Спустя 10 минут…
— Чёрт, да где же этот носок! — топнув ногой с носком, проговорила Мира. Вздохнув, она применила свою причуду, сосредоточившись на том предмете, который ей необходимо было найти, в данном случае это носок, дабы определить точное местонахождение потерявшейся пары. Мир вокруг стал будто в тепловизоре, а носок ярко выделялся розовым цветом среди остального фона. — Попался! — победно усмехнувшись, русая схватила носок с подоконного горшка с цветком, недоумевая, как он мог туда попасть и, быстро натянув, продолжила собираться.***
Стук в дверь. Щелчок входной двери, её скрип, а затем улыбающееся лицо Мины. — Здравствуй, Мира! Я так рада, что ты здесь! Как добралась? По дороге ничего не случилось? — начала засыпать вопросами бедную девушку Ашидо. «Она не меняется. Ведёт себя как заботливая старшая сестра.» — улыбнулась своим мыслям девушка. — Всё в порядке, Мина. Ты как всегда в своём репертуаре. Пойдём, а то без нас уже всё пройдёт. — засмеялась русая, её смех подхватила и розововолосая. Стряхнув с шапки снег, девушка сняла куртку и сапоги, поставив всё в углу коридора. Так, смеясь, они зашли в дом, а после, и в зал, где уже были почти все ученики класса 1-А. Не было, разве что, Минеты, по довольно понятным причинам и единогласному решению, и Ииды, который, сославшись на то, что в это время он будет с семьёй, отказался от затеи. Тут же на шею Миры прыгнула какая-то довольно лёгкая тушка, от которой повеяло запахом ирисок и молока. — Сестрёнка! Ты пришла! Я так рада! — улыбчивый комочек радости крепко сжал зеленоглазую в своих стальных, несмотря на телосложение, объятиях и та почувствовала, как колется новогодний свитер на её младшей сестре, хотя и сама надела такой же, чтобы не портить атмосферу праздника. — Я тоже рада тебя видеть, Очако, но лучше отпусти, не то задушишь ведь, — кряхтя, ответила старшая сестра, ведь, всё-таки, если Уравити и не была весом с тонну, но и пушинкой тоже не была. Та хихикнула и отошла на шаг от сестры, позволяя ей свободно вздохнуть. — Ладно, проходи. Собрались уже все, кого я позвала, от Минеты мы это сохранили в тайне, сама понимаешь почему, — Очако пошла в центр зала и села на одну из множества подушек и одеял, расстеленных на полу. — Садись куда хочешь, места много. Только сейчас зеленоглазая заметила знакомую копну волос и сердце учащённо забило тревогу. Это он. Больше нет людей, знакомых ей, с таким цветом волос. Взгляд опускается ниже и натыкается на знакомый ожог и разного цвета глаза. Его взгляд был устремлён прямо на неё, с интересом изучая. Поняв, что их взгляды встретились, русая перевела взгляд на пол, а затем, быстро оглядев свободные места, решила сесть рядом с Изуку, что поспешно и сделала, закрывшись тем самым от Шото за зеленоволосым парнем. Мидория приветливо улыбнулся и поздоровался, девушка ответила тем же, весёлым голосом поприветствовав друга. Вдруг Изуку поёжился от неприятного ощущения, появившегося после приветливой улыбки Миры, адресованной ему. Будто холод веял прямо в правый бок. Мурашки прошлись по спине Мидории, но тот тщательно игнорировал чувство. Киришима и Каминари о чём то разговаривали, Киришима, сильно жестикулируя, пытался что-то объяснять, пока Каминари увлечённо слушал. Хакагурэ и Тсую тоже о чём-то болтали, стараясь не создавать гнетущую тишину. Очако не знала, куда себя деть, она начала нервничать, поэтому в её голову пришла довольно необычная идея, которую она поспешно рассказала всем присутствующим. — А что, если сыграть в бутылочку? — все гости замолчали, обратив на Урараку взгляды. — Только не простую. Один человек крутит