Don't hide behind the masks, Your Highness.

В детстве Чонгук часто слышал громкие слова служанок, что многие его поступки противоречат статусу «юного принца». Мальчишка на это лишь усмехался, бормотал под нос, что всё это чушь, и убегал дальше по коридору, смеясь со злых женщин, которые обязаны были за ним присматривать. Тогда ему было всего восемь, он многого не понимал и не желал носить эти вычурные костюмы, держать осанку и открывать рот лишь при острой необходимости. Его манеры были отточены до скрежета в зубах, но показывал их он только по строгой просьбе отца. На самом деле, его отец был одним из немногих, кто прощал все шалости сына, прекрасно осознавая, что тот всего лишь ребёнок. Мальчик рос без друзей и сверстников, запертый в стенах дворца, и лишь иногда выходил на улицу. Чонгук делал всё, чтобы привлечь к себе внимание, даже если это означало, что ему придётся разбить ужасно ценную посудину или устроить беспорядок в одной из гостевых комнат. Король был уверен: служанки понимали это, поэтому иногда позволяли себе закрыть глаза на проделки юного принца. Чонгук рос без папы, с вечно занятым отцом и в компании прислуги, со временем привыкая к вечному морозу во дворце и снегу за окном. Он не понимал, почему на улице холодно, много льда и абсолютно никаких цветов, кроме белого и оттенков голубого. Королю пришлось объяснить ему, принцем какого королевства тот является, и это мальчика совсем не обрадовало. Ледяное королевство Чон звучало мощно и устрашающе, но на самом деле вряд ли кто-то пожелал здесь прожить всю свою жизнь. В четырнадцать Чонгук понял, что значит быть принцем. В тот день ему пришлось впервые посетить чужие земли, где было много зелени и греющее солнце, чтобы показать себя, как будущего наследника. Бал, устраиваемый восточным королём, не носил в себе ничего большего, чем просто собрание всех вместе для того, чтобы завести новые отношения, в частности партнёрские. Чону приходилось отвечать на вопросы незнакомых мужчин и женщин, попивающих алкоголь из бокалов, и терпеть презрительные взгляды в свою сторону. Да, он был единственным наследником королевства Чон, да ещё и юным омегой, что вообще никак не закрепляло его статус. Отец говорил, что не стоит обращать на это внимания, ведь сабгендер ничего не решает. Его папа, будучи тоже омегой, руководил политическими делами не хуже мужа, даже разбираясь в каких-то аспектах лучше него. Чонгук знал, что его родитель был удивительным человеком, подарившим ему жизнь и скончавшимся почти сразу в апартаментах лекаря. Чонгук тогда не знал, находясь на балу, почему все продолжали шептаться о нём, смотреть с жалостью и бросать колкие фразы о том, что король Чон не может отдать престол «омеге без должного воспитания обоих родителей». Мальчишка никогда не выглядел слабым, пытался всеми силами поддерживать свой статус, держаться на важных мероприятиях не хуже своего отца, но для других, кажется, это ничего не значило. Они всё ещё видели несносного парнишку, который в раннем возрасте творил беспорядок и никак не хотел мириться со своей участью принца. На протяжении всего вечера Чонгуку приходилось ходить за взрослым по пятам, кивать комментариям пришедших и делать вид, что он не помирает со скуки. Отец прекрасно всё видел и понимал, а потом пришёл к выводу, что брать своего сына на балы ещё слишком рано; тот не мог в полной мере наслаждаться атмосферой в силу своего возраста. Парень не запоминал имя короля, который устроил этот цирк, только знал, что сейчас они на востоке от своего королевства, тут теплее, чем он привык, и невероятно красивые пейзажи и распростёртый лес в южной стороне. Это было единственное, чему Чон мог искренне порадоваться, впервые увидев что-то настолько необычное для глаз. Когда они с отцом уезжали с бала, то Чонгук думал, что это первый и последний раз на его памяти, когда он посещает что-то подобное. Он сказал родителю, что люди там слишком злые и не имеют чувства такта, раз в полный голос смели обсуждать и подвергать сомнению его будущее правление королевством. Король снисходительно улыбался и молча согласился со своим сыном. Его ушедший из жизни муж не хотел бы такого для Чонгука. Несмотря на громкие речи парня о нежелании больше разъезжать по королевствам ради нескольких часов скучных мероприятий, с пятнадцати лет подобное стало происходить чаще. Отец объяснял это неплохим шансом познакомиться с кем-то для улучшения торговли и других политических отношений, но для самого парня это было пустым звуком. Не он заправлял всем этим, честно говоря, он даже не совсем разбирался в таких делах, потому что подобное начал изучать под пристальным вниманием одного из учителей только недавно. Понимал, что через несколько лет, возможно, ему самому придётся заниматься такими вещами, но сейчас не было абсолютного никакого интереса. Чонгук был довольно чутким и ранимым, в какой-то мере зависимым от чужого мнения, но всё это приходилось в себе закрывать из-за общества, окружающего его на публике. В такие моменты, снова выслушивая презрительные речи какой-то женщины в возрасте, у которой язык уже заплетался от выпитого алкоголя, парень принимал решение надевать на себя маску безразличия и спокойствия. Ему плевать, что думает напыщенная знать о нём самом и будущем Ледяного королевства Чон, имеющего на престоле такого, как он. К его восемнадцати годам закрепилось глупое мнение, что он холоден, беспристрастен и скуп на эмоции. Говорили, что он действительно стал ледышкой, полностью подходя под статус принца Ледяного дворца. Отец на подобные слухи закатывал глаза и вздыхал; строгие взгляды на Чонгука не приносили никаких изменений в поведении сына, но тот знал, что это всего лишь маска, которая появилась из-за вынужденных обстоятельств. Парень сохранил в себе чувствительную натуру и робость, присущую ему с самого детства. Только подобное сразу же пропадало на очередных переговорах с послами или с королями других земель, являя наружу юного принца Чон. Ещё хуже обстояли дела с личной жизнью, но здесь король не терял всякую надежду на лучшее. Чонгук всегда был красив; очередной факт, появившийся после того, как тот расцвёл к своим восемнадцати. Об этом знали все, кто видел и не видел принца, и глупо было надеяться, что не появятся воздыхатели, возжелавшие заполучить сердце парня. Чонгук отвергал всех, даже не желая слушать об очередном альфе или бете. Отец твердил, что сын обязан найти своего будущего мужа, даже говорил, что лучше пусть будет по чистой любви, а не из-за выгоды для королевств: он может и подождать. Парень недовольно цокал и отвечал, что не нуждается в этом. Ему не нужен под рукой супруг, чтобы заявить о своём благородном правлении и статусе, а о семье ему ещё рано думать. Он не стоял на своём, не ругался по этому поводу с отцом, даже был готов снова и снова выслушивать умоляющие просьбы присмотреться к кому-то, но всё оставалось на своих местах. Он не искал никого, кто мог бы стать его мужем. После его выходок, среди королевств, другой знати и даже низших слоёв, пошли слухи, что принц Ледяного Королевства холоден ко всем воздыхателям и продолжает отвергать любого, кто приедет к нему с просьбой руки и сердца. К слову, самому Чонгуку было от этого смешно, он оставил все попытки переубедить в этом людей, создавая себе таким путём соответствующую репутацию и образ. Его не волновало это, а отец доверял своему единственному сыну. В двадцатый день рождения Чонгука король пригласил его на серьёзный разговор. Принц вошёл в его кабинет с искренней улыбкой, а вышел оттуда с ультиматумом: он обязан устроить бал в королевстве на своё совершеннолетие. Парень знал, что это было в своём роде чем-то обязательным. Двадцатилетие означало, что теперь он является не подростком, а взрослым человеком, который готов вступить в статус полноправного наследника. Обязан заявить всем королевствам, что совершеннолетний омега одного из самых влиятельных дворцов открыт для официального замужества, имея право принять предложение без согласия своего отца. Этот цирк, который раньше устраивали другие, теперь должен быть устроен здесь, в его собственном доме, когда он ненавидел подобные показушные мероприятия. Король говорил, что так твердит его статус принца, а он думал, что всё это повод посмотреть на него в очередной раз и убедиться, что слухи о «холодном Чон Чонгуке» верны. Общественность желает каких-то доказательств и развлечений, когда самому парню они не нужны. Его «хочу» шло вразрез с ультиматумом отца. Он договорился с родителем, что это первый и последний раз, когда позволяет такой вольности твориться в этих стенах, а король только кивнул, всё-таки надеясь на что-то. Его нельзя винить, принц знал, что тот всего лишь хочет для него счастья и хорошего спутника для дальнейшей жизни. Так работают родительские инстинкты, полагал он. Чонгук перед всем этим пообещал самому себе, что, хоть бал и подразумевает «зелёный свет» для альф и бет, чтобы предложить ему очередной раз свою руку и сердце, он будет к ним глух и холоден. Данное мероприятие — формальность, не несущая чего-то большего. В день, когда во дворце стало слишком шумно и людно, Чонгук хотел только прекратить закатывать глаза на очередного мужчину, державшего за руку какую-то омегу, когда тот взялся за очередной бокал и громко толкал речь своему собеседнику. Нет, конечно, помимо подобных персон было множество и тех, кто выглядел как его ровесник. Юные девушки и парни привлекали внимание своими красивыми костюмами и платьями, подходящие под голубые оттенки дворца и огромного зала. Чонгук замечал, что некоторые неплохо танцевали, находя себе пару довольно-таки быстро, а кто-то даже пришёл с масками на лице. Этот бал, с одной стороны, той, что была глубоко внутри принца, выглядел невероятно эстетично, но с другой всё ещё чувствовалась напыщенность происходящего. Через какое-то время пришлось проявить уважение к пришедшим, сойти с престола и спуститься вниз, чтобы провести светские беседы. Он не будет лгать, когда скажет, что некоторые люди были ему даже приятны. Не то чтобы он презирал и ненавидел всех, вовсе нет, просто все они понимали, что каждый находится здесь для своей собственной цели. Чон уже успел отказать нескольким юным альфам в танце, но с одной бетой, откуда-то с запада из небольшого королевства, нашёл общий язык и провёл около двадцати минут за размеренной беседой. Её звали Кёри, ей было девятнадцать, и она приехала сюда лишь потому, что была заинтересована увидеть Чонгука своими собственными глазами. Призналась, что слухи о беспристрастии и холодности принца являются всего лишь слухами, на что парень улыбнулся. Она казалась искренней, без капли притворства и маски, которую все тут пытаются удержать на своих лицах. Он поблагодарил её за то, что посетила бал, а после откланялся, чтобы уделить немного внимания другим персонам. Каждый второй считал нужным окликнуть его, позвать на короткий разговор и выпить немного в их компании, но ему приходилось вежливо улыбаться и отказываться. К концу бала такими темпами от него останется только пьяный беспорядочный комок и никакого подобающего поведения. Чонгук бросил взгляд на отца, сидевшего на своём престоле и разговаривающего о чём-то со своей правой рукой, а потом со вздохом обратил свой слух на вопросы беты о продвижении торговли сырья с королевством на западе. Даже здесь ему приходится участвовать в таких скучных разговорах. Больше чем через час Чонгук вернулся на свой трон с надеждой дожить до конца бала. Пока он поднимался по ступенькам, отец наградил его довольным взглядом, видимо, обрадовавшись просто тому факту, что сын не провёл всё время на месте, а хоть немного пообщался. — Сделай лицо попроще, сын, — сказал король, как только парень подошёл ближе и сел на трон. — Отец, я с ним родился, — колко ответил Чонгук и улыбнулся, видя, как мужчина вздыхает. — Расслабься, я провёл в компании этих людей достаточно времени, чтобы теперь не утруждаться выслушивать их фальшивые речи. Король видит, как парень закатывает глаза, и кивает. Он знает, что Чонгук не любит бессмысленные разговоры, особенно, когда понимает, что они ведут с ним беседу только для того, чтобы сохранить свою репутацию. Он все-таки принц, а значит и обращаться к нему должны с уважением. Только вот оно не сдалось самому Чону, ведь всё остальное приправлено то ли несерьёзностью, то ли презрением или завистью. Удивительно, что он не сбежал обратно на трон сразу же, как его вовлекли в скучную беседу. — Ты никого себе не присмотрел? — спрашивает мужчина и выжидающе смотрит на сына, а тот только мотает головой, даже не считая нужным посмотреть на родителя. — Хорошо, — спокойно отвечает он, а после встаёт со своего места и кивает своей правой руке. Чонгук смотрит на это с вопросом в глазах, думая, куда направился его отец, когда до конца бала ещё как минимум час. Он бросает взгляд на мужчину рядом с королём, надеясь, что тот ответит, но правая рука делает вид, что этого не замечает. Чону приходится спросить об этом самому: — Куда ты? Только не говори, что оставляешь меня здесь одного, — в голосе умоляющие нотки, сейчас он похож на того ребёнка, который просил отца остаться в его покоях ещё на некоторое время, пока не уснёт. Мужчина оборачивается и улыбается на взволнованное выражение лица сына, успокаивая: — Будь заботлив ко мне, Чонгук, мне нужен отдых. Балы для меня стали выматывающими, — парень хочет что-то возразить, но не успевает: — Ты сможешь выпроводить гостей сам, не переживай об этом. Звучит так, будто король действительно знает, что Чон в состоянии это сделать. Сегодня его совершеннолетие, ему придётся с этого момента полагаться больше на себя, а не на отца, как это было раньше. Правая рука окликает мужчину, что-то тихо говоря, и тот следует за ним, напоследок махнув сыну. Чонгук провожает широкую спину, а после с немного надутыми губами пристраивает голову на своей руке. Скучно, думает он, слишком шумно и хочется тоже, наконец-то, отдохнуть от всего этого. Ему не остаётся ничего, кроме как снова направить взгляд в зал, где снуёт знать, собираясь в маленькие кучки. Он замечает Кёри в компании какого-то молодого человека, вежливо целующего её руку и жестикулируя своими. По лицу девушки заметно, что она довольна его компанией, и Чон остаётся спокоен из-за мысли, что ему не надо вмешиваться. К возвышению и ступенькам, ведущим к его трону, смеют подходить немногие. Чаще всего за тем, чтобы пригласить на танец или с просьбой уделить ему пару минут своего внимания. Чонгук знает, что вежливым будет согласиться, но он извиняется и говорит «нет». Девушки и парни, заинтересованные им, привлекательны и до безумия грациозны в своих движениях, выставляя себя перед ним только в самом лучшем свете: ухоженными, приветливыми, готовыми получить любой ответ на своё предложение, а также желающими вызвать своей персоной у принца интерес. Чон признаётся, что некоторые альфы и беты действительно привлекают его, он даже подумывал спуститься с трона и вложить в чужую руку свою ладонь, но потом отметал эти мысли. Когда один из слуг подходит к нему и шепчет на ухо, что конец бала скоро наступит, Чонгук пытается сдержать свою радость всеми силами. Он выпрямляется на троне, сдержанно кивает и шепчет себе под нос «наконец-то». Парень расслабляется на пару минут, осматривая гостей, пока взгляд не цепляется за мужчину с блондинистыми волосами, почти чисто-белыми, с отливом в мягко-жёлтый цвет, который с опущенной головой направляется к нему. Чонгук думает, что тот вот-вот свернёт, но этого не происходит, а после в нос ударяет насыщенный запах хвои. Альфа, думает принц, напрягаясь и даже вытягивая чуть шею, чтобы проследить за незнакомцем. Среди толпы он выглядит белым пятном из-за своего костюма, сделанного только лишь из ткани этого цвета, под стать волосам. Парень не может рассмотреть наряд полностью, так как мужчину загораживают другие гости, и он чувствует внутри какое-то странное раздражение и обиду. Будет невежливо отказать ещё одному альфе буквально за несколько минут до окончания бала, и Чонгук не хочет этого делать. Как только незнакомец встаёт недалеко от его ступенек, представ перед принцем во всей красе, Чону удаётся осмотреть его с ног до головы. Белый костюм, лишь иногда включающий в себя золотые оборки и аксессуары, как ремень и пуговицы с запонками, смотрится на мужчине хорошо. Даже больше, чем просто хорошо. Он подчёркивает стан альфы, держащего спину прямо, и придаёт какую-то благородность образу. Белоснежная накидка на плечах, длиной чуть ниже бедра, отделана на вороте мягким мехом и застёгнута благодаря золотистой пуговице на груди. Чонгук восхищается красотой человека перед собой, а потом тот грациозным движением кладёт правую руку, одетую в белую перчатку, на сердце и встаёт на одно колено с до сих пор опущенной головой. Омега испытывает удивление, даже приоткрывает рот, никак не ожидая такого жеста со стороны незнакомца. Альфам, как более сильному сабгендеру, считается постыдным опускаться на колено, только если это не предложение руки и сердца. Неважно, является ли омега принцем или королём, а альфа ниже по статусу. Исключением является только люди низшего слоя населения, рабочие или торговцы. То, что этот человек сделал что-то подобное, подкупает Чонгука приглядеться к нему повнимательнее. Парень ждёт, когда блондин заговорит, но тот продолжает молчать, пока позади раздаётся гомон. В конце концов, Чон не выдерживает и произносит первым: — Зачем вы подошли ко мне? — достаточно громко спрашивает он, не сводя взгляда со светлой макушки. Альфа решает поднять голову и ответить с уверенностью и некой насмешкой, но вовсе не злой. — Вы так скучали, юный принц, что я решил набраться смелости и скрасить ваше одиночество своей компанией, — вежливый тон, сквозящий в словах, вызывает у Чонгука какие-то странные эмоции: интерес, благодарность и уважение, которое он не испытывал сегодня ни к одному из гостей. Чон после слов незнакомца смеётся, достаточно громко, чтобы привлечь внимание некоторых персон из зала, и мужчина перед ним смотрит на его улыбку так, будто увидел что-то невероятно красивое. Мужчина спешит ответить своими приподнятыми уголками губ, позволяя принцу задержать взгляд на ямочках на щеках. — Почему вы решили, что я буду не против? — кокетливо говорит Чонгук, склоняя голову чуть вбок. Он позволяет себе говорить с этим альфой так потому, что этот гость показал себя абсолютно другим, а ведь всё, что он сделал, это подошёл к Чону и сказал одну фразу. На лице мужчины пробегает растерянность и замешательство, будто он не ожидал такого вопроса, а теперь находится в тупике. Принца это смешит, но он позволяет себе только ещё сильнее улыбнуться и ждать ответа. Альфа приоткрывает рот, потом сразу же его закрывает, отводя взгляд, и хмурится. Чонгук решает облегчить ему задачу, продолжив: — Вы были правы, когда сказали, что мне скучно, — говорит он, снова завладевая всем вниманием блондина. — Но вы также должны знать, что я отвергаю все предложения, от кого бы они ни поступали, — таким образом он думает, что даёт понять: он поступит так, если от мужчины последует просьба потанцевать с ним или поговорить. Кажется, незнакомец был готов к такому, даже кивает, давая знать, что да, он наблюдал за тщетными попытками других весь вечер. Чонгук думает, так с чего вдруг решил, что ему подвернётся удача? — Не поймите меня неправильно, — говорит мужчина, — но я искренне считаю, что я лучше этих фальшивых персон, которые пришли сегодня сюда не потому, что хотели, а из своих соображений насчёт вас, — он говорит открыто, честно, хоть его слова кроют за собой неуважение ко всем остальным присутствующим. Принц удивляется и задаётся вопросом, почему этот альфа так уверен в сказанном, не смея приравнивать себя к гостям. Чонгук закатывает глаза на эту фразу, но не думает, что человек перед ним напыщен или так самовлюблён. Возможно, в какой-то степени он прав. Парень видит различия между этим незнакомцем и другими персонами сразу же, проведя лишь пятиминутный разговор ни о чём. — И много вы смогли услышать обо мне сегодня? — спрашивает омега, делая вид, что ему вовсе не интересно услышать ответ. Отчасти так и есть, потому что он знает, что говорят. За пару лет мало чего изменилось, а никому ненужные комментарии и мнение знати остались до сих пор. Альфа всем своим видом говорит, что он не хочет отвечать на этот вопрос. Чон делает вид, что он прав: о нём мало рассказывают хорошего, поэтому незнакомец решает промолчать, а не пуститься в громкие речи с восхвалением. Он также удивлён, что тот не пытается врать, дабы потешить самолюбие принца, а честно помалкивает, давая и так знать, что он сегодня слышал. Чонгук вздыхает, уже не надеясь на ответ, но после звучит уверенное: — Я слышал многое, — подтверждает альфа. — И многому решил не верить, — добавляет после, и юноша поджимает губы, смотря на мужчину. — Я уверен, что принц Ледяного королевства не так холоден, как о нём говорят, не так ли? — за этим следует улыбка, толкающая парня на престоле покраснеть и отвести взгляд. Почему этот