Созвездие Грейнджер или Новый Мир

К огромному удивлению Александра Грейнджера, Хогвартс встретил его с распростёртыми объятиями. Вдруг оказалось, что у половины родов на Слизерине по отношению к его матери Долг Жизни, поскольку Гермиона буквально вытащила из Азкабана не только все их аристократические задницы, но и предотвратила исчезновение самих Родов. Такое древние семьи не забывали, и порой Александру казалось, что большинство наследников самых сливок аристократии, которые иначе, как грязнокровками, магглорождённых не называли ещё лет десять назад, теперь считали сами себя чуть ли не его вассалами. А про отношения чистокровных к волшебникам, рождённых от родителей-магглов, подобных его матери, Александр знал не понаслышке: в отличии от большинства в магическом мире, надпись на её руке он видел не раз и не два, а так же знал, кто является автором темного шедевра. Но изначальные опасения, что отношение к нему самому будет в лучшем случае подобно отношению когда-то к Снейпу, разбились вдребезги в первый же день на факультете змей. Сына Гермионы Грейнджер чуть не боготворили. Александр никогда не был наивным ребёнком. Даже в детстве, унаследованный от Гермионы острый, аналитический ум проявился довольно рано, а общение с портретами двух слизеринцев, плюс воспитание домашнего эльфа семьи Блэк способствовали развитию скрытности. Как и у всех детей, которых растит один родитель, вопросы об отце возникли у мальчика очень рано. Впрочем, обнаружив, что мать не горит желанием отвечать на них и рассказывать о его корнях, Александр быстро отступился, ища другие пути. Портреты его наставников тоже не стремились пополнять пробелы в познаниях о его происхождении, однако рассказали о многом другом. Дядюшка Блэк поведал довольно много интересного об обычаях старинных родов магического мира, и из рассказов следовало, что несмотря ни на какие её достоинства, брак с магглорождённой Гермионой Грейнджер для практически всех чистокровных наследников считался бы постыдным и наказуемым. За подобное выгоняли из семей, лишали наследства, отрекали от рода. Когда Александр стал старше, ему не составило огромного труда сложить два и два: он был незаконнорожденным, и его отец происходил из довольно консервативной семьи. Лёгкие намёки Снейпа, которые умный мальчик впитывал, как губка, навели Александра на мысль, что давно почивший лорд Блэк околачивается в портретной рамке в их доме неспроста. Ветхий Кричер тоже молчал, как рыба, явно связанный приказом или непреложным обетом, но Александру не составило огромного труда выяснить, что старый эльф прежде принадлежал роду Блэк, и если Гарри Поттеру он когда-то достался в наследство, то к Гермионе он пришёл сам. А пару раз услышанные причитания эльфа навели на мысль, что на данный момент законных наследников в роду Блэков нет. Оставалось только вычислить, кто в магическом мире всё ещё имел кровь этого рода, пересекался или имел связь с его матерью, и Александр подозревал, что выйдет на личность своего отца. Провернуть все это из их дома, имея очень ограниченные связи с магическим миром, от которого его скрывали, мальчик не мог, и поэтому полностью намеревался заняться расследованием своего происхождения, когда поедет учиться. Озвученные матерью планы отправить его в школу за океан стали внезапной помехой, но Александр отнюдь не считал её непреодолимой. Давно уже поняв, что помешанных на своем происхождении волшебников в магическом мире намного больше, чем либерально настроенных, Александр не сомневался, что раскопать свою родословную ему с радостью помогут. Известие, что планы изменились, и он отправляется в Хогвартс, обещало заметно облегчить задачу. Сын действующего министра магии рассчитывал попасть на Рейвенкло, вполне приемлемый для всех его целей факультет, где могли бы закрыть глаза на его сомнительное происхождение и ценить другие достоинства. На Гриффиндор, факультет своей матери, Александр особенно не стремился, всё больше под влиянием портретов склоняясь к мысли, что Шляпа вообще когда-то отправила Гермиону туда, чтобы создать золотое трио, способное победить Лорда Волан-де-Морта. А о том, что у Шляпы порой бывали альтернативные мотивы для решений и распределяла она на факультеты, буквально, вытаскивая решение «из шляпы», Александр давно уже подозревал. Оба портрета слизеринцев намекали, что создание Годрика Гриффиндора порой пользовалось отнюдь не логикой, а потом лишь обосновывало решения тем, что, мол, «хитрости или смелости в том или ином распределяемом было больше». Только так можно было объяснить, что самая умная Ведьма за последние Мордред знает, сколько лет, Гермиона Грейнджер, оказалась на Гриффиндоре якобы благодаря решительности и отваге. Впрочем, как не раз говорил Снейп, это было только к лучшему: если бы Гермиона оказалась на факультете рассудительных и не общалась с потомственными «горячими головами», Поттером и Уизли, то ещё очень большой вопрос, победили бы они во второй магической войне. В любом случае, Шляпа, похоже, даже не стала анализировать его склонности и черты характера. Его просто послали на Слизерин, более чем недвусмысленно намекая на принадлежность к древнему роду и кровь. Было немного обидно, что его ум элементарно проигнорировали, во всяком случае, поначалу, но очень скоро Александр, присоединившийся там к новообретенным друзьям, юному Малфою и младшему Поттеру, понял, что Шляпа вновь пользовалась известной только ей логикой. Впрочем, если распределение Гермионы на Гриффиндор способствовало победе над Волан-де-Мортом, кто он такой, чтобы спорить с шляпой Годрика?! В конце концов, если бы целью было только следовать логике и не брать больше ничего в расчёт, Распределительную Шляпу бы создала Ровена Рейвенкло, а не Гриффиндор. Ещё по прибытии в Хогвартс, Александр быстро узнал всё, что мог, о роде Блэк. Наследников по мужской линии у них не было, Скорпиус Малфой был последним, в ком текла кровь древнего семейства, и кто мог по законам магического мира претендовать на имя и титул. Технически, был ещё Тедди Люпин, Блэк по своей бабушке, Андромеде, но её изгнали из семьи и выжгли с фамильного гобелена, и Тедди наследовать Блэкам не мог. Несложная арифметика, пару взглядов в зеркало, созерцание колдующего над его и Скорпиуса палочками Люциуса - и наблюдательному Александру не нужно было даже задавать вопросы. Его отцом был Драко Малфой. Открытие, к величайшему изумлению парня, его мир не перевернуло, несколько походов в библиотеку ответило на многие вопросы, пролив свет на факты биографии матери, которые в детстве от него умалчивались, и все встало на свои места. Гермиона бы никогда не пошла к семье Малфоев, особенно если учесть, что со Скорпом они родились в один день. Только одно оставалось непонятным: его мать явно своего бывшего однокурсника не то, что недолюбливала, просто на дух не переносила. Отношение мужчины к ней было неясным, хотя Александр уже успел понять, что за последнюю декаду взгляд на мисс Грейнджер среди чистокровных поменялся практически диаметрально. В любом случае, обнаружив ответы на давно волновавшие его вопросы, Александр решил затаиться и ждать дальнейшего развития событий, мысленно поздравив себя с тем, что его план действий с точностью соответствует характеристике факультета змей. Впрочем, юный мистер Грейнджер быстро напомнил самому себе, что это и подход рассудительного и умного человека, а рваться сорви голову в сомнительные предприятия, подобно Гриффиндорцам, ему никогда не улыбалось. Факультеты Хогвартса относились к нему слегка по-разному, но настороженно, если и не откровенно по-вражески - только Гриффиндор. Джеймс Поттер, Тедди Люпин, Хьюго Уизли – казалось, эти трое восприняли распределение сына Гермионы на персональном уровне. Особенно отрицательно к нему относился самый младший Уизли, но готовые помочь Слизеринцы быстро объяснили ему причины: Гермиона Грейнджер и Рон когда-то были помолвлены, но чуть больше, чем за полгода до рождения Александра, расстались. Мальчику не составило огромного труда вычислить, что явилось причиной разлада и расставания двух лучших друзей, впоследствии полюбивших друг друга. Похоже, больше в причине разрыва золотой пары не сомневался никто в волшебном мире тоже. Хаффлпафф его буквально боготворил. Рейвенкло были немного разочарованы, но в принципе, наконец получили долгожданное и давно подозреваемое ими объяснение, почему самая умная ведьма не была распределена к ним. Победа над Волан-де-Мортом быстро перевесила обиду за факультет, а признания Шляпы, что проявивший себя, как лучший ученик их потока, Александр был отправлен на Слизерин благодаря слишком очевидной крови, умиротворило окончательно. В общем, вопреки своим собственным ожиданиям, Александр Грейнджер очень скоро обнаружил себя новым принцем Хогвартса. На уроках традиций и этикета ни Александру, ни Скорпиусу Малфою по сути делать было нечего. Оба прекрасно осведомлённые обо всех нюансах манер, они избрали ходить на уроки, чтобы поддержать Альбуса Поттера. Наследник легендарного героя магического мира и Джинни Уизли, как и его старший брат, эти уроки посещать был обязан, а посылать его, буквально единственного Слизеринца, в логово Гриффиндорцев – они были слишком хорошие для этого друзья. Более того, как все Уизли, там в первых рядах восседал Хьюго, а о его особенно тёплых отношениях к слизеринцам ходили легенды. Именно поэтому ещё за пять минут до звонка троица слизеринцев во главе с наследником одного из древнейших родов Англии скромно устроилась на втором ряду. Малфой долго объяснял, что сидеть на первом ряду будет просто неприлично по отношению к Слизерину, а на последнем – к учительнице, как никак, являвшейся ему двоюродной бабушкой. Александр с доводами товарища