз увидеть Ноа.       — Идеальное сочетание, — с видом эксперта подтвердил Ноа.       И Джесси ему поверил. Поверил в то, что за несколько минут можно влюбиться без памяти и спланировать за завтраком будущую жизнь. Поверил, что ему не нужно быть кем-то выдающимся из приличной статусно-денежной семьи, чтобы получить такого альфу, как Ноа Грант. Поверил, что в восемнадцать лет нашел того, кто разом оценил его ум, креативность мышления, талант, чувство юмора, неординарность натуры, способность часами говорить без умолку об известных художниках, мешая с болтовней о различиях комиксов Марвел и DC. Его некоторую инфантильность, неуклюжесть в движениях, неряшливость в одежде и абсолютное равнодушие к материальным благам.       Поверил, что нашел того, о ком мечтал с детства, глядя на яркий пример родителей. И когда на студенческой рождественской вечеринке Ноа поцеловал его под омелой и надел на безымянный палец простенькое кольцо с гравировкой «Моя конфетка», демонстрируя всем и каждому серьезность намерений, Джесси был самым счастливым омегой на свете.       Его альфа кружил голову невероятным запахом — свежестью соленого морского бриза, пропитанного лучами жаркого солнца и сыростью песчаного пляжа. Запах места, где Джесси любил проводить время, когда жил с родителями в маленьком курортном городке. Каждый день он выходил к заливу, устраивался на набережной и читал книги, то и дело отрываясь от страниц и любуясь водной гладью. В эти моменты он чувствовал неописуемое словами умиротворение — именно так пах Ноа.       Умиротворением и надежностью.       Поистине наивным дуракам закон не писан. Но жизнь умеет преподносить уроки. Болезненные и суровые.       За месяц, проведенный вместе, они испробовали, казалось, все виды поцелуев — от невинных до сумасшедших по накалу, когда разум совершенно отключался в затянувшейся прелюдии. Но Ноа, заласкивая порой Джесси до звездочек в глазах и искристых оргазмов, перейти к настоящей близости не торопился. Сдерживался и сдерживал Джесси, уговаривая не торопиться.       — Я хочу сделать все, как полагается. В твою ближайшую течку. Как альфа, который нашел свою омегу. Пожалуйста. Это очень важно для меня, — шептал Ноа на ухо Джесси, мягко оглаживая руками его тело.       И Джесси соглашался потерпеть, уважая желание альфы, оказавшегося в этих вопросах старомодным. Это мило и возбуждающе. К тому же, ждать оставалось не так уж и долго — до рождественских каникул. Они договорились, что расстанутся на пару дней Рождества — навестят близких — и вернутся в кампус. Ноа собирался снять шикарный номер в отеле, где они проведут первую совместную течку, соединив себя узами Истинных, и вместе встретят Новый год.       Только вот Ноа не приехал. Ноа пропал. Его мобильный внезапно стал недоступен, на почту он не отвечал, в соцсетях не появлялся.       Джесси волновался. Не понимал, что происходит. Переживал, что с Ноа что-то случилось. Ему плевать было на себя и на свое здоровье: эту течку он едва пережил, загибаясь от боли. Тело ждало альфу, Истинного, телу не объяснишь силами рассудка, что сейчас не время бесноваться и требовать своего. Сейчас важно думать о Ноа… С ним явно что-то случилось.       Джесси ждал. Все каникулы ждал.       Затем началась учеба — Ноа так и не появился. Джесси ходил как в воду опущенный и не сразу заметил странное перешептывание, возникавшее каждый раз, когда он заходил в аудиторию. На него пялились, тыкали пальцем и с пренебрежительным фырканьем обменивались загадочным взглядами.       Три недели спустя к нему подошел Трейси, омега, неплохой парень, с которым Джесси, вероятно, смог бы подружиться. Смог бы, но не захотел, потому что после услышанного все, о чем мечтал Джесси, — покинуть Оксфорд и больше никогда здесь не появляться. Плевать на престиж и возможности. В тот момент Джесси был уверен в том, что будущего у него уже нет. Ничего нет. Только в клочья разорванное сердце и тянущая пустота по центру груди.       — Знаешь, — сказал тогда Трейси с сожалеющим видом, — я тебе искренне сочувствую. Это мудацкий поступок. Даже для такого избалованного морального урода, как Грант. В этом кампусе полно омег, которым он мог навешать лапши на уши и вешал, но я не понимаю, зачем ему нужен был для этих идиотских забав ты. Это подло.       — О чем ты? — прошелестел Джесси, резко бледнея. Незаметно для Трейси он вцепился побелевшими от напряжения пальцами в сиденье стула.       — Ты… ты что? Ты не знаешь? Он тебе… даже не сказал?! — Трейси округлил глаза. Джесси заметил, как к их разговору с нескрываемым интересом прислушиваются однокурсники.       — Я не понимаю, о чем ты, — еле слышно произнес Джесси, желая в этот момент оказаться где-нибудь в другом месте, только не под прицелом едких, издевательских взглядов и одного жалостливо-сочувствующего. Наверное, Трейси — неплохой парень, но явно не очень тактичный.       — Грант… Грант помолвлен. Не может быть, чтобы ты не слышал. Все сети пестрят фотографиями его звездных каникул, проведенных вместе с Истинным. Естественно, это сын очень богатых родителей, любимчик таблоидов, супермодель. Омега, недавно вошедший в пятерку самых красивых омег Англии. Вот, вот же фотки, — протараторил возбужденно Трейси и сунул Джесси под нос мобильный с открытой страничкой какого-то гламурного сайта, где Ноа… его Ноа белозубо скалился в объектив, сжимая по-собственнически… ну да, очень красивого омегу. Истинного. Так были подписаны фотографии — «Ноа Грант и его Истинный Валентин Иглвуд».       — Но… — Джесси облизал пересохшие губы, — я же… он же…       — А впрочем, неудивительно, что он тебе ничего не сказал. Грант всегда себя вел как скотина со всеми своими омегами, — продолжал тарахтеть Трейси. — Просто знаешь… Никто не понимал, почему он залип на тебя. Ты вроде такой… не обижайся только… ну просто… обычный. То есть, ты симпатичный, но не из его лиги. Ну и тут сплетничали, что, мол, может, Гранту не повезло, и ты его Истинный — вот он и таскается с тобой. Хотя я считаю, что при таком раскладе, это тебе не повезло бы. Грант — тот еще ходок и высокомерный козел, откровенно говоря. Поэтому… Говорят, он даже доучиваться не будет — заочно получит диплом. Летом свадьба, после чего он сразу вступает на должность зама генерального директора компании отца… — Трейси говорил и говорил, сам не замечая, как режет без ножа каждым словом Джесси.       Последнее, что запомнил Киллан, как перед глазами мелькнул белый потолок. А потом все резко потемнело.       Джесси потерял сознание. И две недели провел на больничной койке в горячке. После чего родителям, дежурившим возле него каждый день, разрешили забрать сына домой. Пока Джесси лежал в палате, курьер из почтовой экспресс-доставки принес ему конверт. В нем лежал чек. На его имя. Подписанный Ноа Грантом. На какую-то совершенно немыслимую сумму — Джесси раньше не видел столько нолей в одном сочетании, обозначающем деньги. Больше в конверте ничего не было. Ни словечка.       — Откупился. Он от меня откупился, — прошептал Джесси и наконец-то разрыдался. Разрыдался, уткнувшись омеге-папе в грудь, обнимаемый со спины скрипящим от злости альфа-папой. — Чтобы я ему не мешал. Я — его Истинный. Я! Я знаю это! Но я… не тот Истинный.       — Так бывает, — тихо проговорил омега-папа. — Люди иногда слепы. Мы не знаем, что произошло, Джесси, но могу предположить, что его родные не приняли такую пару. И твой альфа… выбрал легкое решение вопроса. А значит… Значит, и он тебе не пара. Оно будет болеть, Джесси. Будет. Но все пройдет. Даже такая любовь проходит.       — Я найду этого Гранта, засуну этот чек ему в задницу и по стенке размажу, — рыкнул альфа-папа.       — Нет, дорогой, — строго проговорил омега-папа. — Ничего из этого ты не сделаешь. И насчет чека — оставить его себе или порвать — решать Джесси.       В день отъезда Джесси написал заявление на отчисление — оставаться в Оксфорде у него не было ни моральных, ни физических сил. По правде говоря, у него не было сил жить. О какой учебе может идти речь?       Насчет чека он тоже так и не определился: омега-папа попросил успокоиться, выждать время и потом принимать решение. На трезвую голову, а не на эмоциях. Мудро заметив:       — Это очень большие деньги, Джесси. Можно поиграть в благородство, принципиальность и уязвленную гордость. А можно… Можно найти новое будущее. Вдруг это единственный стоящий поступок, на который способен твой альфа?       — Выписать мне чек? — горько усмехнулся Джесси. — Что ж, я могу гордиться собой — за пару невинных поцелуев мне отвалили нефиговый гонорар. Можно я их просто отдам вам?       — Нет, — омега-папа тепло улыбнулся. — Тогда лучше порви чек.       Джесси по совету папы отложил решение на потом.       «Потом» наступило через несколько месяцев — однажды Джесси проснулся и почувствовал себя снова живым. Живым и жаждущим жить. Идти вперед. Измениться. Действовать. Стать кем-то. Стать собой. Новым собой.       Забыть Ноа. Прекратить отслеживать новости, связанные с ним, и не пытаться разобраться в том, что произошло. В конце концов, таблоиды и университетские сплетни подсказывали ему, что, возможно, такой поворот событий — действительно удача для Джесси. Сердце сопротивлялось — месяц, проведенный со своим альфой, доказывал обратное: все сплетни — чушь собачья, и Ноа — совсем не избалованный наследник, но… Месяца недостаточно, чтобы узнать человека наверняка. Правда же такова, что Ноа, пообещав весь мир, уехал и не вернулся. И теперь рядом с ним другой омега. Омега из его лиги.       Так что, если Ноа дал ему кучу бабок, чтобы Джесси не докучал, то Джесси воспользуется этим щедрым откупом.       Спустя еще пару месяцев Джесси уехал на несколько лет в Индию, где большую часть проведенного там времени прожил на Гоа. Изучал духовные практики и восточные единоборства, совершенствовал тело, много рисовал, занимался самообразованием, изучал основы рекламного искусства, знакомился с разными людьми. Джесси сильно изменился: окреп и физически, и морально, расцвел на всех уровнях, и приобрел тот устойчивый внутренний стержень, что делает человека сильным духом. Сильным, независимым, уверенным в себе.       Именно в Индии Джесси сошелся с Дэниэлем, который на тот момент носил дреды и рваные тельняшки, без конца курил травку и создавал охренительные порно-картины. Дэнни не лез к нему со всеми этими альфа-штучками, уважал как равного себе и во многом помог переосмыслить жизнь.       — Плевать я хотел на любую систему, — разглагольствовал Дэнни. — Чувак, мы — свободные личности. Мы сами можем создать систему, — это было из категории бесполезного философского трепа.       — Чувак, жизнь одна. И она не такая длинная, как кажется. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это проживать каждый день, будто он последний. Цени каждое мгновение — оно одно и неповторимо, — вот эти суждения Джесси цепляли за живое.       — Ты знаешь, что дельфины умеют петь? — а так начинались затяжные разговоры ни о чем: Дэнни в них — мастер. И Джесси пришлось это по душе. Разговоры ни о чем хорошо помогали от сердечной недостаточности, которая постепенно сошла на нет.       Там же в Индии, Джесси потерял девственность и оценил, насколько может быть прекрасен секс без обязательств. Особенно если в течку подвернется умелый партнер. На Гоа же Джесси познал прелести однополой близости. Когда было лень кого-то искать, а трахаться хотелось неимоверно… рядом всегда находился Дэниэль. Он потерял Истинного, что сделало его свободным от предрассудков. И о новой любви не мечтал. Джесси чувствовал в Дэнни тот же душевной надлом, что и в себе — наверное, поэтому они и подружились.       