Расскажи мне о своей катастрофе

      О том, что этот полудикий мальчишка-кочевник на самом деле вовсе не мальчишка, Тевтонский орден узнаёт случайно. Он ухмыляется своей привычной язвительной ухмылкой и щурит глаза, с интересом разглядывая эту воинственную девчонку.       Мало что в действительности может выдать в ней девушку. Она одевается и сражается, и ведёт себя как парень. В ней храбрости и доблести может хватить на сотню мужчин, равно как и силы, и смелости. Она — истинное воплощение своего народа, неистовая и дикая, и странное восхищение расплывается внутри Гилберта.       Не то чтобы он лично хотел её подчинить и сломать — наоборот, странная красота была в такой Эржбет. В любой Эржбет.       Он ухмыляется. Деланно надменно и свысока, пока девушка, отчаянно прикидывающаяся парнем, настороженно хмурится, в то время как её рука тянется к колчану со стрелами за её спиной. Гилберт слегка щурится, а после вдруг склоняется перед ней, повергая Венгрию в ещё больший шок.       Он заводит за спину левую руку, а правой ловит изящную, но огрубевшую от мозолей девичью руку. Подносит тыльную сторону её ладони к своим губам, в невесомом поцелуе касаясь её. Эржбет окончательно теряется, прекращая что-либо понимать, и Гилберт, очарованный, с лёгкостью выдыхает: — Ты как всегда прекрасна и сильна, воинственная дева. Я сражён твоим мастерством в самое сердце.       Венгрия цепенеет, осознавая, что её маленькую тайну раскрыли, но Тевтонский орден перед ней странным образом не спешит насмехаться. Он словно действительно очарован ею и смотрит с такой странной, совершенно беззлобной насмешкой…       Эржбет заливается румянцем против воли, отводя глаза в сторону. Гилберт беззвучно смеётся, не спеша разгибаться и отпускать её руку. Лишь чуть крепче сжимает девичьи пальцы, но не с целью причинить боль или схватить её. Он просто не хочет отпускать, хочет растянуть краткое мгновение на как можно дольше и навсегда сохранить его в своей памяти.       Прекрасный миг первого очарования.