Утром

Бывали и чересчур веселые вечера в биографии Доктора, не часто, но бывали. Вечера, в которые он мог позволить себе выпить в одном из земных баров. Он никогда не любил алкоголь, сказать больше, он его ненавидел. Этот отвратительный вкус, жгучий горло до тошноты. Но галлифреец всегда строил из себя взрослого и порою выпивал слишком много этого «мерзкого» напитка и переставал адекватно расценивать обстановку и контролировать свои мысли. В такие вечера я всегда была рядом с ним. Смотрела, как он с отвращением на лице пытается осилить рюмку виски или чего покрепче. Видела, как меняется его мордашка, и как его взгляд начинает резво бегать по стенам. Доктор чаще начинает поправлять свои волосы и бабочку, на такие «праздники» он всегда одевает свою любимую. Он с трудом расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, а пиджак вовсе вешает на стул. И, вот, приходит время забирать полусонного Доктора. Его коричневый уже не новенький пиджак я вешаю себе руку. А после тяну Доктора за его белоснежную рубашку, и он поворачивается и смотрит на меня своими детскими глазами, словно на шоколадный тортик. — Пойдем, — тихонько шепчу я, и он покорно поднимается с места и чуть не падает. Мне не нужна повторять несколько раз. Один раз — и Доктор уже готов идти. Я всегда иду за ним, куда бы он меня не повел, аргументируя «мы не уходим», хотя я даже и не думала об этом. «Мы не уходим» — в этой фразе так много, но Доктор часто забывает он ней, как и о всех тех, кого когда-то бросил. Он поднимается с места, держась за мое плечо и слегка обнимая, плется, еле-еле переставляя ноги, в T.A.R.D.I.S. Дверь в синюю будку открывается, и в глазах Доктора виден восторг, будто он видит такое впервые. Я довожу его до постели. Он спит в одежде, даже не снимая ботинок. Он ложиться, а я накидываю на него одеяло, которое сама когда-то сделала. — Поспишь со мной? — раздается голосок Доктора, когда я уже открываю дверь, чтобы удалиться. А мне больно отказывать. Больно говорить ему «нет». За столько лет он был единственным человеком, которого я любила. И после его пьяной фразы слезы и улыбка одновременно вырываются из меня. Я киваю, не произнося ни слова, и ложусь рядом, обнимая его со спины. Он довольно быстро засыпает, а мне нравится лежать вместе с ним. Я не сплю в такие дни, опасаясь, что ему захочется уйти. Всю ночь, прижимаясь к Доктору, я вспоминаю о прошедшем дне и мечтаю о том, что ещё хочу посетить в этой вселенной. Когда наступает утро, я ухожу, не оставляя следов в его спальне. Тихонько, на цыпочках, по пути ещё больше закутывая инопланетянина в одеяло. Я знаю, что утром он все забудет, всегда забывает. — Добрый денек, — произносит Доктор, подходя к панели управления, где я давно его жду. И я прекрасно понимаю, что он ничего не помнит. Что когда наступает утро, его мысли очищаются от всего произошедшего, а мне так хочется обнять его.