Узлы и веревки

— Па-ап, расскажи про то, как ты связывал МУЛов! Лу достала веревку, точную копию «портеровской» — только пока без кровавой «подписи»-идентификатора, ну и не такую длинную. Сэм ее специально напечатал, чтобы дочь могла вдоволь играть в курьера, привязывать грузы, накидывать «путы» на кукол и камни. Иногда Сэм разрешал ей проверять сканером кода бирки, раз уж теперь он снова считался фрилансером и вся рутина «от кого и куда» доставалась сполна. Лу исполнилось пять, но соображала она отлично. Дэдмен авторитетно объяснял: это потому что оставалась между жизнью и смертью несколько лет, самый «выносливый» ББ, а на двадцать восьмой неделе мозг уже достаточно развит, чтобы учиться и понимать. Короче, от сказок про волшебных зайцев пришлось отказаться. Лу требовала «чтоб по правде». Сэму приходилось напрягать память. — Я тебе уже сто раз рассказывал… — Па-ап. Сэм сдался: — Ну ладно. В общем, это было неподалеку от Озерного Узла. У меня тогда груза было килограммов под сотню, еле тащил. А тут эти МУЛы… — И ты их веревкой! — Лу радостно запрыгала рядом. Желтые пижамные штаны в розовый горох стали ей коротки, длинные худые ноги торчали из штанин. Надо напечатать новые, подумал Сэм. — Именно. — Покажи! Сэм мученически вздохнул. Он вернулся с задания всего с полсуток назад, как всегда, завалился спать, отдохнул немного, но мышцы все еще ныли — особенно плечи и поясница. Ничего необычного, привык он лет пятнадцать назад, но двигаться не хотелось. — Ладно, покажу. Смотри, вот так делаешь узел, завязываешь петлю… — Сэм достал свою веревку. Лу описала радостный круг вокруг него, увернулась от брошенного лассо: Сэм поберег ее честолюбие. Но не успела далеко убежать, потому что вторая петля скрутила ноги, конечно же, когда Лу оказалась рядом с большим креслом и плюхнулась прямо в него. Она затрепыхалась в путах. — А-а-а, я МУЛ! Ты меня поймал! — завопила она, дрыгая связанными ногами. — Именно, — ухмыльнулся Сэм. — Вот так я их и скрутил. Он подошел ближе, чтобы освободить извивающуюся гусеницей дочь. Из кухни выглянул Дэдмен. — Сэм, опять вы… — он покачал головой. — Она потом не уснет. — Усну, — возмутилась Лу. Дэдмен скептически уставился на обоих. — Ну хватит беситься. Ужинать идите. — А ты расскажешь что-нибудь интересное? Про то, как ты Сэма искал на Берегу. Расскажешь? — Я же сто раз уже… Дэдмен сложил руки на груди. Сэм улыбнулся: мол, ну чего ты. Да, с ней спорить — все равно, что с суперячейкой битком набитой хиралием, но вроде пока еще тот возраст, когда интересно слушать одну и ту же историю по кругу. И она пока даже не спрашивает о том, почему порой снятся «призраки», вернее, устраивает «ничего, так бывает» от Сэма. — Если съешь брокколи, а не только сосиску, то расскажу, — сказал Дэдмен. Сэм ухмыльнулся в кулак. Воспитание у того получалось так себе, он скачал все возможные и невозможные книжки, вытряс из библиотеки Хартмена все подсказки о детях, но Лу все равно делала все, что хотела. Вила веревки, если угодно. Вот и сейчас, стоило ей сделать большие глаза. — Ну па-ап. Она их обоих называла «папами». С разной интонацией, никогда не путаясь. Первый этап «откуда я взялся» они миновали более или менее благополучно, Дэдмен рассказал о капсулах и маме, которая теперь на Берегу — Лу всегда хорошо видела Берега и ничуть их не боялась. Закономерный вопрос: почему два папы, оказался еще более простым: «Потому что ты слишком вредная, чтобы с тобой в одиночку справиться». Лу тогда обиделась