бутылочку дважды. Два человека, на которых покажет горлышко, проведут другую игру — «Семь минут в раю». Я запру их в комнате без света и они должны будут провести там 7 минут. — улыбаясь, произнесла Урарака, в сердце надеясь, что идея приживётся среди её одноклассников и они согласятся. Ребята, переглянувшись пару раз между собой, через пару секунд согласились и, взяв бутылку из-под выпитой колы, положили её на середину пола, собравшись вокруг. Очако крутанула бутылку, та показала горлышком на Изуку. Парень занервничал, в предвкушении ожидая, с кем же ему придётся провести 7 минут в одном закрытом темном помещении. В следующий толчок горлышко бутылки долго не хотело останавливаться на ком-либо, заставляя присутствующих замирать, ожидая. Бутылка замедлила свой ход, а после и остановилась, указав горлышком на Миру. В комнате будто стало и холодно и жарко одновременно, что отчётливо почувствовали Изуку и Мира. Но никто из них не знал причины такой резкой и странной смены температуры. Такой расклад вещей не радовал младшую сестру Миранны, ведь она рассчитывала на то, чтобы запереть в комнате Тодороки и свою старшую сестру. Да, она знала о симпатии Миры к Шото. Видела, как кусает губы, пытаясь решиться позвать его в кино и старается скрыть волнение при диалоге с ним, заламывая пальцы за спиной. Знала, что разговаривать с Мирой и пытаться уговорить её решиться — бесполезное занятие, поэтому решила действовать самостоятельно. — Отлично! — Очако не выдавала своего разочарования в дурацкой бутылочке, показавшей не на того парня, чтобы не раскрыть свои коварные планы по сведению этой парочки и поспешила закрыть Изуку и Миранну вместе в одной комнате, несмотря на протесты и борьбу своей сестры. Дверь захлопнулась и послышался щелчок замка. Мира поняла, что поздно что-либо делать, Очако сообщила, что отсчёт времени уже начался, придётся провести эти семь минут в темноте с Изуку. Но эта перспектива успокаивала, рядом с парнем было относительно спокойно. Девушка сползла по стене, вздохнув, а рядом сел Мидория. — Слушай, Миранна. Раз выдался такой случай, то я решил спросить. Кто тебе нравится? — Изуку впервые был так прямолинеен и не нервничал, как это бывает обычно. Наверно из-за того, что заперли его не с Очако, тогда нервов бедного парня не хватило бы на 7 минут. — Ну… — мялась девушка, не желая отвечать. Она хотела потянуть время, пока дверь наконец не откроется, хотя и понимала, что семь минут — слишком долго и отвертеться не выйдет. Отвечать придётся. Тишина затянулась, никто не хотел нарушать её. Изуку терпеливо ждал ответа, а зеленоглазая чуть ли не покрывалась холодным потом. — Т-тодороки… — тихо ответила девушка, чувствуя, как горят щёки. Никому доселе она не говорила об этом секрете. Но Изуку был парнем, которому Миранна могла довериться, она это знала. — Ого. Неужели ты до сих пор не сказала ему? — получив молчание в знак согласия, Мидория вздохнул. — Тебе надо ему рассказать, слышишь? Это же не может продолжаться вечно. Ты должна признаться. Ты понимаешь это, только признавать не хочешь. — Мира молчала, понимая, что слова парня правдивы. Наступило напряжённое молчание, каждый думал о своём. Мидории было неудобно в такой обстановке, поэтому поспешил перевести тему и начал рассказывать истории из тренировок у Всемогущего и Айзавы-сенсея. За этим занятием они провели почти всё время, смеясь и улыбаясь. Они шутили, рассказывали истории, как смешные, так и страшные. Они не знали, что происходит снаружи, не знали, что их смех слышат, не знали, что, слыша смех Миранны, переплетающийся со смехом Мидории, одноклассницы