альфа настолько привлекателен? Со всеми его манерами, словами и вежливостью? Чонгук очарован, хотя не на это рассчитывал под конец бала. Проявить интерес к кому-то, когда ещё в начале дня обещал этого не делать? Да кто вообще устоит перед таким альфой, думает он, возвращая своё самообладание. — Твои речи сладки, — говорит Чонгук, заставляя незнакомца в благодарности кивнуть, приняв это за комплимент. — Не кажусь ли я для тебя слишком неприступным? Мужчина усмехается, в этот раз с большей самоуверенностью, чем всё, что он делал до этого, и опускает голову перед омегой, кланяясь. — Пожалуйста, юный принц, позвольте мне увидеть Вас, а не этот напускной образ, в котором вы закрываетесь прямо сейчас, — просит он, смотря прямо, и юноша на троне вздрагивает после сказанного и цепляющего взгляда карих глаз, которым тот наградил его. Чонгук не находит, что ответить. Не прерывает зрительного контакта с альфой, пытаясь тому что-то доказать, но в итоге напряжение, витающее между ними, прерывается ещё одним незнакомцем, который появляется рядом с блондином. Омега скользит по нему, отмечая, что подошедший одет в тот же костюм, только накидка чуть короче, а золотых аксессуаров в два раза больше, особенно сильно привлекают массивные кольца с камнями, надетые поверх белой перчатки. — Я просил тебя быть менее красноречивым, — говорит он, обращаясь к блондину, на что тот тихо извиняется, но с улыбкой на лице. У второго незнакомца чёрные волосы с редкими бирюзовыми прядями, кожа бледнее на несколько тонов, а лицо, обращённое в его сторону, от беспристрастного меняется на более заинтересованное. Чонгук помечает раскосые глаза, поджатые губы и смешивающийся в воздухе с хвоей запах лимона. Он вовсе не кислый, а отдающий чем-то сладким, вызывающий у принца слюноотделение. Чон уставляется на альфу и наблюдает, как тот повторяет тот же жест, что и блондин в начале знакомства: встаёт на колено, опускает голову и кладёт руку на сердце. — Прошу прощения за него, принц, — рокочет он, хриплым, низким голосом, от которого у юноши появляется стая мурашек по спине. Кто они такие, задаётся вопросом Чонгук, прожигая две опущенные макушки перед собой. Они необычайно красивы, вежливы и уважают этикет, показывая удивительные манеры. К тому же, оба позволяют себе преклоняться перед омегой на балу. Зачем они здесь, думает он следом, хмурясь. Неужели оба просто пришедшие гости? Чону интересно, в каком королевстве учат высшие слои населения такой идеальной выдержке на публике и перед королевскими семьями. Альфы переглядываются между собой, когда повисает тишина, и никто не спешит что-либо говорить. Чонгук не уверен, что должен сказать, а те не решают начать разговор, когда извинения ещё не приняты. Принц чувствует в животе странное чувство взволнованности, когда желудок, кажется, начинает есть сам себя, будто он не ел неделю. Почему он испытывает это перед двумя незнакомыми парнями? Те даже не представились. Как их зовут и откуда они приехали? Зачем подошли и заговорили? К чему была просьба блондина о маске? Неужели Чонгук настолько очевиден в своей неискренности сейчас? Он всегда думал, что у него неплохо получалось играть этот холодный образ неприступного омеги, но с появлением этого альфы всё треснуло за несколько секунд, после одной брошенной просьбы не прятаться. — Я не знаю ваших имён, — достаточно громко говорит Чон после молчания. Альфы одновременно, почти синхронно, поднимают головы и смотрят на него взглядом, по которому мало что можно прочесть. Они не спешат представляться, и юноша вскидывает бровь, тем самым спрашивая, чего они ждут. Разве он не дал намёк на то, что хочет знать о них? Те снова переглядываются, но всё ещё молчат. В конце концов, брюнет поднимается с колена и отряхивается, в этот раз кланяясь ему более вычурно и показушно: Чонгуку это нравится. — Прежде чем вы узнаете, кто мы, — на этих словах альфа поворачивается к другому, который тоже спешит подняться, менее грациозно, и встать рядом. — Будет правильнее сказать, зачем мы здесь, — на этих словах Чон выпрямляется на троне и вцепляется в подлокотники, издавая заинтересованное мычание. Он знает, что это глупо, но вот сейчас становится всё куда интереснее. Мужчины видят это, даже робко улыбаются, а блондин отводит взгляд, но через мгновение возвращает его к принцу. Брюнет, запах лимона которого стал отчётливее витать в воздухе, создавая что-то до безумия привлекательное вместе с хвоей, видит эту реакцию и смягчается в своём выражении лица. Чонгук робеет, когда понимает, что его действие больше было похоже на то, как ребёнок вскакивает с места за подарком. Парень смотрит на брюнета, видя, как на губах играет ухмылка, а потом замечает, как тот дёргает носом, как будто морщась. Этот альфа принюхивается к нему. Чонгук не может не среагировать на это тихим скулением, которое, несомненно, мужчины замечают. Он знает, что его запах персиков вмиг стал сильнее: блондин смотрит на него расширенными глазами и сжимает ладони в кулаки, буквально вгрызаясь своим взглядом. Напряжение набирает обороты из-за тишины и зрительного контакта между ними; Чон показывает всё своё самообладание, откидываясь обратно на спинку трона и отводя глаза в сторону. — Скажите, зачем вы пришли сегодня в мой дворец и почему набрались смелости заговорить со мной, — говорит принц, слова которого больше звучат не как приказ, а мягкая просьба. Альфа, тот, что пахнет сладким лимоном, глубоко вздыхает и поправляет подол плаща, видимо, от нервозности. Будь эти двое какими-нибудь послами, которые пришли сюда для разговора о политических аспектах между королевствами, то не стали бы бросаться такими необдуманными фразами, нарушать покой принца и так сильно манерничать. Подобные вопросы решаются сначала через приближённых, но никак не лицом к лицу с правителем. Так что они хотят от Чонгука? — Слухи о юном принце, холодном и кротком Чон Чонгуке, имеющем необычайный нрав, расходятся по королевствам необычайно быстро, вы не знали? — спрашивает брюнет, сохраняя в голосе ту хрипотцу, присущую многим альфам. Принц поднимает бровь. — Что вы хотите этим сказать? — спрашивает он. — Слухи всегда бежали впереди меня и моей репутации, так есть ли смысл верить им? — альфа, пахнущий хвоей, прыскает в кулак и опускает голову вниз, но его спутник не находит ничего смешного, поэтому недовольно зыркает, заставляя выпрямиться. Чонгук ловит чужой взгляд, мягкую улыбку, снова поражаясь красоте мужчины, и вовсе не знает, как на неё ответить. Его скулы краснеют, а пальцы начинают отбивать ритм на подлокотнике; ничего хорошего сейчас не происходит, но ему нравится компания этих незнакомцев, хоть те и говорят немного загадками и имеют храбрость заводить с ним разговор о слухах, касаемых самого принца. — Вовсе нет, — отвечает мужчина, кивая. — Именно поэтому мы здесь, чтобы удостовериться, что люди лгут или недоговаривают. — Зачем вам это? — довольно резко, но с любопытством отвечает Чонгук. Альфы переглядываются; блондин после пары секунд уверенно кивает, складывая руки за спиной, а другой тихо рокочет во всё горло. Лично самому юноше уже надоело улавливать шум гостей, но и прервать разговор не может. Точнее, может, но, будь он честен сам с собой, не хочет. Повременить с завершением бала ему разрешено, поэтому ничего не случится, если он даст пришедшим ещё немного времени повеселиться, пока он не закончит беседу с этими двумя. — Те, кто говорил, что вы неприступны, — отвечает брюнет, смотря на Чона. — Были правы, — парень на троне хмыкает, закидывая ногу на ногу, и наклоняется корпусом чуть вперёд. — Но лишь отчасти, — добавляет он следом, оставаясь довольным, когда на лице омеги проступает недоумение. Чонгук хмурится и поджимает губы, не совсем понимая, что имели в виду под «лишь отчасти». Он отказывал всем, кто проявлял к нему знаки внимания или что-то серьёзнее. Это просто факт, к тому же, давно известный и доказанный. Этот мужчина не может опровергать то, что является почти константой. — Вы заинтересованы в нас, — продолжает альфа, снова удивляя принца своей прямотой и самоуверенностью, даже приподнимает чуть подбородок, не стирая с губ до ужаса довольную ухмылку. Юноша пытается не дать эмоциям проступить на лице, только вдыхает посильнее запах лимона и хвои, с готовностью выдерживая напор незнакомца. Это смешно, думает он, и никому не запрещено быть заинтересованным в людях, которых видишь впервые в жизни. Перед ним двое персон, один из которых проявил невероятное уважение и манерность, а второй показал себя с не менее вежливой стороны, сейчас толкающий такие речи. Разве не очевидно, что Чонгук и правда заинтересован в том, чтобы узнать, что те хотят и почему здесь находятся? У него вовсе не кружит голову от их аромата, а мурашки не бегают по телу от хриплого голоса, пристального взгляда и необычайно привлекательных лиц. — Ваш… друг, — говорит Чонгук, неуверенно предполагая, что эти двое находятся именно в таких отношениях, и оба альфы пускают смешок, но он не обращает внимания, продолжая. — Подходит ко мне, встаёт на колено и начинает красиво говорить, — мужчина, о котором идёт речь, на это улыбается, как будто польщённый тем, как о нём отзывается омега. — А после вы, — обращается ко второму, — беседуете о слухах обо мне, смеете говорить такие вещи принцу в лицо, находясь на его территории, — брюнет осторожно кивает, подтверждая всё сказанное. — И вы думаете, что я не заинтересуюсь вами? Чонгук встаёт с трона, отталкиваясь руками от подлокотников, и пристально смотрит на собеседников, с поднятой головой спускаясь по ступенькам. Он знает, что жадный взгляд, которым его окидывают альфы, вполне оправдан. Ледяной принц всегда был красив, эти двое не могли не заметить, поэтому запах хвои и лимона усиливается, полностью окружая юношу. Чонгук мягко рокочет, совсем по-другому, как альфа до этого, потому что связки омег не позволяют издавать подобную грубость в голосе, но даже так мужчины слышат это и делают шаг назад, чувствуя давление. Чон знает, что альфы могут выдержать подобное, для них этот барьер почти ничего не значит; инстинктам омег не сравниться с инстинктами альф, но те всё равно отступают и даже склоняют в почтении голову, не смея смотреть прямо в глаза. Чонгук спускается на ступеньку ниже, останавливается в метре от мужчин, осматривает их макушки и цокает. Они ему нравятся. — Представьтесь и озвучьте цель своего визита, альфы, — стальные нотки проскальзывают в просьбе, пригвождая незнакомцев к месту, и те наслаждаются запахом спелых персиков, пытаясь не начать жадно его вдыхать. Блондин стоит чуть левее, поднимает голову, и Чон понимает, что вблизи этот человек ещё красивее. Его кожа чуть смуглая, губы пухлые, нежно-розового цвета, с маленькими ранками, а карие глаза смотрят прямо на него с восхищением и чем-то, что граничит с симпатией и уважением. Когда он выпрямляется полностью, Чонгук всё ещё выше, но это лишь потому, что стоит на ступеньке. Их лица теперь находятся на одном уровне, это смущает Чона, но он сдерживается, чтобы не отвернуться; альфу это, кажется, совсем немного смешит. После глубокого вздоха он прикрывает на секунду глаза, а после становится серьёзным и, чёрт, почему Чонгук считает это сексуальным? Раскатистый голос звучит совсем рядом, в нём слышится совсем немного торжественности, заставляющей стадо мурашек пройтись по спине омеги в очередной раз за этот вечер. Незнакомец делает шаг, наклоняется вперёд, перемещая одну руку со спины на грудь, и юноша наблюдает за этими движениями со скрытым восхищением. Этот человек так благороден в своих жестах, выглядя при этом необычайно красиво в белом костюме. Последующие слова, сорвавшиеся с губ альфы, заставляют Чонгука с расширенными глазами уставиться на собеседника и вмиг оборвать свой мягкий рокот. — Ким Намджун, третий по старшинству правитель королевства Ким-Мин, расположенного на востоке страны Кемпри, — после этих слов он наблюдает за тем, как у омеги напротив приоткрывается рот, но тот не успевает ничего произнести вслух, как брюнет справа подаёт голос сразу же после. — Мин Юнги, второй по старшинству король Ким-Мин, а также супруг Намджуна, — говорит Юнги, делая низкий поклон и выпрямляясь. Чонгуку нужно меньше минуты, чтобы осознать, что только что сказали эти двое и кем представились. С его губ слетает испуганное «ах», а ноги сами делают шаг назад. Он знает, кто такие Намджун и Юнги, потому что не слышать о них просто невозможно. Около трёх лет назад, когда Чон ещё не слишком интересовался соседними королевствами, эти двое повергли всех в шок заявлением о своём замужестве. Никогда за сотни лет истории не было момента, чтобы альфа выбирал в супруги альфу, а после говорил об этом во всеуслышание. Люди считали, что это мерзко, отвратительно, против природы; многие удивлялись, как такой союз кто-то вообще может одобрить, поэтому были громки в своих высказываниях и мнении, которое никому не было нужно. Чонгук в тот момент подумал, что это не его дело, поэтому в период, когда на каждом шагу говорили об этом, разводя вакханалию, он лишь качал головой и думал, что мир должен меняться, как и устои, сформировавшиеся за долгое время. Всего лишь через год после той новости прогремела ещё одна, которую приняли за шутку, но в итоге оказавшаяся правдой. Альфы взяли к себе в супруги омегу Ким Сокджина, сына короля Ким из южной части страны Нейри. Никто не верил в это до тех пор, пока на официальном балу тот самый омега не сидел на троне с двумя королями, как равный им. Тройной союз между представителями двух сабгендеров, где присутствуют двое альф, по природе являющиеся охранниками собственной территории, в глазах людей казался лишь какой-то насмешкой. Глупостью, после которой не последует ничего, кроме падения королевства с такими правителями. Эти высказывания были беспочвенными, а после утихли и вовсе, когда Ким-Мин стало одним из самых крупных королевств с развитыми и хорошими отношениями со многими другими странами, улучшая свою экономику, в том числе морские пути и торговлю. Самое смешное то, что Чонгук об этом всём знал, но никогда не встречался ни с кем из королей. Те часто отказывали в переговорах на чужой территории, не посещали балы, какими бы грандиозными они не были, а дела вели только из своего собственного дворца. Чон не знал, почему они приняли такое решение, но особо и разбираться в этом не хотел. Он помнит, как отец на все новости в то время отзывался с сомнением, потому что не понимал, почему возрастающее поколение делает что-то такое. Несмотря на это, мужчина дал понять Чонгуку, что ничего не имеет против. Если этот союз заключён, а на них метки друг друга из-за искренней любви, то и стыдиться нечего. Как слышал юноша, Ким Сокджин был старше своих мужей, именно поэтому Юнги и Намджун представились как «второй и третий по старшинству». Омега бегает по лицам альф с удивлением, но ещё больше со страхом. Он смел разговаривать с ними как равный, а в какие-то моменты даже открыто дерзя и не высказывая должного уважения. Они были выше его статуса, ведь сам носит титул принца, даже не вступившего на престол как король официально. Перед глазами мгновенно мелькает картина, где Юнги и Намджун встали перед ним на колено, склонив голову в подчинении, и это заставляет Чонгука испытать тошноту. Теперь запах лимона и хвои горчит у него на языке, а сам он открыто морщится, что не остаётся без внимания королей. Те, кажется, понимают, в каком состоянии находится принц, поэтому и смотрят на него с взволнованностью, поспешно извиняясь и зовя его: — Принц? — говорит Намджун, протягивая руку вперёд, чтобы прикоснуться к парню, но вздрагивает и опускает её. — Принц Чонгук, пожалуйста… Чон отступает ещё на маленький шаг, а потом глушит в себе шипение и медленно опускает голову, складывая руки в почтенном жесте. У него в груди всё заходится в бешенном ритме, а дыхание сбивается; ладони не дрожат, но ноги слабеют только лишь от мысли, что он смел так обращаться с королями в своём дворце. Отец убьёт его, если узнает. Он слышит, как Юнги рокочет, но вовсе не удовлетворённо, а наоборот, угрожающе. Альфа сдерживает себя, чтобы не броситься вперёд и не заставить омегу не преклоняться перед ним, но Чонгук в страхе от неожиданности вскидывает голову сам, теряя дар речи и осознавая, что любые попытки сейчас что-то сказать будут провальными. Намджун слишком ошарашен происходящим, а любопытные гости останавливаются позади них и хмурятся, нагло глазея. Чон переводит взгляд за спину Юнги, видя, как какая-то бета стоит и пялится на них; ему не нравится такое внимание к себе, поэтому тело напрягается. — Пожалуйста, — достаточно тихо говорит Чонгук альфам. — Пройдёмте за мной, — просит он и быстрыми шагами спускается с оставшихся ступенек, направившись в сторону выхода из зала, в коридор. Позади слышны поспешный стук каблуков, что говорит о присутствии рядом мужчин. Принц шагает мимо стражи, коротко кивает и проходит в длинный коридор, не совсем понимая, что он собирается делать, когда останется наедине с королями. Что ему говорить? Как себя вести? Что ещё важнее, почему они здесь? Этот бал был всего лишь формальностью из-за его совершеннолетия, такие знатные персоны, как двое альф, не должны были приезжать. По сравнению с ними и их королевством, Ледяное королевство Чона было менее хорошим вариантом для каких-либо дел торговли, да даже возможность подписания перемирия кажется глупой: кто в здравом уме будет воевать с Ким-Мин? У Чонгука мысли собираются в огромную кучу, творится такой беспорядок, что нервозность полностью начинает контролировать его разум. Несмотря на это, он всё ещё уверенным шагом направляется в одну из комнат, чтобы уединиться. Короли ничего не говорят, хоть и понимают, куда идут, значит, они не против поговорить с принцем наедине. Он останавливается перед дверью голубого цвета, оглядывается по сторонам, а после толкает её вперёд и проходит вглубь, пока Юнги закрывает за собой и встаёт рядом с Намджуном. Они молчат, разглядывают друг друга, но уже без напряжения в воздухе. Чонгук до сих пор ничего не понимает, а ещё ужасно нервничает, оставаясь с ними вот так, один на один. К чему это приведёт? О чём они вообще решили разговаривать? — Ваше Величество, — выдавливает из себя Чон, вспоминая про этикет и официоз. Юнги морщится, даже показательно фыркает на это, но Намджун кивком разрешает продолжить: — Я могу позвать своего отца, если вы возжелали обсудить личные вопросы между королевствами, — он переводит взгляд с одного на другого, секундой позже видя там только полное безразличие к сказанному. Он не понимает, почему говорит с двумя авторитетными королями, смея занимать их личное время. Намджун видит нервозность принца, своей улыбкой, мягкой, где приподняты только уголки губ, пытается заверить парня, что не стоит так сильно лезть из кожи вон при них. Чонгук знает, что он должен, потому что это просто вежливость и разница в статусах. Альфы перед ним красивы и желанны каждой омегой, несомненно, но во всю эту картину он сам вряд ли вписывается. Да и вообще, где их супруг-омега? Неужели они приехали сюда только вдвоём? — Принц, — говорит Юнги спокойным голосом, включая тот баритон, от которого идут мурашки даже у стоящего рядом Кима. — Мы пришли не обсуждать с вашим отцом политические дела. — Тогда зачем? — почти мгновенно спрашивает Чонгук, принимая неуверенную позу. Весь этот напускной образ мигом слетел, стоило лишь гостям представиться перед ним. Он действительно так сильно сглупил. — Моё совершеннолетие не должно быть таким грандиозным праздником, чтобы двое правителей королевства Ким-Мин почтили мой дворец своим присутствием, — добавляет он и ловит краем уха грубый рокот Намджуна. Это пригвождает Чона на месте, но вовсе не из-за страха, а удивления и инстинктов, которые на этот звук начинают отзываться и просить ответить подобающим образом. Как омегу. Чонгук никогда не был податлив под давлением альф, поэтому и сейчас берёт себя в руки, не позволяя разуму затуманиться, а голове склониться в сторону, обнажая шею. На нём лёгкая вельветовая голубая рубашка, расстёгнутая на несколько первых пуговиц: это и так делает его слишком уязвимым, показывая, что он ничей, без метки. У альф на этот счёт особый пункт, Чонгук знает, но сегодня он вовсе не хотел спровоцировать кого-то из гостей, лишь показать свою самодостаточность. Впрочем, перед этими королями оно катится к чёрту. — Омега Чон, — говорит Юнги, выделяя первое слово интонацией, граничащей со слабым рыком. Чона бросает в жар, что удивительно, потому что в комнате далеко от плюсовой температуры; к нему редко обращаются по сабгендеру, да ещё и делая на этом огромный акцент. Это не звучит так, как будто его принижают за природу, наоборот, такое обращение сквозит огромным почтением к принцу. — Мы наблюдали за тщетными попытками гостей вызвать у вас интерес к своим персонам, но вы продолжали отказывать им, действительно не выглядя слишком желающим присоединиться к танцу или беседе. — Вы знаете, как выглядели в тот момент? — подхватывает Намджун, задавая риторический вопрос, на который Чон