ровно на пять минут, потом захихикала, а еще чуть позже потихоньку спрашивала Сэма, любит ли он «другого папу», и тот честно ответил: да. Конечно. — … а потом я просто очутился в этой воде. И ты была рядом, конечно же, — Дэдмен подпер подбородок ладонью, глядя в никуда. Лу хитрила: выедала сосиски и поджаренные тосты, а брокколи остались нетронутыми. Сэм с фальшивой укоризной покачал головой: стоило бы напомнить о полезных овощах, но он сам ненавидел дурацкую капусту, даром, что доставил ее с фермы. — В капсуле. — В капсуле, — согласился Дэдмен. Лу знала о своей недо-жизни до настоящего рождения, с самого начала ее преследовали видения того самого ББ-механизма. Они объясняли это: тогда было много злых призраков, а ты помогала папе их находить. Лу собой очень гордилась. — А ты видел призраков? — она поерзала на пластиковом стуле и поковыряла коротко остриженным ногтем почти настоящую скатерть из полимерной ткани. — Я? Нет, — Дэдмен покачал головой. — Только воду. И еще воду. И еще больше воды, а потом… — Мы схватили папу, — Лу повернулась к Сэму, — за ногу, — потом снова к Дэдмену. — Жалко, что ты не умеешь веревкой ловить. Ты мог бы научиться. Дэдмен не нашелся с ответом. Сэм развел руками, потянулся за куском свежевыпеченного хлеба — пшеница на темпоральной ферме уродилась неплохо, а Дэдмен наконец-то научился делать из нее что-то съедобное. Даже вполне вкусное. — Не думаю, что я сумею, — Дэдмен улыбнулся. — Я, ну, слишком неуклюжий и все остальное… Лу ткнула его в бок, за что Сэм на нее недовольно покосился. Несносная девчонка в грош не ставила беднягу Дэдмена, — например, заставляла за ней бегать, пока тот окончательно не выбивался из сил, а сама удирала к ближайшей горной гряде — лови ее, словно ветер в поле. Тот потом панически искал Сэма по браслету: мол, что делать, она опять. Сэм советовал просто оставить Лу в покое, сейчас не прежние времена, темпоральный дождь почти прекратился — и точно никто не пошел бы гулять с ребенком, не сверившись с прогнозом погоды, твари появлялись очень редко. Пусть побегает, меланхолично объявлял Сэм. Дэдмен протестовал: но я не могу за ней угнаться уже сейчас, а что будет потом? «Расслабься. Посмотрим». Пока ничего страшного не приключилось. Максимум — пара ссадин и ушибов, потому что Лу норовила влезть на камень повыше, а потом с него спрыгнуть. Дэдмен перевязывал ей «боевые раны», ворчал, но потом доставал из своих, еще бриджевских, запасов печенье, воспитательный момент оказывался безнадежно упущен. Вряд ли веревка помогла бы. Брокколи перекочевали на тарелку Сэма. Лу очень старалась делать это украдкой. Несколько соцветий все же остались — вроде искупительного подношения. — Расскажи еще про веревку, — потребовала Лу, с хлюпаньем втянула искусственный апельсиновый сок. — Ну чего еще, — Сэм хотел спокойно доесть ужин. — Я тебе все показал и рассказал. — Про Хиггса! — потребовала Лу. Дэдмен закатил глаза. Он до сих пор считал, что девочка слишком мала, чтобы ей рассказывать о террористе, уничтожившем несколько Узлов. Ах да, еще он едва не отправил целый мир в небытие. Беда в том, что Лу его помнила. — Ну, я дрался с его тварями. C ним тоже. Связывал. — А как он выбирался? — Не знаю, — Сэм каждый раз пожимал плечами. — Хитрый. — Но ты же хитрее, па-ап. Сэм вздохнул. Сидящий напротив Дэдмен тоже. — Научи меня веревке, — снова потребовала Лу, и тут уже Сэм не спорил. Мол, конечно. Завтра. Они доели пирог с ревенем, совсем настоящим, он вырос в