— Какой… Приятный… Неожиданный сюрприз! В-вельзевул, я и не ожидала увидеть Вас здесь… В Москве, — нервная дрожь Вашего голоса походила на неловкую, робкую игру начинающего музыканта, который с опасением проводил ещё совсем не гибкими пальцами по клавишам, отчего инструмент то низко выл, то скулил высоким звуком.
Искренне попытавшись выдавить улыбку, Вы про себя подумали о том, что не зря невидимые руки ветра словно отталкивали Вас, безмолвно моля вернуться назад. Будто знал ветер, что несчастная душа идёт на верную, ужасно несправедливую гибель…
— (В.И.), пожалуйста, не лги… Ты совсем не умеешь это делать, — спокойно произнёс он, смотря прямо на Ваше бледное, но от того не менее прекрасное лицо.
— А… Нет, что Вы…
— (В.И.), — он лёгким жестом остановил Вас, — не стоит тратить на меня драгоценные слова. Я не человек, меня лестью и принятой вашим людским этикетом вежливостью нельзя обмануть. Посему, пропустив вступительную часть, я хочу узнать: у тебя все в порядке?
Столь резкая смена вектора беседы была подобна внезапному цунами, образовавшемуся в казавшимся спокойным море. Обескураженным туристом Вы сидели, омываемая резкими, буйными чувствами, что, словно волны этого мощного цунами, захлестнули Ваше слабое перед могуществом стихии существо. И в горле образовался бьющийся ком: смесь страха, волнения и слабой надежды на жизнь.
«Чего он добивается?.. Мамочки… Что нужно такому могущественному демону от меня, простой смертной?.. Мы ведь всего раз поговорили тогда, в развалинах крепости Кафы, после я уснула на… Его плече… На плече демона… Мама… Это ведь было всего лишь раз, неужели он запомнил меня? Почему?» — Оставив вопрос без ответа, Вы словно под гипнозом вампира сидели, чуть согнув спину, уперев прямой невидящий взор в многострадальную шерстяную «сводницу», которая плоским блином покоилась в Ваших тоненьких руках.
— Очень логичный вопрос, (В.И.), — его низкий, властный голос разогнал тонкое, словно паутинка, облако тишины, едва успевшее окутать вашу странную пару. — Однако позволю себе заметить, люди мало значения придают мгновениям. А ведь именно с мгновения начинается жизнь…
— Ам… я полагала, что наоборот для… небесных, то есть, неземных, то есть… божестве…
— Не мучайся понапрасну, я понял.
— Да-да, я думала, что для вас миг не имеет значения…
— Позволь узнать, откуда такие предположения? Неужели старина Влад тебе что-то рассказал? — По неизвестной Вам причине Вельзевул особенно, понизив голос, выделил слово «старина».
Вы нервно сглотнули, вспомнив Дракулу и фильм, который начнётся уже через час…
А демон продолжал сидеть подле Вас словно прекрасное в своей пугающей могильной красоте каменное изваяние. И только в зелёных глазах его пылало неугасимое пламя Ада, что выдавало в нем существо живое, а не каменное.
— Влад? Н-нет… Просто вы живёте сотнями, нет, тысячами… миллионами лет! Для вас, должно быть, век как одно мгновение, вспышка, которая быстро угасает.
— К сожалению, моя милая (В.И.). — Вы ощутили, как по спине пробежал холодок, буквально пронзивший все Ваше существо: настолько низко, утробно, с придыханием и неким скрытым, трудно различимым в этой мрачной гамме чувством он промолвил эти три слова, при этом оставаясь невозмутимым в лице. — Романы, или что ты там читала, лгут. Что, если я тебе скажу, — он чуть склонил голову в Вашу сторону, не отрывая гипнотизирующего холодного взгляда от Ваших прелестных, ставших для него мучительными, глаз, — что время для нас — тягостная смола, которая растягивает каждый миг, минуту, час в десятки таких же подобных единиц? Хоть в Аду и время несоизмеримо с человеческим, однако поверь, нет ничего хуже бесконечности.
— Из-за этого мучения? — пересохшими от страха губами промолвили Вы, до боли сжав шерстяной блин в руках.
— Из-за неимения конечной цели. Ибо в итоге ты ни к чему не придёшь… — Неожиданно он отвернул голову, устремив взор прямо на небольшой искусственный пруд, чудом возникший в обычном парке. — Сменятся декорации, актёры, однако сценарий и смысл пьесы останутся неизменными… Поэтому вот такие выходящие из «пьесы» мгновения запоминаются, становятся бесценными.
— Я… я и предположить не могла…
— Неудивительно, ты — человек, который едва ли проживёт век. Червяку трудно понять волнения бабочки, парящей в небесах…
«Почему человечество всегда в роли червя?» — пронеслось у Вас в голове, однако, услышав окончание, Вы были рады, что не озвучили свою горькую мысль.
-…ведь ему, прикованному навеки к земле, боящемуся быть раздавленным, трудно понять, что в кажущейся свободной высоте, порой между деревьев, притаился коварный паук, в чьи сети может попасть кажущаяся ему вольной красавица, — его голос плавными шелковыми волнами окутывал Вас, словно баюкая. Однако острое осознание того, что где-то возле кинотеатра Вас будет ждать Влад, была той самой горошиной, которая прерывала сон волшебной принцессы. К большому неудовольствию Вельзевула.
— Да, Вы правы, — тихо начали Вы, неожиданно ощущая, что напряжение постепенно начало отступать. «Видимо, организм устал бояться», — подумали Вы и неожиданно печально улыбнулись.
И демон взором уловил это мгновение, запечатлел его на бесконечной как небесное плотно плёнке памяти. «Если бы хотя бы одна твоя улыбка была адресована мне…» — Он с грустью посмотрел на Вас, после медленно отвернулся обратно к волнующейся под дыханием ветра водной глади.
-…обеим сторонам трудно понять друг друга. Однако можно попытаться это сделать… Простите, что я не ответила сразу на вопрос. Я была… Немного обескуражена… Со мной все хорошо… А как Вы себя чувствуете, Вельзевул?
Вздрогнув, он медленно перевёл взор на Вас.
— Вам не стоит беспокоиться о моем здоровье, (В.И.). Демоны не болеют…
— Я имела ввиду… Простите, неверно выразила свою мысль, я имела ввиду — дела. Как идут… Ваши дела? Все ли хорошо? — В это мгновение Вы чувствовали себя столь неловко, что в голове зарождалось привлекательное желание провалиться под землю. Однако, он ведь найдёт Вас и там…
А демон молчал, смотря на Вас внимательным, излучающим спокойствие и пустоту взором. Трудно было разгадать его мысли, понять, о чем думает в этот миг тот, кто был сотворен вначале и, вероятно, увидит Конец.
— Прости, — наконец промолвил он, отвернув голову в сторону взволнованной настойчивыми ухаживаниями ветра воды, — у меня уже давно… Едва ли спрашивали: «Как дела?» с искренним намерением узнать обо мне, нежели исполняя обет холодной вежливости.
— А… Откуда Вы знаете, что я искренне… — И, всполошившись от своей оплошности, Вы прикрыли губы ладошкой, что вызвало едва заметную улыбку на устах того, у кого её увидеть ожидаешь менее всего, — ой, простите, я вечно забываю… Что Вы выше, чем человек…
— Ты воспринимаешь меня как человека?
— Эм… Да… Простите…
— Не за что извиняться, (В.И.), это даже довольно… Занимательно, что ли… Никогда меня ещё не видели в таком амплуа.
— Полагаю, ваших товарищей это бы рассмешило? — с лёгкой улыбкой промолвили Вы, устремив взор на пруд.