всё равно мотает отрицательно головой. — Как самая ценная вещь во дворце, принц. Чонгук смотрит в глаза королю, на свой страх и риск вскидывая подбородок, и по альфе видно, как он искренне польщён таким жестом и удовлетворён показательным нежеланием подчиняться лишь из-за своей природы. Парень не может контролировать свои феромоны, которые врезаются в носы мужчин, а те даже не скрывают, как наслаждаются свежими персиками. Он стискивает зубы, проявляет упёртость и сам не понимает, почему это кажется таким важным. Омега внутри говорит, что она должна угодить альфам, показать свой характер и выделяться среди толпы других, желающих только предоставить свою слабую сторону, ту, где есть только голое желание подчиняться, а не бороться за право быть первым. Чонгук не такая омега. В нём есть желание показать свои клыки, оскалиться в ответ, как это сделал Юнги, и не отводить взгляда от карамельных глаз. Юноша видит, как у Намджуна проскальзывает восхищение, и что-то в груди отзывается на это яркой вспышкой теплоты. Мин смотрит внимательно, даже чересчур пристально, но не делает ничего, чтобы прекратить данное «шоу». Они супруги, думает Чонгук, и у них есть омега. Между ними не должна проскальзывать никакая искра, как сейчас. Это слишком нелепо: где преданность, что так чтится у альф по своей природе? От этой мысли в животе скручивается всё в комок, а Чонгук решает сдаться в молчаливой войне взглядами с Кимом, который на это издаёт какой-то недовольной звук. — Почему вы пришли без вашего супруга, Ваше Величество? — спрашивает омега, смотря на обоих альф, которые замерли на месте. Они приподнимают в удивлении брови, переглядываясь, и совсем не понимают, к чему был вопрос. В голове Чона нет ревности или подвоха, скрытого смысла, только искренний интерес. Было бы так невежливо оставить Сокджина одного в королевстве, когда оба его мужа гуляют на балу у другого омеги. Юнги реагирует первым: прочищает горло и явно что-то недосказывает, когда отвечает: — Он не считал, что его присутствие здесь будет нужным, — Чонгук хмурится, не понимая, отчего сделаны такие выводы. — Я бы принял его со всеми почестями, как и вас, — заверяет принц, на что Мин улыбается и вытягивает руку вперёд, раскрытой ладонью к нему, останавливая последующую речь. — Мы не сомневаемся, но всё-таки решением нашего супруга было дать нам возможность самим решить вопрос. Чонгук смотрит на них с сомнением, а потом тянет: — Какой вопрос? Альфы молчат. Чон тоже. Молчаливая бойня продолжается до тех пор, пока внутренние часы омеги не говорят, что пора заканчивать бал, а значит, провожать гостей и благодарить за приход. Намджун видит, что принц поглядывает на дверь позади, хочет поддаться спешке, но понимает, что ситуация этого не позволяет. — Юнги, — зовёт он, смотря на старшего рядом, а тот отвечает кивком. Мин делает шаг вперёд к омеге, и тот остаётся на месте только потому, что смущён неожиданным действием мужчины. Он не чует опасность или давления, поэтому не видит для себя особых причин бежать или трусить. В его собственном королевстве никто не допустит навредить ему. От альф не исходит ничего, кроме величия и аромата лимона с хвоей, излучающих спокойствие. — Можно ли спросить вас кое о чём? — вежливо спрашивает Юнги, открыто смотря на омегу перед собой. Он показывает, что не причинит вреда, если его подпустят ближе, и будет готов отступить назад по одной лишь просьбе. Чонгук заторможено кивает. — Есть ли какая-то конкретная причина, почему Омега Чон не заинтересован в альфах и бетах других королевств, так отчаянно предлагающих выгодный брак? Вопрос звучит с издёвкой, но Мин вовсе не пытается пристыдить Чонгука или унизить, просто прощупывает почву для дальнейших действий. Юноша подозрительно осматривает альфу, потому что в таких словах не может не быть подвоха или двойного дна. Королям незачем знать такие подробности, если уж пораскинуть мозгами. Любопытство может сгубить, а интерес ничем не подкреплён. Почему он вообще должен отвечать на такое? Какое дело мужчинам, состоящим в браке друг с другом и омегой, спрашивать такое у совершеннолетнего принца? Желание избежать ответа угасает, когда Мин вгрызается в него взглядом, почти насильно вытягивая его своим вниманием и беспристрастным лицом. — Люди хотят занять место на троне рядом со мной, но не потому, что влюблены в меня, а из-за желания просто оказаться выше некоторых, — отвечает Чонгук, фыркая. — Мне не нужен альфа под рукой, чтобы доказать моему народу и остальным, что омега может быть хорошим королём, — Юнги мычит, поправляет накидку на своих плечах, смотря куда-то за спину Чону, а потом делает ещё шаг вперёд, впрочем, всё ещё подмечая каждое движение парня. — В вас говорит эгоистичное желание доказать всем свою правоту в собственных убеждениях? — спокойно спрашивает Мин, и Чонгук выглядит оскорблённым, глубоко вздыхая и морща нос. — Во мне говорит желание защитить себя от лживых персон и не оказаться после выгнанным с престола своим же супругом, — раздражённо, на грани злости, тихо говорит сквозь зубы принц, прожигая на этот раз взглядом самого Юнги. Вопросы этого короля начинают переходить грань, которую Чонгук хотел бы не трогать, но они — альфы, к тому же, выше по статусу, возрасту и сабгендеру. Что важнее, пришли сюда как гости, с глубоким уважением к королю Чону и его сыну, так что омеге придётся брать себя в руки и подавлять желание прекратить весь этот балаган, чего бы не хотели мужчины. — Пожалуйста, не злитесь на меня, — говорит Юнги мягким баритоном, действительно извиняющимся, как будто он понял свою ошибку и спешит загладить вину. Чонгук делает вывод, что его усилившиеся феромоны выдали с головой раздражение. — Я не желаю вас задеть, а всего лишь пытаюсь понять, есть ли у нас шансы, — добавляет следом, и Чон не сдерживает на своём лице удивления. Юноша переводит взгляд на Намджуна, стоящего на своём прежнем месте и смотрящего со снисходительной улыбкой. От него веет спокойствием и статусом, несравненно, заставляющим мгновенно подчиниться, но это давление только щекотит нервы Чонгуку, оставляя выбор и чистый разум, где нет места инстинктам. Он ждёт, когда тот заговорит, возьмёт «руль управления» беседой на себя, но по нему видно, что он не собирается этого делать в данный момент. Принц замечает, как между альфами виднеется разница в статусах, только уже внутренних, между собой. — Шансы на что? — выходит немного невинно, тон смягчается, а омега даже склоняет голову вбок, почти незаметный жест, вошедший в привычку, но альфы прослеживают за этим с нежным выражением лица, почти совсем теряя напускной образ уважаемых королей. Юнги улыбается, вздыхая, подходит к Чонгуку ближе и скользит взглядом по карамельной коже, которая находится на довольно близком расстоянии от него. Шея вытянута, полностью открыта из-за того, что рубашка не подразумевает высокого ворота, да ещё и расстегнута, и Мин, не принюхиваясь, может понять, что запах персиков стал более насыщенным. Чон не двигается, прислушается к тяжёлому дыханию альфы и понимает, что дрожит лишь потому, что тело короля слишком близко: он может протянуть руку и тут же схватиться за белую меховую накидку. — Мы приехали в ваш дворец лишь за тем, чтобы удостовериться в словах знати и народа, так любящих распускать лживые речи, что принц Чонгук действительно не желает искать себе спутника, — Юнги после издаёт короткое «хм» и отводит взгляд от притягательной запаховой железы и родинок на чистой шее. — С каких пор королей Ким-Мин должно интересовать такое? — спрашивает Чон, смотря на Мина буквально меньше, чем в метре от своего лица. У Юнги бледная кожа, кошачьи глаза, на которых лёгкие тени коричневых оттенков, нежно-розовые губы и скромная улыбка. Короткие клыки, виднеющиеся при более широкой улыбке, порождают в горле принца тихое урчание, потому что он всегда мечтал узнать, каково ощущать на своей коже укусы от альфы. Король перед ним достаточно зрел, чтобы поставить метку и заклеймить, и вскинувшийся подбородок говорит о том, что Чонгук слишком показателен в своих желаниях. Это заставляет его гулко сглотнуть и добавить сквозь урчание: — Ни один из альф не проявил ко мне уважения, потому что преклонение и вежливое «принц» в мою сторону всего лишь официоз, — Юнги внимательно слушает, а Намджун понимающе мычит. — Рядом с ними я всё ещё чувствовал себя слабой омегой, которая стойко пыталась избавиться от давления с их стороны и остаться на ногах, — об этом трудно говорить, потому что именно в такие моменты ему приходилось снова и снова держать подбородок высоко поднятым, несмотря на свой саб-гендер. Его пытались унизить и задавить лишь природными инстинктами и феромонами, плевав на статус. Для многих он всё ещё просто омега, лёгкая на подчинение и контроль. Чонгук видел это с шестнадцати лет, сразу после того, как показал себя во всей красе перед представителями других королевств, и в конце концов просто устал терпеть такое отношение. Он готов признать, что альфы перед ним другие. «Принц» и преклонение всё ещё просто официоз, но они короли. Короли одного из самых процветающих и сильных королевств, и уж это точно не даёт им право так унижаться перед каким-то принцем с севера. Рядом с ними Чонгук не чувствует, будто готов вот-вот упасть на колени, обнажить шею и позволить делать с собой всё, что те захотят, потому что они ни разу не использовали свой Приказ или голос на грани Приказа, чтобы его унизить или подчинить. Обычное уважение к нему, его сущности и статусу подкупает парня проникнуться чуть большим доверием, чем когда-либо к альфам. — Что насчёт нас? — спрашивает Намджун, делая несколько шагов вперёд и останавливаясь, но не настолько близко, как Юнги. Чонгук смотрит на него с тихим «ха?». — Мы тоже заставляем вас чувствовать себя лишь омегой, Ваше Высочество? Юноша смотрит на мужчину несколько секунд, молчит, пока молчат и короли, ожидая ответа, и поджимает губы перед тем, как мотнуть головой: — Нет, король Ким, — Намджун улыбается на обращение. — От вас веет безопасностью и спокойствием, — решает поделиться Чон и вздрагивает после неожиданного, но мягкого прикосновения к своему запястью. Юнги обхватывает его своей широкой ладонью, чуть более холодной, чем Чонгук ожидал, видимо, накидка совсем не греет мужчину, и поднимает на него свои глаза, в которых отражается скрытое желание. Какое, приходится только гадать. — Мы польщены, — говорит мужчина, смотря вниз, на их руки. В этом моменте есть что-то особенное, почти граничащее с интимностью, и Намджун рядом вовсе не кажется тем, кто рушит своим присутствием это между Юнги и Чонгуком. Скорее… дополняет. Чонгука затапливает теплом, а на кончиках пальцев появляется покалывающее чувство. Мин не отпускает его запястье ещё какое-то время, а потом скользит взглядом всё по той же шее перед собой, вытянутой и без единой метки. Чон ждёт, когда король перестанет прожигать его кожу, заставляя немного насторожиться, потому что инстинкты где-то внутри кричат отступиться. Принца пугает резкое рычание со стороны Намджуна, звучащее довольно мягко, но всё равно неожиданно, и оно направлено вовсе не на Чонгука, который хватает ртом воздух, ставший плотнее, чем когда-либо, а на своего мужа, который зыркает на него и отстраняется. Младший не понимает, что за странную игру затеяли альфы, но ответное рычание со стороны Мина ставит его маленькие шестерёнки в голове на место. Они смеют делить чёртову омегу и территорию, как будто не являются супругами и не имеют всё общее. Как и думал Чонгук, альфы охраняют своё; будь Намджун и Юнги хоть кем, в них говорит внутренний волк и Киму, видимо, не совсем понравилось, что его муж сейчас ходит по тонкой грани. Принц не хочет находиться между двумя рычащими и делящими его альфами, но хватка на запястье твёрдая, уверенная, и делать резкие движения Чонгук не намерен хотя бы потому, что неглуп и достаточно сообразителен. Его тело, однако, реагирует на всё происходящее с огромным удовольствием, как и внутренняя омега, что спешит податься мордой вперёд, к более сильным волкам в этой комнате, потому что мысль, что за неё борются альфы, льстит сильнее, чем должна. Чон думает головой, а не инстинктами, но идти против них нет никаких сил; урчание из горла подавляется ежесекундно, как и рычание альф, которые после странных гляделок пришли к какому-то выводу. Чонгук выпрямляется, смахивает чёлку со лба плавным движением головы и смотрит на Намджуна, совсем не зная, что от него ожидать. Юнги не делает шаг назад, не отпускает тонкое запястье и не отстраняется от вытянутой карамельной шеи, от которой так сильно пахнет спелыми персиками, но Ким теперь выглядит более удовлетворённым и спокойным, смотря, как старший супруг сокращает расстояние. — Позвольте, — низко, с рычанием, спрашивает Мин, и Чонгук вздрагивает, но вовсе не из-за испуга. Юнги всё ещё не использует Приказ, а всего лишь просит, почти умоляет, настолько низко, насколько позволяет его статус альфы и короля. Чон не понимает, что просит старший, но омега так сладко отзывается внутри, ластясь ближе к мужчине напротив, что мгновенная дрожь в ногах не кажется слабостью, которую он позволил себе. Парень сглатывает, смотрит слегка взволнованным взглядом на Намджуна, на лице которого ничего, кроме улыбки и спокойствия, нет, и слова слетают с губ после недолгой заминки: — Я н-не… — Омега Чон, — прерывает Юнги, не давая тому даже закончить, потому что, принц уверен, ничего вразумительного сейчас не сможет сказать. — Позвольте мне, пожалуйста, — последнее слово почти на грани шёпота, откидывая в сторону остатки своего самоуважения. И после такого, конечно, как Чонгук может отказать? Для Мина хватает всего одного короткого кивка, неуверенного, но заметного для альфы, который полностью превратился в оголённый нерв, чтобы припасть холодным кончиком носа к тёплой шее перед собой, а после полностью зарыться лицом и издать громкое скуление. Чонгук не замечает, когда зажмуривается и без всякого уважения цепляется за плечо Юнги, скрытое накидкой и грубой тканью костюма под ней, но это становится такой неважной деталью, когда король спешит провести носом от бьющейся жилки к пахучей железе, слегка набухшей сейчас, а после остановиться чуть выше от неё и замереть. Горячее, частое дыхание на своей шее Чон назвал бы одним из самых приятных и возбуждающих вещей, что доводилось ему испытывать, и желание отдать бразды правления своей омеге не кажется таким постыдным. Мин перестаёт скулить, а ноги Чонгука продолжают дрожать и еле удерживать. Хватка старшего на его запястье через некоторое время становится слабее, а после и вовсе исчезает, но зарывшееся лицо Юнги, продолжающего жадно обнюхивать принца, не делает никаких попыток отстраниться. Намджун, стоящий рядом, удовлетворён, если юноша правильно читает это выражение лица. Он не пытается помешать, прервать супруга или даже что-то сказать, и Чон не совсем понимает причину такого спокойствия, как будто это в порядке вещей — обнюхивать чужую омегу, когда как собственный муж, тоже омега, ждёт во дворце. У них есть супруг-омега, остервенело думает Чонгук, так почему эти альфы позволяют себе такое? Неужели в их браке нет абсолютно никакого уважения друг к другу, как и любви? Это, то, что происходит сейчас, нельзя назвать изменой, но обнюхивание и обмен запахами считается до ужаса личным и интимным делом. Короли точно не могут себе позволить такого, имея мужа. — Вы спрашивали, принц Чон, зачем мы прибыли на ваш бал, — прерывает тишину Намджун, смотря на Чонгука, который всё не перестал сжимать ладонью крепкое плечо перед собой. Наверняка ткань уже давно смятая. Юнги на этих словах последний раз выдыхает в шею юноши, а после делает два шага назад, равняясь с Кимом. Его взгляд остаётся затуманенным на несколько секунд и опущен вниз, а принц спешит положить руку на свою пахучую железу, огромными глазами смотря на альф. Она горячая, проскальзывает у него мысль, когда он потирает свою шею и делает глубокий вздох. Юнги возвращает на него свой взгляд спустя несколько секунд, выглядя немного потерянным. С виду спокоен, как будто не он какое-то время назад умолял принца обнюхать его, но румянец на щеках полностью выдаёт короля. Юнги опешил не меньше, чем Чонгук. — Сегодня ваше совершеннолетие, — говорит Мин, прочищая горло, но сохраняя в голосе низкие, рычащие нотки. — Не было другого удобного случая, чтобы просить вашей руки и сердца. Младший, кажется, издаёт какой-то странный звук, булькающий и похожий на то, будто он не успевает ловить ртом так нужный ему воздух. Единственное, что он думает, так это какого чёрта сейчас только что было сказано в стенах этой комнаты. — Нет, — слишком резко отвечает Чонгук, скорее не потому, что правда всё обдумал и дал такой ответ, а потому что полностью растерялся и не понимает, что сейчас только что сказал король. На лицах альф сразу же появляется удивление, но оно не такое очевидное, ведь именно на это они и рассчитывали. Почему они должны стать исключением из десятков других персон, которые тоже испытывали удачу и делали предложение принцу с севера? Чон бегает взглядом от одного мужчины к другому, пока те поджимают губы и пытаются совладать со своим речевым аппаратом и бегающими мыслями, но омега находит в себе силы прервать тишину ещё раз. — Что вообще… — начинает он, звуча сбитым с толку и немного в шоке. — Что вы имеете в виду, я… — решает уточнить, но слова больше не хотят произноситься. — Мы просим вас стать нашим супругом, Омега Чон, — говорит Намджун размеренно, выговаривая каждое слово чётко, чтобы до принца дошёл смысл произнесённого, но после этого Чонгук выглядит ещё более потерянным. Как, думает он, может сейчас разворачиваться в его дворце такая картина, где он полностью потерял всякий шанс на то, чтобы выставить себя холодным и беспристрастным лицом? Вечер, кажется, зашёл абсолютно не туда. Младший громко вздыхает, прикрывая глаза, и пытается вернуть себе самообладание, не думая ни о чём другом. Во-первых, ничто не предвещало беды, хотя присутствие двух королей Ким-Мин уже должно было о чём-то ему сказать. Во-вторых, у этих альф уже есть омега, да они и сами являются мужьями друг другу достаточно долгое время. Кем он будет для них? Четвёртым супругом? Да где вообще видан такой брак? И в угоду кому? Явно не королевству альф, ведь королевство Чонгука ничего не может дать, никакой взаимовыгоды, так, где подвох? Ким Сокджин знает, что сейчас его мужья делают предложение руки и сердца молодому омеге из другого королевства, а не развлекаются на прекрасном балу? — Ваше… — пытается сказать Намджун, но юноша поднимает вверх ладонь, призывая его замолчать, и тот, к удивлению, замолкает. Альфы не прерывают мыслительные процессы омеги, стоят с выпрямленной спиной и держат руки за ней, скреплённые в замок. Как и подобает королям, в общем-то, пока Чонгук всё ещё отходит от странной близости с Юнги и пытается ещё раз переосмыслить предложение мужчин. Брак. Чёртов брак с королями самого сильного на данный момент королевства на востоке Кемпри, страны, где почти круглый год сохраняются невиданные зелёные леса и голубое, чистое небо. Чон был наслышан о том, как заботливо охраняются те края, никогда не прибегая к вырубке деревьев или охоте на животных. Пейзажи Ким-Мин наверняка стоят всего внимания и восхищения Чонгука, уставшего от льда и снега около своего дворца. До этого он ни разу не встречался ни с Юнги, ни с Намджуном, а про Сокджина нечего и говорить. После его появления на престоле рядом с альфами он избегает посещения других королевств, хоть часто и ходили слухи, что раньше, до брака, он любил посещать балы многих высших персон. — Почему я? — в конце концов спрашивает Чонгук, глядя на мужчин с искренним любопытством. — Я ничего не могу дать вам и вашему королевству, потому что с экономической точки зрения нет никакой выгоды, так что… — Дело не в этом, — перебивает его Юнги. — Дело не в политике, не в экономике, даже не в развитии отношений между странами и королевствами, принц, — с каждым словом на лице Чонгука проступает ещё больше вопросов. — Мы хотим, чтобы вы стали нашим супругом из-за наших искренних чувств к вам, не только со стороны меня и Намджуна, но и Джин-хёна, с которым вам предстоит встретиться через некоторое время. Чувства, хочет повторить омега, выставив себя маленьким ребёнком, который только и умеет, что повторять за родителями непонятные слова. Какие чувства, когда они видят друг друга впервые? Ну, или он, по крайней мере, но даже если и так, разве тогда бы он не знал, что на каком-нибудь из мероприятий один из королей Ким-Мин почтил их своим присутствием? Вряд ли это прошло бы мимо него, хоть не особо и волновался, кто из гостей пришёл на очередной цирк. — Звучит, как очень хорошая шутка, Ваше Величество, — говорит Чонгук. Его неверие и подозрительность к словам мужчин можно услышать, даже не прислушиваясь, и те от этого тушуются, понимая, что другого ожидать и не стоило. — Пожалуйста, мне нужно выпроводить гостей, уже достаточно много времени прошло, — пытается перевести тему омега, делая низкий поклон и направляясь