и одноклассники шептались. Вдруг дверь в комнату открылась, на пороге стояла Очако. — Как вы тут? Не одичали ещё? Семь минут прошло, вставайте, старички. — смеясь, сказала Уравити, подавая руку Изуку и Мире. — Как видишь, нет ещё. Но когда-нибудь такими темпами я точно превращусь в снеговика-зомби и съем всё твоё мороженое, если ты ещё раз назовёшь меня старичком. — улыбаясь ответила Миранна, пока Урарака состроила лицо, полное ужаса. — О боже, нет! Только не моё мороженое! Старый снеговик-зомби хочет съесть моё мороженое! — саркастично, с улыбкой на устах произнесла Очако. Они пришли в зал и, сев на места, продолжили играть. Однажды бутылочка показала на Шото, Мира затаила дыхание. Во второй раз бутылочка показала на Яойорозу. В сердце вонзился укол ревности, она боялась того, что может произойти в той комнате, где они будут одни.Изуку по-прежнему чувствовал холод, проходящий по его спине и боку всю игру, но он был сильнее, чем раньше и иногда пропадал, когда пара человек отходила по делам.***
Тишину разрезали шлёпающие звуки босых ног по полу. На улице уже давно темным-темно, звёзды вышли на небо, белой россыпью покрывая тёмное полотно, из-за туч появился месяц, мягким светом падая в комнату, на тело девушки через окно. Миранна смотрела в окно, на природу, закутанная в тёплый плед. Любовалась ей, чувствуя поглощающее спокойствие и умиротворение, вдыхала ночной воздух, такой чистый и свежий. Он отличался от того, что был днём или утром. Ночной мир отличался в корне от дневного. Он был волшебным, тихим, спокойным. Лишь стрекотание сверчков разрезало тишину ночной глуши. Вдруг сзади послышались глухие шаги. Обернувшись, девушка увидела его. Такого красивого. Накаченные плечи и руки, голубая футболка на его теле, черные штаны. Его волосы, едва колыхающиеся от лёгкого ветерка из окна. И его глаза. Они были словно драгоценные камни для Урараки Миранны. Ей казалось, что она может вечно смотреть в них. Между ними стояла тишина, они смотрели друг на друга, будто общались на уровне телепатии и понимали друг друга по взглядам. Эта тишина не была напряжённой, даже уютной. Тодороки медленно подошёл к девушке, будто боясь спугнуть маленького зверька. — Почему ты здесь? — спросил он, закрыв до этого открытое нараспашку окно. Миранна молчала, не в силах что-либо сказать и смотрела в небо. За её примером последовал и Тодороки. Зеленоглазая ощутила странное чувство, когда Шото пришёл. Беспокойство? Нет, не оно. Недовольство? Тоже нет. Но это чувство точно принадлежало парню. Что-то странное, что относилось к девушке, что-то, что он пытался скрыть за маской холодности и отчуждённости. Никто этого не заметил, как думала Миранна, но смогла сама девушка. Будто он сам приоткрыл эту завесу, но лишь слегка, не позволяя войти. И это огорчало. Урарака хотела стать тем человеком, которому Тодороки откроется, но, видимо, не в этой жизни. — Мне не хотелось спать, поэтому я пришла сюда. — ответила девушка, залезая на подоконник и садясь на него. От холода, веявшего через щели закрытого окна, она поёжилась и сильнее укуталась в плед, зарывшись носом в тёплую ткань предмета. Это не укрылось от внимательного взгляда Тодороки, который еле заметно улыбнулся, поскольку такая картина показалась ему милой: русая девушка, закутавшись в плед, поджала под себя ноги, а изумрудные глаза, казалось, блестели от лунного света, льющегося из окна. Хотелось так много сказать ей, много узнать, но что-то мешало парню сделать это. Будто туча, закрывающая свет солнца. Этих чувств было слишком много, поэтому, чтобы не ослепить и не ошарашить ими, их