— Товарищей? — Он украдкой взглянул на Ваше спокойное, умиротворённое лицо, обагренное румянцем, вызванным излишне настойчивым вниманием холодного ветра к Вашей скромной персоне; кроткий, задумчивый взор прекрасных глаз. И даже его, казалось, каменное сердце, не вздрогнувшее, когда он шептал страшные слова хану, деяние которого ускорило распространение мора в Европе, в этот миг шевельнулось, словно желая забиться, как у просто смертного.
«Ты слишком прекрасна для этого грешного, изувеченного пороками Ада мира», — однако вместо этого он произнёс:
— Их бы это несколько удивило. Однако, полагаю, от шутеек Габриэля мне пришлось бы долго отделаться…
— Этот тот самый, который тогда… Эм… Разнял Вас и Влада?
— Именно. Шут гороховый, а не демон.
— Он просто жизнерадостный…
— Идиот.
— Вы слишком строги к нему, Вельзевул, — со смехом промолвили Вы, украдкой смотря на демона, который, в свою очередь, осторожно наблюдал за Вами.
— Я ещё очень мягок, (В.И.).
— Он просто… Пытается поднять настроение, наверное.
— Скорее уж он пытается поднять свои шансы на то, чтобы его кто-нибудь убил побыстрее.
— Кто знает, — и вдруг осененная неожиданной мыслью Вы спросили, — скажите, пожалуйста, а возможно ли то, что душа может жить не раз, а несколько…
— Что ты имеешь ввиду?
— Реинкарнацию. То есть, когда душа проживает несколько жизней перед тем, как окончательно умереть.
«Ну, я совсем осмелела. Сижу с Высшим демоном и такое спрашиваю!» — Однако памятуя о его способности читать мысли, Вы упорно думали о различных интернет-источниках, книгах, летающих котах, но не об (имя), чей облик Вы переняли спустя много лет.
Окинув Вас подозрительным взором, демон ничего не сказал, лишь тихо хмыкнул и все же произнёс:
— (В.И.), настоятельно не рекомендую тебе читать подобные сайты. От них можно получить головную боль или того хуже — деградировать.
— Эм… Ну… Я…
— Я надеюсь, что «эм», «ну» и «я» больше не будут читать подобный… подобное некачественное чтиво. А насчёт реинкарнации. Да, она действительно существует, однако мы называем её жизненным путем.
— Я всегда полагала, — аккуратно начали Вы, скромно сжав шерстяную шапочку в руках, — что так называют лишь тот путь, что мы проходим единожды.
— Отнюдь, — демон покачал головой, наконец устремив на Вас взор изумительных мрачных зелёных глаз, — вы, люди, или, точнее, ваши души живут не единожды и даже не дважды. Все зависит от человека. Если он был хоть сколько хорошим, не сильно гадил, больше убирал, то он перерождается вновь. А если был подлецом, то… Добро пожаловать ко мне в гости. Хотя некоторым даётся шанс, однако тут все зависит от конкретного случая.
— И где все это решается?
— В Чистилище, разумеется. Здесь спекулировать не получится. Хотя и не надо, Ад и так переполнен.
— И… Есть возможность, что вот этот человек помнит свое прошлое?
— Своей души, ты имеешь ввиду?
— Именно.
Проходящая мимо полноватая женщина в ярко-розовой куртке, которая придавала ей некоторую схожесть с огромной спелой малиной, с недоумением взглянула на вашу странную компанию и направилась дальше. Чтобы после, верно, рассказать подруге, как видела в парке сцену, чуть не из фильма: хрупкая девушка в легком пальто с растрепанными волосами, подле которой восседает строгий, властный господин в чёрном одеянии с изящной тростью в руке.
Прямо над головой пролетела ворона и, оглушив беспокойную тишину парка громким, пронзительным криком, взмыла вверх к дереву, среди ветвей которого было запрятано гнездо.
Вы невольно вздрогнули, а Вельзевул тем временем продолжил, при этом мысленно жалея, что у него нет возможности обнять Вас, дабы создать иллюзию защищённости. Хотя почему иллюзию?
— Возможно, некоторые картины всплывут в памяти. Вы, люди, называете это дежавю. Порой для этого нужна даже совсем незначительная вещь, котораябудет напоминать душе о её прошлом.
«Например, как поместье», — подумали Вы и через мгновение пожалели об этом.
— Какое поместье? — он спросил это с обычным холодным спокойствием, в то время как в груди у демона началось разгораться пламя подозрения.
«Ну дура, ну дура, вот теперь давай, выкручивайся… Выкрутить надо пару гаек, точно, а то совсем ржавыми стали… Скоро стол развалится вовсе», — стараясь направить мысли в иное русло от проблемы, Вы, чувствуя, как стыд и смятение постепенно, как пауки, оплетают своими сетями Вашу душу, спешно промолвили:
— А… Что… Да так, я фильм смотрела…
— Не лги мне, (В.И.).
— Но…
— (В.И.), — его мягкий баритон раздался совсем близко, — ты совсем не умеешь лгать. У тебя начинают краснеть щёчки, а мысли, — его ледяные пальцы ловко обхватили Ваш подбородок, вынуждая посмотреть на демона, — мысли… — на выдохе произнёс он, — становятся путанными, несвязными…
«Как же им быть связными, когда меня такой мужчина за подбородок держит?..» — подумали Вы к большому удовольствию Высшего демона.
Казалось, что сознание затуманилось, все мысли далёким силуэтами виделись за белой пеленой, среди чистого цвета которой, словно опасно-прекрасные, смертоносные очи змеи, горели его зелёные глаза с неожиданно узким чёрным зрачком. Вы чувствовали, как тугой обруч сжал грудную клетку, как дыхание внезапно участилось, а всякие слабые призывы оттолкнуть мужчину и бежать хоть куда растворялись во всепоглощающим тумане неги. «Что я делаю… То есть, почему ничего не делаю… боги, кажется, будто я парю или нахожусь в каком-то невероятном мире грез… Холод, его губы… Его губы!» — Внезапно пелена неги растаяла, и Вы осознали, что ощущаете его холодные сухие губы на своих.
Вельзевул целовал требовательно, властно, собственнически. Наконец он ощущал её в своих руках. О, то был не бесплотный призрак, навеянный соблазнительными мечтами, и не демоницы, на которых он вымещал ту страсть, что подобно кислоте разъедала его душу вот уже которую неделю. Мог ли он вообразить, что одна встреча изменит его жизнь, отношение, если не ко всему человечеству, то хотя бы к единственной смертной, которая своими речами, невинной красотой и чистой душой смогла разжечь в нем пламя, дремавшее уже не одну сотню лет? И вот сейчас он навис над ней подобно орлу над загнанной в угол голубкой. Его сильные руки крепко, до боли в ее слабом теле прижимали ее к нему. Тонкие женские ладошки уперлись в широкую грудь, будто желая, но не решаясь оттолкнуть…
Как же податливы ее мягкие, тёплые несмотря на бушующий ветер губы. Нежность её кожи Вельзевул мог сравнить с лепестками самых прекрасных цветов Эдема.
Большая ладонь легко скользнула по женской щеке, очертив линию скул, и остановилась там же, позволяя Высшему демону на несколько мгновений дольше наслаждаться долгожданной близостью.
Задыхаясь от страсти, силы, с которой он дарил Вам жёсткий, однако притом безгранично нежный поцелуй, Вы сидели, уперев руки в широкую грудь, не зная оттолкнуть ли или же продолжить сладостную пытку.
«Если оттолкну, то… Боже… А отталкивал ли кто-нибудь его когда-то? Он ведь Высший… Мамочки, меня целует сам Князь Ада. Тут надо либо радоваться, либо молчать… Да и… Ох, этот поцелуй, такого… А Демоны мастера целоваться… Но, Влад…» — образ вампира подействовал на Вас словно ведро ледяной воды с утра. Встреча с ним, походы в музеи, беседы — разве оно не оставило след в душе? То смущение, искренняя радость, которые зарождались в Вашем сердце при виде бывшего господаря Валахии, разве они не имеют значения?