собственном маленьком огороде. Дэдмен очень гордился своими достижениями; Сэму иногда казалось, что тот знает немногим больше Лу о каких-то аспектах «внешнего мира». Сэм наклеивал на стены картинки с изображением простых и всем известных вещей: море, горы и тому подобное, а потом как-то заметил, что Дэдмен разглядывает нарисованную от руки синюю гладь, словно откровение. Собственной тактичности хватило промолчать. Конечно, тот видел море. На картинках, фото, видео, мог назвать химический состав уцелевших водоемов и так далее. Сэм-то ступал на берег и берег; на тот, что у всякого смертного — и обычный, с соленой водой и рыбами в прозрачной лазурной дымке. — Ну па-ап, покажи еще веревку… Лу требовала, уже засыпая. Сэм подхватил ее на руки, за спиной шумела вода: Дэдмен складывал посуду в машинку-очиститель, убирал со стола. Он вообще взял на себя примерно весь быт, пока знаменитый курьер, снова нынче фрилансер, зарабатывал деньги либо оплату товарами — натуральной едой, материалами для принтера, чертежами для него же. Дэдмен формально оставался частью «Бриджес», но при работающей хиральной сети ты можешь появляться в виде хиралограммы и дистанционного управления инструментами, как это делал Доктор-выживальщик. Дайхардмен принял выбор своего подчиненного не сразу, но смирился: вероятно, понял, что это первое сознательное решение Дэдмена, касающееся собственной судьбы. Сэм же вновь с удовольствием возвращался в место, которое мог назвать домом. Лу уснула быстро. Сэм вернулся в спальню. Дэдмен сидел на кровати — волосы мокрые и взъерошенные после душа, очки чуть запотели. Он снял свой костюм, который продолжал носить даже дома, и переоделся в пижаму бледно-сиреневого цвета с желтыми полосками. На коленях лежала веревка Сэма: красный и синий цвет рябили. — Ты чего? — спросил Сэм. Дэдмен вскинулся, выронил веревку, покраснел и уставился на Сэма: — Нет, нет. Ничего. — Это моя веревка. Сэм подошел ближе. Взял упругую приятную на ощупь и отлично тянущуюся бечеву. Она могла выдержать до двухсот килограммов веса. Она служила безотказно. Сэм искоса посмотрел на Дэдмена. — Что такое? — Да ничего, сказал же. Просто… представил, как ты ей орудуешь, и… У него были горячие даже на вид губы. Пересохшие и обметанные, и Сэм хорошо знал этот взгляд. — Хочешь попробовать? — невинно спросил он. Дэдмен пожал округлыми плечами, будто сомневаясь. — Да? Сэм засмеялся: — Давай сначала на мне. Попробуй. Свяжи меня. — Не думаю, что у меня получится… — Это не сложнее, чем вскрывать трупы или делать операции живым. Просто накинь и веди, как шов. Сэм снял полотенце, обернутое вокруг талии после душа. Это действовало безотказно, а он пользовался, порой немного злоупотреблял. Было что-то неправильное в том, как Дэдмен смотрел на него: между восхищением, страстью, преклонением и какой-то тоской, будто бы до сих пор не веря, что они не просто «работают вместе», будто боясь проснуться и оказаться в каком-нибудь тесном боксе очередного Узла. Правда, сны ему не снились, как он сам говорил, ведь сны приходят с Берегов. Другие люди тоже порой таращились на Сэма с обожанием и восторгом, но всегда казалось, будто хотят подойти ближе и оторвать кусочек на память. Дэдмен не настаивал ни на близости, ни на прикосновениях, зато всегда предлагал помощь. С первой встречи: по приказу Бриджит он отправлял Сэма за морфием, а от себя предлагал заменить рваную и окровавленную обувь чем-нибудь более приличным. Веревка стала подарком. Сэм ухмыльнулся: ладно. Я тебе доверяю. Больше никому — ну, еще Лу, но это другое. Давай. — Ты уверен?.. — Хочешь, чтобы я сам с собой это сделал? Сэм уже завелся, а взгляд Дэдмена метался саккадным ритмом от лица к груди, к животу с крестообразной меткой Амелии, к паху — темные волосы не поднимались выше низа живота, не росли поверх тронутой «той стороной» кожи. Кровь уже прилила к члену: ладно, Сэму нравилось, когда на него смотрят так. Когда смотрит тот, кто ему важен. — Окей, как скажешь, — он ухмыльнулся и накинул веревку. Опыт тысячи грузов, не говоря уж о «ловле» МУЛов, а порой и вооруженных психов из хиггсовой банды, позволил соорудить «обвязку» на пару секунд. Дэдмен раскраснелся. На лбу появилась легкая испарина. — Сэм, зачем ты… я не думаю, что это правильно. И эта веревка, она, наверное, не очень удобна на голой коже. И не слишком чистая, хотя я постарался привести твои вещи в порядок. Слушай, это вовсе необязательно. Иногда Дэдмен как будто нарочно пытался все испортить своей неуместной болтовней. Сэм его прощал: нельзя требовать многого от того, кто всего несколько лет назад узнал, каково быть человеком, а не «куклой из мяса». Прочная нить перетянула его бедра, талию, впилась в мышцы — бицепсы напряглись; там, где всегда оставались синяки от тяжелых грузов, щипало: плечи и спину больше всего. Сэм протянул веревку Дэдмену. — Вот так я связывал МУЛов. Если ты захочешь, я не смогу пошевелиться. Правда, я всегда одного оставлял, кто мог бы освободиться через какое-то время, а потом помог бы своим приятелям. — Сэм, ты с ума сошел, — Дэдмен едва не застонал, и это снова заставило ухмыльнуться вместе с ворохом мыслей о веревках и связях. Не только нитями можно упаковать человека, словно контейнер. Дэдмен вскочил. Веревку он сжимал в обеих руках, они немного дрожали. — Я тебе более того скажу. С МУЛами такого не делал, но с грузами приходилось: управлять с помощью веревки. Ты сможешь управлять мною. Моим телом. В животе немного похолодело от собственных слов. Сэм избавился от страха прикосновений и аллергических реакций несколько лет назад, но сейчас осмелился заглянуть куда-то еще. Он сравнил ощущение с тросами Малинген: прыжок по искрящейся штуковине в неизвестность. И-иии, вперед. Дэдмен стоял с глупым и растерянным видом. По щеке стекала капля пота. Никаких тросов: только человек, с которым прожили несколько лет, изучили друг друга до последнего шрама и всех телесных реакций. — Ох, это… это так странно, и я не очень уверен, что правильно делаю, а потом ты если передумаешь, то мне куда дергать, вот сюда? Они одинаковые, эти оба конца твоей веревки. Сэм, если слишком сильно пережать, можно нарушить кровоток. Будет больно. Болтовня ничего не значила. В отличие от прерывистого дыхания. Румянца аж на мочках ушей, высохшие было волосы снова стали мокрыми. Свободные пижамные штаны скрывали эрекцию, но Сэм знал, что Дэдмен возбужден. Эта веревка сводит его с ума. Наверняка, представляет тысячи картинок в голове — все, что можно сделать. Сэм хотел бы их увидеть, будто разделить несуществующий сон. Самое время приложить палец к губам: жестом, который перенял у собственного отца. Даже жаль, что связанные запястья сомкнулись позади. Дэдмен наконец-то решился: нити вонзились глубже. Сине-красная петля обвилась вокруг члена, заставив Сэма поморщиться и выдохнуть: чувствительно. «Только не спрашивай…» — Сэм, тебе больно? «Черт, ты все испортишь». Он мотнул головой. Словарный запас исчерпал на несколько месяцев