Расскажи мне о своей катастрофе

      Алехандро в своё время и помыслить не мог, что ему удастся сорвать такой куш. Поймать в узких тёмных улочках Аль-Бетиля удачу за бороду; найти в мрачных стенах цитадели падшего ангела верного соратника. Да что там соратника — послушную собачонку, преданную до гроба во всех широких значениях этой фразы, следующую за обожаемым хозяином всегда и везде.       Алехандро — уже давно не Алехандро. Но призрак прошлого вечной тенью следует за ним в могучей фигуре Вейна.       Впрочем… Вейн уже тоже не Вейн. Да и не такой уж он и вечный, в самом-то деле.       Вейн лишь казался суровой холодной неприступной скалой. На деле же в жилах и сердце полыхал огонь, горела страсть и чувства, что затмевают взор и дурманят разум. Он был влюблён, о Асха, как же он был влюблён! Он любил Алехандро — уже давно Сандро — всем своим естеством, и любовь эта, нездоровая, уже давно превратилась в слепое обожание и едва ли не боготворение объекта страсти.       Вейн горел слишком ярко, отдавая всё. В конце концов, это и стало его роковой ошибкой. Ведь Сандро никогда не умел любить, лишь брать и забирать, но не отдавать взамен.       Любовь слепила Вейна, превращая его в одержимого фанатика. Бесконечно преданного своему идеалу и послушного, идущего за ним по пятам, — куш, который сам себе случайно срывает Сандро, оказывается воистину бесценен.       Загробный Владыка, Тень Смерти, и Жнец Душ всегда ходят вместе. Манипулятор, действующий из тени, исподтишка, и безжалостный палач, проливающий реки крови лишь по одному молчаливому приказу своего мессии, мастера и повелителя. Берущий на себя грех за грехом, расчищающий путь и марающий руки в крови невинных, окропляя ею пьедестал своего Бога.       Сандро смеётся низким скрипучим смехом, наблюдая за всем со стороны. Вейн, послушный, принадлежащий только ему, определённо любимая его игрушка. Бездушный, бесчувственный, бессердечный Жнец Душ, делающий всю грязную работу, союзник и инструмент, который лишь приближает час чужого триумфа. Удобное средство, которое можно пустить в расход, не опасаясь, что что-то пойдёт не так.       Ведь Вейн, влюблённый до беспамятства, скорее сам примет окончательную, чем предаст Сандро. Скорее сам подставится под удар, чем позволит возлюбленному и господину рисковать собой. Вейн, горящий слишком ярко и сильно, в конце концов таки сгорает, и над его пеплом у Сандро не мелькает ни единого сожаления.       Если надо погибнуть за любовь всей своей жизни — Вейн погибнет. Он и погибает, в конце концов, искренне веря, что всё делает правильно. Но Сандро не сожалеет, лишь смотрит равнодушно на отжившую своё игрушку, и уходит, не удосужив её более вниманием — в этом просто нет никакого смысла.       Ведь Вейн, слепец и безумец, кровавый мясник, положивший на алтарь своего божества всё и даже больше, выполнил своё предназначение. Расчистил путь и открыл дорогу Сандро к его цели, от которой он никогда не собирался отказываться.       Равно как и всегда знал, что дойдёт до неё в кровавом одиночестве.