И Вельзевул почувствовал эту резкую перемену в душе, словно попутный ветер, что направлял корабль, неожиданно ослаб, пока судно, брошенное посреди водной пустыни, не остановилось, одинокое и покинутое.
«Я второй… Я всегда буду для неё вторым. Этот Влад, проклятый вампир, жестокий князь, надевший маску добродетели, он, он овладел её сердцем по праву первого! Если бы все случилось иначе…» — Он в отчаянии, к своему ужасу, боясь, что более не сможет ощутить Вас в своих объятиях, продлевал драгоценные мгновения близости. Однако неожиданно он увидел проблеск сокрытых мыслей в Вашем сознании. Смятенная происходящим, Вы ослабили контроль над своим сознанием, и тайные думы, терзающие Вас несколько дней, открылись перед Князем Ада, словно раскрытая книга.
Он увидел старую фотокарточку в Светочкиных руках, на которой были изображены Вы или, точнее, момент из жизненного пути Вашей души.
«Августа Павловна, призрак… Возможно ли, что он встревожен так из-за того, что я похожа на его погибшую жену? Но если души переживают не одну жизнь, то почему Пётр Васильевич до сих пор бродит на этой Земле? Надо спросить у Вельзевула… Бедный, мне кажется, что он очень одинок… Меня порой пугает его резкость, однако чего я ещё ожидала от демона? Он ведь не общается с людьми, больше, он даже ненавидит человечество. Но… Если с ним поговорить, я уверена, что он раскроется и сможет успокоиться… Правда, Влад будет недоволен, но ведь, наверное, не так много людей, которые знают о существовании сверхъестественного, которые ещё не в лечебнице… Он поймёт. Я ему объясню… Он понимающий, он…» — однако Вельзевул не желал более читать в этой книге. Демон видел все, что надо. И даже немного больше…
Внезапно волнующую симфонию парка прервала оглушительная трель звонка. Сигналы жизни подавал Ваш телефон, несправедливо забытый в кармане пальто. Окончательно очнувшись ото сна, Вы раскрасневшаяся, смущенная, смятенная мягко прервали сладостно-горькую муку.
— Мне… Кхм, звонят… — промолвили Вы, неловко дернувшись, не зная, что сказать в такой ситуации.
— Да-да, конечно.
— Эм… Рука… — Взглядом Вы указали на крепкую ладонь Вельзевула, обвившую Ваш стан.
— Что? Ах да, рука… — Он нехотя выпустил Вас из плена объятий, не отводя печального взора. «Как только он мог не знать это? Сбежавшая душа… Девять кругов Ада, да с ней могло Дьявол знает, что произойти в этом доме. Кажется, я даже знаю, кто сейчас так настойчиво требует её внимания… Кажется, серьёзный разговор ждёт не только (В.И.)».
А Вы, ничего не подозревающая о думах, что зарождались в голове Вельзевула, едва смогли нашарить пластиковый прямоугольничек в мягком кармане.
«Да где же ты, о, вот, наконец-то», — облегчённо вздохнув, Вы достали телефон с кармана и нажали «принять вызов», едва попав по экрану пальцами.
— А-алло, Влад? Да, я…
— Прошу прощения, (В.И.). Мне надо сказать пару слов твоему престарелому ухажеру, — и, не дожидаясь Вашего ответа, мягко отнял Ваш телефон. Через мгновение раздалось:
— Алло, Влад… Нет, пока что тебе убить меня не получится. (В.И.)? Как ты слышал, с ней все в порядке… — Губы демона скривились в недовольной ухмылке. — Ты за кого меня принимаешь? Я не инкуб и не человек, чтобы совершать такое… А вот то, что сделал ты, мы обсудим вместе. С (В.И.) тоже, разумеется…
«Ой дура, ой дура, кажется, он прочитал мои мысли… Во время поцелуя! Лишь бы он Владу не сказал», — мысленно Вы молили Бога, чтобы мужчина не подумал упомянуть поцелуй. И, словно прочитав Ваши мысли, Вельзевул коварно улыбнулся, отчего его красивое строгое лицо приобрело воистину демоническое выражение.
Вы невольно сглотнули, до боли сжав многострадальную шапочку, будто в ожидании смертельного приговора. Однако демон лишь печально вздохнул, но про поцелуй ничего не сказал.
-Хорошо, тогда я отвезу (В.И.) в твою квартиру, и там мы побеседуем. Передать трубку (В.И.)? Прости, Влад, но ты и так её скоро увидишь. До встречи, — и, более не слушая никаких возражений, Вельзевул сбросил вызов.
— Приношу свои извинения за такую грубость, моя милая (В.И.), но ситуация, в которую ты попала, слишком серьёзна, дабы откладывать её решение в долгий ящик.
— Я… А… Ладно, — со вздохом промолвили Вы, понимая, что начинать спор с демоном бесполезно, — я поняла, что должна была сказать раньше, но…
— Как и всегда вмешалась пресловутое«но», — с улыбкой сказал он, протянув Вам телефон. Однако улыбка эта изображала отнюдь не мрачное злорадство или издевательскую насмешку, а тягостную печаль и волнение за судьбу той, что вторглась в его жизнь столь стремительно и неожиданно, словно внезапный белый луч лунного света средь непроглядной тьмы.
— Ладно, сожалением делу не поможешь, пойдём. — Он встал, небрежно опёршись на трость, после чего протянул Вам руку, затянутую в тугую черную перчатку. — Иначе Влад рассыпется прахом от желания убить меня.
— Нет, прахом не надо, — с вымученной улыбкой промолвили Вы, с лёгким недоверием и смущением приняв помощь мужчины.
Он тут же сжал Вашу хрупкую ладошку и через мгновение мир померк во тьме, из которой начали вырисовываться острые очертания мебели, большие окна и нечто овальное, что после оказалось столом.
«Какого черта…»
— Не «черта», а демона. И это быстрое перемещение, — бархатный голос Вельзевула мягко коснулся Вашего слуха, а горячее, будто само пламя Ада, дыхание лизнуло нежную кожу уха.
— П-прошу, в следующий раз предупреждайте…ну, или намекните хотя бы, — дрожащим голосом промолвили Вы, приложив руку к сердцу, что билось за столькими слоями покровов.
— Да, Вельзевул, ты мог хотя бы намекнуть, что такой предмет как дверь тебе не знаком, — низкий, хрипловатый голос Влада раздался где-то с левой стороны.
Наконец чернота рассеялась, и перед Вашими глазами предстала в меру светлая комната, посреди которой гордым капитаном нес свою службу стол, окружённый командой матросов-стульев. Вдали торговцем прислонился к стене чёрный буфет, в ассортименте которого Вы заметили французские вина, коньяк и, по всей видимости, бурбон.
Однако разглядывание убранства комнаты заняло всего несколько секунд. В следующий миг Ваш ищущий взор нашёл Влада, и Вы едва смогли сдержать восхищенный вздох. Высокий, статный, облаченный в чёрный костюм, того же цвета рубашку и галстук, скрепленный с рубашкой серебряным зажимом, в цвет звонкам.
«Сколько красивых мужчин на одну меня. То вообще никого, то… Так, стоп, о чем я вообще думаю? Надо мной опасность нависла, а я…» — однако ход Ваших мыслей был прерван Вельзевулом.
— Ты бы тоже мог намекнуть, что не можешь проследить за безопасностью (В.И.). Тогда бы я отправил не одного демона.
— Так это было твоих лап дело?
— Конечно. Должен ведь я присматривать за ней, пока она с тобой, похотливый старикашка.
— Ах ты мерзкое…
— Тихо!!! — Ваш громкий резкий голос мощным прорывом ветра разогнал начавшие было собираться грозовые облака ссоры.
