Созвездие Грейнджер или Новый Мир

Гермиона аппарировала в кабинет Блейза Забини за несколько часов до начала церемонии. Просто министр магии и теперь уже безусловно будущая леди Малфой, Гермиона посчитала, что клан Грейнджер обязательно должен оказать почтение леди Астории. Профессор Забини кивнул, явно соглашаясь с намерениями министра магии и, немного отводя взгляд в сторону, поинтересовался, возьмёт ли она с собой Скорпиуса. Гермиона невольно округлила глаза: ей даже и в голову не приходило, что мальчика ещё не забрали из Хогвартса проститься с матерью. Наверное, её выражение нескрываемого изумления слишком явно читалось на лице магглорождённой волшебницы, потому что Блейз счёл нужным объяснить: – Понимаешь ли, Гермиона, это «прощание» в некоторых чистокровных родах не совсем принято. Позволить ли сыну вот так «проститься» с матерью, слишком долго болевшей или, что ещё хуже, находившейся под проклятием, это решение патриарха рода, и многие из них считают, что для будущих мужчин намного лучше просто впоследствии встретиться с ожившим портретом. – Но почему? – и снова что-то, с чем магглорождённая волшебница прежде не сталкивалась. Очередная жестокая прихоть чистокровных? Средневековый деспотизм? Впрочем, цепкий ум мисс Грейнджер быстро ухватился за ключевое слово о «тяжелобольных или проклятых». – Это как-то связано с древними проклятиями? – Да, – Блейз вздохнул. – Мы не пишем об этом в книгах да и по большей мере, умалчиваем даже между собой. Об этом нюансе знают лишь представители древнейших родов или те, кого это напрямую затрагивает. Тебе ведь уже не в новинку, что волшебные портреты обычно начинают оживать и во время похоронных процессий? А для того, чтобы портрет по-настоящему стал живым, получил частичку души своего хозяина, нужно несколько месяцев? Так вот, первое время после смерти осколок души долго болевшего или умершего от проклятия волшебника в портрете может быть не совсем адекватным, и изображение порой бывает, как бы это сказать... агрессивным. А портрет всегда присутствует во время церемонии, это тоже неотъемлемая часть оживания фамильных портретов. Кстати, на директоров Хогвартса это не распространяется, здесь задействована другая магия.Так вот, портрет в таких случаях, как Астории, порой может наговорить очень много лишнего наследнику рода. Подобное может быть очень тяжело для юного и впечатлительного волшебника, такого, как Скорпиус. – То есть, ты не советуешь мне брать с собой детей? – Гермиона нахмурилась, сопоставляя факты и прорабатывая возможные варианты. – Лично я бы предположила, что подобное вероятно в том случае, когда умерший волшебник не смирился с произошедшим. Со своей смертью, если говорить точнее. Но я только сейчас узнала эту информацию, скажи мне, если опыт веков мою версию опровергает. – Нет, я тоже считаю, что ты права, – профессор Забини поднялся с места и прошел к небольшому шкафчику у стены. Достал два бокала и бутылку огневиски, плеснув небольшую порцию в каждый, и вновь опустился в свое кресло напротив Гермионы. Протянув министру магии один бокал, Блейз вздохнул. – Мне кажется, что шансы агрессии со стороны Астории очень малы. Агрессия вообще не была в её характере, а ей ведь было очень много, что предъявить в претензию, например, супругу. Так что, конечно, я только за возможность проститься для Скорпиуса. Но принять подобное решение явно не в моих полномочиях. Блейз отсалютовал Гермионе бокалом и многозначительно приподнял бровь. Недосказанность повисла в воздухе, но звенела набатом: не место Забини, но вполне Гермионы Грейнджер. Улыбнувшись декану Слизерина, мадам министр опустила свой бокал: - Где мне подписать, профессор? Пергаменты с именами Скорпиуса и Александра оказались уже подготовленными. Мисс Грейнджер потребовала на всякий случай и свиток с именем Альбуса, просто если мальчик не захочет разлучаться с другом. Профессор Флитвик её уже дожидался с заготовленным свитком для Генриетты. *** Гермиона Грейнджер появилась в Малфой-меноре в зелёном пламени огня камина. Домашние эльфы с почтением приветствовали «уважаемую леди министра», и молодая женщина уже в который раз для себя отметила: как же сильно отношение прислуги чистокровных к ней, магглорождённой волшебнице, изменилось с момента её появления в магическом