Шоколадное печенье

      Сознание и воображение будто бы специально особо ясно олицетворяли запах и вкус ароматного печенья с шоколадной крошкой, которое так до невозможности сильно любил Головин.       Именно эта сладость стала для парня чем-то уникальным, предвещая вновь этот особенный и уютный момент, когда ещё совсем маленький Саша сидел на кухне, любопытно наблюдая за трепетными действиями его мамы. Женщина старательно вырезала формочками определённую конфигурацию теста, которое за считанные минуты, даже, можно сказать, секунды приобретало округлые начертания. Юнец чаще всего мешался под ногами, постоянно привставая на пальчиках ног, стараясь открыть тем самым наилучший вид на стол, где было разложено так много интересных, а главное вкусных вещей. Юркие руки то и дело норовили дотронуться до теста, чтобы постараться попробовать хоть малейший кусочек, что сделать, к сожалению, совсем не получалось, ведь мама строго пресекала все его попытки.       Времени с тех пор прошло достаточно много. Юный мальчик рос, менялся, как и его взгляды, вкусовые предпочтения, но всё же некоторые черты и характеристики остались такими же, как и ранее. Некая любовь к вкуснейшему домашнему печенью сохранилась, более того, Саша даже научился его готовить, продолжая точно также, как и мама, вкладывать в него частичку себя.       Но всё же самым большим наслаждением и удовольствием было готовить пряную, новогоднюю сладость утром тридцать первого декабря с любимым человеком. Нельзя сказать, что от Дениса следовала какая-то грандиозная помощь в этом достаточно ответственном деле, но даже его умение включать печку и засекать на ней таймер уже радовало Головина.       Конечно, куда большее удовольствие доставляли такие моменты, когда голубоглазый подходил к Саше со спины, обвивая его тонкую, худую талию своими ладонями, прижимая к себе как можно теснее и ближе, пока пухлые губы были заняты шеей. Щёки младшего сразу же приобретали более глубокий и яркий оттенок розового, а улыбка становилась всё ярче и свежее. Можно сказать, что подобные махинации были проделаны Черышевым именно для этого, ведь каждая светлая эмоция на лице его парня невольно заставляла радоваться и его самого, ведь в такие моменты ими двумя движила лишь искренняя любовь.       Сейчас, правда, всё было иначе.       Встреча этого нового года грозила стать самой ужасной из всех возможных, ведь младший не знал, получится ли у Дениса приехать к нему, быть рядом в этот момент, имея возможность разделить его с любимым человеком, уже не говоря о дурацком печенье.       Почему он сейчас не с ним?       Почему не рядом, когда так нужен?       О каком приезде может идти речь, когда тот даже не берёт трубку?..       Всё навалилось так некстати, что заставило переживать Сашу всё больше и больше, с головой погружаясь в явные для него проблемы. Возможно, всё было бы не так плохо, хотя, кого обманывать, если только одна непонятная ситуация с Денисом подкосила младшего с достаточно большой силой.       Температура и кашель, появившиеся за четыре дня до нового года, окончательно сломали его. Хотя, можно ли вообще назвать именно этот период переломным, если Черышев перестал отвечать на звонки только позавчера? Самым обидным было, наверное, то, что он всё-таки заходил в сеть, но вместе с этим оставлял после себя сплошную тишину, которая обладала свойством также незаметно окутывать, подбираясь к самому горлу, будто бы начиная оглаживать ледяными пальцами всё пространство длинной шеи, нагло, грубо и властно вонзая острые ногти в чувствительные участки обнажённой кожи, лишая человека возможности на нормализацию дыхания, что на прямую имело влияние на состояние всего организма в целом.        Саше только и оставалось, закутавшись в большое и тёплое одеяло, одновременно вместе с этим подрагивая от изнуряющего холода, смотреть в окно. Мерцание ярких огоньков, собиравшихся в красивый рисунок, так или иначе помогало создавать приятную, новогоднюю атмосферу, предвещающую скорый приход праздника.       Как жаль, что этого было недостаточно.       