Демон и вампир удивлённо посмотрели на Вас, однако спорить перестали. Поэтому, облегчённо вздохнув, Вы уже своим привычным мягким, но все же строгим голосом сказали:
— Прошу вас, давайте отложим ссоры на следующий раз. Вельзевул, Вы хотели что-то сказать…
— Да, верно.
— Присаживайтесь, — произнёс Дракула, приглашающим жестом указав на мягкие белые стулья, — (В.И.), позволь… — Он осторожно помог снять Ваше лёгкое пальто, которое через мгновение аккуратно сложенное уже покоилось на изогнутой спинке стула.
— Благодарю, — с улыбкой промолвили Вы и сели на стул, который Влад предварительно отодвинул перед Вами.
— Выпить?
— Нет, благодарю.
— Пожалуй, откажусь.
— Что же, раз с формальностями покончено, — Дракула сел во главе стола на правах хозяина, что, однако, не понравилось Вельзевулу. И недовольство это мрачной тенью легло на его красивое лицо.
— Начну без предисловий, — и демон ровным бесстрастным голосом пересказал ситуацию, которая волновала и терзала Вашу душу уже несколько дней.
На минуту воцарилось молчание. Каждый из членов «Овального стола» пребывал в храме своих мыслей, пытаясь обдумать настоящее положение. Дракула сокрушался о том, как он смог упустить подобное из виду; думы же Вельзевула были настолько темны и неясны, что едва ли их возможно описать. А вот Вы размышляли о том, как возможно за две с лишним недели попасть в такое количество приключений, что не снилось и за жизнь.
Наконец тягостную пелену молчания рассеял низкий голос Влада:
— Значит, неупокоенная душа…
— Именно, — промолвил Вельзевул, посмотрев на вампира, — и, причем, достаточно старая.
— Чуть более ста лет.
— Как раз-таки срок…
— Прошу вас давайте обойдёмся без загадочных фраз.В фильмах такое недоговаривание всегда заканчивалось плохо, —в отчаянии прошептали Вы, сильнее сжав рукава лёгкой бордовой кофты.
— Как и тайны, — напомнил демон, повернувшись к Вам. Однако, заметив Ваш и так подавленный вид, Князь Ада смягчился:
— Ладно, сейчас обойдёмся без этого… Позволь, Влад, я объясню (В.И.) о Неупокоенных душах. — Он повернулся к Дракуле, бросив на того короткий взгляд.
— Твоё право.
— Что же… Пожалуй, стоит начать с того, чем мы закончили, — Вы невольно вздрогнули, вспомнив страстный поцелуй, и эта реакция вызвала невольную улыбку на устах Вельзевула, что явно не пришлось по душе Владу, — а именно с жизненного пути. Как ты помнишь, (В.И.), душа проходит отведенный ей путь, после чего направляется в Ад или Рай. Однако между ними есть нечто, что называется Чистилище. Помнишь, я рассказывал тебе о нем?
И вновь Вы заметили, как Дракула недовольно зыркнул на Высшего демона.
«Кажется, драма превращается в какой-то…дешёвый ситком… Ой, кажется, щеки покраснели… Так, о чем там? О Чистилище?»
-… Таким образом, Неупокоенные души — это те души, которые смогли сбежать из Чистилища, тем самым отрезав себе путь от Рая и Ада.
— А… Как можно сбежать из Чистилища? — спросили Вы и тут же пожалели об этом деянии. Ибо демон и вампир посмотрели на Вашу милую персону столь многозначительными и удивленными взорами, что Вы мгновенно вжались в мягкую спинку стула, попутно жалея о своей нерасторопности и внезапному желанию переспросить неуслышанное.
— Я уже говорил об этом, — вкрадчиво начал Вельзевул, однако через мгновение, поймав взгляд Дракулы, добавил: — Но повторюсь: Неупокоенные души сбегают из Чистилища отнюдь не из-за страха грядущего наказания за сделанные грехи, а из-за того, что нечто привязывает их настолько сильно к земной жизни, что они просто не могут проститься с бренностью бытия и упасть в объятия вечности. И что-то по типу: «Забыл кота покормить или утюг выключить» не пройдёт. Лишь только сильное, истинное чувство, желание сделать незаконченное может позволить душе пробиться сквозь сомнища духов и эфир и пасть обратно на Землю.
— Но почему их не ловят?
— А разве ваша земная полиция сразу ловит сбежавших преступников? — спросил демон, изогнув бровь.
— Нет…
— Вот только представь, что сбегают двое-трое человек среди нескольких сотен, ещё и рассаженных по разным камерам. А здесь сотни миллионов духов, которые толпятся, наваливаются один на одного, ибо каждый ожидает, пока назовут его имя.
— Какой кошмар… — Вы невольно прижали руки к груди, с ужасом осознавая, что и Ваша бессмертная душа когда-то была одной из этого легиона духов, — это как наши поликлиники, только ещё хуже…
— Возможно, судить не могу… Некоторых ловят, не спорю, однако особенно настойчивые, ведомые страстным, разрушительным чувством вырываются и после оказываются на месте гибели.
— И как вернуться обратно?
— Только завершив то, ради чего пал.
— А если… Если нет возможности?
— То, — демон развёл руками, — увы, они превращаются в тех самых призраков из готических романов, которые вечность живут в домах и пугают живых.
— Но разве ангелы или жнецы, или кто там собирает души, разве они не могут найти и вернуть обратно?
— (В.И.), милая, — и вновь Вы заметили, как спокойное лицо Дракулы исказилось тенью ревности, пока там временем Вельзевул, словно ничего не подозревая, продолжал, — скажи, ты любишь выполнять работу не за себя и при этом не получать доплаты?
— Нет, конечно… К чему…
— А к тому, что пусть Ангелам Смерти не платят, однако они те, кто доставляет души в Чистилище, а не те, кто ищет их. Они выполняют свою работу.
— Но души…
— Это их выбор, в Чистилище они ещё обладают памятью и могут сами решать, так уж важно то дело на земле, что ради него можно пожертвовать перерождением или вечной жизнью.
— И совсем ничего нельзя сделать? Ритуала, например? — тихо спросили Вы, ощущая, как железный обруч жалости сдавливает усталую грудь.
— Бубны, свечи и карты мы, пожалуй, оставим в фильмах, — недовольно пробурчал Вельзевул, — нет. Душе даётся сто пятьдесят лет на это дело. Если по истечении срока оно не было сделано, то… — Он не посчитал нужным завершать, однако оно и не надо было. Вы и так поняли зловещее значение этого молчания.
— Пётр Васильевич умер в 1901…Значит, ему осталось тридцать два года на то, чтобы исполнить свое желание? — Ваш вопрос лёгкой птичкой повис в воздухе, а после упорхнул, так и оставшись без ответа. Он скорее был риторическим, нежели требующим ответа.
— Поэтому в данном случае, — голос Влада подобно мощному грому пронзил образовавшуюся тишину, — (В.И.), тебе нельзя более появляться в поместье ни под каким предлогом.
— Но… Влад, у меня ведь работа, Светочка… Как?
— (В.И.), — грозно начал он, и Вы вздрогнули, едва не подскочив на месте, — это вопрос твоей жизни. Ведь, насколько я понял, он очень любил свою жену… Которой была ты на одном из отрезков своего жизненного пути. Не стоит долго думать, чтобы понять, какое желание привело его неупокоившийся дух на землю.
— Но Августа ведь погибла! Разве не логично, что он мог бы встретить её душу в Чистилище?
— Логику людей вообще трудно понять, а основу их душевных порывов тем более. В любом случае, — Высший демон встал, вытянувшись во весь свой немалый, двухметровый, рост, — тебе нельзя появляться в поместье и точка.
— Но, — в отчаянии воскликнули Вы и тоже встали со своего места, — его ведь можно спасти!