мире. Следом за ней в гостиную шагнули Скорпиус, Александр и Генриетта. Казалось, эльфы совсем не удивились и одинаково почтительно приветствовали всех троих детей. Гермиона даже не задавалась вопросом, значило ли это, что преданные роду существа уже признавали в Александре Малфоя, а в её младшей сестре – будущую леди дома. – Гермиона, добро пожаловать в Малфой-менор, – навстречу ей королевским шагом выступала Нарцисса, тут же обняв младшую женщину и одарив её воздушным поцелуем тщательно накрашенных губ возле обеих щек. – Вы же позволите называть вас по имени, мисс Грейнджер? Нарцисса улыбнулась в своей фирменной, изысканной манере, успев окинуть Гермиону оценивающим взглядом. От внимания мадам министра не укрылось, что аристократка мгновенно оценила и уместность закрытого траурного платья младшей женщины, и сверкающий поверх длинного кружевного рукава фамильный браслет рода. Удовлетворённо кивнув, женщина обернулась к Скорпиусу и Александру: – Дорогие мои, проходите, проходите, - Леди Малфой обняла сперва своего законного, а потом рождённого вне брака внуков, тут же переместившись к Генриетте. – Юная мисс Грейнджер. Очень рады приветствовать вас в Малфой-меноре. Когда-то, Ваша сестра получила в этом доме не самую доброжелательную встречу, за которую я никогда не перестану извиняться. Поэтому я искренне надеюсь, что ваши впечатления о нашей скромной обители будут более благоприятными. Гермиона с трудом удержалась, чтобы как в детстве не закатить глаза и не растерять приклеенную к губам светскую улыбку. Скорпиус с нескрываемым ужасом взирал на свою бабушку, а Александр лишь насмешливо приподнял бровь, сейчас очень сильно напоминая своей матери Сириуса Блэка. Гермиона мысленно полюбопытствовала, заметила ли это сходство Нарцисса, а тем временем её сестра растянула губы в вежливой улыбке: – Что вы, леди Малфой, как может не понравиться ваш дом? Ведь каждая частица интерьера буквально пропитана безукоризненным вкусом её хозяйки и сочится историей. Словно кровь пульсирует в каждом камне. Теперь пришла очередь округлять глаза Нарциссе, но Гермиона мгновенно сориентировалась, выступая вперёд, и откашлялась: – Генриетта всего лишь хочет сказать, миледи, что она впервые в доме чистокровных волшебников и находится под впечатлением, – поспешно проговорила Мадам Министр, но ни у кого не осталось ни капли сомнения: девочка шикарно осадила бывшую мисс Блэк, намекнув на слишком многое. – Мадам министр, мисс Генриетта, добро пожаловать в Малфой-менор! Александр, Скорпиус, проходите! Помните, вы здесь дома, – навстречу им уже спешил Люциус. – Конечно, хотелось, чтобы оказия была более оптимистичной и при других обстоятельствах, но жизнь есть жизнь. Бросив поспешный взгляд на свою супругу и явно давая ей молчаливый приказ держать язык за зубами, лорд Малфой уже в следующее мгновение галантно целовал руки Гермионы и Генриетты и обнимал обоих своих внуков. Ни старшая, ни младшая мисс Грейнджер не успели и глазом моргнуть, а их уже проводили в гостиную комнату – не печально известный министру магии зал с камином и огромной хрустальной люстрой, а комнату совершенно в другом крыле замка. Не переставая о чем-то говорить, Люциус на ходу отдавал распоряжения эльфам, после чего жестом пригласил гостей присесть. Гермиона осведомилась, отправятся ли они на церемонию вместе с Драко, или он уже дожидается их в соответствующем зале менора. Вопрос не был праздным. Подобное являлось бы чётким индикатором, какое место в семье Малфоев на данный момент занимает она сама. Браслет, надетый по настоянию, кстати, не только Люциуса, но и преданного Кричера для всеобщего обозрения, недвусмысленно нёс месседжи магическому миру: сговор между ней самой и семейством Малфоев уже состоялся. Если Гермиона появится на церемонии рука об руку с Драко, это будет однозначно признанием, что она уже практически новая леди Малфой. В принципе, это слишком поспешно и не могло бы не вызвать кучу шепотков и кривотолков, хотя кто что не знал? Её появление с Люциусом и Нарциссой было бы более светски приемлемо и указывало лишь снова на наличие сговора. Сама мисс Грейнджер больше склонялась к второму варианту, но решение было не её, а Люциуса. В конечном итоге, кости перемывались именно его семье, сама Грейнджер была лишь «тенью» той