Расскажи мне о своей катастрофе

      Это была такая большая редкость. В принципе их общие встречи были большой редкостью. Сейчас каждый был занят своими делами, и времени на соседей хватало не всегда. Но тем не менее они никогда не пренебрегали им, если свободная минутка всё же выдавалась. Последнее время, правда, всё реже и реже.       В компании друг друга они всегда могли быть собой, шумными и неистовыми. Даже суровый Швеция оттаивал и улыбался, и пил едва ли не больше всех, соревнуясь с Финляндией. Судя по тому, как горели глаза у обоих, после встречи их ждала жаркая бурная ночь за превосходство.       Исландия на это лишь закатывает глаза, а Норвегия сдержано улыбается. Обдаёт ледяным взглядом наблюдающего за ним Данию, и последнему кажется, что какой-то мистический огонь горит на дне холодных бездонных глаз. Так оно, скорее всего и есть, ведь Норвегия — опасный и опытный колдун, за обманчиво хрупкой оболочкой которого скрывается сила, с лёгкостью способная сломать позвоночник.       Дания зябко ведёт плечами и пристыжено опускает глаза, отводя взгляд. Он всё ещё чувствует тень вины, хоть они с Норвегией никогда не вспоминают о произошедшем. Это было давно, оно осталось на задворках истории, но…       Это была такая большая редкость, когда Кетиль доверял Хенрику. Когда он, часто неосознанно, искал физический контакт с ним. Это была невообразимая редкость, и Дания дорожил этими мгновениями сильнее всего. А потому он затаивает дыхание, когда чувствует, как к его плечу приваливается чужой висок. Норвегия не то чтобы перебрал, но сон одолевает им, и Дания осторожно скашивает глаза.       Кетиль спит крепко, но в то же время чутко. Подрагивают его веки, и Хенрику не хочется, чтобы он проснулся. Ему не хочется тревожить чужой хрупкий покой, а потому он аккуратно выворачивается под вопросительный взгляд Халлдора.       Буянящие Бервальд и Тино не обращают на них никакого внимания, и Дания удобно размещает Норвегию на своей спине. Поддерживает его под коленями, унося из шумного помещения в комнату.       Сердце его замирает, когда Кетиль обхватывает его шею руками. Притирается щекой к плечу и на выдохе шепчет едва слышимое «спасибо». Хенрик улыбается глупо, чувствуя, как в груди разливается тепло, и спокойно прикрывает глаза.       Он не мог изменить прошлое, но он мог искупить свою вину и исправить ошибки. И он был готов сделать это.