Рецензия на фильм "Лев, Колдунья и Платяной Шкаф".

Хмурое небо, немецкие самолёты, бомбёжка, взрывы… Трудно поверить, что так может начинаться детская сказка. Вот только иногда и детям приходится на собственном опыте узнать, что такое несчастья и боль, что такое ВОЙНА. Так происходит и с Питером, Сьюзен, Эдмундом и Люси Певенси во время Второй Мировой. Их отец воюет, а они живут с матерью в пока ещё мирном городе… Но однажды с неба дождём начинают сыпаться снаряды, и мать отправляет всех четверых в загородный дом дальнего родственника, немного сумасшедшего профессора. Будни в этом доме тоже сложно назвать сказкой – главным образом из-за присутствия в нём до невозможности строгой экономки миссис Макриди – воплощения пуританского воспитания. Не бегать, не кричать, руками ничего не трогать… Так и от скуки зачахнуть недолго. Однажды дети решают поиграть в прятки. Точнее, решает младшенькая, Люси, а старшим ничего не остаётся, как с ней согласиться, хотя они определённо староваты для таких игр. Открыв дверь, которую она до сих пор считала запертой, Люси прячется в шкаф и… оказывается в волшебной стране под названием Нарния. Вот только и там жизнь на сказку не похожа. Нарния захвачена Белой Колдуньей, которая считает себя королевой и жестоко карает всех, кто с ней не согласен… Так начинается фильм «Хроники Нарнии: Лев, Колдунья и Платяной Шкаф» режиссёра Эндрю Адамсона, снятый по одноимённому произведению английского писателя К. С. Льюиса, коллеги и закадычного друга ещё более известного Дж. Р. Р. Толкина. Что самое удивительное – в фильме не так уж и много отклонений от текста книги (по сравнению с тем же «Властелином колец», например), а атмосферу удалось создать на ура. С первых кадров я поверила, что вот она, Нарния, которая столько раз снилась мне после прочтения цикла (состоящего из семи связанных друг с другом книг), Нарния, в которую верят столько людей! Трудно представить, сколько фанатов по всему миру годами ждали экранизации какой-нибудь из частей эпопеи. Какой-нибудь – потому что никто, собственно, и не знал, какую книгу экранизируют первой. С одной стороны, первой был написан «Лев, Колдунья и Платяной Шкаф», а с другой – по хронологии событий первым должен быть «Племянник чародея». Однако последний требует таких спецэффектов (вроде сцены сотворения мира), что его дай бог к 2015 году снимут… А вот «Лев…» вполне подходил для экранизации. Если честно, идя на просмотр, больше всего я волновалась за то, как будут показаны на экране мифические и реальные животные (а Нарния именно ими и населена – людей там нет). И, как оказалось, волновалась абсолютно зря. Потому что такого мне ещё нигде не приходилось видеть!.. Величественный грозный лев, и впрямь напоминающий воплощённого бога, немного дёрганый фавн, бобриха, слишком сильно заботящаяся о собственной внешности, мрачный угрюмый гном, волки с насмешливыми зловещими взглядами… Все они – как настоящие. И хотелось, подобно Станиславскому, закричать: «Верю!!!» По моему мнению, фильм удался на десять баллов. Божественная музыка, изумительно красивые спецэффекты, абсолютное попадание в типаж всех без исключения актёров… Особенно это касается Люси и Белой Колдуньи. Тильда Суинтон, обладая столь необычной и впечатляющей внешностью, могла бы сыграть главного отрицательного персонажа книги и без грима. А маленькая Джорджи Хенли покорила всех без исключения своей ангельской улыбкой… Самые удачные эпизоды, по моему мнению, - казнь Аслана и битва. Великий лев добровольно идёт на смерть, спасая ошибившегося, оступившегося, но исправившегося мальчика. Ночь, пылают факелы, ревут страшные твари, прислужники Колдуньи… И сама она, устрашающе прекрасная, холодная, как и погружённая ею в вечную зиму Нарния, стоит на каменном столе в ожидании жертвы. Аслан – величественный и гордый – молча восходит на стол и отдаёт себя в её руки. Себя, а не маленького предателя Эдмунда. И болью отдаются в сердце каждого слова Колдуньи о том, что Аслан умрёт и никого уже не спасёт… Но она не права. Самопожертвование – величайшая сила. И именно оно спасёт мир. Когда кинжал вонзился в сердце льва, плакал почти весь зал. И дети, и женщины, и мужчины. Плакали даже те, кто читал книгу и знал, как всё закончится. Плакали, глядя на двух девочек, которые, рыдая, обнимали мёртвого творца (а Нарнию сотворил сам Аслан). Второй великолепный момент – битва за Нарнию. Два войска, несущихся друг на друга: одно – во главе с Белой Колдуньей (яркий пример того, что белый цвет не обязательно должен ассоциироваться с добром, а чёрный – со злом), другое – с рано возмужавшим Питером. В ту самую секунду, когда должны были столкнуться эти две громадные волны, все звуки стихли. Остался лишь один – напоминающий биение сердца… Сердца любого из храбрецов, сражающегося за счастье своей Родины. Гениально… Ещё один превосходно сделанный, душою, наверное, прочувствованный эпизод – покаяние Эдмунда. Его вели к этому на протяжении всего фильма. Сначала – когда он, связанный, видит в темнице фавна Тумнуса, попавшего сюда из-за него. Затем – когда Белая Колдунья с холодной усмешкой на губах рассказывает Тумнусу, что Эдмунду продал его за сладости, рассказывает в насмешку – чтобы уже через минуту превратить фавна в камень… И с каждой минутой мальчик понимает, какую страшную, непоправимую ошибку совершил. И это очень важно. Когда мы видим стоящих на холме Аслана и Эдмунда – с поникшей головой – мы с радостью понимаем: он просит прощения не потому, что иначе его будут презирать, называть предателем, не потому, что Колдунья, показавшаяся сначала такой доброй и ласковой, оказалась затем жестокой и плохо с ним обращалась. Нет, он кается потому, что ему и в самом деле стыдно. Потому что он понял. Путешествие в Нарнию изменило каждого из четверых братьев и сестёр. И дело не просто в том, что они побывали в сказочной стране и, более того, стали её правителями. Они многому научились: милосердию, жалости, искренности, бескорыстию… Научились прощать ошибки, помогать, не требуя за это платы. А ещё – научились верить в Сказку. И в то, что всё будет хорошо. Теперь я тоже в это верю. Прав был Льюис: лучший способ рассказать о чём-то, научить, показать – красивая, добрая сказка. Такая, как эта.