вперед, а еще хотел, чтобы Дэдмен просто делал с ним все, что пожелает. Прокатиться на тросе. Хороший эвфемизм. Тот привычно провел ладонью вдоль возбужденного члена, задержавшись большим пальцем на влажной головке. Это было приятно, но и мучительно из-за петли; Сэм фыркнул и боднул воздух. Дэдмен прихватил зубами нижнюю губу. Он ничего не понимал в веревках и узлах для упаковки грузов, но уж анатомию-то знал безупречно — поэтому всегда был отличным любовником, несмотря на недостаток физического опыта. Кажется, ему нравилось то, что происходит. Сэм осклабился. — А если я… ты ведь не удержишь равновесие, да? Вот здесь под коленями как раз… ох, черт, Сэм, вечно ты придумываешь что-то… Дэдмен обошел его, проверяя: достаточно ли близко стоит к кровати, чтобы приземлиться не на холодный пластиковый пол. Погладил по спине и затянутым в путы плечам, словно собирался сделать массаж, как всегда, когда уставший курьер жаловался на боль в мышцах. Он действительно размял немного спину Сэма, но потом осторожно потянул за «хвост»: небыстро. Сэм успел сгруппироваться. Кровать мягко спружинила; он упал на бок. — Ох, черт. Ты такой… — Дэдмен потерялся в словах. Он не придумал ничего лучше, чем выпустить веревку, лечь рядом и обнять — ладони ощущались мягкими, но рукава пижамы задрались, кожей Сэм ощущал следы шрамов, спиной и лопатками, и словно вживую видел все эти следы. Он подумал: неужели, правда настолько хорошо выучил? А где же тогда сюрпризы? — Сэм, я боюсь что-то сделать не так. «Спустя столько времени», — Сэм снова фыркнул. Ему надоело разговаривать. В паху пульсировало; пока без явного дискомфорта. Он заключил пари с собой же: не станет просить освободить. «Действуй». Ладони снова касались груди и спины, Дэдмен наклонился, чтобы поцеловать его в щеку, затем тронул губы и шею. Сэм ответил, выгнулся навстречу, когда ощутил, как тот прижимается мягким горячим телом. Ткань оставалась преградой, но Дэдмен вообще не очень любил полностью раздеваться, смущаясь то ли из-за своей фигуры, то ли из-за шрамов, которые делали его действительно похожим на восставшего из мертвых монстра. Сэм всегда настаивал — выкинь к черту тряпки, со мной в постели-то, — но не сейчас. — Черт, Сэм… может, я просто сниму эти веревки. Не снимет. Любопытство всегда сильнее. Он оказался прав, Дэдмен снова потянул узел, стягивая в позу эмбриона — наверное, сейчас Сэм со стороны напоминал ББ в капсуле. Флешбеков не вызвало, только мимолетную догадку. — А ты можешь… перевернуться? Ну не совсем, а чтобы… — Дэдмен уже догадался, что надо делать: снова тянуть за веревку. Сэм действительно перевернулся: лбом в кровать, задом кверху — вытянуться было бы неудобно, мешал собственный пережатый у корня и уже почти болезненно пульсирующий член. Один из узлов соскользнул между ягодиц и сдавил еще и там, заставляя застонать. — Ох чертова хрень, — неуклюже выругался Дэдмен. — Ох. Ты чокнутый. Просто долбанный псих, мать твою, Сэм. Сэм засмеялся в жестковатую простыню из искусственного хлопка. «Тяни. Узлы, веревки. Я этим всю жизнь занимался. Я знаю, как закрепить груз, как связать человека, чтобы он не выбрался никогда — и чтобы мог освободиться ровно через полчаса, когда я уберусь подальше с территории. А сейчас я хочу, чтобы ты меня трахнул». Вот этого он точно мог не говорить. Узел стал мокрым от скользкого геля — Сэм однажды добыл рецепт для хирального принтера, все те же смолы шли на изготовление пикантного состава. С запахом абрикосов. Или