— Не ценой твоей жизни, (В.И.)! — Влад тоже поднялся со стула и ровным спокойным шагом приблизился к Вам, сопровождаемый внимательным взором Вельзевула, который сделал шаг вперёд, стоило Дракуле ближе подойти к Вам.
Бывший государь Валахии смерил демона долгим тяжёлым взором, но все же остановился, не доходя до Вас нескольких шагов.
«Не может быть… Не может быть… Надо срочно что-то делать, пока они не подрались… Я и не могла ожидать, что подобное бывает не только в романах… Готических, все по ГОСТу: поместье, призрак, демон, вампир и дурочка, которая пытается выжить. Ладно, не об этом сейчас. Надо попытаться спасти Петра Васильевича… Он и так несчастный столько натерпелся в жизни, так ещё и не получить заслуженного покоя после смерти», — мысли подобно ладье унесли Ваше сознание далеко по рекам мечт и воспоминаний. И настолько Вы далеко отплыли от берегов реальности, что не сразу поняли, что Влад и Вельзевул вот уже несколько минут вызывают к Вам.
— (В.И.)… — промолвил Влад.
— (В.И.)…
— Что? Ой, простите, я задумалась…
— Я знаю и, — тяжёлая ладонь мужчины коснулась Вашего плеча и несильно сжала его, — (В.И.), всех не спасти…
— Но можно хотя бы попытаться!
— Милая, рисковать своей жизнью, чтобы спасти другого благородно, бесспорно… Однако стоит помнить о том, что успех компании не гарантирован и в случае провала ты оставишь глубокую рану не только на своём теле, — низкий хрипловатый баритон Влада острой стрелой пронзил сознание. И сквозь эту маленькую брешь начали просачиваться мысли, которые Вы упорно гнали от себя. Страх липкой жижей заполнил тело, так что ноги подкосились, и если бы не заботливая помощь Ваших мужчин, то Вы бы, верно, упали прямо на холодную, блестящую чистотой черно-белую плитку.
— С-спасибо… — пробормотали Вы, сев на стул. — Простите… Кажется, нервы…
— Тебе не за что извиняться, ты ещё хорошо держишься, — промолвил Вельзевул.
— Многие на твоём месте сходили с ума, но не будем о печальном. Сейчас, (В.И.), я позвоню твоему работодателю и расскажу ей небылицу… Ну, хотя бы, — вампир приложил большой палец к полной губе, — что ты получила наследство от какого-то далёкого родственника в Трансильвании. Небольшое, но ведь тоже надо оформлять, именно поэтому тебя не будет на работе около двух недель.
— Двух?!
— Могу обеспечить и больше.
— Нет, — Вы даже замахали руками, тем самым выражая свой протест, — две недели и так много, — однако, наткнувшись на непонимающие взоры Вельзевула и Влада, Вы все же пояснили свою позицию, — не поймите неверно, я не против отдохнуть, но зарплата… Мне ведь надо платить за коммунальные услуги, плюс зарплата.
— Об этом можешь не беспокоиться.
— Нет, Влад, я не могу, даже нет, не смею принять от тебя денег!
— Поверь, (В.И.), он не обеднеет, — неожиданно лицо Вельзевула приобрело выражение болезненной обречённости, после чего демон поднялся и посмотрел на Ваше взволнованное лицо, — меня вызывает Король. В любом случае ты летишь с Владом в Трансильванию ближайшим рейсом, и это не обсуждается. Гордость и предубеждение оставим на более спокойное время. А яв свою очередь постараюсь поговорить с Самаэлем, он главный среди Ангелов Смерти. Хоть это и нельзя, но, возможно, я повторяю, — строго сказал он, взглянув на Ваш в миг просиявший лик, — возможно, он согласится забрать твоего… бывшего муженька обратно.
— О, спасибо, Вельзевул, я не знаю…
— Просто береги себя, более мне ничего не надо, — промолвил Высший демон и, оставив на Вашем челе лёгкий горячий поцелуй, растаял во тьме.
— Я отвезу тебя домой, — произнёс Дракула после воцарившегося на миг молчания, — собери все необходимое, (В.И.), завтра первым рейсом мы улетаем в Трансильванию, — мужчина осторожно тронул Вас за плечо и вдруг печально улыбнулся, — тебе понравится на моей Родине. Я покажу тебе ту самую картину…
— Которую Иван Константинович написал специально для тебя? — Вы мягко улыбнулись, вспомнив экскурсию в Третьяковской галереи.
«Это было так недавно, а кажется, будто вечность назад».
— Именно, — промолвил Дракула и неожиданно обнял Вас, прикрыв глаза.
«Просто береги себя, милая (В.И.)».
***
«Просто беречь себя… Кажется, в последнее время для меня это стало задачей повышенной сложности, — подумали Вы и тяжело вздохнули, положив в чемодан аккуратно сложенное платье, — когда случилось так, что я стала героиней настоящего готического романа? А говорят, что в жизни чудес не бывает… Вот верно говорят, что в Москве черт знает что происходит. Хотя… Все началось ещё в Феодосии, в музее Айвазовского… По картинам Айвазовского… Ладно, что уж напрасно пилить опилки прошлого, все равно дров не получу. Главное сейчас — сделать все, как мне сказали и не накосячить, ибо во всех романах всегда в конце герой совершает фатальную ошибку… С другой стороны…» — внезапно поток Ваших мыслей оказался прерван резкой, пронзающей густую тяжёлую тишину квартиры мелодией, что, ничего не подозревая о тяготах, что сдавливали Ваше сердце, продолжала весело заливаться соловьем, пока наконец Вы не нашли пластмассовый прямоугольничек под томиком Данте Алигьери.
— Алло, Светоч… — Однако громкий крик, ещё более истязающий Ваш изнеженный тишиной слух, оглушил Вас так, что Вы невольно ойкнули и резко осели на кровать.
— (В.И.)! Как, ты уезжаешь?! Вновь?! На две недели?!
— Светочка, милая, тише…
— Да ещё и с женихом! Оставляешь меня на съедение этому Петру, как его там, Васькиному!
— Васильевичу, — мягко поправили Вы и после осторожно добавили: — Светочка, тише, успокойся и расскажи все по порядку, прошу. Какой жених? Почему ты так паникуешь? И не съест тебя призрак, он вообще-то аристократ, а не Баба — Яга. Скорее уж чаем напоит.
В трубке послышалось недовольное сопение, после чего Ваша подопечная уже более спокойным голосом, но все ещё недовольно пробурчала:
— Ладно, так уж и быть… Может и не съест, но я не хочу оставаться вновь одна.
— Светочка, такова необходимость.
— Я знаю, что получение наследства лишь предлог…
— Как? Что? — Вы почувствовали, как сердце будто остановилось, а после вновь забилось с учащенной силой. Телефон стало держать труднее: он так и норовил выскользнуть из холодных, внезапно вспотевших ладоней.
— Конечно, я знаю, что ты со своим этим федороским женихом, таким, ну, как это слово… Ах, да, статным едешь свадьбу праздновать. Ну, это просто нечестно, (В.И.)! Ты могла ведь мне сказать, я бы маме ни-ни.
И вдруг впервые за долгое время Вы рассмеялись: искренне, словно впервые. И смех этот походил на перелив прозрачных хрусталиков, очищающая мелодия которых облегчала сердце и измученную событиями прошедших дней душу.
— Ну и насмешила ты меня, Светочка…
— Тебе это ещё кажется и смешным?!
— Нет, я не в этом смысле… Нет, Светочка, нет у меня никакого жениха. Ибо если бы был, то ты бы уже примеряла платьице подружки невесты. У меня есть наследство, за которым я, собственно, и отправлюсь в Трансильванию.
