***
Некоторые гости покинули вечеринку уже ночью, после того как часы пробили полночь. Некоторые остались на ночь – в доме было достаточно свободных кроватей для гостей, чтобы не сделать из этого проблему. Было уже далеко за полдень, когда Фабрицио спустился вниз, чтобы увидеть то, что осталось от компании внизу. Джада сидела за столом, завтракая или обедая, или как там называется в новогоднее утро. Первый прием пищи в такое время. Анита и Либеро сидели рядом с ней, Клаудио стоял у кухонного стола с чашкой кофе в руке и с сомнением смотрел на еду. Фабрицио улыбнулся. На новогодних вечеринках люди всегда знали, что еда всегда оставалась на завтрак в любое время, если они этого хотели. Некоторым пришлось уехать раньше, некоторым позже. Некоторые вообще не хотели завтракать, и это только облегчало задачу, давая возможность Моро выспаться как следует. – Доброе утро, – поздоровался он с присутствующими и, обняв и поцеловав обоих своих детей, после чего налил себе чашку кофе. – Мы скоро уезжаем, как раз заканчиваем завтракать, – сказала ему Джада, и Фабрицио только кивнул в ответ. Она обычно забирала детей с собой в гости к своей семье в первый день Нового года, что тоже было своего рода традицией. – Андреа с семьёй уехали примерно полчаса назад, они попросили меня поблагодарить тебя за отличную вечеринку, – продолжила женщина, положив в рот последний кусочек круассана. Закончив жевать, она добавила, – насколько я знаю, Ромина всё еще спит. – А Филиппо уехал вчера вечером, да. Ты не знаешь, где сейчас Роберто? – Только что ушел, у него есть другие планы, – отозвался Клаудио и слегка поморщился, как будто звук, исходящий из его собственного рта, был слишком громким, чтобы чувствовать себя комфортно. Остался только один человек, о котором нужно было услышать, ещё один вопрос, который римлянин хотел задать раньше, но не сделал этого. Он продолжал притворяться, что у него не было никакого определенного имени в голове, хотя он знал, что мать его детей обмануть не так просто. Легкая кривая улыбка, которую она послала в его сторону, сказала ему более, чем достаточно. Но была и другая причина, по которой он не спрашивал. Он больше не видел Эрмаля прошлой ночью, после того как уложил обоих детей спать, а потом и сам лег спать, так как к тому времени гости разошлись по своим комнатам. Он понятия не имел, ушёл ли миланец вчера вечером, остался ли он ночевать, но ушел раньше, или же он все ещё был здесь. Не встречаясь взглядом с Джадой, он, наконец, открыл рот, чтобы задать этот вопрос. – А… Начал он, но не успел закончить, потому что Эрмаль только что вошёл в кухню, волосы его были собраны в беспорядочный пучок, который лишь частично скрывал то, как сон спутал его кудри. И он всё ещё был в пижаме. – Доброе утро! Ромина опередила меня в душе, и отправила меня завтракать. И пить кофе, что еще важнее, – добавил он, оглядывая кухню. Он казался уверенным в себе, словно находился в своей тарелке, но Фабрицио заметил, как он провел рукой по волосам – признак того, что ему не совсем комфортно. Поэтому Моро протянул ему только что налитую чашку и взял другую, чтобы наполнить ее самому. Эрмаль подошёл и встал рядом с ним, прислонившись к холодильнику и обхватив руками кружку. – Спасибо, – пробормотал он, кивая на чашку и улыбаясь Фабрицио, который кивнул и улыбнулся в ответ, почти на автопилоте. Трудно было делать что-то ещё, потому что он хотел просто смотреть на миланца, погрузиться в безнадежные фантазии. Этот мужчина – то, на что хотелось смотреть едва ли не каждое утро. Он хотел просто обнять Эрмаля и прижать его к себе. – Фабрицио, не мог бы ты присмотреть за Анитой и Либеро? Я только быстренько соберу их вещи, а потом мы уедем. Голос Джады вернул его в настоящее, и римлянин на мгновение закрыл глаза, чтобы успокоиться. Когда он открыл их, то увидел, что Джада все еще вопросительно смотрит на него. Этот взгляд подсказал ему, что она знает, от какой конкретно ошибки женщина уберегла его в этот момент. Он кивнул ей в знак