Идея создать собственное рекламное агентство родилась где-то посреди задушевных укуренных разговоров, занятиями йогой, изучением истории искусства, чилл-аутом с коктейлями на пляже и безбашенными секс-марафонами. Дэнни то и дело твердил: «Джесс, у тебя вообще какой-то нестандартный взгляд на стандартные вещи. Уж на что я креативный парень, но ты… Я не понимаю, как устроены твои мозги, но этот дар точно надо использовать с выгодой для себя. Идеи, чувак, идеи стоят много-много денег! И реклама — самое перспективное направление!»       Джесси подумал: «А почему бы и не попробовать?» На счете лежали деньги, которых вполне хватит на достойный старт-ап.       Уже в Нью-Дели, перед возвращением в Англию, они встретили Морти. Морти с его безупречным пониманием мира финансов. Он как будто родился с встроенным калькулятором в голове, быстро просчитывающим выгодные комбинации цифр. Две грандиозные попойки, и Морти внезапно передумал оставаться в Индии, куда приехал разбираться с личностным кризисом. Кризис закончился сразу же, как только он увидел некоторые идеи Джесси, накиданные им тут же в баре, на коленке, с сигаретой, неряшливо зажатой между губ.       Морти признался Джесси в вечной любви и предложил свои услуги. Джесси пьяно кивнул головой, бросил что-то вроде: «Нахуй любовь. Ты в деле».       В первые дни по возвращении в Лондон Джесси умудрился едва не подраться с заносчивым альфой, с похабными шуточками пытавшимся ухватить его за задницу в очереди за кофе. Их обоих вышвырнула на улицу охрана. Джесси реально собирался прописать кретину по первое число, ибо, несмотря на мелкий рост и сохранившуюся юношескую худощавость, весьма поднаторел в искусстве самообороны. Но альфа остановил его миролюбивым:       — Я знаю тут неподалеку клевый бар. Не хочешь составить мне компанию, а, сладкая попка? Спорим, ты упадешь под барную стойку после пары шотов. Меня, кстати, зовут Брайан.       — Тупой развод на слабо, — хмыкнул Джесси. — И если что — до моей задницы ты не доберешься. Я Джесси.       — Обойдусь чьей-нибудь другой задницей, — покладисто согласился Брайан. — Сдается мне, иметь тебя в приятелях куда круче, чем в любовниках.       — Истину глаголишь, — фыркнул Джесси и вызвонил Дэнни с Морти.       Очередная оглушительная пьянка закончилась предложением Брайану занять позицию HR-директора в пока еще несуществующем агентстве, так как выяснилось, что он тот чел, что хантил людей для одной очень крутой компании с мировым именем. Но разорвал с ними отношения из-за… романа с омегой главы компании. И с такой репутацией с ним никто не хотел работать. А Джесси захотел, потому что… в текущей ситуации Брайан мог переспать только с Морти или Дэнни, но ни один из них не стремился к такого рода экспериментам.       — А если я захочу соблазнить тебя, сладкая попка? — упорствовал Брайан.       — Я тебе премию выпишу, если у тебя получится, — заявил Джесси с безмятежным видом.       — Я в деле, — подписался Брайан. И добавил с нотками ненаигранного восхищения:       — Ты клевый, Джесс. Охрененно красивый и охрененно чумной.       — Спасибо, — мило улыбнулся Джесси, уже привыкший к подобным комплиментам: время, проведенное в Индии, действительно не прошло для него даром. Джесси привлекал внимание — теперь его замечали. Везде. И не потому, что он как-то модно и дорого одевался, носил стильную стрижку и ездил на навороченной тачке. О нет: Джесси по-прежнему не разбирался в шмотках и пялил на себя первое, что под руку попадется, волосы стриг лишь в тот момент, когда Брайан брал его за руку и вел в дорогущий салон красоты, машину так и не купил. И квартира у него была хоть и роскошная по меркам лондонского обывателя, но выбранная не по этому принципу — Джесси просто понравилась ее энергетика: там было светло и спокойно.       Джесси замечали, потому что теперь он был Личностью.       Пятым и последним в их компанию влился Дилан. И это тот человек, который самым банальным образом прислал резюме на вакансию маркетолога. Да, Дилан нашелся очень просто и банально. Но нажрались они впятером после собеседования угарно и как всегда. В том самом баре, что показал Брайан.       — Я увидел твои фотки на фейсбуке. С Индии. Когда пытался понять, что за компания и куда я шлю резюме, — признался Дилан, обнимая Джесси за шею. — Ты… По фоткам, я понял, что ты удивительнейший псих. И кореш твой… Ты, Дэнни, ага… такой же. И… у меня офигенно скучная жизнь. Я просто смотрел на вас и думал: «Я хочу с ними работать. Я хочу работать с этими ненормальными! К черту то унылое говно, в котором я варюсь каждый день». Я понятия не имею, что выйдет из вашего замысла, но я в деле. Серьезно. Я в деле.       Так все и закрутилось. Деньги Гранта они использовали с умом — агентство буквально за год вырвалось на лидирующие позиции, и в итоге сейчас…       Джесси — тот парень, нанять которого считается большой удачой. Если Киллан подписал с вами контракт — значит, ваши дела идут в гору и скоро будут на вершине мира. И все это во многом благодаря Дэниэлю, Дилану, Морти и Брайану.       Джесси искренне ценил и любил своих друзей. Правда. И, возможно, больше всех Дэнни. Он долгое время служил своего рода якорем для Джесси. Ох, не стоило ему тогда отвечать на пьяный поцелуй, но… Может, это и к лучшему. Безответная влюбленность — тоже так себе развлечение. Джесси точно знал, что их с Дэниэлем связывает куда больше, чем то, что называют любовью.       В любовь Джесси больше не верил. А в бро-узы — да. Дэнни отгорит и вернется. Так и будет.       А любовь…       Джесси вздрогнул от грохота фейерверков и вынырнул из потока воспоминаний. Сжал переносицу пальцами и грустно усмехнулся.       Ноа Грант — единственный, в кого Джесси был без памяти влюблен. Единственный, кого Джесси по-настоящему ненавидел. Единственный, кого он так и не смог вычеркнуть из памяти и зачем-то по-прежнему носит подаренное им кольцо. Наверное, как напоминание о том, что любить больно. А может… как напоминание о том, что любил. Больше-то не получается.       