Notre Dame de Новый год

      Ранним утром тридцать первого декабря кхмкххря-того года в любимом баре на апчхряя-той улице собрались семь главных героев «Собора парижской Богоматери».       Заранее хмурый бармен натирал бокалы и с затаённой тревогой поглядывал на компанию, усевшуюся на любимых диванах. Кто знает, что они сегодня устроят? На прошлой неделе… Ой, даже вспоминать не хочется.       — Что будете заказывать? — привычно обратился он, осмелившись выползти из-за стойки.       Компания переглянулась.       — Коньяк, — первым ответил архидьякон.       — Пива, — последовал ответ капитана де Шатопер.       — А… а мне… что у вас подешевле? — смущённо спросила Эсмеральда.       — Мартини, — промурлыкала Флёр-де-Лис, прижимаясь к Фебу и презрительно глядя на цыганку.       — Виски, — подал голос осмелевший Квазимодо. И тут же стушевался под взглядом Фролло.       — Рому! Дайте людям рому! — гаркнул Клопен. И обратился к Эсмеральде: — Бери, что нравится. Гуляем!       — Тогда мне вина… Красного. Сухого.       — Сок. Яблочный, — отозвался Гренгуар и, заметив неодобрительные взгляды, развёл руками: — Ну вы же знаете, я не умею пить…       Остальная шестёрка вздохнула.       «Всё, как всегда», — подумал бармен, уходя обратно за стойку.       Эсмеральда смотрела на Феба восхищённо, Фролло — с ненавистью. Флёр бросала на Эсмеральду возмущённые взгляды, Клопен — неодобрительные. Квазимодо грустно смотрел на всех вокруг. Феб созерцал поочерёдно оба декольте присутствующих дам. Гренгуар грустил из-за отсутствия Джали.       — Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, — прервал затянувшееся молчание Фролло. Тут все оторвались от своих занятий и обратили внимание на архидьякона.       — К нам едет… — попытался блеснуть перед бывшим учителем остатками знаний Гренгуар.       — Нет, не ревизор, — и вся оставшаяся шестёрка выдохнула. — Так вот, я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: мы безнадёжно отстали от жизни.       На архидьякона уставились 11 глаз.       — Пока мы пытались примириться с изобретением Гутенберга и размышляли про школьные книги, прогресс сделал гигантский шаг вперёд. Господа, мы с вами никогда не отмечали Новый год. Непорядок.       — Новый год? А… а зачем? — удивилась цыганка.       — Это праздник. Все едят мандарины, оливье с докторской колбасой и дарят друг другу подарки, — с умильной улыбкой пояснил Фролло.       — Я не знаю, что такое оливье и докторская колбаса с мандаринами, но я люблю подарки. Надо праздновать!       — Именно. Итак, господа, какие у вас есть предложения?       — Я могу обеспечить музыку, — сказал Квазимодо.       — Ты?! — Феб смерил его скептическим взглядом. — Ты же того, глухой…       — Не, уже нет. Вылечили. Как бы я в мюзикле пел, ну.       Шатопер хмыкнул и пожал плечами. Тут как раз принесли напитки, и компания на какое-то время затихла. Но несколькими минутами позже Фролло вновь заговорил:       — Музыка есть, а что ещё будет?       — Я напишу мистерию! — воодушевлённо воскликнул Гренгуар.       — Нет! — в ужасе вскрикнули остальные.       — Это слишком долго, Пьер, ты не успеешь, — Фролло погладил поэта по голове, заметив, как у того в глазах застыли слёзы. — Новый год уже сегодня.       — Ладно, у меня Богоявление ещё впереди… — буркнул тот.       — Хорошо, с культурной программой разобрались. Кто отвечает за банкет?       — Я приготовлю торт, ванильный бисквит с миндальным кремом и… — протянула Флёр, мечтательно глядя на Феба.       — А я мяса нажарю! И картошки! — ответила на выпад Эсмеральда, напряжённо следя за реакцией Шатопера.       Фролло смерил взглядом её, потом капитана, потом снова её:       — А я вина принесу. Красного. Сухого. Три… Нет, пять бутылок, — прорычал он, попеременно глядя то на Эсмеральду, то на Феба.       — С меня развлечения. Фокусы там. С исчезновениями, например, или ещё какие, — Клопен одарил присутствующих хитрой улыбкой.       — Я тут подумал, что можно моего доброго знакомого прокурора позвать, — нашёлся архидьякон, и король нищих приуныл. — Но развлечения нам нужны. Какие ещё будут идеи? Капитан де Шатопер?       