благодарности. – Конечно, – просто ответил он, радуясь, что его голос все ещё звучит, как обычно. Клаудио тем временем допил свой кофе и поставил чашку в раковину. – Я пойду тоже проверю, все ли вещи готовы, Джада меня подвезет, – объяснил он и исчез на лестнице. Фабрицио сосредоточился на своих детях, заняв место Джады за столом. Он не хотел игнорировать Эрмаля таким образом, конечно же не хотел, но он не знал, как не испортить ситуацию, если он снова посмотрит на него, снова заговорит с ним. Но Мета, к счастью, ничего не заметил, взяв на завтрак несколько тостов. Когда он сел напротив, старший мужчина растерялся, потому что не мог просто не смотреть на него. И думать. И мечтать. Это был тот самый семейный завтрак, о котором он мечтал в последний час прошлого года. Конечно, это было не по-настоящему – просто последствия вечеринки, но он вполне мог притвориться, что всё было именно так, как он надеялся, хотя бы ненадолго. Моро прекрасно понимал, что Эрмаль скоро уйдет, последует за другими гостями на другие вечеринки, к другим людям, но в эту минуту он и думать не хотел об этом. Действительно, это длилось всего минуту, потому что Джада уже вернулась с несколькими пакетами в руках. – Ну же, Либеро, Анита, попрощайтесь с папой и Эрмалем, а потом мы пойдем! Дети сделали, как она просила, и не успел он опомниться, как они уже ушли следом за Джадой и Клаудио. Таким образом, за столом остался только Мета, но, к его облегчению, Фабрицио сумел поддержать короткий разговор о прошедшей вечеринке. В конце концов, его спасла младшая сестра. – Ванная теперь твоя, извини, Эрмаль, что немного опередила тебя, – сказала она, входя на кухню и усаживаясь за стол с тарелкой круассанов. Миланец благодарно кивнул ей и направился наверх. Фабрицио испустил вздох, о котором даже не подозревал. Он мог оставаться наедине с мужчиной, и обычно это не было проблемой. Только сегодня утром, после его мыслей о прошлой ночи, после того желания, которое он загадал, когда Эрмаль смотрел так... это было трудно. Но с ним всё будет в порядке, если только у него будет возможность собраться с мыслями и успокоиться. Скоро все уедут, у него будет возможность разобраться с беспорядком в своей голове, пока он наводит порядок в доме. Фабрицио поднялся, чтобы поставить чайник для своей сестры, а после заварить чашку ароматного чая – он прекрасно знал о её непростых отношениях с кофе – и поставил её рядом с ней. – Спасибо, Фаб. Отличная была вечеринка вчера вечером. Моро лишь улыбнулся ей в ответ. – Абсолютно такая же, как и в прошлом году, да? – Ну, в этом году было что-то новенькое. Или, скорее, кто-то новенький, – сказала Ромина с улыбкой на лице, которая совсем не понравилась Бицио. – Прости? – нахмурился он. – Он собирается остаться? Фабрицио почувствовал, как румянец заливает его щеки. – Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Ты говорила с Джадой? Клянусь, вы обе станете причиной моего конца. Ромина подняла взгляд. – Нет, я с ней не разговаривала. А должна была? Она уже что-то знает? Я позвоню ей позже, никаких проблем! Фабрицио застонал и обхватил голову руками. Действительно, чем он заслужил такую бывшую девушку и такую сестру? Кроме того, он действительно понятия не имел, чего добивалась Ромина своим вопросом. Неужели Эрмаль собирается остаться, чтобы всё ещё быть здесь с ним, а не присутствовать на другой вечеринке? Неужели он собирается остаться сегодня? Нет, насколько было известно Фабрицио, нет. Наверняка у него были другие планы. Неужели Эрмаль… собирается остаться? Ну... ему бы очень этого хотелось. От этих мыслей его отвлекла сестра, которая ласково взъерошила ему волосы. – Я уверена, что все будет хорошо, дорогой. Почему бы тебе не поговорить с ним? Она сделала последний глоток чая и сложила тарелки в раковину, затем посмотрела на время. – О, как жаль, мне пора идти, нужно встретиться с друзьями. Я просто заберу свои вещи и уйду, ещё раз спасибо за организацию отличного праздника, братишка! Фабрицио улыбнулся её удаляющейся спине и услышал, как она, спотыкаясь, поднимается по лестнице, чтобы вскоре спуститься обратно. – Пока, Фабри! – крикнула она, прежде чем дверь за ней захлопнулась.***