— Но почему на так долго? — В трубке вновь послышалось недовольное сопение. Однако на сей раз этот звук походил не на сопение недовольного котёнка, а скорее слабый протест ребёнка, который знает, что родителям известен его проступок, однако до сих пор пытается держать оборону.
— Формальности, Светочка… Ведь пока там установят мою личность, пока я предоставлю все необходимые бумаги посольству, нотариусу…
— Всё-все, я поняла, что раз так много сложных слов, значит дело срочное… И у меня тоже дело есть… Просьба…
— Какая же?
— Приедь, (В.И.).
Вы почувствовали, как внутри внезапно все стянулось в тугой узел, а сердце будто пронзило иглой.
— Светочка…
— Я знаю, что ближайший рейс на Трансильванию будет лишь в 12:00. А сейчас только 8:30.
— Но… Как? — только и смогли промолвить Вы, вспомнив слова Марии Николаевны о «необычайно умном ребёнке».
— Я проверила все рейсы, которые есть на сегодня. Из всех аэропортов, только в одном есть прямой до Трансильвании.
— Ну, маленькая Ирен Адлер, вы поймали меня на месте преступления, — однако Светочка не поддержала Вашего шутливого тона.
— (В.И.), это только на пять минут. Я отдам тебе подарок, и ты свободна.
— Но…
— Ну, пожалуйста, (В.И), — плаксиво протянула девочка. — Я хочу, чтобы ты вспоминала обо мне, когда будешь так далеко.
— Но я всегда помню о тебе, Светочка, — слабо произнесли Вы, скривив лицо от противной ноющей боли в животе.
— Нет, я хочу, чтобы у тебя был оберег, вещь…ну, пожалуйста! (В.И.)!
Внезапно она затихла, а после её голос начал дрожать, становясь все громче и громче, переливаясь шелковыми волнами моря с картин Айвазовского. И Вы знали, что ещё несколько секунд и возникнет девятый вал, который разбудит чету Венденских, а заодно лишит Ваши барабанные перепонки священной возможности распознавать звуки на целый час.
— Я скоро буду, — кротко промолвили Вы, уперевшись в колено локтем и положив на раскрытый бутон ладони голову.
— Ура, ты лучшая няня, (В.И.)! С нетерпением жду!
— Как и я, — устало сказали Вы, в то время как в голове пронеслось:
«Вот и тот самый фатальный выбор».
***
Поместье встретило Вас пустым взором чёрных окон — хозяева ещё спали — и лишь одно, на втором этаже, подмигивало Вам весёлым жёлтым глазом. Конечно же, это была комната Вашей подопечной, которая вызвала Вас в столь ранний час субботнего утра.
«Как странно осознавать, что я тут жила когда-то с мужем… И все здесь было по-другому. Но я ничего не помню, кроме оранжереи под крышей», — Вы окинули скромно скрывающийся за бетонным веером ограды дом задумчивым взором и вздохнули, на мгновение прикрыв глаза. Ничего, кроме тьмы, Вы не заметили. Душа молчала, не внемля призываем, и Вы даже были рады, что эта призрачная, невидимая, как все сокрытое, связь с прошлым не столь сильна, как казалось. Значит, нет поводов для беспокойства. Осталось лишь принять Светочкин подарок, горячо поблагодарить её и бежать как можно быстрее к такси, ждущему через несколько домов от рокового особняка.
Вы бросили быстрый взор на небо, напоминающее разлитое по скатерти молоко, на которое попали бело-жёлтые крошки хлеба, в последствии разбухшие до размера облаков.
«Возможно, будет дождь, а зонтик у меня в багаже под вещами, надо идти быстрее», — и только Вы успели подумать об этом, как за калиткой раздалось радостное:
— (В.И.)!!!!!
— Светочка, — промолвили Вы и подбежали к воспитаннице, крепко обняв ту.
— Ты все же пришла! — воскликнула девочка, крепко обнимая Вас пухловатыми тёплыми ручками.
— Я ведь обещала, милая.
— А вдруг бы тебя жених не отпустил? Подумал, что ты это, к какому-то кавалеру поехала?
— Светочка, откуда ты знаешь такие выражения?
— Горничные недавно обсуждали, я подслушивала, — и она пантонимой показала Вам, как она, приставив стакан к стене, слушала беседу Раисы и Иды.
— Я же говорила тебе, что подслушивать некрасиво, — недовольно пробурчали Вы, строго взглянув на девочку.
— Зато интересно, — с детской непосредственностью произнесла Светочка, но уже после серьёзно добавила: — я помню, что у тебя очень мало времени, поэтому, — она запустила пухлую ручку в карман, и через мгновение на свет была извлечена серебряная цепочка. за которую крепился кулон, изображающий двух изящных голубок с распростертыми крылами, держащих в маленьких, не более игольного ушка, клювиках цветок розы.
На полной грудке одного была выгравирована витиеватая надпись: «For», а на второй грудке красовалось меньшее: «Ever».
Пораженная Вы смотрели на утонченное серебряное украшение. И словно непрошенный гость в голову стучалась мысль о том, что где-то Вы видели вот таких голубок, только без надписи. Однако губы невольно прошептали:
— Светочка…
— Погоди, я сейчас покажу, чего они могут, — восторженно промолвила девочка, в порыве радостного воодушевления, не замечая встревоженного лица её любимой няни.
Подняв украшение на уровень глаз, Светочка сделала лёгкое движение руками, и изящные голубки печально разъединились, так что теперь в руках ребёнка остались две половинки некогда единого кулона.
— Вот, (В.И.), это твоя часть, — сказала она, протянув Вам голубку с выгравированным на ней единственным словом: «Ever».
— Светочка, это… Спасибо тебе огромное, — растроганно промолвили Вы и, ощутив, как сердце наполнилось мягкой нежностью, обняли воспитанницу, которая радостно хихикнула, довольная тем, что подарок пришёлся Вам по душе.
— Не за что, (В.И.). Надень его, пожалуйста. Я хочу посмотреть, как он смотрится на тебе.
— Конечно, одну минуту. — Вы осторожно расстегнули маленький замочек, после осторожно завели руки назад и попытались застегнуть его. Получилось не с первого раза, ибо язычок то и дело кусал волосы или же его серебряные клыки не попадали в кольцо, однако, когда наконец цепочка была надета, Светочка радостно захлопала в ладоши.
— (В.И.), это так здорово! Как раз подходит под пальто!
— Ты права, милая, — сказали Вы и неожиданно пошатнулись, словно от сильного удара.
— (В.И.)? — Девочка испуганно посмотрела на Вас.
Однако Вы словно не слышали обращенных к Вам слов перепуганного ребёнка. Внезапно все звуки стали глухими, словно тонкие нити мелодий беспорядочно переплелись и взбухли, став мокрым, вязким комком ваты. Отчего-то просторный дом покрылся туманом, а бело-желтое небо потяжелело, будто Атланты устали держать этот бесконечно тяжёлый свод. И вот мгновение и…
***
И Светочка пронзительно вскрикнула, однако этот крик утонул в густой тишине сада. Девочка видела, как её любимая няня, словно отправленные смертельным ядом герои фильма, упала наземь и осталась лежать бездвижная, будто не живая.
Несколько мгновений Светочка со смесью ужаса и удивления взирала на Вас и чемоданы, что перевернутыми валунами лежали сбоку. Однако внезапный скрип мощногодревнего дуба, на чьих ветвях нашёл свой последний приют Петр Васильевич Августовский, вывел её из раздумий.
Удивительно, однако Светочка не закричала перепуганной птицей, не бросилась стремглав бежать за родителями и прислугой. Вместо этого смелый ребёнок, стараясь перебороть страх, что холодом сковывал все члены, подобралась к сумочке, лежащей рядом с Вами.
«Была, не была», — подумала она и быстро запустила руку в недра сумки, в этот миг ощущая себя храбрым укротителем, бесстрашно сующим руку в зубастую пасть льва.