винограда. Они попробовали однажды какую-то невероятно химическую вишню и решили, что лучше оставить ароматизаторы в покое. — Не знаю… — Дэдмен отодвинул узел. — Зачем ты это. Выдумал. Но. ладно. Раз так хочешь… Он ослабил узел на члене Сэма. Очень вовремя: боль стала уже едва выносимой, еще немного, и пришлось бы просить об этом. Просить не хотелось. — Я могу… еще и так, да? — веревки снова впились, понукая Сэма шире раздвинуть ноги и выставить зад. Один из узлов соскользнул с плеч на горло. Дэдмен заметил это, потрогал — но не стал убирать петлю. Наконец-то ты мне веришь, подумал Сэм. Он уткнулся лбом в кровать и подался навстречу, когда Дэдмен характерным движением вошел в него. Сэм некстати вспомнил, как пришлось учиться обоим. Завалялись несколько интересных карт памяти, которые не «слил» «Бриджес». Обойдутся. Впрочем, картинки и видео мало чего показывали, там были какие-то другие люди, с иными пропорциями и телами, ощущений тоже не передавали. Потребовалось несколько довольно неудачных попыток, чтобы приноровились друг к другу. Зато сейчас все выходило неплохо. Дэдмен снова накинул узел на член Сэма — но не затягивал, просто добавил трения от веревки к собственной руке. Он никогда не двигался быстрыми рывками, выдерживая собственный ритм. Горячо дышал в спину, пижама смялась, кажется, отлетела пара пуговиц — сам виноват, надо было раздеться. Тяжесть ощущалась приятной. В инструкциях — или это были какие-то любовные романы о мире до Выхода Смерти, — описывались неземные ощущения «звезд перед глазами», но Сэм звезд никаких не видел, было хорошо и хотелось двигаться быстрее, подгоняя и без того тяжело дышащего Дэдмена. Иногда он помогал себе же руками, но сейчас руки лежали за спиной, вся надежда на узел и чужую ладонь. «Попроси». «Это просто». Сэм застонал, так и не выдав ничего внятного. Дэдмен фыркнул в ухо, сжал его член — еще и потому, что сам был на грани, не мог же он бросить Сэма без своего внимания и заботы. Звезды так и не вспыхнули, но было очень хорошо. Обниматься тоже, только теперь путы мешали. — Сэм, второй «хвост»… чтобы снять всю эту твою перевязь, да? — Ага. Веревка послушно соскользнула, словно никогда и не ограничивала движений. Сэм стряхнул ее. — Ты мне можешь объяснить, зачем это было? — Дэдмен приподнялся на локте. На пижаме он умудрился ободрать почти все пуговицы. Сэм едва удержался от смешка. — Хотел попробовать. «Хотел узнать, что ты сделаешь». Он едва не произнес этого вслух, потому что Дэдмен тогда бы стал допытываться: все ли правильно, все ли в порядке, а обсуждать не собирался. Сэм не нашелся бы с ответом; может, часть его надеялась на нечто иное. Более жесткое? Более жестокое и темное, как на вынырнувшую из небытия тварь? Или он боялся этого, как некогда прикосновений? Страхи и фантазии похожи, на берегах есть то и другое; и вне берегов — тоже. Сэм взял веревку и смотал ее в привычную вязь. — Ложись, — Дэдмен зевнул. — Тебе надо отдохнуть, да и мне тоже. Твоя дочь, знаешь ли, не очень-то позволяет расслабиться и бездельничать. Сэм только плечами пожал. По крайней мере, ночью у них оставалось друг на друга время, теперь, когда Лу подросла и не требовала внимания двадцать четыре часа в сутки. — Попробуем еще. — Что? — Попробуем еще, — невозмутимо повторил он. Дэдмен близоруко щурился, завернувшись в одеяло.— Следующий раз поменяемся. Я покажу тебе, что можно делать со связанным человеком. Он ухмыльнулся:  — Ты же не против? Разумеется, он знал ответ.