Зависимость

Он сводит меня с ума. Приходит, когда станет скучно — уходит, когда насладится, наиграется и выпитает из меня всё: все жизненные силы, эмоции, настроение — поглощает, а назад уже не отдает, гребаный энергетический вампир. Новые жизненные силы накапливаются невероятно долго. И… он это знает, поэтому никогда не приходит на той же неделе — проходит две, три, четыре, и он возвращается. Всегда возвращается. Можно просто не открывать дверь… но и рука не поднимается, обидеть этого мальчика. И раз за разом жду его с нетерпением, как собачка хозяина с каждодневной работы, стоит увидеть злосчастные сообщения: «Я еду» «Через два часа буду» «Голодный» «Приготовь мне омлет, сладкий, как ты умеешь♥» Мой друг — мой недруг. Мое лакомство — моя зависимость. Моя любовь — моя ненависть. Мой ангел — мой демон. Инкуб. Сатана. Дьявол. Антихрист. Когда-нибудь он меня убьет. Просто знаю это; Просто верю в это; Просто чувствую это;

***

— Здравствуй, Кира-а~ — протянул гость сладким голосом, вступая внутрь. На пороге показался невысокий, слегка женственный парень с бледной и, даже на вид, невероятно нежной кожей. Словно заключил договор с самим Властителем Ада на вечную подростковую молодость, раз в двадцать три выглядел на все четырнадцать, да ещё и без единого прыщика. Вот только, что он предлагал в качестве сделки? Обменял частицу своей души на идеальную внешность? Согласился служить Сатане — выполнять его приказы и прихоти? Или обрек себя на вечное одиночество? Его глаза с опасной искоркой веселья блеснули, когда взгляды парней встретились. Пребыватель будто понял, какие вопросы сейчас витали у Кирилла в голове. Кот выскочил встречать гостя, но сразу с испугом метнулся назад в комнату, забиваясь под кровать. Кирилл уже не удивлялся — это типичная реакция на Дему. Васька невзлюбил парня с самого первого дня, когда Кирилл притащил домой пьяного в край Демьяна. Если тогда было объяснение: котяра не любит пьяных — то испуг в последующие встречи объяснить невозможно. Хотя сам Дема всегда тянулся к коту. Пару раз пытался взять на руки, но быстро отставил эту затею, поняв, что Васька к нему не пойдет. Боится. А ведь Дема тогда жутко расстроился, осознав это. Любит котов. Тот снял черное, длинное пальто, поправил кардиган, немного покрутившись возле прихожного зеркала. Оправил воротник и хмыкнул, оглянувшись на Кирилла. Чуть потянулся, прикрыл глаза на несколько секунд, но почти сразу открыл, с чистым заливистым смехом потрепав засмотревшегося на него парня по голове, и ускакал на кухню. Омлет уже дымился на тарелке. Вареные яички нарезаны на тарелочке и намазаны майонезом. Какой-то салат с овощами и сметаной так же мирно стоял на столе и дожидался своего часа. Дема был доволен. Ужасно доволен своим ручным песиком. Еще тогда в переулке понял, что он не откажет и заберет его с собой. Понял, что ему с ним будет хорошо. Кирилл мягкий и нежный. Добрый… чуткий… общение с ним, как дополнительная подзарядка организму. Кирилл подбежал следом, садясь напротив. Ужин прошел тихо, безмолвно и прилично. Один сидел и смотрел лишь в свою тарелку, кушая по-божески элегантно, а другой лишь изредка подносил полупустую вилку к губам, не отрывая взгляда от этого чёрноглазого чуда. Доев, «чудо» подняло глаза, улыбнувшись. Улыбнулся и Кирилл, ласково и любя. Божественное чудо с завышенной самооценкой. — Глазки выпадут, если будешь так долго смотреть, — едко фыркнул, скривив губы в усмешке, но она почти тут же сменилась на мягкую и притворно нежную улыбку, — КирАчка, пойдем? Мы еще не покончили со всем! — Пойдем, — шепотом ответил и отодвинул почти полную тарелку, завороженно поднимаясь за Демьяном. Он привык к редкой, неожиданной резкости и едкости от парня. Может, тот на самом деле и есть такой токсичный, но умеет вовремя заткнуться, чтобы не переборщить. Но все же слова обижали. Даже самая безобидная насмешка от Демьяна надолго заседала в голове и мучила ночами, словно какой-то ужасно позорный проступок. С ним Кирилл всегда чувствовал себя зависимым. Всегда утомлялся быстро и сильно, словно из него выжимали все соки. Отношения с такими людьми угнетают. «Красивый. Милый. Хороший. Мой», — повторял про