Тот подскочил на месте — сказалась многолетняя привычка реагировать на обращение по должности определённым образом. Он забегал глазами по окружающим и стушевался.       — О, Феб, вы бы могли показать, как прекрасно вы сражаетесь на мечах. С Клопеном, — проворковала Эсмеральда, любуясь капитаном.       — Я… эээ… да, конечно, если дамам угодно…       — О да, милый жених, мне угодно, — ещё слащавее промурлыкала Флёр.       — Это какой-то балаган, — покачал головой Фролло. — И мы забыли об одной важной вещи — нам нужно поставить и нарядить ёлку!       — Значит, нам нужны игрушки и ёлка… Нужно сходить в магазин! — вновь попытался блеснуть интеллектом Гренгуар.       К этому моменту напитки были прикончены. А так как все присутствующие сделали морды тяпкой, когда принесли счёт, то расплачиваться пришлось архидьякону.       «Всё, как всегда», — подумал бармен, уходя обратно за стойку.       И вся компания отправилась в ближайший магазин. Пока Квазимодо пёр на себе ёлку метра четыре высотой, потому что все прочие казались несолидными, Клопен и Шатопер сдружились на почве алкогольного отдела, Флёр и Эсмеральда, обмотавшись гирляндами, бегали по отделу, выбирая игрушки, Гренгуар сразу же растворился где-то в районе зоо-отдела, а Фролло… Фролло учапал куда-то в отдел парфюмерии и довёл до истерики пять продавцов в поисках тех самых духов для Эсмеральды.       Наконец, всё было куплено и доставлено на место. Время неумолимо текло к вечеру. Клопена, Фролло, Квазимодо и Гренгуара отправили на кухню кромсать тазик оливье, а Феба девочки отвоевали, сказав, что он тут самый высокий, а кому-то ведь надо вешать игрушки под самым потолком. Услышав это, Фролло проворчал, что в нём — вообще-то! — на целых два сантиметра росту больше, но он, конечно, услышан не был. И, пока Флёр и Эсмеральда, глупо улыбаясь, сражались за внимание капитана, за ним самим следило три с половиной пары недовольных глаз.       Так или иначе, но ёлка была украшена, оливье наструган, мандарины помыты, а шампанское торжественно всунуто в морозилку. Девочки ускакали в ванную наводить красоту, мужчины же решили, что они и так прекрасны. Но это сначала. Потом Квазимодо учапал настраивать звук на колокольчиках на камзоле, Феб — натирать шпоры, Клопен и Гренгуар вытащили наименее убитые в бродячей жизни камзолы, Фролло нацепил парадную сутану с крылышками.       Когда девочки вышли в гостиную, у мужиков челюсти одновременно хлопнулись об пол.       — Дамы, вы восхитительны! — первым нашёлся, на удивление, Гренгуар.       — Восхитительны!.. — с дебильными улыбками протянули остальные.       — Давайте садиться за стол, — продолжил поэт, вдохновлённый успехом.       Салат был быстро разложен по тарелкам, шампанское — разлито по бокалам. Мандарины не прожили долго и совсем скоро закончились. Так семь главных героев «Собора парижской Богоматери» поняли, что десять кило мандаринов на семь человек — это несерьёзно. Особенно, если смотреть при этом какой-нибудь отличный новогодний фильм…       За шутками, весельем и едой время пролетело быстро.       А подарки — это дело совсем замечательное. В эту новогоднюю ночь все мечты сбылись. Гренгуар получил новенький ноутбук для написания своих произведений, Феб — пожизненный абонемент в фитнес-центр, Флёр — годовой запас специализированных схем вышивок для аббатств, Квазимодо — диджейский пульт, Клопен — набор юного фокусника, Фролло — годовой запас реактивов и колбочек, а Эсмеральда — те самые духи.       Квазимодо, облюбовав место диджея, стал подумывать о смене профессии. Клопен, не ожидавший такого успеха на фокусах, тоже задумался о другой профессии, теперь уже легального характера. Гренгуар таки сочинил несколько стихов, даже получил за них одобрение бывшего учителя и, разжившись ноутбуком, решил во что бы то ни стало издать свой сборник. Феб, заценив, как танцуют Флёр и Эсмеральда, а ещё приметив взгляд Фролло на последнюю, решил, что блондинки больше в его вкусе, и перестал отвлекаться на цыганкино декольте. А сама Эсмеральда внезапно обнаружила, что… Впрочем, это уже совсем другая история!