Тот самый Ноа Грант, что стоял сейчас на краю набережной в пальто нараспашку, с галстуком, закинутым на плечо, и опасно кренился в сторону воды…       Бултых!       Что?       Что?!       Твою ж!       Джесси рванул к тому месту, откуда только что свалился в воду и исчез под ее толщей мужчина, что по задумке природы предназначался ему в мужья до гроба. Джесси на ходу скинул пальто и не раздумывая нырнул в ледяную воду. Возможно, ему с пьяных глаз привиделось, что мужик, решивший свести счеты с жизнью в Рождество путем самоутопления, его Истинный. Просто потому, что он сейчас о нем думал, но факт оставался фактом — Джесси не мог допустить, чтобы на его глазах утонул человек.       Который все-таки оказался Ноа Грантом.       Вусмерть пьяным и не желающим приходить в себя даже после того, как Джесси, приложив немалые усилия, вытащил его из воды, трясясь от холода, сделал ему искусственное дыхание и убедился в том, что этот сукин сын определенно жив, дышит и если подохнет, то от переохлаждения. Как и сам Джесси. А вокруг как назло никого, мобильный сдох и…       АААААА!       Дерьмовый подарок, окей?       Десять лет Джесси Киллан делал вид, что Ноа Гранта не существует. И что тот светский хлыщ, плейбой, потомственный аристократ и наследник строительной империи Грантов, чей супруг — топ-модель и такой же наследник крупной сети магазинов строительных материалов, не имеет никакого отношения к его жизни. Десять гребаных лет Джесси умудрялся успешно избегать любых пересечений на светских тусовках и мероприятиях с Ноа, чья рожа беспорядочно мельтешила на страницах таблоидов и интернет-порталов в постоянных упоминаниях в громких скандалах.       И вот, пожалуйста!       Грант лежит кулем на его руках, никак не реагирует на злобные щипки и даже укусы, а лишь мычит нечто невнятное, вроде: «Детка… Это ты… Наконец-то». Джесси понятия не имел, что за эротические фантазии одолевали в этот момент Гранта и знать не хотел. Все что он хотел — избавиться от мудака, чей запах, даже несмотря на алкогольное амбрэ, по-прежнему тревожил. Истинность, чтоб ее.       — Эй! Помогите! Кто-нибудь! — в отчаянии выкрикнул Джесси, одновременно пытаясь поставить Гранта на ноги. Тот мычал, цеплялся за Киллана, мотал головой и продолжал бормотать: «Моя детка… Моя конфетка…». Джесси как током ударило, отчего неслабо тряхануло — он на секунду ослабил хватку, и Грант обвалился на землю.       Ну что за ублюдок, а? В памяти слишком ярко вспыхнул тот день, когда он впервые увидел Ноа Гранта, и слишком отчетливо вспомнил свою реакцию в момент, когда услышал от него: «Моя конфетка». Сейчас Джесси Киллан сломал бы руку любому альфе, если бы тот посмел его так назвать. Любому. Но почему-то тогда в исполнении Ноа все эти абсолютно идиотские сексистские прозвища звучали… классно. И волнующе. И неизменно вызывали смех. Потому что Ноа… Ноа Грант был самым классным альфой, которого когда-либо знал Джесси. Что, конечно, не помешало ему стать самым знатным мудаком в жизни Киллана. Человеком, которого Джесси мысленно поставил на первую строчку черного списка.       И сейчас пытается спасти от замерзания, прижимая к себе, потому что придурок синел на глазах.       — Вставай, твою мать! — вызверился Джесси настолько, что на приливе адреналина, одним бешеным рывком поставил Ноа на ноги и удержал вертикально, приняв вес его тела на себя. А Грант на секундочку в полтора раза выше и тяжелее Джесси! — Клянусь, как только мы доберемся до больницы, я тебя там же и прибью! — прошипел зло Джесси, не вдумываясь, насколько алогично прозвучало его желание.       — Не надо… в больницу… — вдруг вполне вменяемо произнес Ноа. — Пжлста… Детка… Не хочу… Они меня там найдут… Эти крысы… С камерами.       — Куда? Куда тебя отвезти? — сквозь зубы процедил Джесси, напрягаясь из последних сил, чтобы дотащить Ноа до дороги — там был шанс поймать такси.       — Все равно, — вздохнул Грант.       — Адрес?! — взорвался Джесси. — Куда?       — У меня больше нет адреса, — вдруг счастливо улыбнулся Ноа. И задрожал так, что заколотило и Джесси, который сразу же вспомнил, что и ему не помешало бы в тепло.       — За что? — прошептал Джесси, вопрошая с обидой у кого-то, видимо, все-таки у Санты, и вскинул руку — вдалеке замелькали знакомые огоньки такси, молясь, чтобы тачка оказалась свободной.       — Я тебя нашел… — стуча зубами, едва различимо произнес Ноа.       — Это ненадолго, — злорадно пообещал Джесси и затолкал Ноа на заднее сиденье такси, плюхнулся рядом и назвал собственный адрес.       Таксист, добрый человек, помог дотащить размякшего в машине Ноа до апартаментов Джесси, сочувственно пожелал счастливого Рождества и по-отечески добавил: «Вы уж больше не разрешайте вашему мужу так напиваться». В ответ Джесси криво улыбнулся и проскрипел зубами.       «Муж» лежал на диване в гостиной и сладко посапывал, не подавая признаков жизни. Джесси с матюгами избавил его от влажной одежды, стараясь не концентрировать внимание на том, что Ноа по-прежнему выглядит, как чертова рок-звезда, кубики пресса на месте, как и шикарное тело, а новая фишка — трехдневная ухоженная щетина — ему жутко идет. И запах морского бриза он тоже тщательно игнорировал, хотя инстинкты требовали немедленно напитаться этим ароматом, ткнувшись Ноа в шею. Та еще пытка, по правде говоря.       Джесси растер Ноа найденной в баре водкой, вспомнив, что так делал омега-папа в детстве, когда он возвращался домой снеговиком после уличных снежных побоищ, обложил его грелками и укутал несколькими одеялами. Наконец переоделся сам, принял горячий душ и, залпом заглотнув прямо из бутылки той же водки, отправился спать. Подарки решил распаковать позже — слишком много сюрпризов для одного Рождества.       