О метаселанских недугах и источниках вдохновения

- И какой он? - Что? - Ну, какой он из себя? - Кто? Бальтазар отложил толстую кипу нотных листов, отвернулся от фортепиано и непонимающе воззрился на младшую «сестру». Каспар невинно хлопнул ресницами: - Доктор Батлер, конечно. - При чём здесь Батлер? - фон Нойманн-старший нахмурился и, взяв несколько верхних листов, принялся ими обмахиваться. Лёгкий ветер взметнул узорчатые тюлевые занавески, и Бальтазар расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке. - При том, что в последнее время ты то говоришь о нём через слово, - терпеливо пояснил Каспар, - то сутками молчишь. - Неправда, - категорично возразил Бальтазар. - Я работаю. Я пишу на заказ, понимаешь? - Понимаю, конечно, - деловито закивала «сестра». - Пишешь на заказ, только вторую неделю ничего не пишется. И всё из-за этого доктора, да? - Да при чём здесь, к чёрту, доктор? - Бальтазар хлопнул листами по крышке фортепиано, но сразу же смягчился. - Прости, я занят, дорогая моя, мне нужно успеть дописать эту чёртову симфонию до конца месяца. Дай мне ещё час, я спущусь к обеду и обязательно поговорю с тобой о чём угодно. Впервые за последние сутки фон Нойманн-старший улыбнулся и посмотрел на «сестру» почти ласково. - Обещаешь? - Каспар прищурился. - Обещаю, - заверил Бальтазар и вернулся к своим нотам. Фон Нойманн-младший бесшумно выскользнул из комнаты брата. Вскоре из-за закрывшейся двери донёсся вялый пассаж, который Каспар уже слышал две недели назад. В мастерской Мельхиора царил таинственный полумрак, лишь над рабочим столом горела яркая лампа. В окружении безмолвных и неподвижных кукольных тел и инструментов, о назначении половины из которых Каспар до сих пор догадывался лишь в общих чертах, фон Нойманн-средний что-то паял, низко склонившись над россыпью деталей. Пахло смолой и озоном; в луче света, пробивавшемся между задёрнутых штор, медленно танцевали пылинки. - О Пигмалион, позвольте вас отвлечь… - вкрадчиво начал Каспар. - Что случилось? - по голосу Мельхиора было ясно, что происходящее за пределами мастерской его мало интересует. От работы он так и не оторвался. Ироничное прозвище, придуманное братьями, его не только не смущало, но и, кажется, даже нравилось. - Нашему брату плохо, - сообщил Каспар, рассматривая ближайшее лицо без глаз — изящно и старательно вылепленное, но всё равно жутковатое. - А что с ним? - флегматично спросила спина. - Кажется, у него… как бы так тебе сказать… - Каспар замялся, теребя фиолетовые локоны с безглазой головы. - Кажется, у него что-то вроде любовной хандры. - У Бальтазара? - спина пошевелилась, и Мельхиор наконец-то повернулся к «сестре». Поверх его очков громоздился какой-то сложный прибор, а на лице было написано искреннее удивление. - Ты точно ничего не путаешь? - А ты сам не видишь? - Каспар поймал себя на мысли, что иногда в компании старших братьев чувствует себя воспитательницей в детском саду. - Музыка у него не пишется. Он стал рассеянным — ты вообще когда-нибудь видел его таким рассеянным? С нами он почти не говорит. А если говорит, то обязательно сводит всё к этому доктору Батлеру… И всё после их знакомства. - Ничего такого не замечал, - Мельхиор взглянул на Каспара так, словно тот вдруг заявил, что Германика захватила Остмарк ещё лет пятьдесят назад. - Ещё один… - Каспар всплеснул руками. - Так заметь! Он вообще стал на себя не похож. - Сомнительно как-то… - пробормотал Мельхиор, отворачиваясь к своему столу. - Слабо верится. - Что, по-твоему, у Бальтазара не может быть любовной хандры? - А разве может быть? - в руках Пигмалиона тихо зажужжал гравёр. Каспар задумался. Видимо, стоило говорить о тех категориях, которые были более доступны брату. - Смотри: тебе же нравится Зигелинда? - Зигелинда — это другое, - возразил Мельхиор. Гравёр зажужжал громче. - Ну конечно, это другое, куда живому Батлеру до неё… - ехидно пробормотал Каспар, выходя из мастерской. - Хочешь что-то сделать — делай сама. Как обычно. Вернувшись в свои комнаты, «баронесса» долго изучала справки в навигаторе и рылась в