в сторону двери, пока альфы соображают, что таким образом Чон так и не дал точного ответа на их предложение. Несмотря на это, они направляются за юношей на выход из комнаты, а после и в зал, где через пару минут Чонгук спешит подняться на престол и громко объявить о завершении бала. Он пытается выглядеть собранным, потому что случившееся с двумя королями в том помещении всё ещё сильно бьёт по его самообладанию. Альфы единственные, кто продолжают стоять внизу пьедестала, скрываясь за какой-то колонной, пока остальные подходят к принцу, говорят ему благодарственные речи и с поклоном уходят. Это довольно долго и муторно, что со временем понимает и Чонгук, но держит на лице вежливую улыбку. На прощание позволяет себе поцеловать бледную руку одной беты, уже знакомой ему. Единственная персона, которая скрасила его вечер. Кёри подарила ему сладкую, нежную улыбку и скрылась в компании молодого человека под руку. Когда гул около дворца и в самом зале стихает, на посту остаются только придворные, Чон позволяет себе со вздохом опуститься на престол и откинуть голову назад, чтобы понять, насколько он вымотался. Альфы появляются около его пьедестала через несколько минут, сохраняют тишину и не смеют подниматься выше. Выглядят всё такими же статными и уважаемыми персонами, как и в начале их встречи, особенно Намджун, с его идеальной укладкой и длинными, до ужаса длинными, ногами, как отмечает Чонгук с некоторым восхищением. — Пожалуйста, — устало говорит омега, глядя на мужчин. — Я не совсем понимаю, чего вы ждёте от меня, — признаётся он и смущается внимания двух альф, смотрящих на него со всей серьёзностью. Как будто они не уйдут отсюда до тех пор, пока не получат удовлетворяющий ответ. — Ничего, чего вы не могли бы нам дать, Ваше Высочество, — отвечает Юнги. Его волосы немного растрёпаны, а те редкие бирюзовые прядки теряются в копне других, чёрных, становясь почти незаметными. Он смотрит на принца открыто, без надменности в голосе говорит правду и поправляет свою накидку ладонью, на которой ещё некоторое время назад Чонгук заметил удивительно массивные кольца. Его руки эстетичны до дрожи в коленях. — Я же сказал вам, — говорит юноша. — Мой ответ не изменится, — на этих словах Намджун как-то странно улыбается, снисходительно и с каплей насмешки, а потом мотает головой. — Возможно, вам нужно обдумать наше предложение более тщательно, — альфа осторожно подбирает слова, стараясь звучать непринуждённо. — Мы дадим вам время, пожалуйста, используйте его, а после… — Король Ким, — прерывает мужчину Чонгук, переводя взгляд с Юнги на него. — Я, правда, не понимаю, почему вы выбрали меня, — отчаянно повторяет омега, подпирая щёку кулаком. — Боюсь, мне не нужно время, потому что моё решение останется таким же, как и некоторое время назад, — он пытается отказать этим двум великолепным альфам как можно мягче, потому что, да, он расстроен. Признавать такое непривычно, но ситуация не может развиваться по-другому. Двое солидных мужчин, имеющие статус королей, пришли на бал, чтобы сделать такое выгодное предложение из своих собственных побуждений. Любая омега прыгала бы от счастья, не задумываясь соглашаясь на брак, но у него есть, чем думать, в отличие от других. Да и к тому же, что скажет отец? Чонгук наблюдает за тем, как плечи королей поникают, а взгляд тухнет и опускается вниз, но они не меняют позу и больше никак не выдают своего настроения. Возможно, они немного расстроены, но это ведь не конец света, правда? Такие альфы смогут найти более подходящую кандидатуру, если того захотят, поэтому Чон не видит особой проблемы. Разве что, он не сделает этих двух альф и их омегу своими. Чёртовы собственнические замашки. В конце концов, Юнги первый, кто кивает головой, принимая таким образом ответ принца, и облизывает губы. — Нам жаль слышать это, — произносит он громко, но без грусти в голосе, как ожидал Чонгук. — В таком случае, проявите доброту, Омега Чон. Юноша вопросительно мычит, думая, что напоследок может исполнить просьбу альф, если такова будет. Мин вскидывает подбородок, ловит взгляд карих глаз младшего и с удовольствием ловит запах персиков. — Через неделю я и мои мужья примут вас во дворце Ким-Мин как почтенного гостя, — на этих словах Чонгук выпрямляется, силясь прервать короля, но строгий взгляд Намджуна усмиряет его; остаётся только сидеть и ждать, пока тот закончит. — Обещаем встретить вас со всеми почестями, которые вы были готовы предоставить моему супругу, Сокджину, будь он здесь. Первая мысль Чона — сказать «нет». Вторая мысль — в глазах альф слишком много надежды, чтобы он поступил так жестоко с ними. Быть гостем в королевстве Ким-Мин необычайно редкое явление, тем более, когда ты сам всего лишь принц с севера. Он думает, есть ли у него достаточно веские причины, чтобы отказаться? И через несколько секунд понимает, что абсолютно точно никаких. Кроме странного предчувствия, что это делается для чего-то конкретного. Что в головах у этих альф? И как он встретится с Сокджином, зная, что Юнги совсем недавно перешёл личные границы и обнюхал его? Чонгуку не хочется думать, что на королях остался запах спелых персиков, потому что это до ужаса смущает. — Это так необходимо, Ваше Величество? — неуверенно спрашивает Чон и ловит мгновенный, резкий кивок от обоих альф. Он вздыхает, кусает губу, не зная, что ответить, но всё-таки сдаётся под натиском карих глаз мужчин. — Я сочту за честь посетить ваш дворец, король Мин, король Ким. Юнги издаёт довольное рычание, а Намджун широко улыбается и показывает чёртовы ямочки, перед которыми Чонгук уже слаб, а ведь они знакомы всего несколько часов. — Не проводите ли вы нас, принц? — вежливо просит альфа, и Чон позволяет себе сдаться перед очаровательностью старшего, поднимаясь с трона и спускаясь по ступенькам. Он проходит мимо королей, оставляя после себя шлейф спелых персиков, и сразу же чувствует прожигающие взгляды на своём затылке и спине. Если отбросить тот факт, что эти двое не принадлежат ему, являясь уже буквально заклеймёнными другой омегой, Чонгук испытывает огромное удовольствие, когда очаровывает Юнги и Намджуна. Он не из тех, кто любит пользоваться своими природными данными; никогда не опустится до того, чтобы испускать феромоны специально для того, чтобы кого-то возбудить или привлечь против воли и сдаться инстинктам. Альфы особенно падки на такое, а омеги, позволяющие себе манипулировать ими, кажутся Чонгуку до ужаса отвратительными. Он может позволить себе слишком раскрепощённый внешний вид, выставляя напоказ свою природную очаровательность или сексуальность, но заходить дальше этого, тем более, идти на крайние меры не будет. Настолько низко он опускаться не собирается. Юнги и Намджун заинтересованы им искренне, а не потому, что находятся на поводу у омежьих феромонов, хотя не стоит отрицать тот факт, что природные инстинкты всех троих играют огромную роль. Омега внутри Чонгука урчит и ластится, когда понимает, что она нравится красивым, статным волкам лишь потому, что она сама по себе такая: привлекательная, утончённая, мягкая и заслуживающая внимания. Чон знает, что она красуется перед королями, которые спешат ответить взаимностью и показать своих альф со всех сторон, чтобы зарекомендовать себя. Это так смешно и нелепо, но Чонгук полностью удовлетворён. Принц останавливается около самых дверей, оборачиваясь к мужчинам, и понимает, что всё их внимание сконцентрировано только на нём. Они ласкают его взглядом, почти с самой макушки, и именно это снова становится причиной, по которой парень сдерживает себя от омежьего урчания. Это приятно, думает он, ему нравится выглядеть красивым перед кем-то, ловить их заинтересованность на себе, но сейчас ситуация очень сильно смущает. Чем он смог привлечь этих двух прекрасных альф? Лишь своей внешностью и запахом? Или маской, которую он держал на протяжении почти всего бала? Сейчас спрашивать о таком нет времени. Намджун и Юнги стояли перед ним, пока первый с лёгкой улыбкой не выставил руку вперёд, раскрытой ладонью кверху. Чонгук сначала смутился и не понял, к чему этот жест и что он должен сделать, но весёлый взгляд альфы заставил его вспомнить этикет. Неуверенно, всё-таки положил свою ладонь в чужую, чьи пальцы сразу же сомкнулись незаметной хваткой. Намджун наклонился и оставил на тыльной стороне поцелуй: всего лишь прикосновение губ к коже на секунды две, после чего Ким выпрямился и первым направился к выходу. Последнее, что король оставил после себя — запах хвои, более терпкий, чем в тот момент, как он подошёл к пьедесталу Чонгука и представился. Мужчина поправил свою длинную накидку и был провожён взглядом Юнги, который на подобное действие своего мужа только среагировал нежной усмешкой, несомненно, наполненной влюблённостью. Чон так и остался стоять с вытянутой рукой, не успев среагировать и убрать её. Мин проследил за ней, а после, более уверенно, чем супруг, проделал то же самое: обхватил своей ладонью и запечатлел на ней отпечаток своих губ. Альфа разрешил себе улыбнуться, когда, не поднимая головы, а только взгляд, посмотрел снизу вверх на пунцового младшего. Место, где прикасались альфы, почти горело, но желания стереть чужое прикосновение отсутствовало. Оно отдавалось в теле дрожью и громким урчанием внутренней омеги, наслаждавшейся данным представлением. Юнги выпрямился, поправил меховой ворот и сказал: — Я предупрежу Сокджин-хёна о вашем присутствии, он будет рад встретиться с вами, — эти слова заставляют Чонгука нервничать, потому что, во-первых, кто он такой, чтобы король Ким испытывал радость при знакомстве с ним, а во-вторых, это значит, что ему ещё больше придётся печься о своём лице принца. — Я… я не совсем уверен, — признаётся Чон, хоть это и даётся ему с трудом. Он объясняет чуть позже, когда Юнги вопросительно поднимает бровь. — Несложно догадаться, как я смущён сейчас, — альфа сдерживает улыбку, но понимающе кивает. — К тому же, король, ваш муж, он… — мысли путаются, а с губ начинают слетать какие-то глупости. — Разве это нормально, что вы сегодня посетили бал моего королевства? И ваше внимание ко мне, я просто… — Не волнуйтесь об этом, — прерывает попытки что-то изъяснить старший. Смотрит на Чонгука без насмешки во взгляде, без ехидной, издевательской ухмылки, как будто то, как принц сейчас выставляет себя, до безумия нервничающим, как-то забавляет его. Он относится с понимаем и терпением. — Я знаю, вы можете сейчас быть сбиты с толку и многого не понимать, но, клянусь своей честью, мы не хотим вам зла. — Тогда зачем? — тихо спрашивает парень, поглядывая из-под чёлки на короля. — Искреннее желание угодить своему альфе, Омега Чон, — прямо и честно отвечает Юнги, выглядя достаточно удовлетворённым после, когда Чонгук слегка теряется. Король не намерен ждать какой-либо другой реакции, поэтому делает поклон и проходит мимо парня, не задевая его плечом. Принц находится в ступоре пару секунд, а потом, опомнившись, резко оборачивается, зовя альфу: — Почему сегодня никто не узнал вас? — он сомневается, что представление, устроенное Намджуном перед столькими гостями, могло остаться без внимания. Неужели никто не заметил в этом мужчине короля Кима? Юнги реагирует на вопрос младшего только лёгким поворотом головы в сторону, оглядываясь на Чона, и говорит: — Вы знаете, что мы не любим появляться на публике, — на этих словах он пожимает плечами. — Вряд ли кто-то из них вообще когда-либо видел меня или Намджуна, — последнее, что сделал Юнги, перед тем как окончательно выйти за территорию Ледяного дворца, было напоминание о согласии принца посетить королевство Ким-Мин. Дверь закрывается под тихое рычание альфы и сорвавшийся с губ вздох Чонгука.

****

Чонгук, как человек, привыкший рассказывать своему отцу даже самые маловажные новости, заговорил о вчерашнем за завтраком. Пытался не выпалить это резко, заставив родителя подавиться едой, хотя, видит Бог, он хотел выразить своё удивление и взволнованность из-за двух альф как можно быстрее, но сдерживался. Тема начиналась с чего-то отдалённого; обсудили бал и гостей, которые смогли прийти, Чонгук рассказал о девушке-бете и других знакомствах, чем порадовал короля. После заданного мужчиной вопроса, хорошо ли завершился вечер, Чон подвис. Он прожёвывал еду, пряча взгляд, и прекрасно понимал, что запах персиков усиливался. Принц соврёт, если скажет, что этой ночью спал младенцем, ни о чём не заботясь. Он не смог уснуть вообще. Ворочался, около двух часов ночи, даже принял ванну, потревожив слуг и извинившись. Ему казалось, что хвоя и сладкий лимон въелись в кожу, а место, где Юнги несколько часов назад обнюхал его, начало покалывать. Умиротворённая, приветливая улыбка Намджуна заставляла его прикрывать глаза и, стыдясь своих эмоций, снова и снова вспоминать её. Он хотел бы ответить на неё своей, чуть более широкой, но из-за маски, что носил весь бал, не смог так резко поменять свой образ. Ещё никогда до этого Чонгуку не хотелось так быстро открыться перед кем-то, кого почти не знал. Дело ли это в его природе? Омега, что так отчаянно вертелась и повиливала хвостом, только бы завоевать признание королей, не давала альфам и шанса отвести взгляд от Чона. Несмотря на это, принц чувствует слабую неудовлетворённость: узнать Намджуна и Юнги получше не было времени и возможности. Мужчины, скрытые поверх своих статусов и красивых одежд, привлекают Чонгука и вызывают интерес. Каков король Мин в своём дворце? Как трепетно он относится к своим супругам? Всегда у него возникает желание кого-то обнюхать и пометить своим запахом сладкого лимона? Король Ким показался омеге более сдержанным, но, как он предполагает, лишь на публике. Заметить постоянные взгляды, что бросал старший на Юнги, было легко. Намджун, кажется, даже не пытался этого скрыть. Он всегда пытался удостовериться, что его супруг комфортно себя чувствует, а также отзывался на любые действия с его стороны. Чонгук пытался унять дрожь в теле, когда вспоминал, как альфа реагировал на рычание Мина. Действительно, такой отзывчивый. Отец был удивлён, когда узнал, кто почтил вчерашний бал. Он расстроился, что не смог поприветствовать их, как следует, но парень заверил, что организовал это сам. Если бы родитель знал, как именно он принял двух королей, то не сверкал бы такой мягкой улыбкой. Чонгук поджимал губы, пока не отложил палочки в сторону и не обратил на отца всё своё внимание. Он начал говорить тихо, робко, неуверенно, но прекрасно знал, что король ни в коем случае не озлобится и не повысит голос. Описать отца, который услышал, что Чонгука пригласили посетить дворец Ким-Мин, было сложно. Удивление? Растерянность? Вместе с тем мужчина прищурился, будто в чём-то подозревая сына, и Чонгук сдался под его давлением. — Предложение, — одним словом описал вчерашнее принц, отводя взгляд. Король выразил своё непонимание через поднятую бровь, тоже остановив приём пищи. Спустя минуту тишины, во время которой Король Чон о чём-то догадался, раздался его сиплый голос: — Что? А после Чонгуку было сложно держать себя в руках, хотя он так отчаянно старался сохранить свой образ безэмоционального юноши. — Они сделали мне предложение руки и сердца, отец, — понадобилась всего секунда, чтобы по столовой разнёсся кашель, из-за чего все служанки тут же подбежали к мужчине и начали ворковать, спрашивая, в порядке ли он. Чонгук смотрел на это молча, почти находясь на грани того, чтобы заскулить и прикрыться отросшими волосами от пронзительного взгляда напротив. Родитель молчал, сделал глоток вина, откашлявшись, а потом попросил всех выйти из помещения и оставить «меня и юного принца одних». Парень никогда не думал, что разговор с отцом может быть настолько трудным и долгим. Королю нужны были все подробности, чтобы полностью понять, что вчера произошло после его ухода. Что Чонгук мог сказать? Конечно, правду. Далеко не всю, но разве жест Юнги в той комнате должен быть известен его отцу? Омега подумал, что это останется между ним и двумя альфами, что присутствовали тогда. — Что ты ответил? — в конце беседы спросил мужчина, не выглядя разозлённым или расстроенным. Он был… рад и воодушевлён. Заботил ли его тот факт, кто именно сделал предложение его сыну? Да, с его уст ни разу не срывались плохие комментарии о королях Ким-Мин, об их решениях заключить брак, а после ещё и взять в супруги Ким Сокджина, но это не значило, что был готов принять и то, что Чонгук, вроде как, мог стать четвёртым, разрушив триаду. — Я отказал, — парень после этих слов ждал, что отец будет горд принятым им решением, сказав, что сын правильно поступил, но последовал лишь тяжёлый, разочарованный вздох и мотание головы, как будто все последние надежды мужчины рухнули. Чонгук не понимал такой реакции, сразу же подпрыгнув на стуле и накинувшись на отца с вопросами. А что он должен был сделать? Согласиться? Это абсурд, ведь первая встреча не может закончиться принятым предложением руки и сердца от альф, которых видишь впервые. От двух альф, которые находятся в браке и имеют третьего супруга-омегу. Триада королей Ким-Мин сформировалась уже давно, народ королевства любил их, почтил за честь иметь таких правителей, а кем будет Чонгук? Лишним? Незваным принцем-омегой с севера, который носит глупое прозвище «Ледяной принц Чон»? Для юноши это казалось смехотворным. Как бы сильно он ни пытался убедить себя в том, что не расстроен своим отказом, отец лишь одним взглядом заставил приутихнуть и испытать сожаление. Его рациональная часть, та, что обдумывает все «за» и «против», говорит, что другого выхода просто не существовало. Омега внутри выгибалась в спине, рычала на него, не одобряя решение Чонгука, и только потом скулила, умоляя передумать. Она нравится этим альфам. С чего-то вдруг пытается доказать, что именно они хорошо о ней позаботятся, заставят урчать и никогда не сожалеть о сделанном выборе в их пользу. Принц слушает своё внутреннее «я», хмурится и сжимает ладони в кулаки. Природа делает его слабым и потакающим. Разве это требуется от будущего правителя? — Пойми, Чонгук, — начинает король нежным голосом. — Твой папа хотел бы для тебя лучшего будущего, чем сидеть на троне этого королевства. Он всегда думал, что ты найдёшь кого-то, кто сделает тебя лучшим человеком, а не только омегой или королём. Возможно, тебе стоит подумать об их предложении ещё раз. Никаких упоминаний того, что Чонгуку придётся стать супругом не только альфам, но и омеге. Что за человек Ким Сокджин? Будет ли он так добр к нему, как Юнги и Намджун? Сможет ли омега заинтересовать омегу и проникнуться к ней симпатией или чем-то большим? Альфы утверждали, что Сокджин хорошо встретит его, но инстинкты бьются об огромную стену: делить альф с омегой невозможно. У Кима больше привилегий и прав на них, когда как Чонгук никто. — Я не буду запрещать тебе что-либо, но и говорить, что ты должен поехать туда, тоже не в моих силах, — сказал король Чон, поднимаясь из-за стола и глядя на сына. — Если ты хочешь принять их предложение, то я порадуюсь за тебя, — а после вышел из столовой. Через четыре дня, около одиннадцати утра, около ворот во дворец послышалось громкое ржание лошадей. Чонгук спустился из своих апартаментов только потому, что один из слуг передал, что это срочно. Как оказалось позже, короли Ким-Мин отправили за принцем своих людей, чтобы тот добрался до их земель без каких-либо проблем. Охрана состояла всего из шести человек, с гордостью представляясь его стражей на ближайшие несколько часов. Чон не знал, как реагировать на такое, ведь никто его не предупреждал, что придётся ехать до чужого королевства не своими силами. Он сначала пытался сказать, что это того не стоит, но мужчины стояли на своём и говорили, что это приказ королей: не могут ослушаться. В конце концов, парень сдался, кивнув, и направился в стойла за своим конём. Слуги почтительно предоставили ему накидку, украшенную серебряными нитями и оборкой из белоснежного меха, сказав, что ему нельзя простудиться по пути в земли Кемпри. Отец был предупреждён позже, когда Чонгук уже выдвинулся и пообещал, что обязательно отправит письмо, где расскажет, как будут обстоять дела дальше. Возможно, ему стоит подумать ещё немного о предложении альф. Как и в детстве, омега был заворожен той зеленью, что сопровождала их с того момента, как они сошли с территории Ледяного королевства и направились дальше. Погода была достаточно тёплой, чтобы солнце согревало, а накидка стала ненужной, но Чонгук не спешил её снимать. Возможно, именно она придавала его образу ту уникальность, чтобы всем было ясно, откуда он. Только на севере предпочитаемы такие оттенки, как белый, голубой или синий. Чон хочет дать знать, принцем какого королевства он является, поэтому продолжал прямо держать спину на коне и следовать за стражей. Восток встречает парня своими пейзажами, согревающим солнцем и своей непохожестью на то, что уже видел однажды Чонгук, посещая другие страны. Кемпри может похвастаться тем, насколько леса и луга нетронуты никем, кроме крупного скота, который пасётся там. Один мужчина, сопровождающий его, говорит, что король Ким никогда не