Ноша

      — Ты не можешь просто бросить его здесь!       Негодующий крик Дяо был отчасти ожидаем: мальчишка, может, и не признавал, но он уже успел привязаться к этому грубоватому простолюдину. Царь Цинь искоса взглянул в сторону незадачливого телохранителя, который сейчас валялся на земле без сознания: по правде, он почти не рассчитывал, что тот сможет справиться с Мутой, однако парень каким-то чудом не просто сумел одолеть наемника, но и уцелел сам. Просто невероятное достижение для деревенского оборванца, который всю свою жизнь сражался только с одним противником.       «Почти. Почти уцелел», — скептично пронеслось в голове. У Чжэна не было времени на сантименты, поэтому он предупредил нового знакомого сразу, весьма доходчиво обозначив свои приоритеты. «Если сломаешься — выброшу», — эхом отдались в голове собственные слова, решительно сказанные Синю в тоннелях. Он не мог оборачиваться на каждого, кто отдал свою жизнь за то, чтобы он сам дожил до этого момента. Это было слишком болезненно, слишком тяготило и без того отягощенную совесть. Еще до того как он занял трон, из-за него погибло слишком много людей. Они и сейчас гибли, пока Чэнцзяо прохлаждался во дворце и упивался собственным величием. И если бы Чжэн думал о каждом, кто сложил за него голову в бою, он бы и сам наверняка давно сломался. Как тогда…       Едва мысли понеслись в недалекое прошлое, как царь Цинь прикрыл глаза, насильно возвращая себя к реальности. Сейчас было неподходящее время для чувства вины. Он просто не мог себе позволить подобную роскошь.       — Он уже дважды спас тебе жизнь! — не преминул напомнить Дяо, и Чжэн бесшумно вздохнул. Он не нуждался в напоминаниях. Синь был сильным, упрямым и по большому счету раздражающим типом. Но очень способным. Царь Цинь лично убедился в том, что Пяо нисколько не преувеличивал его таланты. Пяо… Щит, которому он был обязан своим спасением. Ведь только из-за его последней просьбы Синь пошел за свергнутым правителем, убивая только для того, чтобы защитить. А ведь к самому Чжэну он испытывал лишь жгучую неприязнь. Царь принял это как должное, не признаваясь самому себе в том, что отчасти слегка завидовал. Завидовал тому, какие узы связывали лучших друзей, больше похожих на братьев. И тому, что хоть они и родились с одинаковыми лицами, но у раба Пяо было то, чего всегда не хватало царю Чжэну, — действительно близкого человека. Мать ненавидела его, младший брат устроил переворот, и вот теперь он здесь, с двумя бродяжками, от которых сейчас фактически зависела его жизнь. Один был рядом ради мести, другой — ради денег. В его мире всем заправлял только расчет, и обычно Чжэн не видел в этом ничего предосудительного, однако…       «Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, положитесь на Синя. Он сильнее меня и взлетит выше всех!»       — Чжэн! — царь Цинь едва услышал шорох шагов Дяо. Мальчишка все еще настойчиво пытался достучаться до его совести. — Если не поторопимся, он действительно умрет!       Тридцать первый царь Цинь отвернулся, удачно скрыв лицо волосами.       — Хорошо.       — А?.. — потрясенно вырвалось у Дяо. — Ты что, и правда…       Мальчишка-сова оборвал фразу на полуслове, когда Чжэн без лишних слов подошел к бессознательному Синю. Перевернул его, усадил, закинул руки себе на плечи, а затем взял за ноги и поднял. Синь в ответ что-то невразумительно промычал ему на ухо. Заметив, как широко распахнулись у Дяо глаза, а рот приоткрылся в изумлении, Чжэн лишь вздохнул.       — Он действительно может оказаться полезным в будущем, — ровным тоном ответил царь, надеясь, что мелкий правильно поймет его мотивацию. — Сейчас только Синь стоит между мной и отрядом, посланным моим братом, поэтому с моей стороны будет недальновидно оставить его умирать.       — Угу, — медленно кивнул Дяо, что-то усиленно обдумывая, а затем одобрительно усмехнулся. — А ты, оказывается, не такой безнадежный, как я думал. Идем скорее. Надеюсь, твое убежище уже недалеко.       — Недалеко, — эхом отозвался Чжэн, позволяя голове Синя свеситься на свое плечо. Удобнее перехватив тяжелую ношу, он пошел вперед. Сейчас самым важным было добраться до безопасного места. А потом, если еще останется время, можно будет и подумать над тем, что на самом деле заставило его, царя, нести раба на себе.