приходилось прятать за большой льдиной безразличия. — Шото, в чём дело? Ты ведёшь себя странно. Точнее сказать, я чувствую, что что-то не так. Я почувствовала это ещё во время игры. Знаю, я не очень хороший советчик, но обещаю, что попытаюсь помочь чем смогу. Если ты, конечно, хочешь мне довериться. — зеленоглазая девушка поджала губы и мысленно дала себе подзатыльник, проклиная себя за излишнюю прямолинейность. Такова была она — Урарака Миранна. Прямолинейная и проницательная девушка, умеющая находить слабые места людей и, при необходимости, давить на них, чтобы узнать то, что ей нужно. Но в этот раз она не искала слабых мест. Она не хотела давить на Тодороки, лишь попытаться протиснуться в ту маленькую щель приоткрытого занавеса, узнать, что же на душе у парня, что он хочет так закрыться ото всех. — Дело не во мне, — Мира готова была поклясться, что слышала, как Тодороки сглотнул, будто пытаясь подобрать слова. Она в чём то виновата перед ним? Что-то сделала не так? Разве можно быть виноватым пред человеком, которому причинить боль ты хочешь меньше всего и ради этого стараешься особо не общаться, чтобы не давать себе надежду на ответные чувства? Похоже да. Мира перевела взгляд на лицо Тодороки. Его глаза смотрели куда угодно, но не в глаза девушке. Это напрягало. Почему он не хочет смотреть на неё? Настолько сильно её ненавидит? Пытается подобрать слова, чтобы порвать любые нити связи с ней? — Дело в тебе, Мира, — на этот раз пришла очередь Урараке сглотнуть. Она ожидала худшего. — Я… Я не могу общаться с тобой, как с другими, — сердце предательски кололо, грозясь расколоться. — Ты другая. Не такая как они. Мне трудно общаться с тобой. Это даётся мне труднее, чем общение с остальными людьми. Я не понимаю, в чем дело. Не могу подобрать слов, которые бы описали всю ситуацию. — Тебе просто неинтересна моя компания, я права? Можешь не распинаться, я поняла. Всё хорошо. — на удивление спокойно ответила Мира, прикрыв глаза с лёгкой улыбкой на устах. Да, ей было больно. Очень. Но нельзя быть слабой. Надо находить силы двигаться дальше. И она, сдерживая слёзы, старалась отпустить Шото, думая, что ему неудобно с ней. Ведь, как там говорилось? «Любишь, так найди силы отпустить.»? Кажется, так. Ранее Мира думала, что это легко, пока не испытала на своей шкуре смысл этого высказывания. — Н-нет! Я не это хотел сказать! Ты… не совсем правильно меня поняла, Мира, — Мире казалась эта ситуация странной. Если она попала в яблочко своими словами, если она была права, то почему Шото просто молча не ушёл, а всё ещё стоит рядом, да и ещё так заметно нервничает? Или…может она не была права? Возможно, её мысли ошибочны? Со стороны Тодороки послышался вздох. — Я хотел сказать обратное. Возможно, прозвучит странно, но меня будто тянет к тебе. Я хочу быть рядом с тобой. Часто не могу сосредоточиться на уроках, поглядывая на тебя. А сегодня, во время игры, когда тебя закрыли с Мидорией, я почувствовал, что мне неприятно от такого расклада вещей. Хотелось остановить эту игру, сделать что угодно, чтобы предотвратить это. Я не понимал, что это, потому пытался игнорировать и вести себя спокойно. Но, видимо, у меня не очень получилось, раз ты увидела это, — парень слегка улыбнулся, почесав затылок. — Я никогда не испытывал подобного. Мне нравится проводить с тобой время, я хочу быть с тобой рядом и разговаривать, о чём угодно. Я не уверен в том, что говорю, но, кажется, что я тебя люблю. — слегка неуверенно и тихо произнёс Тодороки последнюю фразу, от чего щёки зеленоглазой покраснели, а брови поползли вверх. Только что Тородоки признался