давал разрешения трогать здешнюю природу, поэтому всё выглядит таким красивым. Парень из чистого интереса и не слишком очевидно спрашивает у стражи, какие их правители на самом деле. Что об этом думают те, кто защищает их спины и является жителем королевства Ким-Мин уже несколько лет? Какие бы вопросы он ни задавал, мужчины лишь восхваляли Намджуна, Юнги и Сокджина, говоря, что не могли и мечтать о лучшем. О людях даже низших сословий заботятся, нет никакой дискриминации, а визиты к королям, проводившиеся раз в месяц, всегда имеют плоды: к их словам прислушиваются. Сокджин больше заботится о жизни обычных рабочих, тогда как альфы пытаются утихомирить аристократов и их большое эго. Мужчины не позволяют заиметь людям с более высоким статусом привилегии, позволяющие унижать, оскорблять или брать в рабство обычных разнорабочих, кто трудится на огородах или занимается животноводством. Стража пытается отплатить королям за всё сделанное для них и их семей своей преданностью и готовностью всегда прикрыть спины. Сначала, конечно, возникали некоторые споры среди жителей королевства про неожиданное пополнение в виде Ким Сокджина и внезапной свадьбы, но потом, познакомившись с омегой поближе, они поняли, что тот прекрасный правитель. Добрый, умеющий слушать, сопереживать, никогда не ставящий себя выше остальных лишь из-за короны на голове и места на троне, готовый помочь, если возникнут какие-то проблемы, требующие его вмешательства. Сокджин правил королевством так же умело, как и его мужья, которые изначально не сомневались в своём выборе. После этого рассказа от мужчины из стражи сам Чонгук задумался и пришёл к неоднозначным выводам. Зачем этой триаде понадобился он? Молодой омега, лишь в теории знающий, как управлять королевством и не слишком заинтересованный в политике. Его можно даже назвать неумелым для своего возраста. Кем он будет для королей? Развлечением или красивым украшением около своего трона? Что он может предложить альфам и старшей омеге? Только свои страхи и клубок из неуверенности. — Пожалуйста, принц Чон, — прерывает мысли парня мужчина, останавливаясь справа от него и указывая рукой вперёд. — Чувствуйте себя как дома, — говорит он. Чонгук поджимает губы, кивает и заставляет своего коня шагом направиться к воротам, которые после громкого выкрика одного из стражей открываются перед ними и позволяют пройти дальше. В королевстве Ким-Мин шумно и многолюдно; люди толпятся вокруг дороги и с удивлёнными глазами прослеживают напряжённую спину Чонгука, который про себя молится не опозориться и пройти с достоинством. Он слышит шёпотки со всех сторон, кто-то неуверенно произносит его имя и задаётся вопросом, что здесь забыл принц Чон. К такому вниманию омега привык, если честно, поэтому держит голову прямо, оставляя взгляд направленным только вперёд, к дворцу королей. Он отличается от его собственного, выполненного в оттенках голубого и выглядящий так, будто сделан изо льда. Гордость королевства Ким-Мин отличается от тех дворцов, которые видел Чонгук ранее, своими бросающимися в глаза деталями. Позолоченная окантовка у главных ворот, двуглавый орёл, расправивший крылья и расположившийся около входа неподвижной статуей: стража не комментирует то, как юноша вертит головой и рассматривает всё это с блеском в глазах. Возможно, прекрасно понимают, что тот здесь впервые и многим интересуется. Омега спешивается с коня, хлопает его по боку и благодарит за проделанную работу, отдавая на попечительство конюху, который спешит поклониться ему, отдать уважение и пообещать хорошо позаботиться о спутнике принца. — Король Ким наверняка уже готов вас встретить, — говорит мужчина, на что Чонгук хмурится и с лёгким испугом спешит уточнить: — Какой из? — Его Величество Ким Сокджин, — самые худшие страхи Чона подтверждаются, ему уже не хочется заходить во дворец и строить из себя почтенного гостя. Что насчёт альф? Они тоже будут присутствовать? Или откланялись за имением более важных дел, чем приём Чонгука в своём дворце? Что за неуважение, если их и правда не будет сейчас, ведь именно они настояли на приезде омеги, да к тому же послали своих людей, чтобы сопроводить. У него перехватывает дыхание, а в горле резко становится сухо. Не готов он к этой встрече, абсолютно точно нет. Внутри волк скулит, выражает своё согласие, но встаёт на задние лапы из-за чистого любопытства: рвётся вперёд, потому что там, во дворце, незнакомая омега. Красивая, статная и интересующая его омега в лице Ким Сокджина. — Его Величество не просило делать из вашего приезда какой-то праздник или огромное мероприятие, поэтому всё пройдёт сугубо между вами двумя, принц Чон, — предупреждает всё тот же мужчина, что является одним из самых разговорчивых. Ему на вид около сорока, пахнет жжённой травой и сахаром, что больше присуще младенцам-альфам. Наверняка его сын или дочь. Чонгук не торопится с кивком, но стражник прекрасно понимает и не подгоняет. Когда получает молчаливое разрешение от принца, то резким движением толкает от себя ворота во дворец, и те медленно распахиваются. Перед парнем предстаёт огромный, украшенный зал в золотых, бордовых и зелёных цветах, что отличается от того, к чему привык Чон. Здесь много свечей и большая люстра на потолке, сделанная из хрусталя, а прямо перед ним около десяти ступенек, ведущие к престолу. Три трона стоят на одной линии, на спинке самого левого висит корона, выполненная в минималистическом стиле. Лишь с одной стороны находится коридор, ведущий куда-то вглубь, а с другой расположена витиеватая лестница, уходящая наверх. Зал поражает своей красотой, именно так Чонгук представлял его себе: подстать королям Ким-Мин. В каждой детали дворца можно заметить что-то от альф, а некоторые наверняка добавлены Сокджином, потому что омеги любят приводить свой дом в более уютное пристанище, так как им хочется гордиться им и показать всем остальным, что может показать свою внутреннюю, утончённую натуру. Чон проходит в зал, осматриваясь по сторонам, и волк внутри начинает скулить с новой волной отчаяния, когда нос улавливает нотки хвои и сладкого лимона. Запах альф. Намджун и Юнги пометили здесь собой каждый уголок, запятнали альфьими феромонами своё пристанище, где живёт их омега, чтобы никто не смел посягнуть на чужое. У Чонгука ноги вот-вот подкосятся из-за той ауры, что он ощущает на себе, когда прислушивается к своей омеге и стонет от разочарования, когда она ещё сильнее начинает рычать, прося большего, и игриво кусаться. Для неё происходящее всего лишь желание найти свою пару, последовать за чарующим запахом мужчин и вдоволь наиграться, удовлетворив себя. Для принца же всё не заканчивается только на уровне инстинктов, хотя он соглашается, что готов сдаться и отпустить свою выдержку. Как бы сильно не старался игнорировать это, но в нос ударяет что-то новое и не менее притягательное, чем хвоя и лимон. Оно ощущается на языке сладостью, такой насыщенной и вкусной, что слюна сама по себе начинает выделяться во рту. Чонгук не может понять, что чует, потому что это заглушается альфами, но он не сопротивляется и вдыхает его снова и снова, глубже, чем, наверное, того требует этикет. Принц хочет найти источник этого запаха, а внутренний волк ложится и закрывает лапами морду, виляя хвостом из стороны в сторону. Она не может выдержать того наслаждения, что сейчас заполняют ноздри и заставляют мутнеть рассудок. Это запах омеги. Взрослой, старшей омеги, что пометила данное гнездо собой так же, как и Намджун с Юнги. Заявила свои права на это убежище, сделав своим домом и позволив только альфам близко подходить и нарушать личное пространство. Чонгук скулит от несправедливости, потому что он не может подойти ближе, обнюхать получше, впитать сладкий вкус фрукта, очень похожий на его собственные персики, и чувствует такое огромное разочарование. Принцу приходится поморгать и постараться прогнать подобные мысли, когда видит, как страж чуть поодаль резко охает и кланяется, обращённый всем своим внимание вперёд. Чон сначала чувствует ударяющую силу насыщенного запаха незнакомой омеги, а уже потом прослеживает взглядом в сторону витиеватой лестницы и замирает, забывая даже поклониться. Кто он? Принц? Такое ощущение, что просто огромный комок восхищения, застывший на месте. Чонгук не знает, как можно перепутать Ким Сокджина с кем-то ещё. То, что этот мужчина, спускающийся вниз, является именно тем королём Кимом, сомнений не возникает. Дело даже не в реакции стражника, дёрнувшегося сразу же отдать честь, а в самом короле. Мягкая, осторожная поступь, ладонь, скользящая по перилам, и ровная осанка, которой даже младший завидует. Молва о красоте Сокджина была всегда впереди него, но разве можно считать это чем-то плохим, когда тот действительно красив? До дрожи в ногах, приоткрытом от удивления рте и расширенных глаз, как два блюдца. Если Чонгук раньше кивал на комплименты в свою сторону, считая, что, как омега, вполне выглядит себе привлекательно, то сейчас не знает, как будет отвечать на лестные слова и дальше, зная, что в стране Кемпри есть такая омега. У Кима утончённые черты лица, вовсе не мягкие, что присущи многим представителям «слабого» сабгендера. Сокджин в первую очередь мужчина, до ужаса привлекательный и осознающий этот факт, чем и пользуется. Пухлые губы, намного пухлее, чем у Чонгука, острая линия челюсти, широкий лоб, который полностью открыт из-за приподнятой чёлки, и заинтересованный взгляд глаз цвета карамели. У Сокджина блондинистые волосы, слегка более тёплого оттенка, чем у Намджуна; виски выбриты, а пряди уложены так, чтобы не закрывать красивое лицо омеги. Чон считает, что это смотрелось бы на нём самом небрежно, так, будто не успел расчесаться после сна, но на короле эта взъерошенность выглядит опрятной. Удивление ещё вызывает и наряд Кима, совсем отличающийся от того, который принц вообразил у себя в голове. Намджун и Юнги во время бала были одеты в красивые, белоснежные костюмы лишь из-за того, что так принято в Ледяном королевстве, но Чонгуку неоткуда знать, какие цвета в одежде предпочитаемы в Ким-Мин. Возможно, он ожидал чего-то более лёгкого, не вычурного, но красиво выглядящего, однако наряд на Сокджине смотрелся… дорого. Красная, уходящая в бордовый оттенок, рубашка с чуть подвёрнутыми рукавами, а поверх неё чёрный жилет. Именно благодаря последней детали Чон мог увидеть фигуру мужчины, которая далеко от понимания «хрупкая омега». Король имел широкие плечи, накачанную грудь и тонкую талию, что так идеально подчёркивалась чёрной тканью жилета. Он был застёгнут на шесть серебряных пуговиц, с огромным вырезом до середины груди и имел красивые узоры. Чонгук не спешил утверждать, что это был шёлк, скорее, дорогой бархат. Впервые младший видит что-то подобное, особо никогда не разглядывая наряды на балах, потому что не заинтересован в моде других стран и королевств. На короле также были свободные чёрные брюки, визуально делающие ноги Сокджина длиннее и стройнее, а штиблеты* заканчивали образ мужчины. Чонгук полностью очарован красотой старшего правителя Ким-Мин, потому что ещё никогда на его памяти омега не выглядел так не по-омежьи. Принц не скован глупыми стереотипами общества, не считает, что «слабый» сабгендер должен оставаться всё теми же кисейными барышнями и строить из себя недотрог, когда у них в руках куда больше власти. Правильная подача себя может всегда сыграть на руку, соблазнить альф или бет, помочь добиться большего, чем заточение в браке не по любви и воспитанию ребёнка. Сокджин именно тот омега, который знает себе цену. Прекрасно осознаёт, как может влиять на других своей красотой, утончённостью и грациозностью, сохранившихся в нём от природы. Чонгук может догадываться, как чувствует себя король, когда преподносит себя другим и умело вертит падкими на красоту омежек аристократами. Младший почему-то уверен, что Намджун и Юнги, хоть и являясь собственниками-альфами по своей природе, никогда не ставят своего супруга в какие-то рамки, ограничивая в чём-то. Он поверил бы больше в то, что это делает именно Ким с ними, пользуясь своим изяществом и властью, как муж. Восхищает до мурашек по всей спине, стоит признать. Джин не прерывает принца всё то время, что тот пялится и рассматривает стройную фигуру мужчины. Молча продолжает спускаться по лестнице и сам не отказывает себе в том, чтобы осмотреть Чона. В его глазах вспыхивает интерес, удовлетворённость увиденным и желание, совсем мягкое и не смущающее своим наличием. Когда Сокджин ступает с последней ступеньки на чистый пол штиблетам, то по залу разносится удар каблука о поверхность, а Чонгук сопротивляется внутренней омеге застонать от резкого удара в ноздри того самого запаха. Он наклоняется вперёд слегка небрежно, сгибается почти напополам и склоняет голову как можно ниже, тяжело дыша и нервничая. Парень никак не ожидает услышать мягкий, мелодичный смех рядом с собой, поэтому от удивления выпрямляется и отшатывается назад. Волна сладкого, насыщенного запаха снова заставляет слюну скапливаться во рту: принц сглатывает, а потом всё-таки понимает, чем пахнет король. Спелая дыня. Чонгук знает, что при укусе персиков, которыми пахнет он сам, по подбородку потечёт липкий сок, и дыня, принадлежавшая Сокджину, почти такая же. Даже сейчас она окутывает Чона со всех сторон, заставляет вдыхать запах почти жадно, остервенело, и страшно представить, насколько он становится слаще при течке у омеги. Намджун и Юнги задыхаются так же, как и Чонгук? Никогда младший не заглядывался на свой сабгендер, не потому, что был ограничен во взглядах или считал связь между омегой и омегой постыдными, такими же невозможными, как союз альф. Просто не было ещё ни одной девушки или парня, что интересовали его на уровне инстинктов и личности. Внутренний волк реагировал только на сильный гендер, реже на бет, но Сокджин лишь своим смехом и красотой смог заставить животное внутри принца скулить и извиваться в поисках ласки. По улыбке Джина, которая появляется у него на лице, когда устанавливает зрительный контакт с принцем, сразу понятно, что он тоже это чувствует. Притяжение их омег друг к другу. Пока Чонгук понимает, что может сопротивляться и делать вид, что не сдерживает громкое скуление, но насколько его хватит? Он думает, правильно ли поступает природа, в первую встречу делая между незнакомцами такую связь? Сокджин омега в браке с двумя альфами, является старшим королём и довольно скрытной личностью. Эта омега повязана с другими, твердит что-то в голове Чона, когда он смотрит на старшего. Альфы не принадлежат ему, хотя всё его нутро недовольно рычало и билось о несуществующую стенку, твердя обратное. Чонгук должен принадлежать им, его омега внутри выгибалась в спине, задирала хвост и выставляла всю себя напоказ, как только учуяла хвою и сладость лимона. Почему это ощущалось правильным? Таким же, как и сейчас. — Ты такой отзывчивый, — говорит Джин, разбавляя тишину в зале своим мелодичным голосом, от которого появляется стая мурашек по спине. Чон вздрагивает и не может сделать вид, что не понимает, про что говорит король. Нет того официоза и «вы», которое Юнги и Намджун сохраняли на протяжении всего бала. Сокджин более открытый и чувствует себя так, будто ему позволено обращаться к принцу на «ты», ни в коем случае не ставя себя выше него. Старший видит, какой дискомфорт испытывает Чонгук, поэтому спешит прогнать рядом стоящего стражника-бету и оставить их вдвоём. Дверь оглушительно хлопает, а Ким больше не собирается держать спину прямо и строить из себя многоуважаемую личность. Его плечи расслабляются, черты лица смягчаются, теперь он смотрит на Чона с более широкой улыбкой и нежным взглядом. — Приятно познакомиться с тобой, Чонгук, — обращается по имени к принцу Джин, делая лёгкий поклон. — Я рад, что ты принял предложение Юнги посетить наш дворец. — Я не… — сипло начинает Чон, сразу же откашливаясь и пытаясь выровнять голос. — Не мог отказаться от такой чести, — признаётся он, и старший коротко смеётся. — Разве ты не был готов сказать «нет»? — спрашивает мужчина, видя, как Чонгук припоминает о своих сомнениях в ту минуту и краснеет. — В любом случае, — считает нужным продолжить Ким, — ты всё-таки почтил нас своим присутствием, за что я благодарен тебе. — Не стоит, — поспешно говорит принц, мотая головой. — Это я должен говорить вам «спасибо» за готовность принять меня в своём дворце. Зная, как вы, — пауза, — не любите этого делать, — тише, чем обычно, договаривает. Сокджин не воспринимает данные слова за оскорбление, даже сам соглашается, что не любитель гостей, но Чонгук. Этот юноша, о котором Намджун и Юнги потом рассказывали несколько часов, лежа на большой кровати и обнимая хёна с обеих сторон. Джин слышал только восхищения, тихое скуление со стороны Кима, как сильно он хочет теперь персиков, и слова от Мина о красоте принца Ледяного королевства. Джун по-ребячески жаловался, что одному хёну удалось перейти черту, которую не должны были, и поэтому единственный, кто обнюхал Чона. Омега ещё около дня чувствовал запах персиков от своих мужей, которые выглядели так, будто гордились, что остались помеченными принцем после бала. Это должно было разозлить, потому что Намджун и Юнги его альфы, они помечены запахом дыни и метками на шее, но стоило Джину уткнуться кому-то в паховую железу носом, улавливая чужие нотки, как волк внутри приходил в восторг и тянулся навстречу, захотев большего. Он сам не замечал, как водил по шее Юнги в поисках пропадающего со временем аромата, разочарованно урчал, когда понимал, что тот выветрился окончательно, и падал лицом в подушку. Жизнь казалась несправедливой, а персики остались в памяти надолго. Сейчас Сокджин сдерживается от поспешных, необдуманных решений, когда обладатель того самого запаха, кружащего голову, находится в двух шагах. Он помнит, как впервые встретил Чонгука на одном из балов. Тому было всего семнадцать, с пухлыми щеками и следовавший по пятам за своим отцом. Джин тогда не был ещё женат на альфах, даже не задумывался о союзе с кем-то. Как и все, на тот момент ещё принц Ким сохранял спокойствие и держался поодаль, вовсе не понимал, почему, обведя взглядом зал с гостями, остановился именно на подростке-омеге. Чонгук тогда выглядел ещё более робким, чем сейчас, жался к отцу рядом и пытался спрятаться ото всех. Аромат персиков не был до конца раскрыт в силу возраста, но та изящность, лёгкость и грациозность, которые присутствовали в младшем омеге, поразила до глубины души и вызвала неподдельный интерес. К сожалению, за весь вечер Сокджин так не подошёл и не познакомился с этим подростком, а потом узнал, что те уже покинули данное мероприятие. Старшему тогда удалось узнать только имя и откуда они, хотя голубой атлас, из которого были сшиты наряды короля и его сына, говорили сами за себя. Север. Ледяное королевство Чон с будущим наследником-омегой Чон Чонгуком. Возможно, это была влюблённость с первого взгляда, не забытая до сих пор, а возможно, что обычный интерес. Сокджин настоял на посещении бала в Ледяном дворце своими альфами, буквально угрожая им, что обидится, если те откажут. Чонгук вступает в своё совершеннолетие, наконец-то, раскрывшись полностью: как человек, принц и омега. Джин не мог отказать себе в том, чтобы увидеть того мальчугана, выросшего в превосходного юношу, вызывающий сейчас только восхищение и ещё более сильную симпатию. Ким хочет сделать принца Чона своим. Эгоистичное желание, подпитываемое инстинктами внутри, твердит, что нельзя отпускать парня или позволить кому-то забрать его. Он боялся, что Намджун и Юнги не поймут его, скажут, что супруг сошёл с ума и позволить кому-то стать их четвёртым мужем просто глупость. Но старший всегда доверял себе и волку внутри. Понятие истинности давно признано ложным, несуществующим, и Джин не спешил отрицать этого. Наверное, его сущность просто нашла кого-то настолько же подходящего, как и альфы, и желание сделать его своим вполне рациональное. — Где… — произносит робко Чонгук, бросая взгляд на витиеватую лестницу и коридор. — Король Ким и король Мин? — он пытается скрыть свой интерес за непринуждённостью, но старшего это только смешит. Прекрасно понимает, почему принц спрашивает об этом, ему бы тоже хотелось увидеть своих супругов впервые за утро и полдень. — Хочешь их увидеть? — вопросом на вопрос отвечает Сокджин, приподнимая бровь, и переводит сразу же тему, когда видит, как юноша напротив приоткрывает рот и готовится начать оправдываться. — Юнги закрылся у себя в кабинете несколько часов назад, а вот Намджун… — задумчиво пожимает плечами, оборачиваясь назад, чтобы бросить взгляд в направлении коридора. Он возвращает всё внимание на Чона спустя секунды: — Давай сначала тебе покажут апартаменты, где ты можешь остановиться, хорошо? — Чонгук снова хочет ответить, но его понимают и так: — Я знаю, что ты приехал без вещей, но не переживай об этом. Мы надеемся, что ты останешься здесь хотя бы на некоторое время, — младший неуверенно смотрит в пол, поправляя свою накидку, и застенчиво кивает. Сокджин хочет, чтобы он остался здесь на ночь? Или на