***

      Пусть у них и было одно лицо, но они оказались совсем разными, будто небо и земля.       Пяо был живым, полным энергии, сил и стремления. Тяга к жизни, полной приключений, била в нем ключом. Он был мечтателем, уверенно вставшим на путь меча и не желавшим мириться с судьбой, уготованной ему происхождением. Он был ярким, как солнце, твердым, как скала, и всегда был верен себе. Одним своим присутствием Пяо скрашивал тяжелые будни, и только ему было под силу обуздать вспыльчивый нрав друга одной лишь улыбкой.       Чжэн был другим. Спокойным и уравновешенным. Внутри него горел огонь его собственной мечты, но мало кому дано было его увидеть. Большую часть времени он казался вдумчивым и отстраненным, а его эмоции все время находились под жестким контролем, прорываясь наружу лишь изредка. Он был рационален до мозга костей и по большей части смотрел на людей, пытаясь понять, насколько они будут полезны ему. И если Пяо был солнцем, мечтавшим стать великим генералом и героем, то Чжэн был как луна — холодным, жаждущим через море крови объединить все воюющие царства в одно и править им железной рукой.       Еще совсем недавно Синю казалось, что судьба сыграла с ним самую жестокую шутку из всех возможных.       Он вышел на свежий воздух первым, когда понял, что от него ничего не требовалось на совете. Сначала немного размялся, проверяя, хорошо ли справлялось его тело после перенесенного яда, а потом потренировался. Делая выпады и отражая невидимые удары, прыгая и уворачиваясь, он пришел к выводу, что Дяо таки хорошо над ним поработал: странный пацан, наряжающийся совой, оказался не таким уж плохим лекарем. Синь был уверен, что еще несколько дней — и он сможет вернуть себе былую быстроту и реакцию. Это его очень радовало, поскольку не терпелось уже вступить в бой с недомерками, захватившими Сэньян. Странно, до недавнего времени ему было глубоко плевать на то, кто правил царством: участь раба от этого все равно не менялась. Настоящий царь или нет — какая разница, если все равно нужно было вставать ранним утром и тяжело работать до заката. Единственной отрадой для Синя были его спарринги с Пяо. Они соревновались друг с другом годами, и тем самым их мастерство росло, а количество побед и поражений всегда было примерно равным. Они жили одной мечтой, дышали ею, шли рука об руку и ни в чем друг другу не уступали.       И вдруг… Когда Пяо умер, худшее, что могло случиться с Синем, — это встреча со свергнутым царем Цинь. Пусть он и был таким похожим на лучшего друга, но вместе с тем он оказался невыносимо чужим, далеким и бесстрастным. Однако сейчас, устроив небольшую передышку и сев на край скалы, Синь наблюдал за проплывающими облаками и думал о том, что кое-что все же изменилось. Сначала он ввязался во всю эту авантюру только ради Пяо. Потому что это было его поручение, потому что по какой-то причине для него было важно сохранить жизнь Ин Чжэна. Синь понятия не имел, что это была за причина но, скрепя зубами, злясь и не скрывая своей ненависти, он решил во что бы то ни стало выполнить последнюю волю друга и исполнить их общую мечту. Он хотел использовать обязанного ему правителя в своих интересах. Однако, когда Синь провел последние дни бок о бок с молодым царем, увидел огонь в его глазах при встрече с Ян Дуань Хэ и услышал, что на самом деле стояло за желанием вернуть трон, до него медленно дошло, что увидел в Чжэне Пяо: не только собственное отражение на порядок выше по статусу, а человека, который сможет изменить мир. И это открытие заставило Синя по-другому взглянуть на собственную роль в этой истории. Он мог помочь Чжэну объединить Поднебесную и стать величайшим генералом, который прорубит царю Цинь дорогу к его мечте: к прекращению пятисотлетней войны, к миру для всех.       — Да, я сделаю это, — довольно ухмыльнулся Синь и, протянув руку к небу, сжал ладонь в кулак. Легкий ветерок приятно холодил кожу. «Я сделаю это, Пяо. Слышишь меня? Я обязательно стану величайшим генералом и возьму тебя с собой на вершину, как и обещал!» — пронеслось в голове, и он глубоко вздохнул, каждой клеточкой ощущая, как тело наполняется энергией.       — Что ты сделаешь?       Негромкий нейтральный голос заставил Синя обернуться. Чжэн неторопливо вышел из пещеры горного царя, слегка щурясь от яркого света, но тем не менее в его взгляде сквозило легкое любопытство. Следом за ним показались Чан Вень Цзюнь и Би во главе с их небольшим отрядом; мелькнул в толпе Дяо и несколько человек из горного племени. Все что-то негромко и серьезно обсуждали. Синь вновь перевел взгляд на царя и фыркнул.       — Когда придем в столицу, я самолично порублю засранцев на мелкие кусочки! Вот увидишь! — с энтузиазмом воскликнул он. — Никому не удастся уйти от моего меча!       Его первое крупное сражение. Его первый шаг на пути к мечте. Синь уже представлял захват Сэньяна, красочно рисуя в своем воображении вражеские войска, которые ему предстояло одолеть.       Чжэн в ответ одарил его хмурым взглядом и, встав неподалеку, заложил руки за спину, думая о чем-то своем. Синь сразу же ощутил, как начало портиться у него настроение от одного только понурого вида царя Цинь. Ей-богу, этот парень был просто создан для того, чтобы бесить его.       — Ну что не так? — раздраженно протянул Синь, и Чжэн повернул к нему голову, слегка приподняв бровь в немом вопросе. — Мы раздобыли тебе войско и твой трон скоро тоже вернем. Даже не сомневайся.       — Все не так просто, — тихо откликнулся Чжэн и нахмурился. Между бровями залегла складка.       Синь терпеливо ожидал продолжения еще пару секунд, но, когда его не последовало, громко прищелкнул языком и отвернулся.       — Ну да, как же иначе… Слушай, а тебе разве не положено подбадривать всех и убеждать в том, что все получится? — тут же вспыхнул юноша, искоса глядя на неподвижного царя, длинные волосы которого трепал ветер. Чжэн смотрел куда-то вперед, на многочисленные скалы, и сложно было понять, о чем он думал в тот момент.       — Я верю, что у нас получится, Синь, — после недолгой паузы отозвался он, по-прежнему не шевелясь. — Я ведь не зря несколько часов нес тебя на себе к убежищу, поэтому очень рассчитываю на то, что ты меня не подведешь.       — Э-э… — Синь неуверенно почесал в затылке. Лицо царя Цинь было абсолютно непроницаемым, и невозможно было понять, шутил он или говорил серьезно. Решив, что бессмысленно ломать над этим голову, Синь неуклюже закончил:       — Ну да.       Повисло молчание. Они оба смотрели куда-то в сторону горизонта, наслаждаясь небольшим перерывом. Совсем скоро им предстояло омыть руки в крови врагов и сразиться с вражеским войском, превосходящим их по численности в несколько десятков раз. Для Синя цифры всегда были абстрактны и мало что значили, но, если Чжэн был уверен, что они справятся, он был готов пойти за ним. Потому что Пяо бы точно пошел.       — Когда я верну трон, — внезапно сказал Чжэн, и Синь вскинул голову, чтобы взглянуть на него, — если сможешь переступить через свою злость, останься на моей стороне.       Царь Цинь повернулся к нему лицом, и Синь нахмурился, обдумывая ответ. Он все еще не простил до конца Чжэну смерть Пяо, однако знал, что рано или поздно ему придется это сделать. Он должен был двигаться вперед и просто не мог брезговать шансом, который предоставила ему судьба. Его лучший друг хотел бы этого.       — Ладно, — Синь деловито скрестил руки на груди. — Но только если ты перестанешь вспоминать мне мой позор. Чтобы будущего великого генерала Поднебесной таскал на себе какой-то царь! Клянусь, такого больше никогда не повторится!       Губы Чжэна предательски дрогнули. Он улыбнулся легко, едва уловимо и вдруг тут же снова стал самим собой — замкнутым в своих мыслях великим царем Цинь, спокойным и отстраненным. Однако даже этой небольшой вспышки эмоций хватило, чтобы Синь понял, что движется в верном направлении.       Они действительно были очень разными, но Синь был благодарен им обоим. За возможность иметь мечту и возможность ее осуществить. И даже если царь Цинь когда-нибудь упадет, его точно будет кому понести на своей спине.