платяном шкафу. Несмотря на скверное настроение, Бальтазар не опоздал на обед ни на минуту. За столом говорили о чём угодно, кроме таинственного доктора. Под конец чаепития фон Нойманн-старший даже рассказал смешную историю про одного из своих заказчиков. Каспар рассмеялся из вежливости — этот рассказ, слово в слово, он уже слышал от брата несколько дней назад за ужином. Мельхиор не смеялся — впрочем, ему это было просто не свойственно — но посмотрел на Бальтазара как-то странно. - Что я тебе говорила? - шепнул Пигмалиону Каспар, многозначительно шевельнув бровями. - Ладно, мне пора работать, - Бальтазар поднялся из-за стола, глядя куда-то мимо. - Мне тоже, - поспешно сказал Мельхиор. - А я пойду пройдусь… - Каспар помахал братьям на прощание. Когда через несколько минут в своём самом неприметном наряде он прошёл мимо столовой, она уже была пуста. Бальтазар познакомился с доктором Батлером перед концертом в Венском медицинском университете в честь какого-то праздника. Неясно было, кто к кому в подготовительной суете подошёл первым — по словам Бальтазара каждый раз выходило по-разному. Доктор оказался крайне вежлив, в меру любопытен и очень загадочен. Волосы и глаза у него были то ли тёмные, то ли чёрные — в общем, какие-то красивые, Каспар так и не смог толком понять. Второй раз фон Нойманн и Батлер случайно встретились в Государственной опере после пьесы, на которую ни Каспар, ни Мельхиор решили не ходить, каждый по своим причинам. Бальтазар успел ещё немного поговорить с доктором — выяснилось, что Батлер любит музыку и даже играет на органе (в ответ на предложение Каспара позвать его на собственный концерт в оперу Бальтазар лишь неопределённо пожал плечами). Потом была ещё пара случайных встреч — на дегустации вин в Виллоне*; и перед аукционом, на котором распродавали вещи какого-то богача, имевшего в определённых кругах славу оккультиста и чернокнижника. На самом аукционе Бальтазар не был, но заезжал по делу в здание напротив — и столкнулся с таинственным доктором. Судя по всему, и эти встречи не окончились ничем — кроме затянувшейся хандры Бальтазара фон Нойманна, мешавшей ему жить и работать. Каспар сидел на скамье, смотрел из-за тёмных очков на закатное солнце и ел вишнёвое мороженое. На месте брата он давно уже попросил бы у этого Батлера номер телефона. Или специально назначил бы встречу вместо того, чтобы ждать, пока они снова случайно столкнутся в целом городе — если, конечно, приезжий доктор останется в Вене надолго. В руке у «баронессы» было несколько буклетов, а рядом стоял хрустящий пакет с логотипом одного из старейших в стране винных погребов. - Так-так… - Каспар перебирал буклеты и хрустел вафлей. Вокруг скамьи в ожидании вафельных крошек прыгали птицы. За время своей увлекательной прогулки фон Нойманн-младший успел кое-что узнать. Доктор Батлер не так давно приехал из Альбиона и действительно вёл в медицинском университете какие-то факультативы. Слухи о нём действительно ходили самые таинственные — например, что на самом деле это никакой не обыкновенный доктор, а какой-то очень богатый граф, путешествующий в погоне за тайнами мироздания, постигший тонкие материи и открывший секрет долголетия. Ещё Каспару стало известно об открытии очередной жуткой экспозиции в «Башне шутов»*, способной заинтересовать даже искушённое научное сообщество. Между страниц последнего буклета лежали два билета на органный концерт в Соборе Святого Стефана*. Порадовав, наконец, птиц остатком вафли, довольный Каспар вызвал машину и поехал домой. За ужином случилось немыслимое — всегда предельно пунктуальный Бальтазар опоздал. Появившись, наконец, в столовой, он устало опустился на стул и обречённо вздохнул: - Всё, это коллапс. Творческий кризис. Каспар оживился: - Попробуй отвлечься, иногда это помогает. Сходи куда-нибудь. Развейся. - В крематорий?.. - съязвил Бальтазар, глядя мимо тарелки. - Зачем же сразу в крематорий? Можно хотя бы в морг сначала, - Каспар достал из кармана буклет из Музея естествознания и положил перед братом. - Смотри, как интересно. Бальтазар с