несколько дней? Провести в компании этой омеги и двух альф, которые заставляют поджилки трястись, а запах усиливаться в несколько раз, кажется Чонгуку нехорошей идеей, но это говорит рациональная часть мозга, в отличие от сердца. Знает ли Ким, что его супруги сделали ему предложение? Если и да, то почему нет никаких вопросов или, к примеру, ревности и враждебности? Король добр к нему, ласков и приветлив; интересно, это потому, что принц гость и заслуживает хорошего приёма? Сокджин негромко зовёт кого-то по имени Тэхён, а уже через минуту выбегает юный парень, почти мальчишка, который кланяется и широко улыбается. — Покажи принцу Чон апартаменты рядом с моими личными, Тэ, — мягко говорит король, на что слуга отвечает кивком и просит Чонгука пройти за ним. Пока они поднимаются по лестнице, оставляя Кима позади, а потом проходят по длинному коридору, где то и дело снуют другие слуги, девушки и парни, омега осматривает картины на стенах, роскошные люстры и небольшие столики с вазами и красивыми цветами в них. В Ледяном королевстве такого никогда не будет, потому что слишком холодно, но здесь подобная растительность приводит парня в восторг. Коридор убран, хорошо освещён, а в воздухе витают нотки морского бриза. Нетрудно догадаться, что по помещению разбрызганы специальные подавители, заглушающие ту какофонию ароматов, что может присутствовать из-за большого количества рабочих при королевском дворе разных сабгендеров. Подходя к одной из множества дверей, молодой паренёк сбавляет шаг, а Чонгук чувствует знакомую дыню. Видимо, слева находятся апартаменты Кима, а те, рядом с которыми остановился слуга — Тэхён — предоставлены ему. — Тебя зовут Тэхён, верно? — спрашивает омега, глядя на мальчишку, и тот кивает. — Так точно. Кан Тэхён, Ваше Высочество, — подтверждает он. — Есть какие-то ещё пожелания от вас? Чонгук медлит немного, не осознавая, почему ему так важно узнать об этом, но всё-таки решается. — Короли имеют общую комнату, не так ли? — слуга кивает. — Где она находится? — Тэхён, видимо, не совсем понимает, почему его спрашивают о таком, но с готовым видом указывает дальше на коридор. — Предпоследние, Ваше Высочество, напротив картины, — омега бросает туда взгляд, подмечая закрытую дубовую дверь, и тихо благодарит парня. Тэхён откланивается и спешит уйти, а Чонгук с тихим вздохом приоткрывает дверь и проходит в комнату. Она выполнена в бежевых оттенках, лишь мебель сделана из тёмного дуба. Апартаменты большие, убранные, но здесь не пахнет ничем, кроме всё тех же подавителей. Это щекочет нос принца, и он морщится. Почему нет и намёка на хвою, лимон или спелую дыню? Глупый вопрос, честно говоря, ведь эта комната наверняка используется только для гостей. У Чонгука под кожей начинает чесаться от досады, а омега внутри ощетинивается и тоже спешит выразить своё недовольство. Ей не нужен этот морской бриз, вызывающий только желание чихнуть. Принц подходит к заправленной постели и устало расстёгивает накидку, снимая с плеч и кидая на простыню. Дорога не так сильно вымотала, как он предполагал изначально, но встреча с Сокджином несомненно. Никогда парень не думал, что будет заворожен помеченной омегой, да к тому же из королевства Ким-Мин и супругом двух альф. Это идёт против всех законов природы, но как такое можно утверждать, если внутренний волк тянется навстречу и совсем не считает происходящее чем-то неправильным? Где эта грань под названием «правильность», через которую строго запрещено переходить, если не хочешь получить волну ненависти и осуждения? Чонгук чувствует, что запутался, а поговорить об этом всём просто не с кем. По разговору с отцом уже понял, что тот не будет против, если спустя какое-то время сын заявится с новостью о принятии предложения короля Ким и короля Мин. Мужчина, видимо, правда готов принять эту связь, лишь бы желание парня было искренним и обдуманным. Хотел ли его папа действительно такого будущего для Чонгука? Любовь, брак, семья и обычно счастье, которое заслуживают все. Юноша грезил мечтой о троне, своём статусе будущего короля в Ледяном дворце, но теперь сомневается. Никто не отберёт у него титул истинного наследника, а отец не станет отговаривать отречься и посвятить жизнь чему-то другому, но по-настоящему ли Чонгук хочет этот престол? Сможет ли он управлять королевством, если примет предложение альф? Как те поступят, когда узнают, что Чон вовсе не желает отказываться от своего предназначения? У омеги есть его народ, о котором он хочет заботиться, как хороший король, потому что север — его дом. Чонгук не верит, что Намджун и Юнги могут быть теми, кто поставит строгий ультиматум оставить титул наследника и носить имя только короля Ким-Мин. Они не похожи на альф, которых парень встречал до этого, то же самое можно сказать и про Сокджина. Каждый из них выпадает из тех образов, что выстроил у себя в голове принц по поводу каждого сабгендера. Это интригует и вызывает интерес. Юношу отвлекает тихий, но уверенный стук в дверь, и Чонгук удивляется, кому он мог понадобиться через такой короткий промежуток времени. Запах хвои настигает его ещё до того, как тянется к ручке и открывает гостю. Намджун выглядит слегка неопрятно, а сбитое дыхание вызывает множество вопросов. На альфе обычная белая рубашка и свободные штаны, совсем не тот белоснежный наряд, подчёркивающий его фигуру, который был на Киме во время бала. Несмотря на это, Чонгук всё равно может заметить накаченную грудь, руки и длинные ноги, которые, по мнению младшего, составляют большую часть тела короля. Запыхавшийся Намджун не совсем то, что ожидал увидеть Чон после того, как уединился в предоставленных апартаментах. Альфа выглядит уютно с неуложенными волосами, как будто и правда куда-то спешил, не успев привести свой внешний вид в порядок, но мужчину не заботит это. Он смотрит на Чонгука, позволяя феромонам и запаху хвои усилиться, и расплывается в улыбке. Принц снова попадет под её очарование и мягкость выражения лица альфы, в чьи ямочки хочется до безумия сильно тыкнуть подушечкой пальца. Чон тушуется только от одной мысли, что может потрогать маленькое углубление и оставить там поцелуй, ведь вряд ли ему позволено делать такие необдуманные поступки. — Ваше Величество, — неуверенно говорит омега, кланяясь, и тут же слышит поспешное лепетание мужчины. — Нет, принц Чон, пожалуйста, давайте отбросим этот официоз, — просит Намджун, когда парень выпрямляется и одаряет его непонимающим взглядом. — Я хотел бы таким образом стать ближе к вам, как человеку, а не наследнику, — он выглядит смущённым, когда произносит это, но Чонгуку остаётся только стоять на месте и удивляться просьбе. — Тогда как мне… обращаться к вам? — на последнем слове альфа снова морщится, как будто оно врезается в уши и доставляет дискомфорт, но принц вовсе не принимает на свой счёт. — Для начала, прошу, давай на «ты», — омега неуверенно кивает. — Во-вторых, можешь называть меня, Юнги и Джина своими хёнами, — Чон громко вздыхает, сжимая в руках ручку двери, и хочет уже возразить, но передумывает. Между статусом королей и его собственным не такая уж большая разница, потому что Чонгук должен скоро взойти на престол, но это «скоро» довольно расплывчато. Стирать данную грань между ними довольно серьёзный шаг, на который Намджун решился, наверняка посоветовавшись с супругами. Если на «ты» омега согласен сразу, то насчёт хёнов немного сомневается. Альфы, да к тому же старше него и короли, станут его хёнами по просьбе самого Кима, так стоит ли переживать о том, что сделал что-то недопустимое? Наверное, Чонгуку стоит меньше париться о таком. — Если вы… ты, — поспешно исправляется Чон, — считаешь это хорошей идеей, то конечно, — он кивает и видит, как Намджун облегчённо выдыхает, опуская напряжённые плечи. — Почему ты бежал? — решает спросить омега, уже не видя попыток мужчины отдышаться. Ким краснеет, краснеет, чёрт возьми, и отводит взгляд в сторону, начиная мяться на месте и заламывать пальцы. Чонгук наблюдает за этим с наслаждением внутреннего волка, потому что тому явно нравится, как альфа стесняется перед ним и пытается сохранить крупинку той гордости, что присуща «сильному» сабгендеру. — Я просто… хотел поскорее увидеть тебя, — признаётся король, и пришло время парня краснеть и смущаться от такой прямолинейности. — Хён сказал, что ты уже приехал, поэтому я извиняюсь, что не встретил тебя. Юнги-хёну срочно понадобилась моя подпись в каком-то документе, — недовольно морщится, выражая своё отношение к такой глупой причине, по которой не смог спуститься в зал. Омега внутри Чонгука реагирует на имя второго альфы почти мгновенно, но Намджун, если и замечает, то ничего не говорит и продолжает смотреть на принца. К тому же… Король Ким хотел увидеть его? Мысль об этом отзывается теплом где-то в районе груди, а волк радостно рыкает и снова подставляет себя альфе напротив, что до ужаса смущает Чона. Когда он стал таким податливым перед малознакомыми людьми? Никакого контроля нет и в помине, а ведь парень раньше так гордился им. Намджун, Юнги и Сокджин заставляют его паниковать и краснеть. — Как прошла встреча с хёном? — спрашивает альфа, переводя разговор на другую тему. — Вы… нашли общий язык? — выгибает бровь, и в глазах плещется надежда с искорками веселья. — Твой супруг, — омега сглатывает и боится, что может сказать что-то не так. — Удивительный мужчина. Он хорошо встретил меня и… позволил занять эту комнату, — машет рукой назад, вглубь апартаментов, но по Намджуну видно, что он ожидал немного другого ответа. Чонгук не знает, как сказать королю всё то, что он действительно испытал рядом с Кимом. Джин является самой красивой омегой, что доводилось встречать? У него самый притягательный запах, из-за которого ноги начинают дрожать, а в горле возникает желание громко, постыдно заурчать и предпринять хотя бы попытку ластиться к старшему? Притяжение, возникшее в первую встречу, нельзя никак объяснить с разумной точки зрения, именно поэтому страшно признаваться в таком альфе. Как тот отреагирует на новость, что какому-то принцу с севера понравился его муж? К тому же, что говорить только о Сокджине, если дело в них троих? Намджун кивает, но продолжает смотреть на Чонгука очень внимательно, как будто чего-то ждёт. Когда омега сохраняет молчание, то тот всё-таки спрашивает: — Тебя что-то беспокоит? — нежно, с наклоном головы к плечу, задаёт вопрос альфа. Чон сразу же открывает рот, чтобы извиниться и ответить отрицательно, но подвисает. Его волнует очень многое, если честно, то всё происходящее в данный момент. Но рядом нет отца, которому он мог бы выговориться, зато есть Намджун. Тёплый, внимательный и привлекательный альфа, от которого веет уютом и защищённостью. Можно ли ему доверять? И если есть хоть маленький шанс, что Чонгук примет предложение королей жениться на них, то не означает ли это, что должен проникнуться доверием к мужчинам? Поймёт ли его Ким? Сможет ли помочь и утешить? Этого не узнать, пока не попробовать. Принц отходит чуть назад от двери и застенчиво кивает вглубь комнаты. — Пожалуйста, можем ли мы поговорить не в коридоре? — Намджун на секунду выглядит удивлённым, но поспешно кивает и шагает в апартаменты, а потом слышит характерный щелчок. — Ты не обязан… — хочет сказать король, оборачиваясь на парня. — Вы… ты, — снова исправляет омега, перебивая старшего, — выглядишь тем, кому я мог бы рассказать о своих неуверенностях, — он поднимает взгляд, надеясь, что так до альфы дойдёт, что он имеет в виду. Мужчина хмурится, но всё внимание обращено только на Чонгука. Он готов слушать. — Я сознаюсь, что не мог перестать думать о вас, — парень смущённо смотрит в пол и заламывает пальцы, но потом понимает, что краснеть бессмысленно. Он будет прямолинеен и выскажет всё, о чём думал и думает до сих пор, чтобы Намджун точно знал, с чем имеет дело. С неуверенным принцем с севера, который не думал о браке, а сейчас находится в такой странной ситуации. Ким приоткрывает рот, широко раскрытыми глазами оглядывает омегу, но Чонгук не позволяет ему что-либо сказать, продолжив: — О тебе и короле Ми... Юнги-хёне, — голос слегка подводит, но парень пытается сделать глубокий вздох и собраться с мыслями. — Я не знаю, почему, ведь вы далеко не первые, кто делал мне предложение руки и сердца. Возможно, дело в том, кто вы такие. — Мы? — непонимающе переспрашивает Ким. Чон кивает: — Ты ведь знаешь, что о вас говорят по всему миру, не так ли? — после этого Намджун выглядит осознающим кое-какие вещи. — Двое альф заключили брак, хотя это против природы и устоев общества, — во взгляде мужчины видна грусть и боль, поэтому Чонгук спешит исправить ситуацию: — Я не имел ничего против, потому что не мыслю настолько узко, как некоторые. Потом вы создали триаду с Сокджин-хёном и стали славиться своим умением управлять королевством и быть умными, благосклонными и добрыми правителями для своего народа. Парень хмыкает после этих слов, всё ещё глядя на Намджуна, который не комментирует слова омеги, а только смотрит и ждёт продолжения. — И тут эти самые короли из Ким-Мин приходят на бал в Ледяной дворец к омеге, о которой ходят далеко не лестные слухи, и чуть ли не встаёте на колено с просьбой жениться на вас, — в такой формулировке ситуация и правда выглядит странной и глупой, даже Ким начинает так считать, поэтому хмурость и задумчивость снова появляется на его лице. Чонгук думает, что тот что-то скажет, но после секунд тишины продолжает уже слегка паникующим голосом: — Вы пришли на мой День рождения, оставили с таким беспорядком в голове и ушли, пригласив в своё королевство. Что я должен думать? Какое решение обязан принять? Не зная вас, впервые встречая и разговаривая, как я могу? — он задаёт вопросы, адресованные больше самому себе, нежели мужчине перед собой, но тот тоже понимает все причины для волнения принца. Чонгук издаёт полузадушенный звук, когда Намджун делает шаг вперёд, а потом, не видя сопротивления, подходит ещё ближе и мягко берёт ладони омеги в свои, сжимая. Парень смотрит на это с румянцем на щеках и непониманием на лице, но тепло альфы приятное. Согревающее. Он немного успокаивается, когда король начинает поглаживать его карамельную кожу подушечкам пальцев. — Я должен извиниться, — тихо говорит Намджун и улыбается, ловя взгляд младшего. — Мы не хотели, чтобы ты так себя чувствовал, честно. Это было необдуманное и эгоистичное решение, — парень не пытается остановить Кима. — Нам нет оправданий, и я чувствую себя виноватым. Чонгук мотает головой, вздыхая. — Вы не хотели этого, — говорит он уверенно, вспоминая альф на том балу. Вежливых, внимательных, не напирающих на него своими феромонами и не Приказывая. — Просто не задумывались, как это может выглядеть с моей стороны. Намджун поджимает губы и кивает. — Я понимаю твои причины для неуверенности. Все были бы на твоём месте сбиты с толку, сделав я и Юнги ему предложение. Наверное, тебя ещё и беспокоит тот факт, что у нас уже есть омега, — он не спрашивает, а утверждает, как будто читает мысли принца и прекрасно знает, о чём тот думает. Чонгук замирает, не знает, что сказать и как объясниться. После встречи с Джином он ни разу не задумывался, что стоит перед супругом двух альф, которые ему понравились. Он думал лишь о том, что Сокджин привлекателен для него тоже. Не меньше, чем короли Ким и Мин. — Мы чувствовали твою омегу, Чонгук, — внезапно говорит Намджун, а тон приобретает больше интимности, что вполне логично. Говорить о реакциях внутренних волков на что-то считается слишком личным, доступным только для родителей и возлюбленных. То, что альфа решился завести об этом разговор, говорит о многом. — Юнги и я знаем, какая она рядом с нами. Даже сейчас, — добавляет он тише, опуская на секунду взгляд на грудь принца. Рука в хватке короля дёргается, но Чон не пытается выдернуть её, просто реагирует на слова с большим удивлением и волнением. Неужели его омега настолько очевидна в своих желаниях? Чонгук сглатывает, прикрывает глаза, делая глубокий вдох, а потом снова открывает их и смотрит в одну точку, шепча: — Какая? — Намджун наклоняется к нему ближе, шумно вдыхает запах персиков, не скрывая того факта, что он обнюхивает юного принца, и издаёт глухое урчание, приглушённое из-за того, что звук исходит из глубины горла. — Податливая, — тихо отвечает король, и эти слова звучат слишком грязными. Чонгук прикусывает губу до боли, но не прерывает мужчину. — Нуждающаяся, — добавляет он следом, даже не раздумывая. Юношу ведёт от хвои, чей запах усилился, когда шея альфы оказалась ближе к его носу. Ему даже не надо особо принюхиваться, чтобы уловить этот аромат, потому что он и так достаточно сильный, окружает его со всех сторон и помечает, хотя Намджун явно не делает это специально: инстинкты слегка выходят из-под контроля. — Твоя омега хочет вязку с нами, — и это последнее, что слышит Чонгук, прежде чем резко схватиться за широкие плечи Кима. Он скулит. Громко, протяжно, не скрывая своей реакции на такие откровенные слова, и волк внутри выгибает свою спину, приподнимает заднюю часть тела, чтобы показать своё желание открыто и без всякого стеснения. Намджун кладёт свои ладони на тонкую талию принца, сильно сжимает бока и держится из последних сил, чтобы не прижаться к телу парня, не вонзить свои клыки в запаховую железу, чтобы заставить эту бесстыдную омегу скулить ещё отчаяннее, но уже от удовольствия. Всё, что позволяет себе король, — уткнуться носом в оголённую шею, что выставлена напоказ для него, хотя он уверен, что Чонгук даже не заметил, как сделал это. От железы чуть выше, по бьющейся жилке, а потом под линию челюсти и левее, за ухо, не особо раздумывая, какими смазанными выходят движения со стороны, ведь нигде особо он не задерживается, пытается жадно обнюхать всё, что ему так мило предоставили. Хватка омеги на его плечах достаточно сильная, а после боль от впившихся ногтей отрезвляет Намджуна и заставляет резко отстраниться, на что Чон недовольно скулит, хнычет и тянет его обратно к себе, ближе. Мужчина не помнит, когда терял голову и сдавался инстинктам, но последний раз такие чувства у него возникали только при желании оставить свою хвою на Юнги и Сокджине. Он уверен, что сейчас тоже пропах персиками, потому что не может не, когда их аромат настолько сильно усилился и смешался с его собственным. Они оба тяжело дышат минуты две, приходя в себя от внезапной слабости перед инстинктами, и Чонгук, игнорируя внутреннее удовольствие от мысли, что теперь на нём запах альфы, хрипло признаётся: — Я никогда… не чувствовал себя так, — Намджун тепло выдыхает в шею принцу, хмыкая. — Почему я и моя омега так реагирует на вас? — спрашивает он, как будто король и правда знает причину и может объяснить. — На нас? — спешит уточнить Ким, и Чонгук слегка тормозит с ответом, гулко сглатывая. В конце концов, он кивает. — И на вашего омегу тоже, — на повязанного с тобой и Юнги Джина, хочет более конкретно выразиться парень, но проглатывает это так же, как и очередное скуление. Альфа внутри Намджуна рычит достаточно резко, чтобы напугать даже мужчину, который морщится от щекотливого чувства под рёбрами, и облизывает пересохшие губы. Его волк давно не был настолько заинтересован кем-то, кроме своих уже давно выбранных партнёров, но этот принц… Сладкий, невинный Чонгук, в котором есть стержень и чувство достоинства, гордости. Он чем-то похож на Сокджина, такой же своевольный, знающий себе цену и вовсе не хрупкий и податливый в своём характере, какими должны быть омеги по своей природе. В «слабый» сабгендер заложено всё то, что противоположно альфам, но именно из-за таких представителей, как Чонгук или Джин, омеги перестают считаться «слабыми» и «принимающими». Их место не под кем-то, наоборот, они те, кто может быть над кем-то, если только того захотят. Принц заставляет Намджуна поджимать хвост только от мысли, что будет, покажи он весь свой характер, свою сильную личность и тяжёлую, заставляющую даже его, альфу, подчиниться хватку. Чонгук удивительная омега, в этом он и Юнги убедились ещё при первой встрече на балу. — Пойдём, — говорит король, хватая юношу за руку и отстраняясь без особого желания. — Я попросил хёнов собраться в наших апартаментах, чтобы обсудить кое-что всем вместе, — он выразительно смотрит на младшего. — Вчетвером. Чон прекрасно понимает, что имеет в виду Намджун, и уже не видит причин отказываться. Он нервничает, смущён и немного боится того, что будет там, соберись они все вместе в одной комнате. Ему сложно держать себя в руках наедине только с одним из них, так стоит ли говорить о чём-то большем? Но мягкая улыбка на лице Кима придаёт ему уверенности и успокаивает. Ямочки, в которые так хочется тыкнуть или поцеловать, позволяют королю выглядеть ещё более привлекательным и надёжным, будто он просто не способен врать по своей натуре, а также не переносит чужую ложь. Чонгук колеблется, но кивает и позволяет ногам самим следовать за старшим. Намджун идёт в направлении той двери, на которую ранее указал Тэхён, когда омега спросил, где личная комната королей. Уже в десяти шагах от неё в нос ударяют