Утром Джесси разбудил запах жарящегося бекона и свежесваренного кофе, голос Марайана Керри, настаивающего на том, что «Единственное, что я хочу на Рождество, — это ты», которому подпевал басовито-хриплый мужской, отчаянно знакомый Киллану.       — Нет. Не может быть… — простонал Джесси, разом вспомнив события ушедшей ночи. Он решительно отдернул одеяло, подскочил с кровати и прошлепал босыми ступнями на кухню с одним желанием: выставить за дверь хренова певца, снова беспардонно вторгшегося в его жизнь и на его кухню! Раз поет и готовит завтрак — значит, с ним все окей. Про муки совести можно забыть. А уж зачем красавчик Ноа Грант хотел утопиться — не его проблемы.       — Привет, конфетка! — не оборачиваясь, весело бросил Ноа, ловко жонглируя яйцами, сковородкой и деревянной лопаточкой. В одних, мать его, трусах и с фартуком на голое тело! И вот на суицидника ни разу не походил — скорее, на довольного жизнью альфу, планирующего горячий рождественский денек в постели. Судя по исходящему от него запаху, к которому помимо дурманящего морского бриза примешались нотки терпкого, пряного возбуждения.       Джесси, опешив от наглости и вида упругих ягодиц, несколько раз сморгнул, открыл, закрыл и снова открыл рот. Чтобы разразиться гневной, по большей степени непечатной тирадой, сводившейся к емкому: «Проваливай!»       На что Ноа отложил лопаточку, увернул огонь и обернулся, утробно проурчав:       — О, кто-то не в настроении… Что ж, попробую это исправить! — и в следующее мгновение Джесси уже сидел на барной стойке, зажатый между мощными руками, опирающимися по обе стороны от него, а его губы полыхали от мозговышибающего поцелуя. Страстного, жадного, умопомрачительного.       Где-то в голове у Джесси что-то закоротило, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать… Какого черта?!       — Ты вконец охренел, мудак? — прошипел Джесси, упираясь руками в крепкую грудь и максимально, насколько это было возможным, отстраняясь от Ноа. — Ты реально думаешь, что можешь вот так… просто взять и появиться десять лет спустя в моей жизни?       — Да, — с широкой улыбкой кивнул Ноа. — Могу. Хотя я планировал свой камбэк несколько иначе и немного позже, но кое-что пошло не по плану. Думаю, тот последний стакан с виски и мое желание прогуляться до реки сбили настройки.       — Я тебя вытащил из воды, когда ты пытался утопиться! — воскликнул разъяренно Джесси и шлепнул Ноа ладонью по лбу.       — Ты меня спас, — Ноа перехватил руку Джесси и нежно дотронулся губами до тыльной стороны ладони. — Но я не пытался утопиться. Честное слово, детка. Это недоразумение.       — Отлично! Недоразумение!.. Да мне насрать! — проорал взбешенный Джесси. — Я понятия не имею, что творится в твоей голове, какого хрена ты там себе навыдумывал, но скажу сразу — вычеркни из этого бреда меня!       — Нет, — Ноа возмутительно сексуально усмехнулся и удобно пристроил руки на талии Джесси, подтягивая его ближе к себе. Заставляя… невольно… обхватить его бедра ногами, иначе… В общем, это была вынужденная мера, ясно? Джесси не собирался интимно обниматься со своим бывшим, сидя в двусмысленной позе на барной стойке. Джесси собирался прекратить этот балаган в самое ближайшее время, как только у него появится возможность хоть на миллиметр отлепить от себя Ноа. Не затевая драки. Почему-то Джесси не сомневался в том, что любая его попытка использовать приемы самообороны закончится безудержным трахом на полу кухни.       Почему-то Джесси казалось, что при любом раскладе все закончится безудержным трахом… Вероятно, потому, что он вновь жадно целовался с Ноа, вкус губ которого, запах которого полностью отключали разум. Напрочь. И будто Джесси не двадцать восемь, а восемнадцать, и никакого расставания не было, и…       — Детка… — захлебываясь воздухом, прохрипел Ноа. — Как же долго я этого хотел…       Лучше бы Ноа промолчал — его слова вернули в реальность. Каким-то невероятным усилием воли Джесси удалось найти силы оттолкнуть от себя Ноа, тепло которого все так же убаюкивало и согревало, и вывернуться из его объятий.       — Ладно, — Джесси отошел на безопасное расстояние, к окну, нащупал сигареты и трясущимися руками прикурил. — Ладно. Я сейчас успокоюсь, покурю, выпью кофе, а ты… Ты попробуешь мне объяснить, какого хрена происходит. Какого хрена мудак вроде тебя, состоящий в браке с супермоделью, глава строительного конгломерата, какой-то там хренов граф, не помню какой и помнить не хочу, звезда светских сплетен в рождественскую ночь ныряет в Темзу, а после лезет в жизнь… в которую не имеет никакого морального права лезть!       — Ну, наверное, потому, что этот мудак больше не состоит в браке с супермоделью, не является главой строительного конгломерата, уже точно не какой-то там граф и вскоре перестанет быть звездой светских сплетен, ибо людям не интересна жизнь мудака, у которого на сегодняшний день из всех активов есть дорогое кашемировое пальто и обнуленная кредитная карта, — с невозмутимым видом пояснил Ноа и двинулся к Джесси.       — Стой, где стоишь! — предупреждающе вскинул руку Киллан. — Объяснения прозвучали неубедительно, знаешь ли, — добавил он, скептически хмыкнув. — Если я правильно понял, по какой-то причине ты в полной жопе и поэтому решил вспомнить про бедного омежку Истинного, который уже далеко не бедный. План провальный — скажу прямо. Но могу благородно вернуть тебе ссуженные мне десять лет назад деньги. Их достаточно, чтобы… Чтобы что-то — меня не касается, что, — закончил Джесси.       — Ни по одному пункту не попал в яблочко, детка, — с довольным видом ухмыльнулся Ноа.       — Мне не нравится, что ты меня называешь «деткой», — заметил Джесси сердито.       — А мне нравится, — пожал плечами Ноа. — И я планирую так тебя называть довольно долго. Минимум до конца дней своих. Случайности не случайны, как сказал тот смешной черепашонок в мультике, и это судьба… то, что ты вчера оказался на набережной Темзы там же, где и я. Судьба, которая намекает, что я сделал правильный выбор, когда решил обнулить всю свою жизнь и начать с чистого листа. С тобой.       — Нет-нет-нет! — замотал головой Джесси. — Иногда случайности — просто случайности. Первое. Второе… Я свою жизнь обнулять не собираюсь ради тебя. Я ею полностью доволен. И там нет места для альфы. Нет и не будет. Точка.       — Черт побери, ты стал таким… — Ноа окинул его восхищенным взглядом с головы до ног и одобрительно цокнул. — Дерзким. Упрямым. Уверенным. И при этом остался прежним. Смешным и красивым. Это заводит. Детка, я полон энтузиазма тебя завоевать!       — Ты меня вообще слышишь?! — ошарашенно уточнил Джесси. — Потому что мне кажется, я со стенкой разговариваю.       — Джесс, — Ноа вдруг посерьезнел. Посерьезнел настолько, что Джесси невольно затих, проглотив очередное гневное высказывание. — Однажды я сделал неверный выбор, — его голос звучал глубоко, спокойно и трагично. — И поверь, я сполна наказан за те годы, что мог провести с парнем, который одним своим видом делал меня счастливым. Тебе достаточно было посмотреть на меня, детка, и я уже считал себя самым удачливым сукиным сыном на свете, потому что… Ты — лучшее, что случалось в моей жизни. Лучшее. Я знал это уже тогда. Но…       Ноа стянул с себя фартук, взъерошил волосы и присел за барную стойку. Налил кофе в две чашки — Джесси притушил сигарету, притянул к себе одну и сел напротив. Наверное, он все-таки хотел узнать, что произошло десять лет назад. И винить его за это нельзя: глядя сейчас на Ноа Гранта, Джесси Киллан отчетливо понимал, что та любовь… не прошла. Он мог ее задвинуть, затереть в памяти, но она так и осталась в его сердце.       — Я вернулся домой на Рождество, чтобы в первую очередь объявить родным о том, что нашел Истинного и в ближайшее время собираюсь сделать предложение. Мне нужно было благословение. В некоторых моментах я воспитан по старинке, — Ноа хмыкнул и качнул головой. — И я не сомневался, что родители одобрят тебя и порадуются моему везению. Но… Меня не посвящали до поры до времени в семейные бизнес-планы — родители считали, что я должен нагуляться вволю, натрахаться и потом остепениться. Оказывается, у них уже был договор с правильной семьей, выгодной в плане объединения, и меня ждал фактически брак по контракту. Впрочем, родители были свято уверены в том, что выбранный ими муж — отличная кандидатура, и все у нас сложится, — Грант тяжело вздохнул, бросил короткий взгляд на Джесси и вернулся к созерцанию чашки с кофе. — Появление Истинного их не особенно смутило. Омега-папа сказал, что… если уж я так влюблен, то могу и дальше любить тебя — любовников никто не запрещал, надо только сделать специальную оговорку в контракте. Я устроил скандал. Я… — Затяжная пауза. — Я оказался тряпкой. Альфа-папа сухо заявил, что они меня не держат, я могу брать в мужья кого хочу, но только после того, как откажусь от фамилии. Меня поставили перед выбором: или рай в шалаше с любимым, или… моя привычная жизнь со всеми благами и преимуществами, но с правильным супругом. Я испугался. И согласился на их условия. Согласился отказаться от тебя. Единственное, что мне разрешили сделать — это выписать тебе чек на ту сумму, которую я захочу. Я знал, что поступаю, как дерьмо. Я должен был хотя бы объясниться с тобой, но… Я боялся увидеть тебя. Боялся, что совершу ошибку, испорчу тебе жизнь, потому что… я так сильно тебя хотел, что вряд ли смог бы удержать член в штанах. И…       — По крайне мере, честно, — криво улыбнулся Джесси.       — Я достаточно долго врал себе, чтобы сейчас врать тебе, — пожал плечами Ноа. — Я не буду тебе рассказывать о том, как мне было херово. Все равно не поверишь.       — Поверю, — просто бросил Джесси.       — Мне приходилось изображать из себя счастливого влюбленного в тот момент, когда мое тело выкручивало суставами наружу. Меня ждал Истинный. Мое тело, душа стремились к тебе. А я… я улыбался на камеры и терпел. Потому что… Потому что, — Ноа замолчал, опустив голову.       — Знаешь… Странное чувство. Я должен сейчас обидеться на тебя окончательно и смертельно, но почему-то… Мне тебя жаль. Искренне жаль, — тихо проговорил Джесси.       — Лучше бы ты мне врезал, Джесс, — пробормотал Ноа. — Не надо меня жалеть. Поверь, жалости я не заслуживаю. Это был осознанный выбор. Я мог рискнуть и остаться с тобой. Мог. Мог доказать, что я настоящий альфа и смогу сам, своими руками и головой добиться всего, чего ты захочешь. Мир. Я обещал подарить тебе целый мир. Я мог рискнуть. Но я… не рискнул, — продолжал говорить Ноа, и его слова все больше напоминали исповедь. Которую… Которую Джесси готов был принять. Не из жалости. А из-за надежды. Слабой, глупенькой надежды, что все еще можно исправить. Что не только Ноа упустил кое-что важное в своей жизни. Он тоже. Тоже упустил. — Моя жизнь превратилась в одно сплошное лицемерное дерьмо. Я жил с омегой, который с облегчением выдыхал, когда я уходил из дома, я работал в окружении акул и стервятников, занимаясь бизнесом, который мне чужд, общался с людьми, которых презирал… Я срывался и уходил в недельные запои, трахался с левыми омегами и бил морды папарацци. Безбожно тратил деньги, спуская их на абсолютно бесполезные вещи. Я нигде не чувствовал себя дома. Нигде не находил покоя. И с каждым годом пустота во мне росла и росла. И однажды я очнулся на больничной койке под капельницами после передозировки. Рядом со мной сидел Валентин, мой бывший муж. Сидел, безучастно смотрел на меня и держал за руку. И я вдруг понял, что несчастен не только я. Он также несчастен. В этом браке. Только у него даже выбора не было — его просто заставили выйти за меня замуж. Выйти и терпеть мужа, который блядует не скрываясь, не считает его за человека и увлечен только собственным саморазрушением. Но я разрушал не только свою жизнь. И вот тогда что-то во мне перемкнуло, и вдруг все стало простым и понятным. И знаешь… оказывается, если ты хочешь найти выход из положения, то он всегда найдется. Всегда.       — Я не читаю светские хроники, — вдруг произнес Джесси. — Тебя там всегда было слишком много, поэтому я ювелирно научился избегать любых источников информации, что могли бы мне рассказать о тебе.       — Ты молодец, — хмыкнул Ноа. — И мне повезло. Вероятно, если бы читал — не полез бы меня вытаскивать из воды.       Джесси слабо улыбнулся.       — Я предложил Валентину развестись. О, ты бы видел его сияющее лицо! Он готов был на любые условия, но я все оставил ему. Он заслужил. Заслужил тоже начать жизнь сначала. Я отказался от места главы компании и передал все активы младшему брату, омеге. И он тоже это заслужил, вкалывая двадцать четыре часа в сутки. Отказался от титула графа. Отказался от фамилии. Рассорился с родителями. Но… если они все-таки считают меня своим сыном, а не ошибочной инвестицией, то простят. Может быть. Не знаю. Я отказался от всего. У меня реально нет ничего. Ну, если бы ты читал светские хроники, то знал бы, — усмехнулся Ноа. — Это сейчас главная новость.       — И, видимо, отказ не прошел легко, раз ты оказался вчера возле Темзы? — вскинул вопросительно бровь Джесси.       — Наоборот. Я впервые почувствовал себя свободным. По-настоящему свободным, Джесс. А еще я почувствовал, что наконец-то могу перестать следить за тобой и твоей жизнью, как гребаный сталкер, привести в порядок свои дела и прийти к тебе.       — Ты следил за моей жизнью? — удивился Джесси.       — Да. Единственная вещь, что меня держала на плаву — это знание, что у тебя все хорошо. Ты потрясающий, детка. И я рад твоим успехам. Не сочти за лесть, но я в тебе не сомневался. Не сомневался в том, что ты грамотно используешь те деньги.       — Темза, Ноа, — вернулся Джесси к волнующей его теме. — Что ты делал возле реки?       — Ох… Я решил отпраздновать начало новой жизни. После девяти месяцев воздержания от алкоголя, пары стаканов виски мне хватило с верхом. Ну и я просто вышел пройтись, освежить голову, свернул к Темзе — постоять и посмотреть на воду. Уронил туда ключи от гостиничного номера и на лету попытался их поймать, но…       — Упал, — Джесси расхохотался. До слез. — Боже, серьезно? Ноа, серьезно?       — Твой смех великолепен, детка, — прошептал Ноа и, резко поднявшись, перегнулся через барную стойку. Подхватил лицо Джесси в ладони и пристально посмотрел в его глаза. — Я не жду, что ты примешь меня. Но я тебе докажу, что все еще хочу носить тебя на руках.       — Ноа… — Джесси вцепился в его запястья и прикрыл глаза, втягивая запах морского бриза. — Это бесполезно. Я… я изменился. Я не хочу… Ничего не выйдет.       — Пожалуйста. Детка… — Ноа осторожно коснулся губ Джесси. — Просто дай мне шанс.       — Типа рождественского чуда?       — Типа того, — улыбнулся Ноа и, подхватив Джесси под мышки, в одно движение перенес его через барную стойку, удобно устраивая его на своей талии. Джесси обнял Ноа за шею и зарылся носом в его волосы. Тщательно выстроенная стена, огораживающая его сердце, трещала, скрипела и с грохотом обваливалась. В том месте, на набережной, под лучами солнца и ласковым дуновением морского бриза, все еще хотелось верить в любовь. В то, что однажды совершенные ошибки можно исправить. В то, что та мечта — о семейном счастье с любящим мужем и кучей детишек — все еще и есть главная.       Ноа снова утробно заурчал, ответно напитываясь запахом Джесси. Широко и влажно лизнул его шею, бережно прикусил зубами место у основания.       — Клянусь, здесь будет моя метка, — прошептал он. — Моя детка. Моя конфетка.       Джесси тихо и счастливо рассмеялся.       Ноа был нежен и ненасытен. Он вылизывал Джесси, оставляя влажные следы, ласкал губами, умелым языком и уверенными руками. Джесси стонал под ним и почти терял сознание от удовольствия, потому что эту близость… близость с Истинным… не назовешь сексом и не сравнишь с предыдущим опытом.       В топку его! И прошлых любовников. И прошлый опыт!       Джесси выгибался под мощными толчками Ноа, хватал ртом воздух и надсадно хрипел, срываясь на рваные стоны. Накрывающее волнами наслаждение электрическими токами пробегалось по телу, стреляло в мозгу и брызгами искр осыпалось перед глазами. Джесси ловил губы Ноа, чтобы удостовериться — он чувствует то же самое, и их тела поют в унисон. Двигаются в мелодичной гармонии. И в пропасть они сорвутся вместе…       Самый лучший день в жизни Джесси Киллана. Много любви, много разговоров, много еды. Много праздника. И все в одной постели.       — Ты до сих пор носишь мое кольцо, — заметил Ноа, крепко обнимая Джесси.       — Да, — Джесси помолчал. И впервые озвучил самую честную причину, почему он носил его десять лет не снимая:       — Мне казалось… Если я его сниму… то все, что было тогда… превратится в обман. Я не хотел думать, что ты и я… пускай и недолго… были обманом.       — Я тебя люблю, детка. И любил.       — Я… я не могу пока сказать того же, — прошептал Джесси.       — Скажешь, когда придет время, — уверенно проговорил Ноа.       А на следующее утро Джесси проснулся один в пустой постели. На подушке лежала записка с аккуратным, выверенным почерком: «Детка, мне нужно еще два месяца. Чтобы все-таки прийти к тебе уже согласно моему плану — тем альфой, который может и умеет нести ответственность за своего омегу».       Джесси перевернулся на спину и раскинул руки в стороны.       — Два месяца? Ладно.       Джесси окунулся в рабочие дела, стараясь не думать о том, что случилось на Рождество. Не думать, не анализировать и не прислушиваться к сплетням, что гуляли по Лондону. Исчезновение Ноа Гранта со всех радаров произвело фурор — факт.       