самой грязнокровки, которая когда-то и прокляла изначально чистокровных. А в том, что Гермиона по своей силе не уступала древней ведьме, в магическом мире не сомневался никто. Люциус Малфой не без удовольствия наблюдал за мыслительным процессом будущей невестки. Не избежал его внимания и тот момент, когда Гермиона явно пришла к своему решению, но всё-таки продолжала вопросительно смотреть на него. И вновь патриарх Малфоев удовлетворённо кивнул: не только Гермиона вычислила правильное решение, но и несомненно заключила, что в данный момент карты у него в руках. – Думаю, вы не будете против, мадам министр, если мы прибудем туда все вместе. Драко уже дожидается нас в зале для церемоний, конечно, на всякий случай, если кто-то прибудет слишком рано. Гермиона кивнула. Слишком рано могла появиться лишь семья Астории Гринграсс, и Малфои намеревались соблюсти все приличия, какие только можно, до последней запятой. Разговор перешёл на лёгкие темы ни о чем, Нарцисса рассказывала какие-то забавные факты, Люциус кивал, казалось, слушая не только её слова, но и пытаясь предугадать мысли бывшей мисс Блэк и пресечь на корню неосторожные фразы. Уголком глаза Гермиона замечала периодически появлявшиеся в роскошной раме в углу комнаты портреты предков, изучающе оглядывавших компанию. Они здесь явно были не ради Скорпиуса, Нарциссы или Люциуса. В зал для церемоний менора Гермиона нарочито зашла, отставая от четы Малфоев на несколько шагов. Александр и Генриетта тоже намеренно держались поодаль, сын министра магии – потому что успел оценить наличие строгого протокола, о котором, похоже, его мать и Люциус успели договориться. А Генриетта уже давно сделала для себя вывод, что пока сама не разберётся во всех «их заморочках» или «церемониях волшебного мира», будет строго следовать примеру племянника. Мысленно, Рита хмыкнула: Александр был на самом деле старше её и настолько опытнее, что девочка скорее чувствовала себя его младшей сестрой, а точнее, бедной родственницей. Её же собственная сестра, узнав о сомнениях Риты, лишь спокойно пожала плечами и сказала, что во всяком случае, есть хоть кому ей объяснить. Сама Гермиона когда-то была брошена в самый разгар событий магического мира, как слепой котёнок в бурный поток: учись выживать или утонешь. Окончание этой истории Генриетта прекрасно знала. Не только мисс Грейнджер выплыла, но и вытянула за собой половину магического мира, включая чувствовавшего себя точно таким же слепым котёнком Гарри Поттера. Впрочем, сама Гермиона считала, что с Гарри они спасали друг друга, одновременно помогая не утонуть и являясь той самой линией жизни, без которой волшебный мир поглотил бы обоих. Едва оказавшись в зале, Скорпиус присоединился к своему отцу. Гермиона, Александр и Генриетта хотели уже найти себе место и сесть где-нибудь с остальными «знакомыми усопшей», но ловко перехватив ладонь мадам министра и одним элегантным жестом просунув её сквозь свой локоть, Люциус, теперь под руку с мисс Грейнджер, направился в сторону остальных посетителей. Гермиона хотела возмутиться, что такая нарочитая фамильярность по отношению к ней на глазах у всего волшебного мира граничила с неуважением к Гринграссам, но не успела. – Мадам министр, не могу сказать, что неожиданная встреча, – Гермиона с трудом подавила тяжелый вздох: прямо к ней шла Дафна, в девичестве Гринграсс. Люциус был невозмутим. – Миссис Моруа, леди Гринграсс, – Гермиона вежливо улыбнулась, с достоинством склонив голову в лёгком поклоне. – Позвольте принести свои соболезнования, миледи. Наследников мужского пола в семействе Гринграсс не было, и поэтому титул достался старшей дочери. Дафна вышла замуж за чистокровного, правда, французского происхождения, и не из такого древнего и знатного рода. По договорённости, старший сын, родившийся в этом браке, должен был унаследовать имя и титул матери и стать новым лордом Гринграссом. Все остальные наследники, независимо от пола, по идее должны были принять фамилию отца, но Гермиона уже заметила, что девочки носили двойную фамилию. Учитывая, что Гринграссы-Моруа проживали в Англии, это безусловно повышало шансы дочерей Дафны на удачную партию. Как же мало, всё-таки, мир Англии изменился! – Дафна, – бывшая мисс Гринграсс улыбнулась. – Прошу, называйте меня Дафна. Я