сомнением сдвинул брови. - Патологоанатомия? Не то чтобы я как-то особенно этим интересовался… - А мне казалось, у тебя есть знакомые, которым это будет очень интересно, сходили бы вместе… - проворковал Каспар, помешивая остывающий суп. Бальтазар снова нахмурился: - О ком это ты? - Да о твоём докторе Батлере, о ком же ещё, - не выдержал Каспар. - Позови его уже куда-нибудь, пригласи в гости, или… - Дался тебе этот Батлер, - перебил его Бальтазар. - Если бы мне, - пробормотала «сестра». - Это ты на него запал. - Я на него за… что? - вкрадчиво переспросил фон Нойманн-старший, гневно сверкнув глазами. На несколько секунд повисла напряжённая тишина. Наконец, её нарушило тихое шуршание — Мельхиор протянул руку и подвинул буклет из музея к себе. - А я бы сходил, - сказал он. Старший и младший братья посмотрели на него, как на душевнобольного. На следующее утро Каспар к завтраку не явился. Более того, Зигелинда доложила, что он не отзывается на голос и не открывает дверь. Беспокойно переглянувшись, братья синхронно вскочили из-за стола и поспешили к комнатам «сестры». - Каспар, дорогая, ты там? - Бальтазар громко постучал и на всякий случай подёргал за ручку. - Давай я срежу замок, - мрачно предложил Мельхиор. - Погоди, - Бальтазар приложил палец к губам и прислушался. Из-за двери донеслись приглушённые рыдания и тихие шаги. Минуту спустя дверь открылась. На пороге стоял Каспар в измятой и кое-где даже порванной сорочке и с покрасневшими от слёз глазами. - Что с тобой? - поразились братья. - Ничего… - сдавленно прошептал Каспар. - Со мной больше не будет ничего. Я больше ничего не смогу сделать. Он отвернулся и закрыл лицо руками. - Что произошло? - братья непонимающе смотрели то на безутешную «сестру», то друг на друга. - Мой талант! - Каспар всплеснул руками. - Моя способность, мой актёрский талант! Я потеряла его! Я больше не могу ни в кого превратиться, понимаете? Ещё вчера могла, а сегодня не могу! - и он снова зарыдал. - А разве так может быть?.. - неуверенно начал Мельхиор, но, встретив испепеляющий взгляд Бальтазара, умолк. - Что мне теперь делать? - причитал Каспар. - Что со мной? Как это лечить? - Метаселане ведь не болеют, - снова возразил Мельхиор с ещё меньшей уверенностью. - А я — заболела! - басом отрезала «сестра». - Как же тебе помочь? - Пигмалион был совершенно обескуражен — в недугах живых людей он не понимал ничего. Бальтазар потёр подбородок. - Нужен… эээ… врач. - Где в Вене мы найдём такого врача? Какой сумасшедший здесь будет лечить метаселанку? - откинувшись на подушки, Каспар закатил глаза к потолку. - У тебя же был какой-то знакомый странный врач, - припомнил Мельхиор. Глаза Каспара засияли, словно на него вдруг снизошло озарение. - Может, хоть этот Батлер согласится мне помочь? Может, он и в этом разбирается? Хотя бы немного? Бальтазар задумался. Если этот загадочный человек и разбирался в метаселанских недугах, то совершенно ничего об этом не говорил. - Пожалуйста, - взмолился Каспар. - Вдруг что-то получится. Бальтазар вздохнул. - Ладно, - решительно сказал он. - Только ради тебя. Разыщу его сегодня же. Под сбивчивые благодарности «сестры» братья покинули её комнаты — и ни один из них не видел, как Каспар победно ухмыляется им вслед. Оказалось, при желании найти доктора Батлера было совсем не сложно — и в тот же вечер у крыльца медицинского университета стоял автомобиль с молчаливой Зигелиндой за рулём. Бальтазар ждал на заднем сиденье, опустив стекло, и отчего-то беспокоился. Наконец, на крыльце появился доктор Батлер в своём дежурном траурно-чёрном сюртуке. Отойдя от крыльца, он элегантным жестом вытянул из кармана сигариллу и зажигалку и выпустил в вечернее небо облако сизого дыма. До Бальтазара донёсся запах ароматизированного табака. Задумчиво он смотрел, как лёгкий ветер шевелит длинные, подхваченные лентой на затылке волосы цвета воронова крыла, как изящные пальцы подносят сигариллу к тонким губам… и вдруг пожалел о том, что не взял с собой блокнота. Увиденная им картина, эта последовательность незначительных, на первый взгляд, движений