Он просто ждал.       В десятых числах февраля вернулся Дэнни — посвежевший, похорошевший и с сияющими глазами.       — Ты влюбился, — сделал вывод Джесси, обняв друга.       — Нет, — качнул головой Дэниэль. — Но определенно собираюсь это сделать.       — Удачи, — с улыбкой пожелал Джесси. — А теперь за работу, бро. У нас без тебя жопа!       — Я знал, что ты жить без меня не можешь, Джесси Киллан, — с апломбом заявил Дэниэль и хотел было еще что-то добавить, но его прервал секретарь — принесли какое-то приглашение.       Джесси покрутил в руках белый конверт, принюхался — он пах подозрительно знакомо. Быстро его распечатал, пробежался по витиеватым буквам вложенной белоснежной картонки с приглашением на персональную выставку картин и охнул:       — Чья выставка? В какой галерее? Кто организатор? Не может быть!       — Выставка Ноа Гранта?! Того самого Ноа Гранта?! — изумленно возопил за его спиной Дэниэль, через плечо прочитав приглашение. — Чувак, а я не знал, что он художник… Но… Блин, он, наверное, крут! Ни этот арт-дилер, ни эта галерея не подпишутся под выставку ни за какие бабки, если художник — говно.       — Я знаю! — воскликнул Джесси. — Вот же засранец! И ничего мне не сказал! Это был твой план, Ноа? — забормотал себе под нос Киллан.       — Ты… ты его знаешь? — дошло до Дэниэля.       — Знаю ли я Ноа Гранта? — Джесси закатил глаза и прикусил губу. — Пожалуй, нет. Но я хотел бы с ним познакомиться.       — Ты странно себя ведешь, Джесс, и чего-то не договариваешь, но с этим мы разберемся позже, — бросил Дэнни. — Короче, я полетел — куча дел накопилась за мое отсутствие. И если что, на выставку я иду с тобой!       — Да уж, — Джесси проводил взглядом Дэнни и вернулся к столу. Перечитал приглашение и хмыкнул: дата выставки — 14 февраля. — Позер, — прошептал он и улыбнулся.       Красная дорожка, шампанское на входе, приглушенная музыка, гул тихих разговоров, элитная эстетствующая публика — все по высшему разряду. И повсюду развешены в грамотном освещении картины Ноа Гранта. И сам он стоит по центру и отвечает на вопросы журналистов. Высокий, статный, в классическом костюме, при бабочке. Стоит возле картины, где изображен задорно смеющийся омега с озорной копной каштановых волос, с ясными голубыми глазами, чистой белой кожей, усыпанной веснушками и россыпью родинок, с ямочками на щеках, вздернутым носом и асимметричными, дерзкими губами. Укутанный в объемное пальто и длинный вязаный шарф. Смеется и ловит языком снежинки. Под венцом из омелы.       «Рождественский романс».       Так называлась эта картина.       Так Джесси встретил Рождество десять лет назад. А потом была вечеринка, поцелуй под омелой и признания в любви.       — Мне сказали, что эта картина не продается, — произнес у него за спиной Дэниэль. — Хотя проданы почти все. Это ведь ты?       — Я.       — Ноа Грант… твой Истинный? — помолчав, спросил Дэнни.       — Да.       — Ладно. Надеюсь, ты когда-нибудь расскажешь мне эту историю, — пробормотал обиженно Дэниэль. — Но не сейчас. Кажется, тебя ждут.       Джесси перевел взгляд на Ноа, который сейчас смотрел на него. Смотрел так, будто вокруг больше никого нет. Смотрел так, словно Джесси и есть весь мир. А потом протянул руку, и Джесси, как зачарованный, подошел к Ноа и вложил в его ладонь свою.       — Так вот как должна была выглядеть наша первая встреча спустя десять лет по твоему плану? — усмехнулся Джесси.       — Вроде того, — кивнул Ноа. — Я писал… Все это время я писал картины. До определенного времени даже не понимая, зачем. Между делом учился писать. Получил профильное образование. Я никогда не думал, что мои картины чего-то стоят, но, отказавшись от прошлой жизни, я вдруг подумал: «А почему нет?» Старые связи пригодились, я и вышел на Бонни Даунхема, известного арт-дилера. Он встретился со мной, скорее, из любопытства. Но это сработало. Я не хотел тебе рассказывать — сначала хотел подписать с ним контракт. Кстати, некоторые картины купили до выставки.       — Мне еще стоит ждать сюрпризов? — поинтересовался Джесси с улыбкой.       — Купленный в пригороде дом для нашей будущей большой семьи считается?       — О нет!       — О да, — Ноа подвигал бровями. — Ладно, ладно. Я всего лишь внес залог. Если тебе не понравится, то…       — Ноа, ты не слишком ли торопишь события?       — Нет. Детка, нам нужно наверстать десять лет. Поэтому сейчас мы поедем на свидание – ты получишь все то, что я тебе задолжал.       — Звучит чертовски романтично, — хмыкнул Джесси. Поморщился от вспышек фотографов. — А когда мы можем уехать?       — Сейчас, — прошептал ему на ухо Ноа и указал глазами на потайную дверь, ведущую в подсобные помещения. — Там черный вход и тачка с водителем. Я подготовился.       — Погнали, — быстро согласился Джесси.       Ноа притянул к себе Джесси, наклонился и поцеловал. Прямо на виду у всей этой эстетствующей публики. Прямо перед защелкавшими камерами. Прямо перед картиной «Рождественский романс»…       …которая через пару-тройку лет заняла почетное место в гостиной в большом, светлом и уютном доме Джесси и Ноа Грантов. И да, мистеру Ноа Гранту пришлось постараться, чтобы убедить Джесси Киллана довериться ему, наконец принять его фамилию и переехать в его дом. Им обоим пришлось постараться.       А у друзей Джесси появился новый повод для подколок — давать ценные советы молодому папочке. Хорошо, что у него теперь есть Ноа, который умеет одним грозным поднятием сексуальных бровей затыкать этот фонтан остроумного красноречия.       Ну и пожалуй, теперь Джесси мог честно признать — эти слова:       — Я люблю тебя…       …значат для него все. И целый мир, что обещал подарить ему Ноа, вот он, перед его глазами: дом, родители, муж, сын, друзья.       С Новым годом и Рождеством!