Телефон нашёлся быстро, и вот уже через миг девочка водила пальчиком по экрану, силясь вспомнить нужное имя.
— Как же его, этого… Федороса… Виктор, Вячеслав, Вацлав… Вельзевул? Нет, точно не этот. А, вот, Влад! Точно, Влад, прямо как Дракула… Он ведь может не поверить, но вроде бы (В.И.) говорила, что он такой необычный, или какой. В общем, раз она ему доверяет — значит, и про призрака рассказала… Пошли гудки, раз, два… Алло!
— Алло, здравствуйте… Прошу прощения…
— Нет времени на прощения, (В.И.) сейчас плохо! Она может умереть! Кажется, призрак добрался до неё! — затараторила девчушка. И, вопреки ожиданиям, приятный ровный голос мужчины неожиданно стал громким, взволнованным.
— Я уже еду.
***
Вы очнулись во тьме, которая, вопреки всему была вовсе не кромешной. Слабый белый свет проникал сквозь огромные, романские окна, тянущееся ввысь и заостренные на самом конце.
«Готические окна? Стоп… Что? Я ведь… Я ведь в саду упала… О, Боже, что… Где я?» — Почувствовав неожиданную лёгкость в теле Вы вскочили и затравленной ланью огляделись вокруг.
Помещение представляло особой огромную комнату, которая при ближайшем рассмотрении оказалась молельным залом католического храма. Выложенные крупным камнем стены тянулись вверх и тонули во тьме, которая поглотила потолок. Однако сей невидимый для Вас потолок подпирался изящными колонами из белого мрамора. Но цвет этот имел столь болезненный и мрачный вид, что более походил на светлый оттенок серого, нежели цвет непорочности и невинности. И все же не это поразило Вас более всего. Каждая из колонн была увита мёртвыми розами. Высохшие коричневые цветы опустили пышные головки в траурной печали, коей было пропитано это странное, пугающее до глубины души место встречи Света и Тьмы, Жизни и Смерти. Тонкие, иссохшие, робкие стебельки чудом удерживались на мраморных исполинах. Однако, опустив голову, Вы увидели, что и пол был усеян горькими слезами погибшей красоты: сухие розовые лепестки устилали мраморную мозаику, изображавшую похожие на египетские иероглифы символы и причудливые орнаменты все тех же роз.
«Боже, что… Что это за место? Неужели так выглядит Чистилище? Мамочки… Вот и следствие фатальной ошибки, которую совершает герой в надежде её избежать… Однако погодите, эти лепестки ведут вперёд… А что там впереди? Кажется, ничего, кроме тьмы не…» — мысль прервалась столь же внезапно, как и зародилась. Её осколки рассеялись в ошарашенном сознании, пока непокорное тело замерло. Тьма, что чёрным крылом укрывала большую часть пространства, рассмеялась, словно песок пустыни во время сильного ветра. Чёрные липкие песчинки взмыли в воздух и песчаным торнадо полетели на Вас, однако они прошли мимо столь быстро, что Вы едва ли успели осознать что произошло и как следует испугаться.
Прямо перед Вами красовался мраморный пьедестал, к которому вела небольшая, высеченная из этого же материала лесенка, усыпанная мёртвыми цветами. На возвышении мрачным исполином громоздилась свадебная арка, увитая белым с почерневшими концами лёгким, словно эфир, газом и кажущимися кровавыми в белом свете почти прозрачных витражей лентами. Центром экспозиции служили две изящные голубки, держащие цветок розы. А рядом с этим грандиозным сооружением стоял никто иной, как Пётр Васильевич Августовский в царской военной форме прошлого века со шпагой за поясом. Внимательный взор печальных серых глаз был направлен на Вашу милую особу. Губы его были изогнуты в короткой радостной улыбке долгожданного свидания, а вьющиеся чёрные волосы аккуратно касались широких плеч юноши. Он протянул руку, затянутую в белую перчатку, вперёд и через мгновение мёртвую, как и все в этом месте, тишину зала прервал его бархатный голос:
— Вот наконец мы и встретились, Августа. Прошу, подойди ко мне, милая.
И в это мгновение сотни невидимых призрачных рук толкнули Вас, облаченную в лёгкое кружевное белоснежное платье с пышной юбкой, в спину и через миг ошарашенная, напуганная Вы стояли лицом к лицу с тем, чьё имя и чей образ преследовали Вас последние несколько дней.
— Ты так изменилась, душа моя. Новый век принёс некую свободность в твой милый образ. Однако… Я не мог не узнать тебя, мой милый ангел.
«Он… Но… Как? Где? О, боги, кажется, я сейчас сойду с ума. Но, неужели… неужели я уже умерла? Но, как? Я ведь просто стояла под дубом… Дубом… Тем самым», — но поток Ваших мыслей вновь оказался прерван.
— Да, душа моя, это тот самый дуб, на котором я окончил свою жизнь, не в силах стерпеть разлуку с тобой… Милая, сейчас мы находимся в удивительном месте между Светом и Тьмой, Жизнью и Смертью. Это пространство открыто лишь для духов и него, — мужчина указал рукой вправо.
Вы обречённо проследили за его жестом и, только Ваш измученный взор коснулся его, как Вы тут же замерли, словно сраженная смертоносным взором Горгоны.
Под алтарем, держа старинный полуразвалившийся фолиант, стоял он или вернее нечто, облаченное в саму тьму, сокрывшую под своими покровами не только тело, если оно было вообще, но и лицо. И лишь присмотревшись Вы заметили, что вместо рук у него клубились сгустки тьмы, собирающиеся в единое подобие конечностей.
Вы желали упасть в обморок, однако сознание оставалось трезвым; страх сдавливал сознание, но не тело. Вы не ощущали своей плоти, будто её вид был лишь призрачной иллюзией.
«Как и все здесь… Это пространство открыто лишь для духов, значит, я уже…»
— Пока что нет, однако твой чистый дух уже постепенно исходит из бренного тела, осталось совсем немного, и ты, моя милая Августа, станешь моей вечной невестой.
— Нет! Пожалуйста… Нет! — в отчаянии воскликнули Вы, схватившись за голову, которая оказалась увенчана венком из мёртвых цветов. Волосы были покрыты лёгкой кружевной фатой. В отчаянии Вы отдернули руки, желая сорвать венец, однако тот словно был частью Вас, и тонкие пальчики лишь безвольно коснулись почивших в самом расцвете юности и красоты бутонов.
— Нет… Нет… Нет, прошу Вас, молю, я не хочу, не хочу умирать! — со слезами на глазах воскликнули Вы, отчаянно взмахнув руками. Однако в следующий миг Вы почувствовали, как холодные, едва ощутимые руки Петра Васильевича притянули Вас к себе и после крепко прижали к телу, отчаянно не желая отпускать Вас.
— Прости, прости, мой ангел, но я не могу… Я не переживу ещё одно расставание с тобою! Это были ужасные сто лет одиночества, бессмысленного скитания по поместью, что захватили эти проклятые варвары, ни черта не смыслящие в прекрасном, но готовые разобрать его по кусочкам, лишь бы продать за большую сумму! Мы… Мы… — Его голос начал дрожать, а руки отчаяннее прижали Вашу душевную оболочку к себе. И будь Вы во плоти своей, то верно бы уже ойкнули от боли. Но не здесь, не сейчас.
Неожиданно Вы ощутили, как страх исчез, будто покрывало, снятое невидимой рукой. А под ним оказались скрыты спокойствие, сочувствие и жалость к этому бесконечно несчастному милому юноше со столь трагичной судьбой.
Вы осторожно обняли его в ответ, после робко положили руку на его мягкие, чёрные локоны и начали медленно гладить их, шепча:
— Тише, тише, Пётр Васильевич, все хорошо, будет хорошо… Что мы сделаем?