превратилась для него в ноты, в летящую мелодию — именно в то, чего так не хватало его недописанному произведению. Быть может, Каспар был прав, и ему в самом деле стоило просто отвлечься ненадолго от работы? Доктор Батлер приблизился к машине, и Бальтазар стряхнул с себя наваждение. Дверца открылась, и он подвинулся. - Прекрасный вечер, герр фон Нойманн, - доктор скользнул в салон и изящным движением руки поправил волосы. - Какое же дело заставило вас обратиться ко мне? - Добрый вечер, - Бальтазар пожал его узкую ладонь. - Дело довольно специфическое. Моя… сестра заболела. - У вас есть сестра? Вы не рассказывали. - Сестра и брат, вроде того, - туманно объяснил фон Нойманн. - У неё очень странный недуг. - А разве метаселане подвержены болезням? - тактично поинтересовался Батлер. - До сегодняшнего утра я был уверен, что нет. Понимаете, она полиморф. Может менять внешность по своему желанию, принимая вид любого человека. А сегодня утром она сказала, что потеряла эту способность. - Хм… понимаю, - деловито закивал Батлер. - В самом деле, странный случай. Ничего не могу обещать на сто процентов, но… хорошо, я попробую что-нибудь предпринять. - Благодарю вас, - искренне сказал Бальтазар. - Как вы понимаете, о соответствующей оплате можете не беспокоиться… И есть ещё одна вещь, которую вам стоит знать. - Какая же? - Моя сестра — это, в некотором роде, не совсем типичный случай… Автомобиль барона фон Нойманна стремительно понёсся сквозь сгущающиеся сумерки. В холле Бальтазар и его гость наткнулись на крадущегося во тьме в столовую Мельхиора. - Как?.. - коротко спросил его брат. - Не выходит из комнаты, - Пигмалион понял его без объяснений. - Сейчас попробуем что-нибудь сделать, - Бальтазар пропустил гостя вперёд. - Доктор Исаак Батлер, к вашим услугам, - тот галантно поклонился. Мельхиор, вежливо кивнув, представился — и скрылся в столовой. Бальтазар пожал плечами. - Прошу, - махнул он в сторону ведущей наверх лестницы. Открывший им дверь Каспар вместо разорванной сорочки был одет в сиреневый домашний костюм. Его глаза уже не были красными, но на лице отражалась вся мировая скорбь. При виде старшего брата в компании таинственного доктора в его взгляде появилась робкая надежда. - Здравствуйте, - безжизненным голосом поприветствовал их фон Нойманн-младший. - Проходите. - Я — доктор Исаак Батлер, - вновь поклонился гость. - Чрезвычайно рад нашему знакомству, юная фройляйн. «Дипломат», - отметил про себя Бальтазар. «Какая прелесть, - подумал Каспар, из-под скорбно опущенных ресниц рассматривая доктора. - Действительно красавец. И какой загадочный. У брата хороший вкус… И никакой сообразительности». - Как ты? - Бальтазар указал Батлеру на кресло, а сам остался стоять у порога. - Без изменений, - вздохнул Каспар. - Видимо, мой талант ушёл навсегда. - Не спешите с выводами, фройляйн, - мягко возразил Батлер. - Уверен, ещё ничего не потеряно. - Вы действительно так считаете? - «баронесса» слабо улыбнулась. - Я буду у себя, - подал голос Бальтазар. - Сообщите мне, когда закончите. Он поспешил в свои комнаты, чтобы поскорее записать и сыграть мелодию, которая пришла к нему во время этой короткой прогулки. Через час Зигелинда постучала в его двери. - Доктор Батлер и ваша сестра ждут вас в столовой, - безразлично сообщила она. «В столовой? - Бальтазар неохотно оторвался от инструмента. - Точно, мы ведь ещё не ужинали». Он успел совершенно об этом забыть. И с каких пор он стал таким рассеянным?.. В столовой действительно обосновались братья и Батлер. Каспар выглядел немного бодрее. - Доктор сказал, что у меня есть шанс, - сообщил он ровным, но по-прежнему печальным голосом. - И я уговорила его остаться с нами на ужин. - Крайне любезно с вашей стороны, - вежливо сказал Батлер. - Конечно же, я с удовольствием останусь. «Как тебе это в голову пришло?» - Бальтазар подозрительно взглянул на «сестру», но вслух ничего не сказал. Будет, наверное, даже неплохо, если этот доктор поужинает с ними. Тем более, если он собирается всерьёз лечить Каспара от этой неизвестной прежде