полностью согласился, включая тираду про двоюродную бабушку, и все трое удобно расселились за партой, ожидая начала урока. Хьюго нарисовался одним из последних, как всегда в окружении остальных не больно радивых сокурсников, уже практически после звонка и избрал усесться за последнюю парту, тем самым показывая свое отношение к предмету в целом и уроку в частности. Профессор Тонкс, покачав головой, сняла за опоздание причитающиеся баллы с Гриффиндора и спокойно начала урок. Впрочем, сегодня, к своему огромному удивлению, даже Скорпиус Малфой почерпнул из её лекции много нового. Последние недели Андромеда строго придерживалась программы, и белобрысые двойняшки, как теперь называли «подозреваемых в братстве» в магическом мире, откровенно скучали. Конечно, воспитанным в чётком соответствии с традициями и с детства дрессируемым по всем чистокровным законам, и Малфою, и Александру Грейнджеру уроки элементарного этикета были не в новинку. Но сегодня бывшая мисс Блэк рассказывала им о древних традициях восстановления рода по крови. Даже Александр, одним из хобби которого было часами просиживать в библиотеке над старинными книгами, подобными знаниями не владел, теперь растеряно поглядывая на Малфоя. Скорп тоже хмурился, явно узнавая новые детали, большинство же магглорождённых и полукровок откровенно скучало, точно зная, что им это явно не пригодится. – Ты о подобном когда-нибудь слышал? – одними губами произнёс Александр, поглядывая на законного наследника Малфоев. – Нет, но обряд попахивает тёмной магией, – через голову Альбуса, которому, естественно, добавить в дискуссию было нечего, проговорил Скорпиус. – Слишком много замешано на крови, а последняя часть обряда вообще напоминает жертвоприношение. – Ну как же, тебе ли не знать про тёмную магию, Малфой, – раздалось над самым ухом ядовитое шипение Хьюго Уизли. Когда он успел переместиться за парту у них за спиной, никто из ребят не знал. – А тебе, Уизли, не мешало бы знать хоть что-то, хоть какую-то магию, – не остался в долгу Скорпиус. – Всё-таки, и ты не магглорождённый. Оба родителя – чистокровные, в конечном итоге. – Заткнись, – прошипел Хьюго, и Александр затылком почувствовал, как Уизли буквально прожигает его взглядом. – А что, заткнись? Можно подумать, ты сам не любопытствуешь на досуге, досталось ли бы тебе при другом раскладе больше мозгов, – Малфой явно не собирался сегодня сносить оскорбления лёжа. – Ну, что делать, если твой папаша оказался таким прытким, – Хьюго тоже не сдерживался. – За обвинения без доказательств в мире магглов бьют морду, а в магическом вызывают на дуэль, – напомнил Скорпиус. – Некоторых даже и при обвинениях с доказательствами отмазывают от Азкабана по полной, – Хьюго буквально навис у них над партой. – И снова всё упирается в мозги, Уизли, которых тебе оказалось унаследовать неоткуда, - прошипел Скорп. - А уже о том, кто прыткий, а кто пыльным мешком пристукнутый и не видит дальше своего носа с рыжими веснушками, мы поговорим в другой раз. Можем ещё добавить дискуссию о качестве против количества и навыках. – Да уж, ещё давай добавим и немного о верности, предательстве и слишком явных вещественных уликах, - не остался в долгу Хьюго. - Как и о белобрысом наследии, которое можно назвать лишь одним точным словом: наследил. Малфой всем корпусом развернулся в сторону рыжего собеседника, явно намереваясь выхватить палочку. Альбус Поттер открыл рот несколько раз, но слова почему-то не появлялись на свет, наводя на мысли о всё том же уме и наследственности. Александр очнулся первым: – Вообще-то, ребята, я сижу прямо здесь, рядом с вами, – холодно напомнил он. – Прости, друг, мы тут немножко увлеклись семейными диспутами. – Семейные диспуты будете выяснять не на моем уроке, – как будто из пустого воздуха, за спинами мальчиков материализовалась Андромеда, и теперь стояла прямо перед спорщиками, скрестив на груди руки и предупреждающе глядя на всех четырёх. Впрочем, за подобными разговорами, кто уже обращал внимание на учительницу? – Что-то меня наводит на мысль, профессор, что как раз этот диспут и относится к категории обычаев и традиций магического мира, – Альбус Поттер хотел сказать это про себя, но слова сорвались с губ, хоть и на самой грани слуха. Александр хмыкнул. Хьюго открыл рот и закрыл его вновь. Скорпиус молча смотрел прямо перед собой, словно к нему это всё не относилось. В результате, у всех четверых сняли очки, и поскольку трое из нарушителей порядка были Слизеринцами, факультету змей досталось больше. Александр и Скорпиус поджали губы практически с одинаковым выражением лица, и Альбус вновь не удержался: – Ничего страшного, вы двое быстро наш минус наверстаете, да ещё с процентами. Просто, хотя бы на время следующих пары вопросов на уроках обращайте внимание на происходящее, и к концу урока наши «минус пятнадцать» станут «плюс пятьдесят»...