Пораженный призрак на мгновение замер, не веря, что это реальность, что его Августа вернулась… Но нет, он понимал, что перед ним совсем другая девушка, прошлая жизнь которой оставила столь заметный отпечаток на её настоящем существовании. Однако душой она была так же прекрасна как та, которую он любил, любит и будет любить.
— Мы… Мы… Выдворим этих Венденских и вновь построим рай, наш рай! Мы сделаем так, что никто из этих грубых людей не пожелает более и пальцем касаться нашего поместья. Дом будет в нашей власти… Знала ли ты, что призраки с годами становятся сильнее? Мы сможем, сможем жить так же, как раньше, но вечно! Более ни… Грабители, ни душегубы — никто не помешает нам на пути к земному Раю! Прошу, скажи «да» и он, — юноша вновь указал на нечто, облаченное во тьму, — обвенчает нас, мы будем вечными мужем и женой, лишь скажи…
— Пётр Васильевич, простите, нет…
— Но почему?! У нас есть все…
— Нет, — вновь повторили Вы и после мягко отстранились, однако в следующий миг Ваша хрупкая, призрачная ладошка легла на его холодную щеку. — Милый Пётр Васильевич, у Вас ещё есть возможность попасть в Рай! Сто пятьдесят лет ещё не минуло! Вы можете уйти из этого мира, Вы были благородным и добрым человеком, Вы можете переродиться…
— Но… Как же ты?
— Я… Я встречусь с Вами уже там, милый Пётр Васильевич. Я сделаю все возможное, чтобы не опорочить свою душу настолько, что она будет приговорена к вечным мукам Ада… Духам не место на Земле, как бабочкам в её недрах, а червям в воздухе. Прошу, скажите, что держит Вас здесь, что было тем, что освободило Вас из Чистилища…
— Надежда вновь увидеть тебя и быть с тобой, милая (В.И.)… И, кажется, ты даровала мне её…
— Значит, Вы теперь свободны?
— Да, милая, — с улыбкой промолвил Пётр Васильевич и перевёл взор на него, — у нас ещё есть время?
Вы напрягли слух, дабы услышать ответ, однако все та же мертвая тишина наполняла пространство.
«Видимо, только сильные духи могут слышать голос Смерти или же нет, но что будет со мной?»
— Всё в порядке, у нас ещё есть минута, — повернувшись к Вам, с печальной улыбкой промолвил он.
— Почему минута?
— Твои возлюбленные уже борются за твой дух, скоро они поймут, что стоит снять кулон.
— Так вот что перенесло меня сюда… — задумчиво промолвили Вы, на что юноша лишь утвердительно покачал головой.
— Да, я сосредоточил все свои силы в этой подвеске. Две голубки, держащие веточку розы — символ нашей любви, который… Придумала ты, то есть, Августа.
— Кажется, я была очень изобретательна, — с мягкой улыбкой промолвили Вы.
— Душа моя, чего ты только не придумывала, однако времени мало…
— Стойте, Пётр Васильевич, но как, как Вы узнали, что Светочка возьмёт кулон и… Не пострадала ли она?
— Конечно же нет, милая (В.И.), это невинное, но весьма любопытное дитя искало на чердаке призрака, то есть, меня, — он усмехнулся, — и я немного пошумел в ящике твоего трюмо. Сперва она испугалась, но после любопытство победило страх, и кулон оказался извлечен. Я знал, что он понравился ей и после, когда она заснула, нашептал ей мысль о том, что её любимая няня будет рада такому подарку. И на утро дитя уже думало, что это её идея.
— Ох, Светочка, она будет скучать по тебе.
— Как и я, мне кажется, что она совсем не боялась меня.
— Мне всегда казалось, что этот ребёнок храбрее своей няни в сотни раз… Но…
Однако в этот миг зала встряхнулась, будто от землетрясения, и тьма начала принимать форму сотен рук, выходящих из адской жгучей лавы, медленно растекающейся по полу.
Вы испуганно вскрикнули, а Пётр Васильевич лишь печально улыбнулся:
— Это твой возлюбленный демон пытается достать твою душу из межзвездного пространства.
— Разве он не может отказаться здесь?
— Нет, только души, оно и Создатель властны над этим местом. Остальным, даже ангелам, путь закрыт.
Зала вновь содрогнулась, по алтарю пошли трещины.
— Последний вопрос!
— Да, моя душа, на большее времени нет.
— Почему возлюбленные?
— Ты сама знаешь, но я скажу: они любят тебя и в один день тебе придётся сделать выбор… Ох, жаль, я бы поспорил даже с самим Дьяволом за твоё сердце, однако… До встречи, милая (В.И.). Будь счастлива в этом мире и хоть изредка вспоминай своего забавного Петю, как звала меня ты когда-то.
— До свидания, милый Пётр Васильевич, я буду помнить Вас и свое общение!
Внезапно яркий белый свет озарил залу. Один за другим начали разбиваться почти прозрачные витражи. Сотни осколков летели в стороны, превращая погибшие бутоны в клочья. Стекло и истерзанная плоть роз кружась в восхитительном танце летели на пол, где тут же сгорали в огненной крови Преисподней.
Черты Петра Васильевича постепенно начали меркнуть. Он начал медленно отделяться от Вас, уносимый неведомой силой. И Вы, поддавшись мощному душевному порыву, побежали вперёд. Прозрачная фата шелковыми волнами с картин Айвазовского развевалась в воздухе, и вот миг и Вы тонкими ладонями обхватили почти исчезнувшее лицо юноши и коснулись ледяными губами его лба:
— Будьте счастливы, милый Пётр Васильевич.
— Будь счастлива, моя вечная любовь…
***
— Кулон, дело в кулоне! — в отчаянии воскликнул Вельзевул, продолжая держать широкие ладони над Вашей грудью. Он всеми силами пытался вытянуть Вашу душу из межзвездного пространства. Лишь только Дракула позвонил ему и сообщил страшную весть, демон тут же помчался к поместью, проклиная всех и себя за то, что не смог уберечь.
К этому времени Дракула уже усыпил Светочку гипнозом, убедив ту, что все увиденное — сон, и через миг Повелитель вампиров был подле Вас, разгневанный на себя за бессилие спасти ту, которая стала смыслом его бесконечной жизни.
И вот сейчас, без лишних слов Дракула яростно сорвал кулон с Вашей шеи.
В тот же миг Пётр Васильевич и облаченный во тьму исчезли, оставив Вас одну в разрушающейся зале, полом которой служила лава, стенами — тысячи рук, а сводом –бесконечный синий небосвод, усыпанный сотней жемчужных звёзд.
— Кому расскажу… Эх… Прошу, будьте счастливы… — прошептали Вы и в следующее мгновение вскрикнули от резкой боли. Огромный острый кусок мрамора, неизвестным способом преобразовавшийся в острие, пронзил Ваш дух насквозь, и через мгновение Вы очнулись на мягкой холодной после ночи траве под раскидистой кроной старого дуба.
— Моя милая (В.И.), слава Богу, ты жива… Как я волновался, — прошептал Влад и после промолвил что-то на неизвестном Вам языке.
— Слава Девяти Кругам, моя милая (В.И.), ты жива… Прошу, если в следующий раз говорят не идти куда-то, то значит этого делать не надо, — сказал Вельзевул, взволнованно смотря на Вас.
— Не время сейчас для порицаний, ее надо отнести в дом.
— Полетели к тебе.
— Конечно, — промолвил Влад.
И это мгновение Вы сначала посмотрели на Дракулу, после на Вельзевула и осознали…
В один день Вам придётся принять решение. Пока что Вы плохо знаете Вельзевула, однако все переменчиво. В один день Вас поставят перед выбором, ведь ни Дракула, ни Вельзевул не намерены позволять Вас проводить время с соперником. Так каков будет Ваш ответ?
Конец.