болезни. Зигелинда подала на стол. - Это и есть изобретение вашего брата? - уточнил Батлер. - Да, и не только это, - заметно оживился Каспар. - У нас вообще на редкость талантливая семья. Я вот актриса… если, конечно, вы излечите меня. Мельхиор — гениальный изобретатель, и… вы слышали музыку, пока мы с вами беседовали? - Очень тихо, но слышал, и весьма приятную, - кивнул Батлер. Он попробовал поданное к еде вино и, судя по выражению лица, остался весьма доволен. - Это произведение нашего старшего брата, - в сдержанном тоне «баронессы» всё же мелькнула нотка гордости. - Браво, браво, - Батлер изящно промокнул губы салфеткой. - Я искренне впечатлён вашими талантами, дамы и господа. Мельхиор читал вечернюю газету, не обращая на разговоры вокруг ровным счётом никакого внимания. - Не зря говорят, - продолжил Батлер, - что жизнь похожа на шахматную партию, и никогда не знаешь, где встретишь настоящего гроссмейстера. - Кстати, Бальтазар — отличный шахматист, - торопливо заметил Каспар. - О, вы тоже играете? - Батлер был явно приятно удивлён. - И вы тоже играете? - Бальтазар улыбнулся (на памяти Каспара — второй раз за всю неделю). - Не желаете составить мне компанию? - Разумеется, желаю, - доктор с готовностью поднялся из-за стола и раскланялся, благодаря за ужин. Вместе с Бальтазаром, оживлённо переговариваясь, они покинули столовую. Каспар хмыкнул им вслед. Мельхиор, казалось, вовсе не заметил того, что произошло. Педантично сложив газету в ровный прямоугольник, он коротко пожелал «сестре» скорее поправиться и скрылся в направлении мастерской. - Ну и братья у меня… - пробормотал Каспар себе под нос. - Один лучше другого. В следующий вечер доктор Батлер, разумеется, вернулся, чтобы проведать пациентку. И в последующий, и в ещё несколько вечеров. Каспар чуть-чуть разбавил скорбь нерешительной улыбкой, Мельхиор по-прежнему оставался безразличен к беседам с гостем, зато Бальтазар пребывал в неплохом расположении духа и встречал Батлера довольно тепло — его творческий кризис, кажется, миновал! «Эта чёртова симфония» наконец-то сдвинулась с места! Его «сестра», впрочем, была всё ещё далека от выздоровления — её способности и не думали возвращаться. Батлер вновь беседовал с Каспаром, брал какие-то анализы, проводил измерения — но так и не мог толком сказать, в чём дело. Зато неизменно присоединялся к семейству фон Нойманн в столовой и непринуждённо вёл светские и околонаучные беседы. Во время одной из них Каспар, доставая что-то из столешницы, выронил на пол забытый там буклет из музея. - Вы обронили, фройляйн, - Батлер наклонился, чтобы помочь — и Каспар незаметно позволил руке доктора опередить собственную. Доктор повертел буклет перед глазами. - Как любопытно. Я так и не успел побывать в Музее естествознания. - А, это мой брат хотел сделать вам сюрприз, позвать вас, а я, растяпа, всё испортила, - Каспар развёл руками. Бальтазар, оторвавшись от еды, уставился на него и открыл рот, чтобы возразить. - Только не сердись, пожалуйста, - поспешно заговорила «сестра» и положила ему ладонь на плечо. - Я случайно, правда. Фон Нойманн-старший закрыл рот и несколько секунд молча соображал, что именно только что произошло. - Конечно, не сержусь, - наконец, заговорил он. - Всё в порядке, ты не растяпа. Да, доктор Батлер, почему бы нам не сходить на эту экспозицию? «Башня шутов» ведь — не только музей патологоанатомии, но и целый памятник оккультной истории. - Как вы догадались о моём интересе? - лукаво прищурился Батлер. - Видел вас перед тем аукционом на Доротеергассе*, - небрежно улыбнулся Бальтазар. - Туда мог пойти только ценитель. «Да ладно? - ехидно подумал Каспар про себя. - Доброе утро, наконец-то». - Может быть, - произнёс он вслух, - вы тогда поможете мне ещё кое с чем, господа? - С превеликим удовольствием, фройляйн, - с готовностью повернулся к нему Батлер. - Я вас слушаю. Зигелинда убирала со стола. Мельхиор вновь молча исчез, словно его и не было. - Недавно я купила билеты на органный концерт в Соборе Святого Стефана, но теперь я в такой тоске, что совершенно не желаю ни