насыщенные, знакомые запахи: сочная дыня и сладкий лимон. Это кажется странным сочетанием, кислинка чувствуется на языке, а хвоя второго альфы рядом делает аромат более тяжёлым, густым. Его персики никак не дополняют эту картину, как кажется принцу. Они такие же сладкие, как и дыня Джина, а вместе получается слишком приторно, почти до скрежета в зубах, как будто съел ложку сахара. Несмотря на то, что сам парень вертит нос и морщится, омега внутри принюхивается с особым наслаждением и остаётся довольной. Конечно же, здесь ведь все, кто ей так сильно нравится и перед кем она, не стыдясь, вертит хвостом, подставляя задницу. Чонгуку хочется фыркнуть на такое бесстыдное поведение, но потом замолкает и сам, вспоминая себя несколько минут назад, скулящего и нуждающегося. Намджун останавливается перед дверью, хватается за ручку двери и оглядывается на младшего рядом, чью руку всё ещё держит. На лице отражаются вопросы, которые даже не надо озвучивать вслух. Уверен ли принц? Очевидно, нет, но, скажи он «нет» сейчас, то позже не найдёт никакой смелости для такого разговора. Широкая ладонь альфы успокаивает, как и его феромоны. Короли достаточно внимательны к нему, проявляют уважение и понимание, поэтому наверняка не будут настаивать, если он вдруг скажет, что хочет прервать разговор и уединиться. Чонгук одними губами произносит «да», и альфа кивает, толкая дверь от себя. Как только мужчина позволяет ему пройти порог и остановиться на месте, как вкопанный, младшему удаётся всего на секунду оглядеть чужие апартаменты. Здесь сохраняется наличие бежевого цвета, как в гостевой комнате, но на этот раз разбавляют различные оттенки коричневого. Большая кровать прямо посередине с балдахином поражает своим размером, а прикроватные тумбочки сделаны из белого дерева. Занавески на окне карамельного цвета, красиво убраны и пропускают в комнату солнечный свет, падая на мягкий пуфик, стоящий у постели. Именно на нём расположился Сокджин, расслабленно откидываясь на деревянную спинку у изножья. Его взгляд с белого ковра сразу же поднимается на застывшего Чонгука, а после на губах появляется улыбка. Именно она действует на омегу отрезвляюще, позволяя скользнуть взглядом не только по королю Киму, но и Юнги, выделяющегося в своей чёрной атласной рубашке в этом светлом помещении. Мин внимательно оглядывает Чона, потом смотрит на Намджуна и, в чём-то удостоверившись, отталкивается от подоконника, подходя к Джину мягкой поступью и склоняя голову чуть вниз, выражая лёгкое уважение к вошедшим. Принц не знает, что говорить. Не знает, должен ли начинать разговор первым, или ждать, пока короли решат сказать первыми? Глубокий, пронизывающий взгляд старшего альфы вызывает мурашки у Чонгука, но в приятном смысле слова. Сокджин же смотрит изучающе, слишком внимательно и жадно, даже не стыдясь своей реакции на Чона. Они все здесь отчасти понимают, как влияют друг на друга, и если Намджун и Юнги уже проводили с парнем время наедине, то Джину тех пары минут в главном зале явно было недостаточно. К тому же, приходилось держать лицо перед стражником. Сейчас нет никого, кроме них, поэтому можно быть откровенными и искренними. Возможно, именно эта искренность и пугает Чонгука. Насколько те будут открыты в своих желаниях и мнении насчёт всего происходящего? Ему уже стоит бояться? — Ты пахнешь хвоей, — неожиданно говорит низким голосом Юнги, смотря на младшего, который может только приоткрыть рот в попытке что-то сказать. С губ так и не срывается ничего, кроме тихого вздоха, и думает уже извиниться, ведь, наверное Мину может не нравиться тот факт, что запах его мужа на каком-то незнакомом омеге, но всё происходит по другому сценарию. Чонгук крупно вздрагивает, когда чувствует чужой тёплый нос на своей шее, прижимающийся к его бьющийся жилке и втягивающий сочные персики. Принц всё ещё смотрит на Юнги, и глаза расширяются с каждой секундой осознания, что сделал Намджун, стоящий позади. — Ревнуешь? — спрашивает Ким, зыркая на своего мужа и ухмыляясь: Чон может чувствовать. Альфа в ответ как-то показательно фыркает, морщит нос, а потом мотает головой, на что Сокджин тихо смеётся и поднимает взгляд на рядом стоящего мужчину. В воздухе нет никакого напряжения, поэтому Чонгук просто позволяет себе расслабиться, опустить плечи и наслаждаться уткнувшимся в его шею Намджуном, который спустя несколько секунд всё равно отстраняется и ровняется с ним. Джин поправляет свой чёрный пиджак, грациозно встаёт с пуфика и делает несколько шагов вперёд, пока Юнги остаётся на месте. — Чонгук, — зовёт он младшего, выгибая бровь. — Надеюсь, что мы оставим этот ненужный официоз, как я того и хотел с самого начала, — мягко улыбается, а в светло-карих глазах мелькает блеск. — Хочется просто побыть самим собой, а не с этими титулами, — объясняет следом, морщась в отвращении, как будто не привык соблюдать эти правила. — Да, — отвечает принц, кивая. — Я понимаю... тебя, хён, — выходит неуверенно и тихо, но на лице Сокджина появляется такая широкая, счастливая улыбка, что Чон и не сомневается, что поступил правильно. — Тогда давай не будем ходить вокруг и около, делая вид, что не понимаем, зачем мы здесь собрались, — мужчина оглядывается на своих мужей и, не видя никаких попыток остановить его, продолжает: — Я знаю, что произошло на балу, — переходит он к делу, многозначительно смотря на Чонгука, который резко хочет стать меньше и спрятаться. На самом деле, это не удивляет. Альфы не могли не сказать об этом своему омеге, хотя всё ещё интересно, почему тот не разразился гневными словами, что так нельзя и неправильно. С другой стороны, логично ли ждать такого от человека, кто состоит в отношениях сразу с двумя мужчинами, к тому же, по чистой любви? Чон чувствует, будто ждёт своей смерти, но старший не выглядит злым, расстроенным или готовым накричать. Скорее... любопытным. — Я не- — Не нужно объяснений, — прерывает мужчина, мотая головой, и Чонгук замолкает. — Мне всего лишь интересно узнать, почему ты отказал им. Почему я что? проносится мысль в голове, а на лице читается явное недоумение. Омега тянет длинное «э-э-эм», не зная, что ответить, и думает лишь о том, как Сокджин может не понимать таких очевидных вещей. Потому что эти двое альф — Короли Ким-Мин? И женаты? И имеют в своих отношениях второго мужа-омегу? Такие аргументы достаточно убедительны, как думает Чон, поэтому даже не знает, стоит ли говорить всем известные факты. Джин продолжает смотреть на него, ждать ответа, а потом после недолгой тишины вздыхает и опускает голову. — Хорошо, — говорит он, звуча смиренно. — Я понимаю твои смешанные чувства по поводу всего происходящего и таких резких, — машет рукой в сторону, пытаясь описать это «что-то», — изменений в рутине жизни. Неожиданно ворвавшиеся на твой День рождения альфы-короли из одного из самых известных королевств на востоке, к тому же женатые и повязанные со Старшей Омегой, — мужчина озвучивает всё то же самое, о чём думает и сам Чонгук, поэтому принц кивает, потом ещё раз, для большей убедительности. — Ваши... мужья, — неуверенно начинает младший, бросая короткий взгляд на Юнги, который только хмыкает, но выглядит вполне дружелюбно. — Могли счесть мой отказ за неуважение, но, прошу вас, я всего лишь был удивлён и не понимал, как должен реагировать на их предложение. Особенно, когда услышал, что брак не для выгоды обоих королевств или других политических целей. — Это так низко, — решает высказать своё мнение Мин, морщась. — Делать предложение руки и сердца омегам лишь для того, чтобы заработать какой-то статус и укрепить своё место на престоле, — Намджун рядом с Чонгуком согласно мычит, а потом смотрит на принца открыто и искренне. — Мы бы ни за что не поступили так с тобой. Увидев тебя в первый раз, уже прекрасно понимали, что ты заслуживаешь чего-то большего, чем брака по расчёту, — омега краснеет от этих слов, отворачивается обратно на Сокджина, который наблюдает за ними с улыбкой и без капли ревности или недовольства. Чонгук не ошибся, когда назвал обоих альф благородными, как подобает настоящим представителям этого сабгендера, с честью и учтивыми, внимательными. Он не может в полной мере осознать, как ему повезло, что они обратили на него внимание, подпустили достаточно близко для того, кого почти не знают, и продолжают осыпать его приятными словами. Джин постоянно чувствует себя таким в их компании? Любимым, тем, чьи интересы уважают, о ком заботятся и одаривают комплиментами, укутывают в кокон хвои и сладкого лимона? Для Чона это кажется слишком волшебным, почти ненастоящим. Когда ему могло так везти? — Мы хотим видеть тебя рядом, — слова Сокджина тихие, но настолько ошеломляющие, что Чонгук не контролирует резкий порыв своих усилившихся феромонов. Юнги с Намджуном реагируют на них громким рычанием, полным одобрения и удовлетворения. — Прекратите пугать мне ребёнка, — недовольно шикает на них Ким, зыркая сначала на младшего альфу, а потом старшего. Чон издаёт хихиканье, когда Намджун извиняюще скулит, слегка опуская голову, а Мин просто замолкает с тихим «чёрт» себе под нос. Этот омега имеет такую власть над своими мужьями, что поистине удивляет. Да и тот факт, что те позволяют ему это, отступают назад и не ставят себя выше, заслуживает огромного уважения. Чонгук с искоркой насмешки смотрит на альф, которые отвечают слегка пристыженным взглядом, и прикрывает рот ладонью, чтобы засмеяться чуть более открыто, чем до этого. Его смех является для мужчин неожиданной усладой; они прислушиваются к его звонкости и мелодичности, вытягивают шею и слегка косятся, как Намджун, а кто-то смотрит открыто и с восхищением. В голове у каждого проскальзывает мысль, что они не ошиблись; их волки, так сильно желающие быть с принцем ближе, не сошли с ума. Смотреть на смеющегося Чонгука, замечать его морщинки в уголках глаз и слегка дрожащие плечи — одна из лучших вещей, что происходила с ними. Сокджин подавляет в горле мурчание, но выпрямляет спину и не отводит взгляд. — Ты великолепен, — шепчет, находясь в полном восторге, Ким, но даже так его все слышат: звонкий смех стихает, а омега смотрит на мужчину смущённо и благодарно. — Спасибо? — неуверенно отвечает он. — Что касается ваших слов... Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — честно признаётся, ожидая объяснений от кого-нибудь из королей. На этот раз Юнги решает проявить инициативу и вступить в разговор, делая медленные шаги вперёд. Его руки всё ещё скрещены на груди, спина прямая, а свободная чёрная рубашка обтягивает бицепсы, но довольно свободно висит ниже талии. Альфа в хорошей физической форме, не настолько худой, как это может показаться, но всё-таки отличается по телосложению от более коренастого Намджуна или высокого Сокджина. Аромат сладкого лимона, перемешанный с дыней и хвоей, заполняет ноздри принца с каждым чужим шагом сильнее, но вместо того, чтобы захотеть отстраниться, сопротивляться тому давлению, что он чувствует, борется с желанием сорваться с места и уткнуться в оголённую шею. Чонгук хочет удостовериться, насколько чёрные волосы с редкими голубыми прядями мягкие, потянуть их с силой, заставить Мина запрокинуть голову и подчиниться, проявить слабость перед ним, омегой. — Наши волки тянутся друг к другу, — говорит Юнги спокойным голосом, потому что нет причин делать вид, что эта новость неожиданна или удивительна. Чон знает, о чём тот говорит, но тело пронзает волна удовольствия, когда понимает, что старшие тоже испытывают что-то подобное. Он не один сходит с ума и чувствует слабость перед мужчинами. — С самой первой встречи и до сих пор, я могу видеть, как твоя омега нуждается в нас, — Чонгук сглатывает из-за того, как уверенно об этом говорит альфа. Ему самому стыдно думать о податливости своего внутреннего «я», ведь сталкивается с таким впервые, но Мин? С двумя мужьями? Точно нет. Намджун справа от принца немного топчется на месте, захотев что-то сказать, но передумывает и не перебивает старшего. — Она реагирует на каждый наш выплеск феромонов скулением, ластится к альфам внутри нас и омеге Джина, — последний вздрагивает, совсем не ожидая, что Юнги решится уточнить даже это, потому что самому немного стыдно признавать настолько сильное влечение к Чонгуку, имеющему тот же сабгендер. — Я никогда не был настолько поражён чьим-то запахом, не скулил отчаянно и жалобно спустя несколько дней разлуки с кем-то, — добавляет король тише, опуская руки вдоль туловища и пытаясь вложить в слова как можно больше искренности. — Моему волку больно думать, что я могу не получить тебя. Чонгук издаёт какой-то булькающий звук, выражающий удивление и непонимание одновременно, но рука Намджуна на талии, появившаяся там довольно резко, не позволяет ступить назад. Юнги подходит ближе, обходит Джина и останавливается только в нескольких дюймах от принца, как тогда, на балу в уединённой комнате. Слишком близко, как думает Чон, но ему ли жаловаться, когда выразительный взгляд тёмно-карих глаз буквально можно почувствовать физически, как и желание на дне зрачков. Младший не видит смысла задерживать дыхание, потому что рано или поздно всё равно не выдержит: втянет мускусный запах альфы во все лёгкие, с наслаждением на лице и довольным урчанием в горле. — Я не... — начинает лепетать Чонгук, запинаясь в своих же словах из-за давления со стороны Юнги и внимания Намджуна и Джина, обращённое сейчас только на него. — Не буду отрицать такие... очевидные вещи, — выдавливает он из себя, и Мин ухмыляется. Ему нравится тот факт, что юноша даже не пытается проблеять что-то вроде «нет, вы ошибаетесь» или «я ничего не чувствую». Это было бы такой откровенной ложью. — Но и вы поймите меня, — голос обретает больше уверенности. Омега прокашливается, избавляется от комка в горле и пытается донести до мужчин то же, что уже говорил лично Намджуну. — Я никогда не хотел идти на поводу лишь у инстинктов. Я не пытаюсь бороться с ними или отвергать своего волка, но в первую очередь я личность, а не какой-то дикарь. Юнги хмурится, когда слышит последнее слово, явно принимая это на свой счёт по каким-то причинам, и Чонгук поспешно извиняется и исправляется: — Это... не плохо — доверять другой стороне себя настолько, насколько вообще возможно, но разве вы считаете правильным принимать такие важные решения на голову, которая одурманена чужими запахами? Здравый рассудок должен сохраняться, а согласие на брак даваться с полной уверенностью, — омега знает, о чём говорит, потому что большую часть своей жизни боролся именно с этими глупыми устоями в обществе. Нельзя бросаться на первого встречного, потому что твой волк начинает отзываться на другого, как бы сильно подобное не порицалось природой. Они гораздо больше, чем кучка инстинктов, феромонов и прочих прелестей, что передалось от их прямых предков, настоящих волков. Чонгук всей душой испытывает симпатию к альфам и Старшей Омеге, с трудом контролирует себя и внутреннее «я», но что-то в голове упорно кричит, что нельзя так безрассудно поступать. Брак — серьёзный шаг, с маленькой возможностью в будущем разрушить его и найти другого партнёра, ведь все слова про моногамию волков не шутки. Да и к тому же, кто захочет с ним иметь дело, когда все будут знать, что он бросил своих супругов без причины? Или народ может пустить слух, что променял королей на какого-то отпрыска. — Вы понимаете, о чём я? — тихо спрашивает Чонгук, уже не надеясь на положительный ответ, но Джин выглядывает из-за спины Юнги с мягкой улыбкой на губах, блестящими глазами и широкими плечами, не уступающими альфим. — Да, — отвечает он, выглядя так, будто действительно осознаёт, что имел в виду младший, а не потому, что нужно проявить мнимое понимание, от которого никому не станет лучше. — Всё хорошо, Чонгук, — добавляет следом и подходит ближе, равняясь с Юнги. Чёртова дыня становится ещё слаще, как будто принц съел ложку сахарного песка. Ему хочется податься вперёд и включить свой омежий инстинкт, твердящий, что вылизать шею Джина, что так притягательно пахнет, будет хорошей идеей. Он просто чувствует невероятную близость с представителем своего сабгендера, поэтому хочет угодить старшему, получить похвалу. Чонгук облегчённо выдыхает, не заметив, как напрягся в ожидании ответа. Это... хорошо, думает он. Понимание со стороны королей успокаивает его, ведь значит, что те в любом случае постараются сделать всё, чтобы рассмотреть и другую точку зрения на происходящее. — Как я уже сказал, — даёт о себе знать Намджун, и омега поворачивает к нему голову. — Мы поспешили. Но если ты не хочешь отказываться от того влечения, что испытывают наши волки друг к другу, то... — он выглядит неуверенным, а потом бросает умоляющий взгляд на Юнги, который, кажется, лучше может сформулировать мысль и донести её до младшего. — Как насчёт того, чтобы поближе узнать нас? — подхватывает Мин, понимая своего супруга без слов. Чонгук на предложение поджимает губы, не совсем понимая, что именно входит в это «узнать поближе». — Типа?.. — спрашивает он, надеясь, что за него закончат. — Проведи какое-то время в нашей компании, — предлагает Джин довольно воодушевлённо. — Останься во дворце на несколько дней, увидь, как мы живём, что обычно делаем или любим, — перечисляет мужчина, выставляя руки в стороны. — Постараемся стать сначала... друзьями. Друзьями, повторяет про себя принц, опуская голову. Звучит лучше, чем неожиданное предложение руки и сердца. Ему хочется узнать повседневных Юнги, Намджуна и Сокджина, без короны на голове, кучи официоза и маски на лице, которую тем приходится держать на публике. Мысль о постепенном развитии их отношений греет по каким-то причинам душу и идеально подходит для Чонгука. Если мужчины продолжат так же, как и сейчас, то Чон не сможет устоять перед ними. Сейчас он испытывает симпатию и заинтересованность, но потом? Спустя какое-то время длительного нахождения в их компании, сближения с каждым из королей... итог может быть неоднозначен, но омега хочет рассматривать вариант о большей глубине своих чувств. Влюблённость, например. Мысль об этом вызывает по коже мурашки и помогает настроиться на оптимистичную волну. Он не думал, что однажды вообще окажется в такой ситуации, но эти мужчины что-то трогают внутри него. Элегантные, вежливые, с собственным стержнем внутри и понимающие. Можно ещё долго перечислять всё то, что смог увидеть в них Чонгук за такой короткий срок, но вывод один: вряд ли можно встретить людей идеальнее. Парень робко кивает и слышит удовлетворённый рокот от Намджуна, который смущается и сразу же прерывает звук. Сокджин только успевает посмотреть на него с лёгкой насмешкой, а Юнги улыбнуться, не удивившись, что младший альфа не сдержал свой порыв. Чонгук не готов отсылать отцу письмо с хорошими известиями о свадьбе, но с просьбой задержаться в королевстве Ким-Мин на несколько дней и познакомиться с его народом? Составить компанию этим мужчинам и позволить себе впервые не задумываться о статусе, обязанностях и других вещах, что так беспокоят его? Он может... постараться. Да, точно. Насладиться заботой с их стороны, почувствовать себя достойным внимания и ласки со стороны альф и омеги, которые впервые не отталкивают его своей фальшивостью и маской. Чонгук заинтригован. Возможно, в конце их ничего и не ждёт. Поймут, что не подходят друг другу, не смогут найти общий язык, или чувства не превратятся в ту любовь, которая есть между уже сформировавшейся триадой. Чон не хочет заглядывать в будущее, поэтому и не спешит расстраиваться. — Мне нравится эта идея, — робко соглашается принц. — И я не против, — добавляет следом, наблюдая, как Юнги расслабляется в плечах, находясь какое-то время в напряжении. Его можно понять, как и Намджуна, чья хватка на талии Чонгука усиливается и создаёт приятное чувство собственничества. Сокджин тоже вздыхает полной грудью, наверняка заранее готовясь к отрицательному ответу, но всё прошло лучше, чем ожидалось. Намджун не особо долго топчется на месте, прежде чем повернуть голову к омеге и оставить у него на виске мягкий поцелуй, всего лишь прикосновение губ, ни к чему не обязывающее, но глаза Чонгука превращаются в два огромных блюдцах прямо перед Юнги и Джином, которые наблюдают за этим с лёгким удивлением на лице. Альфа же, кажется, в этот раз не смущается своего поступка, только неловко откашливается, когда повисает тишина, а Мин громко вздыхает. У принца на лице румянец расходится необычайно быстро, но не спешит что-либо говорить, потому что знает, что получится только блеяние, как у козлёнка. Джин разрушает повисшую тишину своим коротким смешком, а потом тихим хлопком ладонью о свой лоб, удивляясь, как из этой ситуации они могли прийти к этому: неловкости и напуганному Чонгуку с оленьими глазами, смотрящими в одну точку. — Ещё никогда так сильно не чувствовал запах персиков, — решает поделиться Сокджин, и Чон краснеет ещё сильнее, втягивая шею в плечи. Юнги смеётся с такой очевидной реакции, взъёрошивает юноше перед собой чёлку небрежным движением, и говорит очень умную вещь: — Давайте лучше спустимся и пообедаем. Урчание живота Чонгука отвечает за них всех.