ей в любви, при этом сильно нервничая? Это, должно быть, сон. Невольно ущипнув себя под пледом, русая убедилась, что всё это явь. Неужели этот день настал? Ей не придётся больше чувствовать ту боль, когда к нему подходят красивые девушки, пытаясь признаться или просто открыто поговорить, как не могла она. В горле пересохло, а губы не хотели отлипать друг от друга. Но всё-таки рот девушки открылся, а с губ слетели те самые слова: — Я… тоже люблю тебя, Шото, — произнесла девушка. — Уже давно. Боялась сказать, глядя на то, как ты отказываешь другим девушкам. Не хотелось оказаться на их месте… — она опустила голову и поджала губы, чувствуя, как ком подступает к горлу, а на глаза наворачиваются слёзы. Заметив состояние своей пары, Тодороки аккуратно поднял пальцами её подбородок, заставляя русую посмотреть ему в глаза. Девушка послушно подняла голову, понимая, что ему она не в силах сопротивляться. Она ожидала любых слов, действий, но не того, что произошло далее. Тодороки приблизился и аккуратно накрыл своими губами губы своей возлюбленной. Та ошарашенно распахнула глаза, но неуверенно ответила. Она ждала этого момента, представляла, какие ощущения испытает при поцелуе с ним. А сейчас он целует её, так аккуратно и так же неуверенно, как она сама. Это их первый поцелуй и каждый не знает, как себя вести. Девушка отметила, что что губы Тодороки прохладные, но с каждым мгновением становились теплее, будто холод в теле парня уходил, уступая место теплу любви. И то, что именно она смогла растопить сердце ледяного принца не могло не радовать юную девушку. Плед упал с плеч, а Шото, спустив его чуть ниже, положил руки на спину Миры и придвинул её ближе к себе. Он хотел больше её тепла. Он хотел быть к ней ближе, не хотел отпускать. Миранна же положила свои руки на плечи парня, слегка сжимая и прижалась к нему, чувствуя, как становится тепло телу и на душе. Прикрыв глаза, она погрузилась в те чувства и ощущения, которые возникали в этот момент. Она будто почувствовала тех самых бабочек в животе, которых так часто описывают в книгах о верной любви. Они просидели, не отрываясь друг от друга ещё секунд пять, затем воздуха стало катастрофически не хватать и пришлось паре оторваться друг от друга, чуть тяжело дыша. Мира уткнулась носом в плечо Тодороки, вдыхая запах пломбира и, кажется, ванили. Этот запах успокаивал, убаюкивал. Чувствуя его, Миранна ощущала безопасность и защищённость. А сейчас, когда сильные руки парня обнимали её, давая тепло, которого она не ощущала даже под тёплым пледом у камина, девушка чувствовала себя как за большой стеной, которой ничто не почём. Вдруг в тишине дома послышалось тихое и мирное посапывание. Тодороки понял, что его девушка уснула, но, опасаясь спугнуть её мирный сон, решил лишь взять её на руки и лечь с ней на диван, укрыв ту одеялом. Миранна улыбнулась и сквозь сон прижалась к парню, что обнял её. Аккуратно и нежно поцеловав Миру в лоб, Шото прикрыл глаза и задремал.***
Следующим утром Уравити, выйдя на кухню, заметила в зале эту спящую парочку. Улыбнувшись, она пошла заваривать себе кофе, после чего стала будить остальных, но говорила быть тише, поскольку Тодороки и Миранна ещё спят. Те же послушно пришли на кухню и, позавтракав, стали расходиться, каждый раз умиляясь, когда взгляд цеплялся за мирно спящего Тодороки, обнимающего свою возлюбленную. Вскоре дом опустел, оставляя пару наедине с природой. Очако же лишь оставила на кухне записку своей сестре о том, что по приходу домой она должна всё рассказать и в подробностях. Утро впервые было идеальным. Она не была одна. С ней был он.