You're a Mean One, Mr. Grinch

Who is this mean fellow With his skin all green and his teeth all yellow? What you so mad for?

В Тёмном Замке Рождество не праздновалось. А, собственно говоря, зачем? За годы одиночества Румпельштильцхен отвык от всякого рода праздников, и теперь рождественская пора вызывала у него лишь раздражение (смешанное с пришибленным чувством тоски, от которой хотелось выть). Выходя на сделки в это время он лишь со скрежетом зубов смотрел на счастливые лица горожан, готовящихся к, по их мнению, «самому волшебному времени года». Чушь какая! В это время Тёмный зверствовал как никогда. Цены за заключаемые сделки становились втрое непомернее и жестче. Особенно доставалось тем идиотам, которые призывали Тёмного для того, чтоб с его помощью обзавестись подарками для родных, а таких, не смотря на то, что все прекрасно знали, что Румпельштильцхен в предрождественский час ещё злее чем обычно, было предостаточно. — Ненавижу Рождество! Дверь зала впечаталась в стену с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка. Белль, читающая в кресле книгу, облокотившись на одно быльце кресла и для удобства закинув ноги на другое, невольно подскочила, захлопывая книгу и обращая недоумевающий взгляд голубых глаз к бесчинствующему хозяину, который почему-то носился по комнате, заламывая руки. Поморгав пару секунд, смотрительница растерянно открыла рот, собираясь привлечь внимание Тёмного к своей особе, но тут же передумала. Таким злым, он, кажется, не был даже тогда, когда она посмела отпустить вора, сбежавшего с его волшебной палочкой. В этот раз, к счастью, хотя бы не она была предметом его злости. Тёмный, тем временем, прекратил свои метания. Остановившись, он сделал несколько глубоких вдохов, и повернулся к смотрительнице, с чувством выдав: — Ненавижу! Белль даже засомневалась, относилось ли это к празднику, или непосредственно к ней, поэтому, не разрывая зрительного контакта с Румпельштильцхеным, вопросительно указала на себя пальцем. Тот лишь устало отмахнулся. — Да ты то тут причем! — буркнул он, повернувшись к прялке и рухнув на свой табурет возле неё. — Ненавижу... Белль опустилась обратно в кресло, прижимая к себе книгу и расстроено глядя куда-то в спину своему хозяину. Она-то Рождество любила. Во дворце отца в это время устанавливали огромную пушистую ель, которую они с родителями украшали сами, не доверяя это дело слугам, и под которой Белль на утро после Сочельника обязательно находила подарки — преимущественно, книги и сладости, так как другие безделушки её мало интересовали. Ей нравилось бегать в это время на кухню, исподтишка воруя сладкие пироги прямо из под носа поварихи, а потом бежать в библиотеку, прятаться от всех за шторой, читать, жуя пирог и рискуя неаккуратно засыпать всю книгу крошками. Это действительно было волшебное время. Что же случилось в жизни Румпельштильцхена, что он его так ненавидит? Белль вздохнула, переводя взгляд на книгу, которую она читала. Рассказ о вредном монстре, который собирался украсть Рождество, пожалуй, знал каждый ребёнок. Белль невольно сравнила его с хозяином — а что, одинаково злые, зеленые, да и ненависть к Рождеству у них определенно общая. Эта спонтанная мысль заставила её немного улыбнуться. — Румпельштильцхен, я, кажется, нашла близкого тебе по духу персонажа в рождественской сказке, — негромко резюмировала Белль, прикрывая улыбку ладошкой. Со стороны Тёмного послышалось раздраженное фырканье. — Избавь меня от подробностей, дорогуша. Смотрительница спрыгнула с кресла, и прошлепав босыми ногами по холодному каменному полу, направилась к прялке, присаживаясь рядом с хозяином. Спустя несколько минут усиленного игнорирования, он издал страдальческий вздох, но всё же обратил на неё внимание. — Ну, чего тебе? Белль помолчала несколько секунд, видимо, пытаясь сформулировать довольно предсказуемый вопрос. — Что... Что с тобой случилось, что ты так... — девушка замолчала — впрочем, он и без неё догадался, что она хотела спросить. — Да абсолютно ничего. Просто с тех пор как мой Бэй... — Румпель запнулся, быстро исправляясь. — С тех пор, как я остался один, мне всё это не приносит радости. Да и вообще, если так подумать, а настолько ли всё это искренне, как кажется? Каждый год одно и то же. Знаешь, дорогуша, вот проживешь с мои триста лет — сразу всё поймешь, — он с трудом выдавил из себя ехидную ухмылку, отворачиваясь обратно к прялке. Белль немного помолчала. — Ну, сейчас-то ты не один, — заметила она, улыбаясь одним уголком губ. — У меня ещё осталось несколько кусков черничного пирога, который я пекла вчера, и даже более того — у меня есть для тебя подарок. — О, неужели? — выгнул бровь Тёмный, действительно удивленный этим поворотом. Немного удивленный. Самую малость. Та кивнула, и вскочив, быстро удалилась из зала, через несколько минут вернувшись и гордо протянув хозяину свой подарок, из-за которого ей пришлось порядком помучиться. — Угадала с цветом? — поинтересовалась Белль, с интересом наблюдая, как он рассматривает шарф, вязавшийся несколько бессонных ночей и переделывавшийся по меньшей мере раза два. — Достаточно тёмный, — Белль неловко взмахнула руками, в попытках повторить фирменный жест Румпельштильцхена, — ...для твоей черной как ночь души? — ...мило, — прокомментировал маг, отворачивая голову в тщетных попытках стереть по-идиотски довольную улыбку со своего лица. — Кхм. Я даже закрою глаза на то, что в некоторых местах ты намудрила с петлями. — Э-э-э, как же так, я же следила чтобы всё было максимально аккуратно! Дай посмотрю! — девушка попыталась схватиться за кончик шарфа, но Тёмный успел выдернуть его и молниеносно обмотать вокруг своей шеи. — Не будь жестока дорогуша, это же мой подарок. И кстати говоря, в следующий раз я предпочёл бы что-то... Более яркое. Как насчет жёлтого? Белль, всё ещё пытающаяся отобрать продукт своего рукоделия, резко замерла, словно не поверив в услышанное. — Следующий раз, значит? — с добродушной усмешкой поинтересовалась она, наклоняя голову и подпирая щёку рукой. — Знаешь, мне что-то внезапно очень захотелось твоего черничного пирога.