****

Чонгук проснулся, потому что ему было жарко. Честно говоря, за четыре месяца он должен был привыкнуть к этому, но что-то каждый раз упорно заставляло его открыть глаза с тихим стоном, чувствуя, как простыня под ним стала слегка влажной из-за пота. Луч солнца из окна сквозь приоткрытые шторы не доходил до огромной кровати, поэтому нельзя было с недовольством винить во всём именно его. Нужно было винить троих мужчин, что так бесстыдно прижимались к нему со всех сторон и продолжали мирно спать. Чонгуку просто интересно, как те выдерживают такую жару в постели каждое утро и не просыпаются из-за вспотевшей спины, в отличие от него самого. Хочется перевернуться, найти хоть маленькое местечко на постели, где ещё не нагрето их телами или солнцем, но омега чисто физически не может этого сделать. Руки, что обвили его талию и грудь, просто не дают вдохнуть, что уж тут говорить о большем. Сначала было странно жить с тем фактом, что трое мужчин оказались настолько тактильными во сне, но сейчас пришлось просто смириться. Альфы и омега не дадут ему поменять положение. Слева от него спит Юнги, уткнувшись носом в подушку Чонгука и вдыхая уже давно полюбившийся аромат персиков. На мужчине только свободная, тонкая рубашка, почти прозрачная настолько, что можно увидеть горошинки сосков и рельеф пресса, коим он похвастаться не может, в отличие от Чона. Одеяло на него накинуто лишь до бёдер, а потом превращается во что-то скомканное. Альфа почти не издаёт никаких звуков, кроме тихого сопения, чем кардинально отличается от Намджуна, который лежит справа и прижимает Чонгука к постели своей рукой, расположившейся у него на груди. Ким привык спать без верхней одежды, чем очень сильно искушает своих супругов и младшего. Последнему приходится глубоко дышать, прикрыть глаза и не думать о широкой груди, оголённых плечах и твёрдых мышцах на животе, который поднимается и опускается при каждом вдохе-выдохе. Намджун беззастенчиво прикасается своим приоткрытым ртом к шее Чонгука, рядом с засосами и прочими отметками, что оставил перед сном, и мурашки идут по коже без разрешения, когда воспоминание об этом всплывает в голове. Слишком близко. Парень мог бы сказать, что Сокджин один из тех, кто приносит его нервной системе меньше вреда, но это не совсем так. Старший единственный, кто на протяжении всей ночи обвивает рукой талию младшего, жмётся щекой к напрягшему животу, сползая на кровати ниже остальных, и после пробуждения видит карамельную кожу, которая слегка покрыта испариной. Именно из-за неё запах усиливается в несколько раз, но не Киму жаловаться на это. Никому из королей, на самом-то деле. Проблема в том, что молодой организм Чонгука иногда работает со сбоями и награждает его с утра пораньше неожиданным стояком. Это бывает не так часто, как можно представить, но из-за Джина ситуация ухудшается. Чону сложно терпеть приоткрытый рот хёна, который иногда тоже касается его кубиков пресса, а губы то и дело скользят по оголённым участкам и вызывают дрожь по спине. Как, думает юноша, откидывая голову на подушку со стоном, ему не думать о развратных картинах с участием этих самых губ, когда они так близко находятся к его паху и возможному утреннему стояку? Чистое издевательство, из-за которого хочется выть. Первое копошение парень чувствует спустя минут десять и совсем не удивляется, когда Юнги начинает своё утро с поцелуев на его шее, от самого уха до плеча. Чонгук довольно мычит, жмурится, когда прикосновение задерживается на несколько секунд, а потом следует лёгкий укус и последующее зализывание шершавым языком. Мин выглядит таким же довольным, лаская свою омегу и чувствуя ответную реакцию, но через минуту обратно падает на подушку с тихим рыком. Ещё рано для пробуждения Мина, поэтому тот слегка ленив и слишком расслаблен, даже не старается сдвинуться с места, чтобы поправить одеяло или задравшуюся рубашку. Его рука тянется вниз, чтобы опуститься на макушку Джина и удостовериться, что муж всё ещё в постели, а потом проделывает то же самое и с Намджуном, прикасаясь к его горячей руке на груди омеги. Когда маленький обход окончен, Юнги спокойно закрывает глаза обратно и зевает, чтобы продолжить свой сон. Подобный процесс происходит каждое утро, что для Чонгука сначала казалось необычным. Мужчина на вопрос об этом как-то смутился и пробурчал, что того просит его волк. Как старший альфа, он обязан удостовериться, что все его парни рядом, не нуждаются в чём-то и продолжают спокойно спать. Это инстинкт, который имеет место быть в стае, хоть такого понятия, как такового, уже давно нет у людей. Сама концепция семьи сохраняется, поэтому и альфа реагирует подобным образом. Принц думает, что это мило и приятно. Юнги беспокоится о них и думает в первую очередь о сохранности своих возлюбленных, когда только просыпается, и их нуждах. Необъяснимая забота. Чонгук не мешает мужчине заснуть снова через какое-то время, но из-за того, что довольно резко дёрнул затёкшей ногой, потревожил Джина и его сладкий сон. Он чувствует животом зарождающееся мурчание, а потом и улавливает характерный звук снизу. Хватка на талии усиливается; старший прижимается к нему сильнее и прячет нос с напрягших мышцах, не волнуясь о том, как сильно может смутить этим парня. Прикосновение голой кожи всё ещё для Чонгука кажется интимным, ведь даже спустя четыре месяца привыкнуть не так легко, но не отрицает своего желания получить больше. Он стал слишком нуждающимся в прикосновениях от королей, это понимают все четверо. — Ещё слишком рано, — сонно говорит Джин с заплетающимся языком, и Чонгук бы с радостью прикоснулся к его мягким волосам, чтобы пригладить их, но не может. Эти альфы... — У вас Совет в одиннадцать, хён, — тихо напоминает омега, хихикая на недовольное приглушённое бурчание. — Нам надо будить Намджуни-хёна, — добавляет следом, и король на этих словах затихает. В комнате снова воцаряется тишина, а в постели никто не двигается, но через минуту Чонгук слышит копошение и стон Джина. Тот не отстраняет лицо от пресса парня, вместо этого убирает одну руку с его талии и с громким оглушающим шлепком опускает её на крепкое бедро Намджуна. — Твою ж... Альфа реагирует на это как-то спокойно, только глаза всё-таки приходится открыть. Место удара жжёт, а под хлопковыми штанами явно скоро появится отпечаток ладони, зато мужчина приподнимает голову, отстраняясь от шеи Чонгука, и сонно хлопает веками, смотря вниз, на Сокджина. Тот тоже задирает её вверх, ловит взгляд своего мужа и задорно улыбается. У Намджуна пропадает всякое желание возмущаться и жаловаться на «насилие над альфами». Просто трёт кулаком глаза, приглаживает свои блондинистые волосы и падает на подушку, как это сделал полчаса назад Юнги. Тот, кстати, на происходящее вообще никак не реагирует, хотя имеет довольно чуткий сон. Чонгук ждёт, пока Кимы скажут что-то ещё, но те затихают до того момента, как Намджун не начинает свой собственный утренний обход. Он не настолько подвержен внутреннему «я», твердящему, что нужно срочно всех проверить на наличие под своим боком, но Чонгук стал исключением. Король возвращает свой нос на бьющуюся жилку, мягко ведёт своими пухлыми губами и останавливается на пахучей железе. Она немного набухла из-за огромного количества феромонов, которое витает в воздухе с утра пораньше, и действительно чувствительная. Чонгук издаёт тихое «а-ах», когда чужой язык касается её, обводит по краям и оставляет мокрый след. Спина младшего на эту ласку выгибается сама, и ему стыдно, какой всхлип вырывается из его рта, что даже Сокджин на него реагирует приподнятой головой. Альфы жадные, вот что понял Чонгук, особенно по утрам и перед самым сном. Считают нужным оставить на всём принце свой запах, а потом то же самое проделать и со старшим омегой, который уже всегда готов и даже не краснеет, потираясь о своих мужей в ответ. — Х-хён, — сбито говорит Чонгук, когда Намджун прикусывает чувствительную кожу и рычит. — С-собрание, я-ах, — он срывается на ещё один стон, когда Джин беззастенчиво очерчивает своим языком рельеф напрягшего пресса прямо перед своим лицом, и ухмыляется. — Разве оно не может подождать? — хриплым ото сна голосом спрашивает альфа, оставляя ещё один поцелуй на шее младшего. Его рука, лежащая на чужой груди, начинает скользить по ней и предпринимать слабые попытки расстегнуть пуговицы на рубашке, которая давно задралась, чем старший омега сейчас и пользовался. Чонгук думает, что да, вообще-то, может, ведь они чёртовы короли и опоздание им простительно, но к таким утренним ласкам он не был готов. Дыхание сбивается уже через несколько секунд, а стоны перерастают во что-то большее, чем мычание сквозь поджатые губы. Он не может спокойно лежать на спине, дёргается, когда кто-то из хёнов задевает особо чувствительный участок оголённой кожи, слегка выгибается в спине и откидывает голову назад, думая лишь о том, чтобы Юнги сейчас не проснулся и не присоединился к этому всему. С трудом можно выдержать напор Джина и Намджуна, а одновременно плавиться от прикосновений троих мужчин? Легче подписать свой смертный приговор. Его мольбы услышаны не были. После особо громкого «хён», что сорвалось с его губ, Мин слева всё-таки зашевелился и приоткрыл глаза, хмурясь и пытаясь сфокусироваться. Сам же Чонгук жмурится, смущаясь, хотя предстать перед Юнги в таком виде, выгибающимся и стонущем, ему приходилось уже не раз. Альфа облизывает губы, низко урчит, когда улавливает усилившиеся феромоны своих супругов и Чонгука, и приподнимается на локтях, заглядывая последнему в лицо. Принц знает, что покраснел. Его щёки красные, губы, по которым язык прошёлся уже несколько раз, блестят от слюны, а рот приоткрыт из-за неспособности сдерживать звуки удовольствия. Длинные волосы, что сейчас доходят до мочек ушей, разметались по всей подушке, путаясь и создавая довольно небрежный образ. Юнги скользит по каждой детали с восхищением и желанием в глазах, слегка задирает верхнюю губу, издавая рычание, и Чонгук стонет снова. Довольно резко цепляется рукой за плечо Мина, сжимает его до боли и притягивает горячее тело альфы ближе, чтобы почувствовать повышенную температуру короля сквозь тонкую ткань рубашек. Намджун отстраняется от шеи, но ладонью оттягивает ворот и скользит пальцами по ключицам, которые тоже усеяны засосами и укусами со вчерашнего вечера. Чонгук хнычет, когда тот специально надавливает на синяк, и рефлекторно подбрасывает бёдра вверх. Язык Джина исчезает тут же, потому что старший вряд ли ожидал такой реакции. Младший хочет вскочить, извиниться за такое поведение и неспособность контролировать своё тело, но вот только Юнги сверху и рука Намджуна на груди не даёт приподняться даже немного. И он, конечно, подчиняется им, как послушная омега, и крупно вздрагивает, когда чужая ладонь уверенно прикасается к его возбуждённому члену сквозь штаны. — Джин! — вскрикивает он, стараясь убрать чужую конечность, но в итоге только толкается в неё сильнее и стонет от трения. Мин наклоняется к его лицу ниже, почти касается своими губами его приоткрытого рта, который уже давно ждёт поцелуев, а Намджун оставляет осторожный чмок на заалевшей правой щеке, успокаивая. — Сладкие персики, — шепчет Ким, оглаживая грудь принца и беззастенчиво забираясь под рубашку. Его пальцы лишь слегка касаются сосков, но реакция следует незамедлительная. Всхлип, дрожь по телу и ладонь, которая сжалась в кулак на простыне, скомкивая её. — Отзывчивая омега, — комментирует он, удовлетворённый происходящим. Сокджин пропускает мимо ушей своё имя, не акцентируя внимание на отсутствии уважительного обращения, и поглаживает чужой стояк более интенсивно. Его ладонь полностью накрывает возбуждённый член, уже истекающий предэякулятом и оставляя после себя мокрый след, но старший чувствует, насколько сильно от неё разит персиками, заполняя его лёгкие. Они стали более насыщенными, что выдаёт состояние Чонгука и то, насколько он желает уже получить разрядку. Молодому телу, окружённому ароматами двух альф и старшей омеги, не нужно многого, чтобы прийти к оргазму. Принц чувствителен сам по себе, к тому же, не искушён до этого ласками. Всё происходящее в новинку и никакой речи не может идти о выдержке. Последующий стон юноши смешивается с грудным урчанием Юнги, который перестаёт сдерживаться и довольно грубо накрывает приоткрытый рот парня своими губами. Чон свыкся с мыслью, что старший альфа любит грязные, мокрые поцелуи. Его не волнует стекающая по подбородку слюна, хлюпающие, постыдные звуки и просьбы дать сделать вдох. Даже в моменты, когда они не возбуждены, а подобная ласка всего лишь для того, чтобы выразить привязанность посреди загруженного дня, Юнги всегда исследует чужой горячий рот своим языком так, как умеет только он. Даже сейчас, когда стон прерывается на всхлип, а король отстраняется, тяжело дыша, в его уголке губ уже скапливается слюна, а Чонгук пытается быстро стереть свою, но та всё равно пачкает его подбородок. Лимон становится кислее, оседает на языке вместе с хвоей и дыней, и уже не имеет значения, насколько сильно Чонгук хочет вдыхать этот аромат. Джин не ждёт никаких указаний: обхватывает двумя пальцами член младшего, оттягивает крайнюю плоть, а потом прикасается подушечкой пальца к истекающей головке, скрытой штанами, и совсем не волнуется, что мокрое пятно становится больше, когда он начинает круговые движение по чувствительной уретре. Мужчина игнорирует стоны сверху, сбитые просьбы и бёдра, что снова и снова подкидываются вверх, а потом опускаются на кровать, не получая больше прикосновений. Чонгук хнычет в губы Юнги, снова сжимает его плечо, а второй рукой цепляется за руку Намджуна, который понимает молчаливую просьбу и сжимает её в крепкой хватке. — Ты можешь кончить, когда захочешь, — шепчет Ким принцу на ухо, опуская взгляд вниз и наблюдая, как его муж надрачивает резкими, короткими движениями вверх-вниз. Он понимает, как этого мало для Чона, ведь сам был однажды на его месте, но уверен, что тот достаточно послушный, чтобы принимать только то, что дают ему старшие. Принц кивает, не в силах ответить, и поворачивает голову лишь за тем, чтобы умоляюще попросить поцеловать его. Намджун слушается, пододвигается и склоняется к приоткрытым губам, и ему кажется, что чувствует привкус лимона, когда целует Чонгука и позволяет тому самому задать темп. Движения губ омеги слегка небрежны, мало чем похож на поцелуй, к которому они привыкли, но это только лишь потому, что сосредоточиться на чём-то, кроме ладони Джина, невозможно. Ким именно этого и добивался, чтобы всё внимание донсена было сосредоточенно только на нём. Игра в ласки перестаёт быть таковой, когда Юнги предупреждающе рычит, задыхаясь от персиков, и заглушает звук в чужой шее, снова принимаясь покрывать её поцелуями, проводить по вспотевшей коже языком и оставлять свой запах, помечая. Намджун поступает так же, оставляя Чонгука хныкать от прервавшегося поцелуя, но тому нравится идея чувствовать альф, уткнувшихся носом туда, где феромоны сконцентрированы больше всего. Сокджин перестаёт дразнить. Он полностью накрывает вставший член ладонью, слегка давит на него и начинает поглаживать быстрыми, плавными движениями. От досады прикусывает губу, когда чувствует руку Юнги в своих волосах, трепетно перебирающие пряди. Именно это даёт ему понять, что Мин поощряет его действия и благодарит за заботу о Чонгуке. Младший является огромным беспорядком на кровати, впитавшим в себя насыщенные запахи всех четверых. — Хороший мальчик, — рычит Намджун, сжимая чужую руку сильнее. — Ты скоро кончишь? Чон всхлипывает, краснеет от прямолинейности хёна, но всё равно кивает. — П-пожалуйста... — Чего ты хочешь? — отвечает Юнги ему в шею, оставляя укусы. — Кончить, — произносит на выдохе юноша и стонет от увеличивающейся амплитуды движений на своём члене. Намджун урчит низко и грубо, а потом прерывается, чтобы заверить младшего, что тому это позволено и не стоит больше ждать. — Ты можешь, Омега. Чонгук кончает тихо; мелодичные стоны и хныканья, которые он издаёт, прекращаются довольно резко, зато лицо выражает огромное удовольствие, в чём усомниться довольно трудно. Альфы застывают на месте, когда слышат полузадушенное «хён», и просто утыкаются носами в шею, вдыхая запах. Сокджин чувствует, как плоть под его ладонью дёргается, а потом выплёскивает тугими толчками сперму, что впитывается в тонкую ткань почти мгновенно. Бёдра парня дрожат, он подтягивает ноги к себе и зажимает чужую руку, которая не спешит пропадать, а продолжает слегка ласкать член, но не доводить до сверхстимуляции. В тишине комнаты слышно тяжёлое дыхание альф и омежье мурчание Джина, наслаждающегося происходящим в нескольких сантиметрах от себя. Он шепчет какие-то комплименты, но не уверен, что Чонгук их слышит сквозь сбавляющий свои обороты оргазм. Когда парень шумно выдыхает через нос, то Юнги первый, кто двигается: опускается обратно на постель и обнимает рукой принца, прижимаясь к нему грудью. На его лице теперь можно увидеть удовлетворённость, как у кота, наевшегося сметаной. Улыбка широкая, а в уголках глаз появились морщинки. Он равномерно урчит и утыкается носом на этот раз в крепкое плечо, а не шею. Чонгук впервые за минут пятнадцать растекается по кровати лужей, позволяя мышцам расслабиться. Намджун водит губами по коже, где только может дотянуться, а потом нежно целует в висок, окружая запахом хвои. Омега благодарно мурчит, и этот звук смешивается с сокджиновым. Тот убирает руку, поспешно вытирает её о простыню, не особо волнуясь, что испачкает, и делает глубокий вдох. Королям всё равно вставать на Совет, хотя явно опоздают, если не встанут прямо сейчас, но покинуть разморённого, снова сонного Чонгука не могут. Волки внутри недовольно воют, когда мужчины думают об этом, а ходить после весь день расстроенными нет никакого желания. Принц открывает глаза, рассматривает кофейного цвета балдахин и облизывает губы. Ему не надо много времени, чтобы позволить улыбке расцвести на лице. Он поворачивается в сторону Намджуна, который на это движение отстраняется и смотрит на него недоумевающе и ожидая, что младший вот-вот скажет то, что хотел. Чонгук много чего хочет сказать, правда. Его чувства сейчас — огромный комок желания, счастья, радости, нежности, влюблённости и благодарности. Сложно понять, что именно преобладает и затапливает с большей силой, но именно совокупность всех этих эмоций толкает его на решение сказать то, что хотел уже давно. Намджун мягко целует его, сначала в нос, потом в лоб, в веко, которое прикрывается, и в искусанные губы, ловя тихое мычание. Рука перебирает длинные пряди на голове омеги, пальцы зарываются в них и тихонько оттягивают, не принося боли, а Чонгук снова прислушивается к звукам в комнате. Равномерное дыхание и урчание Юнги, Джин, который приподнимает голову и смотрит на них слегка вопросительно, удивляясь такому резкому затишью между ними, а Намджун продолжает смотреть влюблёнными глазами и улыбаться в ответ. Чонгук вспоминает, что влюбился в эти ямочки с первого взгляда. Помнит, как был ошеломлён запахом сладкого лимона и низким голосом Юнги. И Сокджин, первая омега, которая смогла покорить его сердце и заполнить лёгкие сочной дыней, от которой голова кружится до сих пор. Чонгук не разрушил триаду, он просто позволил зародиться чему-то новому между ними четырьмя. — Я хочу быть рядом, — говорит омега, смотря на хёна перед собой. Намджун издаёт вопросительное хмыканье. — Сидеть с вами на троне, как ваш законный муж. До самого конца. И королям не нужно другого согласия.