Фабрицио вздохнул раз, другой. В доме остались только он и Эрмаль, вокруг царил полный беспорядок. Кухня была не так плоха, если не считать беспорядочно расставленных блюд для завтрака, правда были ещё пустые тарелки от вчерашних закусок, пустые стаканы и несколько бутылок. Однако он ещё не заходил в гостиную, но по памяти знал, что там обычно находилось главное поле битвы. Впрочем, у него впереди был целый день. Может быть, он позвонит друзьям и родственникам, чтобы поздравить их с наступившим Новым годом, или навестит соседей, которых не видел вчера вечером, но обычно первый день года всегда уходил на уборку. Раньше он не обращал на это особого внимания. Не то что бы это было весело, но зато давало ему время поразмыслить о прошедшем и грядущем годах, о планах на ближайшие двенадцать месяцев. Он был не из тех, кто принимает поспешные решения, куда проще ему было строить планы и устанавливать цели. В конце концов, у него были надежды, мечты. У него их было очень много. Фабрицио начал складывать посуду в посудомоечную машину, быстро ополоснул несколько тарелок и включил её, когда она была полна. Затем он немного прибрался, просто чтобы сделать первую комнату настолько чистой, насколько это возможно сейчас, прежде чем перейти к остальной части дома. Погруженный в монотонную работу и свои мысли, он был несколько ошарашен внезапным появлением на кухне другого человека. – Это все тарелки из других комнат, – сказал Эрмаль, оставляя их на столе, – я принесу стаканы, бутылки и всё остальное. Фабрицио, наконец, отвёл взгляд от волос мужчины, только что вымытых и высушенных феном, и покачал головой. – Нет, нет, ты не обязан мне помогать. Ты же гость, я просто... я только начал. – Но Бицио, вместе это будет сделано гораздо быстрее, это не проблема. Прежде чем Моро успел сказать что-нибудь еще, миланец снова исчез из поля зрения, а он остался стоять, уставившись на стопку тарелок, и это слово, – Бицио – это прозвище, это особое прозвище эхом отдавалось в его голове. Так они и продолжили уборку вместе – собрали все стаканы, бутылки, пропылесосили полы и отмыли кафель, пока все не стало таким же чистым, если не чище, чем до вечеринки. – Большое спасибо, – сказал Фабрицио Эрмалю, когда они вместе сидели на диване и лениво потягивали безалкогольный напиток, который он купил для своих детей. Во время уборки они обнаружили, что осталось ещё больше половины бутылки, и было бы кощунственно просто выбросить её. – На самом деле, как я уже говорил, это не было проблемой. Они сидели в уютной тишине, каждый погруженный в свои мысли. Фабрицио не знал, что происходит в голове друга, но никак не мог выкинуть из своей слова, сказанные Роминой ранее. «Поговори с ним». Разве сейчас не самое подходящее время? Конечно, шанс разрушить то, что у них было, все ещё оставался, он ничуть не уменьшился, и это обещало начало самого худшего года в его жизни, но другим вариантом был ещё один пустой год, как и последние несколько месяцев. Целый год он скрывал свои чувства, притворялся, что всё идет так, как должно идти, год пытался нормально функционировать рядом с Эрмалем, что становилось всё труднее и труднее. – Эрмаль? – тихо позвал он, – я думал о том, что ты сказал вчера вечером. Это привлекло внимание миланца. – Я что-то сказал вчера? Фабрицио вздохнул и перевёл взгляд на ветви деревьев, колышущиеся на ветру снаружи. – О наших желаниях, которые мы загадали во время фейерверка. Что если... что если произнести их вслух, они никогда не сбудутся? Фабрицио чувствовал на себе внимательный взгляд. – Что ты имеешь в виду? – Ты сказал, что если рассказать их кому-то, то они не сбудутся... но что, если именно это и нужно, чтобы они осуществились? – Чего же ты желал в таком случае, Бицио? – послышался тихий ответ, и что-то в голосе Эрмаля придало ему мужества, в котором он нуждался. – Мое желание... я же сказал тебе, что