себя парень, тащась за мальцом в спальную, оглядывая ласкающим взглядом красивое тело. Кирилл знал, что у Демы есть ещё сотни таких же как он, но не хотел принимать это как должное. Пока он с ним, он его. Все что происходит за дверью квартиры — не так уж и важно. Кардиган спал с худых, даже истощенных плеч. За ним черная футболка, а цепь с громадным перевернутым крестом все еще шаталась на груди. Демьян никогда не разрешал снимать его, даже во сне просыпался, обхватывая двумя руками, стоило Кириллу прикоснуться к нему. Такие же сатанинские, но уже выжженные кресты рассыпались по плечам, запястьям и на груди — прямо под металлическим. Еще одно, самое ужасное и громадное клеймо тянулось по всей спине, вдоль позвоночника. Тот же перевернутый крест. Демьяна это не украшало, да и не любил он, когда Кирилл прикасался к ожогам, обводил их пальцами и расспрашивал. Было дико интересно, но еще и страшно. Нехорошие мысли нагнетали атмосферу. Неучто сам Сатана? Даже подумать смешно, но с первым появлением Демьяна в этом доме, Кирилл отвез к бабушке все иконы, стоящие на серванте. Мальцу было дурно, говорил: «Их взгляд меня душит». Может, он просто умело врал и придуривался… хотя кто его знает, этого мелкого черта? Кира снова залип на метки, пока дьяволенок копался в чужом шкафу, выкидывая все шмотки на кровать. Зарывшись в них, начал примерять. Светлое и яркое валялось на полу — парень даже не рассматривал это как вещи своего гардероба. Покрутился, перемерил все, звонко смеясь и оглядываясь на хозяина. Крутился, спрашивал: «Идет или нет», и начинал примерять новую вещичку. Если что-то понравилось, складывал и откладывал на стул, чтобы потом забрать. Как наигрался, подошел к Кирочке в одной лишь рубашке. Тот с нетерпением накрыл его губы, подаваясь горячим рукам и валясь на кровать. — Милый… какой же ты у меня милый… Дема… Демочка-а… — Да ладно? Дема засмеялся, сводя с ума своим хохотом. Выгнулся, провел ладонями по собственной груди, потер мелкие сосочки и широко расставил ноги, приглашая. Кирилл всегда долго подготавливал его, даже чувствуя, что тот и без того готов принять — стоит лишь добавить смазки. Вот и сегодня не ослушивался своих принципов и растягивал парня так, как в первый раз. Дема выгибался и хныкал, глядя на нависающего над ним парня черными и блестящими уже от влаги глазами. Шипел, когда было невозможно, сжимал в пальцах и пытался порвать какую-то вещичку из общего вороха одежды, на котором тот и лежал. Демьян весь трясся, крупной дрожью, краснея, как не краснел никогда в спокойной жизни, и с ропотом двинулся на Кирилла. Резкий, сильный и мощный толчок в грудь. Взвалил парня, что был в несколько раз крупнее, на кровать, подмял под себя и сдернул спортивки. Член как всегда стоял по стойке. Подался. Зашипел, затрещал с недовольством, глядя безумными от возбуждения глазами. Насел. Застонал. Тихо. Сладко. Протяжно. Прогнулся. Посидел, привык немножко. Поднялся. Вздохнул… и снова насел. Все сначала. Постанывал, ерзал, изгибался. Урчал, скулил, пищал, доводя до изнеможения и себя, и Кирилла. Каждый раз после этого уставшие парни ложились спать в обнимку, а на утро Кирилл просыпался один. Так было всегда… но не сегодня. «Сегодня, маленький сладкий демон не проснется», — проскользнуло у Кирилла в мыслях. Он достал нож из-под кровати и на одном дыхании распластал холодное лезвие по шее парня. Резкий запах крови ударил в ноздри, звуки всхлипов и барахтанья тут же заполнили комнату. Кирилл еще долго сидел на кровавых простынях, в кипе одежды, на которой совсем недавно трахались, глядел на больше небарахтающееся чудо и ласкал выпаянные на коже кресты дрожащей рукой. Ранее горячий крест на груди стал холодным, как и тело Демьяна. Убил того, кто был дорог; Того, без кого не видел своей жизни; Того, кого ждал с нетерпением каждый день, хоть и напрасно; Того, с кем хотел просыпаться; Того, милого и славного демона, высасывающего силы и натравляющего грусть после ухода; Того, самого-самого… Того, кто убивал его душу. «Все же он меня убил…» — последнее, что пронеслось в мыслях у парня, прежде чем он обхватил нож двумя руками и уверенно прицелил острое лезвие в солнечное сплетение.