с кем никуда идти, - пожаловался Каспар. - Органный концерт — это великолепное представление, - доктор поднял бокал так, словно собирался произносить тост. - Может быть, вам, напротив, стоит немного?.. - Нет, нет, нет, - Каспар горестно покачал головой. - Я никуда не пойду в таком виде. Я всё время буду думать о своей ужасной болезни и не получу никакой радости. Но будет жаль, если билеты пропадут. Он с надеждой посмотрел на Бальтазара. Тот медлил. - Если ты уверена… Вы ещё не слышали орган в Соборе Святого Стефана, доктор Батлер? - Ещё не успел. Я, видите ли, обычно весь в работе… - Хорошо. Я приглашаю вас. Это самый большой орган в стране. Да что там — это самый большой орган в Европе. - Я согласен! - Может быть, партию в шахматы? - Охотно! Оба вышли, оставив Каспара одного. Вскоре из комнат Бальтазара донеслись фортепианные пассажи и редкие возгласы Батлера. - «Партию в шахматы...» - передразнил Каспар, приняв вид своего старшего брата. - «Охотно...» - секунду спустя он превратился в Батлера. - Сразу бы так. Весь вечер в замке царило спокойствие — все занимались собственными делами в своих комнатах. Наконец, ближе к полуночи имение фон Нойманнов огласилось громкими воплями. Тотчас выскочивший вместе с Батлером на лестницу Бальтазар удивлённо отметил, что это, кажется, были вопли восторга. На соседней лестнице стоял хмурый Мельхиор, которого явно оторвали от работы. Посреди холла стоял… ещё один Мельхиор, лучащийся искренним счастьем. Спустя мгновение он превратился в Зигелинду (радость на её всегда безразличном лице выглядела дико и непривычно). В следующую секунду Зигелинда стала Бальтазаром, а потом известным диктором с телевидения. Наконец, Каспар принял свой обычный вид и бросился к Батлеру. - Мой талант вернулся, я снова стала сама собой! - едва не плача от радости, Каспар тряс доктору руки. - Спасибо вам, вы прекрасный, я не знаю, что вы сделали, но вы вернули меня к жизни!.. Батлер удивлённо и, казалось, даже немного смущённо поздравлял его в ответ. Судя по всему, он сам не понял, что именно он сделал со странной болезнью своей удивительной пациентки. Каспар отпустил Батлера и полез к братьям обниматься. Доктор взглянул на висевшие посередине стены старинные часы. - Прошу меня простить, герр Бальтазар, но мне, кажется, пора. Если желаете, я вернусь к вам завтра в то же время. - Ни в коем случае, - фон Нойманн-старший задержал свои руки на изящной ладони доктора, кажется, чуть дольше, чем предполагали правила вежливости. - Завтра мы с вами ужинаем в лучшем ресторане старого города*, поэтому в то же время я заберу вас из университета. - Кстати, - Каспар оторвался от Мельхиора, стоически терпящего крепкие «сестринские» объятия. - Бальтазар, ты ведь оставил для доктора ещё один сюрприз, если я правильно помню. Ту бутылку «Айсвайна»* в погребе. Или ты её уже отдал? - Неужели? - Бальтазар недоверчиво изогнул бровь. Никакой бутылки для доктора он точно нигде не оставлял. - Сходи в погреб и принеси, - Каспар укоризненно покачал головой. - Какой ты в последнее время рассеянный. Весь в работе, - оправдывалась «сестра» перед Батлером, пока не понимающий, что за ерунда с ним периодически происходит, старший брат послушно плёлся в погреб, где его ждала бутылка в бумажном пакете с фирменным оттиском. Когда проводы, наконец, закончились, Бальтазар поспешил к себе. Его ждала музыка. То ли внезапное выздоровление «сестры», то ли частые прогулки, то ли отличное настроение сыграли решающую роль — ноты вновь сами выходили из-под его руки, легко и непринуждённо, так же изящно, как доктор Батлер поправлял свои смоляные волосы. Небрежно разложив перед собой листы с торопливо записанными мелодиями, Бальтазар играл стоя, машинально дирижируя одной рукой и летя по клавишам другой. Его пальцы танцевали над инструментом с немыслимой для обычных человеческих глаз скоростью, и готовая симфония — то лёгкая, как сизый дым, то величественная, как погребальный траур, выпущенная из плена однообразных дней, свободная и прекрасная — летела в распахнутое окно, навстречу ночному небу.