Расскажи мне о своей катастрофе

      Вспоминать о временах своей юности великий герцог Данталион определённо не любил. Хотя одно из таких напоминаний постоянно маячило перед глазами в облике губернатора четвёртой щели восьмого круга Марбаса, который в адских чертогах был ответственным лицом за тушки всех своих подчинённых.       В том числе и Данталиона. За него, вообще-то, особенно.       Впрочем, оно было определённо к лучшему, что именно Марбас был главным ответственным лицом за Данталиона, а не его второй «крёстный». Мало того, что тот был ангелом, так ещё и — какой кошмар, ну! — он был самим архангелом Рафаилом.       На самом деле, Данталион не знал точно, что из этого страшнее: сам архангел, как крайне гиперактивное и фанатично увлекающееся существо, или его дуэт со всегда показательно пофигистичным Марбасом…       Нет, ну в самом деле, в общении один на один губернатор восьмого круга был вполне спокойной личностью. Раздражительной, правда, и злопамятной, но то уже мелочи, главное, что в принципе, с ним можно было говорить и договариваться. Но стоило только ему объединить свои врачебные силы с эфирным коллегой…       Нет, Марбас не терял крышу, вовсе нет. Но в нём просыпалась ехидная и саркастичная натура, которая, чаще всего, конечно, выбирала своей жертвой Рафаила. Что вовсе не означало, что при этом объект их врачебной практики в одно мгновение становился глухим и не слышал извечные пререкания врачей друг с другом.       Если этим объектом был Данталион — и вовсе испытывал всё красноречие Марбаса на собственной шкуре. В особенности, во времена своей юности, вспоминать о которой великий герцог просто ненавидел.       То ли их первая встреча стала всему виной, то ли ангельская природа (всё-таки Данталион был нефилимом) давала о себе знать, вот только Марбас выбрал его объектом своих постоянных колкостей, на которые даже острому на язык будущему великому герцогу не всегда было что ответить. Рафаил же в этот момент выносил мозг своим повышенным интересом и этим чисто ангельским «не выражайся!».       А как тут не выражаться-то? Как?! Как не стать матершинником, когда от одного вида появившихся на горизонте «крёстных» хочется взвыть и провалиться куда-то глубже, чем просто под землю?! Как тут не вырасти с расшатанными нервами и психикой и не материться через каждое слово?!       Правильно, никак. И глядя на вновь явившихся пред светлы очи Данталиона ухмыляющегося Марбаса и сияющего энтузиазмом Рафаила, он может лишь красноречиво выдохнуть: — Блять…