хочу, чтобы оно осуществилось. Я хочу, чтобы всё было по-настоящему, потому что сейчас всё, что у меня есть – это мечты, надежды и притворство. Сейчас всё, что у меня есть, – это наша дружба, хоть мне и хотелось бы, чтобы это было чем-то большим. Даже сегодня утром мне хотелось, чтобы у нас было такое утро каждый день, чтобы мы завтракали вместе, ну, знаешь. Как бы я хотел – я мог бы обвить руки вокруг твоей талии, притянуть тебя к себе... поцеловать тебя. Фабрицио закрыл глаза; произнести эти слова вслух оказалось гораздо труднее, чем он предполагал – не то что бы он слишком много представлял себе этот момент, он просто старался сосредоточиться на тех вещах, которые описывал. Он прерывисто вздохнул, а затем продолжил. – Именно об этом я и мечтал вчера вечером. Это то, чего я так сильно хочу, что должно быть реальным. Он снова открыл глаза, все еще глядя на пейзаж за окном, ожидая ответа младшего мужчины, но прошло уже некоторое время, которое казалось Фабрицио вечностью. Наконец Эрмаль вдруг заговорил: Моро не совсем понимал, какого ответа он ждёт от друга, но тот задал совсем другой вопрос. – А ты знаешь, чего хотел я? Фабрицио только покачал головой, в этот момент он не мог сделать ничего другого. – Мне очень хотелось, чтобы в этом году у меня хватило смелости сказать кому-то из близких мне людей кое-что очень важное. – А? – Фабрицио как-то странно отозвался на чужие слова, хотя и не был уверен, как именно. – Да, вероятно, ты был прав. Я думаю, что если говорить о некоторых желаниях вслух, то они действительно сбудутся. Потому что именно тебе я и хотел сказать нечто важное, – миланец сделал короткую паузу, чтобы сглотнуть, давая Фабрицио время обдумать услышанное, – ты очень важен для меня. Очень важен. Бицио, я давно хотел тебе кое-что сказать... ну, уже несколько недель, если не больше. Ирония заключается в том, что я так долго боролся с тем, чтобы найти правильные слова для этого. И вот ты здесь, говоришь мне то, что я хотел бы сказать первым. Потому что то, что ты только что описал – это то, чего я действительно хочу. Я хочу разделить с тобой каждое утро, каждый день, каждый вечер. Каждую полночь, а не только особенную, как прошлой ночью. Я хочу быть рядом с тобой Всегда. Наконец Фабрицио перестал смотреть на деревья и повернулся к Эрмалю. Он был не совсем готов к тому напряженному взгляду, который встретил его собственный. – Бицио, мы можем воплотить твои желания в реальность, – тихо прошептал мужчина, но Фабри услышал его так, словно он говорил очень громко. Как обычно. – Мы можем? – ответил Моро, и это прозвучало как вопрос, хотя на самом деле это не требовало озвучки, потому что встреча с глазами миланца уже дала ему все ответы, которые он так долго искал. – Да, – только и сказал младший, прежде чем сократить расстояние между ними; Фабри почувствовал, как губы Эрмаля коснулись его собственных – именно так, как он много раз представлял себе это раньше, только теперь это было реальностью. Они с улыбкой отстранились, чтобы глотнуть воздуха, и Фабрицио прижался лбом к чужому. – Пожалуйста, останься со мной. – Я буду здесь все 365 дней в году, если ты захочешь. – Нет, ничего не выйдет, – поддразнил его Фабрицио, и на его губах заиграла улыбка, которая ясно показала Эрмалю, насколько он на самом деле серьезен. Он лишь бросил на него ответный взгляд, пока Фабрицио не объяснил. – Что, если это високосный год? Я не могу скучать по тебе целый один день. – Stronzo! – ответил миланец и игриво толкнул его в плечо. Фабрицио позволил себе откинуться на спинку дивана, но не раньше, чем смог отомстить, тем самым увлекая за собой возлюбленного. – О, что я вижу, – произнёс он, глядя на Фабрицио сверху вниз с хитрой улыбкой на лице. – Боже, прекрати это и поцелуй меня немедленно, – ответил римлянин, пытаясь притянуть лицо кудрявого к себе. – С удовольствием, – улыбнулся Эрмаль теперь уже мягкой улыбкой, от которой в животе Фабрицио запорхали бабочки, а затем наклонился для нового поцелуя. Это и правда было отличное начало года.