Расскажи мне о своей катастрофе

      Они до последнего отрицали очевидное. Да что там — даже когда всё свершилось, они всё равно по-прежнему пытались убедить всех (в первую очередь, конечно, себя), что ничего не изменилось и они всё также терпеть друг друга не могут. И тем не менее...       Их встречи были тайными и хорошо законспирированными. Так, чтобы не дай Бог или Сатана их никто не увидел. Для всех они должны были оставаться извечными врагами, что ненавидят друг друга так долго.       Но они всегда были плохи в скрывании. А ещё, если хочешь что-то скрыть, то с вероятностью почти в сто процентов об этом будут знать все.       Вельзевул показательно хмурится; Гавриил — ухмыляется. Они прячутся словно дети-подростки, бегающие от родителей на свои первые неловкие свидания. Урывают короткие мгновения, когда им необязательно делать вид, как сильно они друг друга ненавидят, и просто наслаждаться компанией друг друга.       Гавриил ухмыляется с беззлобной насмешкой. Ангельский сноб никак не может избавиться от своей спеси, а потому он с лёгкостью приподнимает Вельзевул, которая значительно уступает ему в росте, и прижимает её к себе, чтобы она была с ним на одном уровне. Он делает, пернатый ублюдок, так постоянно, и Вельзевул снова и снова недовольно скрещивает руки на груди. — Когда-нибудь я тебе въебу, — ворчит она, сверкая глазами, и прежде чем архангел успевает ответить что-то премерзкое, хватает его за ворот пальто.       Притягивает к себе, впиваясь в его губы требовательным поцелуем, и Гавриил, на удивление, не сопротивляется. Наоборот позволяет вести, и Вельзевул победоносно усмехается. Вот только...       Они целуются всегда долго — им не нужен воздух для передышки и оторваться друг от друга оказывается сложнее чем кажется. Поцелуй похож на маленькое сражение, в котором победитель может быть только один. Либо ничья — и они оба отстраняются друг от друга.       Вельзевул смотрит со снисхождением, а в глазах Гавриила плещется веселье. Он вдруг открывает рот... и одна из многих мух Королевы Мух, недовольно жужжа, вылетает на свободу. — Молчи, — Вельзевул цедит сквозь плотно стиснутые зубы, в то время как Гавриил давится смехом.       Он крепче прижимает к себе вредную демонессу, целуя её в щёку, на что та лишь недовольно фыркает. — Только попробуй кому-нибудь об этом рассказать, — Вельзевул ворчит, хоть и знает, что вряд ли Гавриил самоубийца, чтобы кому-то что-то рассказывать, однако лишнее предупреждение лишним точно не будет.       Ангел Божий в ответ щурится по странному хитро. Это так и останется их маленьким секретом, но это вовсе не значит, что иногда ему не позволено подтрунивать над Вельзевул, вспоминая его.