Не хватало одной ключевой детали. Такой голубоглазой детали ростом метр восемьдесят.       Кажется, Головин уже и вовсе перестал надеяться на благоприятный исход событий этого дня, который не принёс ровным счётом ничего хорошего, за исключением бушующих переживаний. Парень принимает решение всё-таки выключить телефон, чтобы не слышать и не видеть звонков, новых публикаций в ленте.       Хм, ну, да, не проще было бы просто поставить на беззвучный режим?       Кажется, совсем не проще.       С выключенным телефон он уж точно не будет иметь возможность проверять страницу своего парня на наличие некой жизни, не сможет трепетно печатать или записывать сообщения, в конечном итоге стирая всё под чистую.       Просто не сможет.       Именно с такими мыслями парень и засыпает, чувствуя, что температура поднимается, а веки вместе с тем в разы тяжелеют, что попросту не позволяет ему противиться истощавшим силам собственного организма.       Саша просыпается через несколько часов от непонятного, странного ощущения, окутавшего его тело с ног до головы. Вернее, даже сказать, это не сколько было чувство, как родное тепло и запах, который, в свою очередь, был изучен до мельчайших подробностей, почему его попросту было нельзя с чем-то перепутать.       Правда, всё же кое-что изменилось. Вернее сказать, нашло дополнение, потому что аромат стал вдвойне приятнее, вобрав в себя пряную, сладкую смесь из нескольких компонентов. — Динь?.. — шепчет еле слышно, потирая кулачками глаза, словно маленький ребёнок, точно также наивно полагая, что старший здесь, где-то рядом.       Тягостно осознавать, что на своё обращение он не находит абсолютно никакого отклика, почему горько усмехается сам себе, понимая, что этот голубоглазый ангел явно сводит его с ума, захватив при этом некую власть над его сознанием.       Задерживает внимание на ярком свете, который доносится из кухни, почему Головин мысленно ругает себя за то, что забыл его выключить. Шмыгает носом, всё же находя в себе силы, чтобы встать. Пушистые ресницы начинают то и дело опускаться и подниматься, приятно щекоча пространство верхней части глаза и скуловой косточки, потому что до конца так и не может прийти настоящее, истинное понимание того, что всё происходящее сейчас на самом деле имеет место быть.       Черышев стоит к нему спиной, облачённый в красный, новогодний свитер, подаренный любимым на прошлое Рождество. Парень старательно выкладывает на плоскую тарелку свежее, ароматное печенье, половина которого всё же, не выдержав такого сильного напора, подгорела, но тем не менее некоторые из них не потеряли своего привлекательного вида, красуясь аппетитными формами и не самыми ровными изгибами, свидетельствующими о том, что каждая мельчайшая деталь была сделана руками Дениса без какой-либо посторонней помощи, на зато со всей любовью и трепетом, которые в совокупности он вложил в праздничную сладость.       Младшего не интересует больше ничего, кроме присутствия родного человека рядом, почему он из последних сил будто бы на крыльях подлетает к Денису, теперь уже оплетая его талию своими руками, прижавшись к крепкому телу со спины, прикрыв глаза настолько сильно, будто бы боясь, что сейчас он вновь исчезнет, покажется недосягаемой, нереальной игрой его бурной фантазии.       Но только теперь он больше никогда не останется один. — Я люблю тебя, — проговорит так нежно, сразу же разворачиваясь к своему цыплёнку, чтобы уложить ладони на его лицо, трепетно оглаживая скулы большими пальцами. — Я тоже, тоже люблю тебя.. — шепчет старшему на ухо, после чего всё же не выдерживает, прислоняясь своими губами к чужим напротив, с удовольствием прикрыв глаза.       Кажется, они и вовсе теряют счёт времени, продолжая стоять в таком положении, трепетно наслаждаясь близостью друг друга, но Черышев всё же отстраняется первым, немного сбивчиво дыша, после чего всё же подносит к сладким губам парня печенье, которое, в свою очередь, за считанные секунды успел стянуть со стола. — Моё голубоглазое чудо, — счастливо улыбается, откусывая пряный кусочек, смакуя во рту это теперь уже прекрасное печенье.