знаю, что с моей сестрой у вас тоже было подобное соглашение. Мы ведь сокурсницы, так к чему церемонии? Гермиона Грейнджер остановила себя прежде, чем с её губ сорвалась бы долгая тирада о нюансах их общения друг с другом во времена Хогвартса. Впрочем, напоминать белокурой Слизеринке, что в те далёкие дни иначе, как грязнокровка, она к Гермионе практически не обращалась, а сама мисс Грейнджер не могла припомнить ни одного случая, когда ей напрямую нужно было переговорить с Дафной, сейчас было неуместно. – В любом случае, позвольте принести вам свои соболезнования. Безвременная кончина Астории безусловно стала для всех нас огромной потерей и неожиданностью, – голосом, который она обычно использовала для самых строгих протоколов, произнесла Гермиона. – Да бросьте церемонии, – Дафна проводила взглядом Люциуса, который за несколько мгновений до этого извинил себя и отошел в сторону приветствовать других гостей. – Я прекрасно знаю, насколько сочувственно вы относитесь к судьбе Тори и сколько для неё сделали. Не знаю, говорил ли вам кто-нибудь, что подобное самопожертвование – редкостное явление. – Честно говоря, я не вижу в своих поступках такого уже огромного самопожертвования, – Гермиона небрежно пожала плечами. – Почему-то все преувеличивают значимость тех пары капель крови, которые я помещала в медальон. На самом деле, это действительно не было чем-то являющимся из ряда вон выходящим, а вашей сестре это помогало облегчить страдания. С моей точки зрения, не очень сложный выбор. – Да, конечно, ведь моя бедная младшая сестрёнка пострадала невинно и является жертвой, – старшая Гринграсс отрешенно покачала головой. – И не смотри на меня так, Грейнджер, я не холодное чудовище, и я очень сильно любила свою сестру. Мои родители, кстати, тоже не были монстрами. Асторию предупреждали о последствиях её опрометчивого решения. Она знала, что Малфой её не любил. Она знала, что он очень долго сопротивлялся заключению брачного договора между ними. Не сложно было сделать вывод, что в его сердце кто-то уже царствовал. И кто-то, кто был неподходящей партией. В отличие от Тори, я училась с Малфоем и Паркинсон, в нашем случае следовало держаться подальше. И я предупреждала её, что она может хорошо обжечься. Правда, на тот момент даже не подозревала, что Драко уже давно влюблён в тебя. Почему ты думаешь я вышла замуж строго за человека, который меня любит? Хоть Моруа не самая блистательная партия. Гермиона слегка нахмурилась. Сказать по правде, Дафна была далеко не первой, кто намекал ей, что произошедшее с Асторией было её собственной виной. Гермиона просто не хотела смотреть на ситуацию под подобным углом, да и признаться, ей это было абсолютно безразлично. Мисс Грейнджер не лукавила: она действительно не считала того, что сделала для супруги Драко Малфоя, чем-то сверхъестественным. Просто помогла нуждающейся в помощи девушке, которая была ей симпатична. Впрочем, было слишком очевидно, что Дафна догадывалась о ходе мыслей своей собеседницы, поэтому бывшая мисс Гринграсс кивнула и продолжила: – Я что хочу сказать, Грейнджер, – молодая женщина вздохнула. – Астория знала, на что подписывалась, когда выходила замуж за Драко. Просто была слишком самоуверенна и считала, что со временем он полюбит её. Если не сразу, то когда у неё родится ребёнок. Плюс, Тори рассчитывала, что когда Драко узнает о проклятии, он станет более открытым к чувствам к ней. Сам будет стараться её полюбить. – Зачем ты мне все это рассказываешь? – как это часто случалось в подобных ситуациях, Гермиона отбросила в сторону любые церемонии и теперь уже смелая Гриффиндорка из прошлого, а не сдержанная Мадам Министр смотрела в глаза Дафны Гринграсс. – Потому, что я тебя уже слишком хорошо изучила, – бывшая Слизеринка открыто встретила её взгляд. – Да и мою дружбу с Панси Паркинсон никто не отменял. Ты уже начинаешь себя чувствовать, словно занимаешь место Тори. А на самом деле, Тори всегда занимала твое место. – Гринграсс тряхнула коротко остриженными волосами и горького усмехнулась. – Ирония судьбы, однако. Кто бы мог подумать, когда мы все учились в Хогвартсе, что всё так обернётся. Ведь нам всем вбивали в голову, что магглорождённые занимают наши места. Что ж, госпожа магия расставила всё по полочкам. «Когда вы все ждали Темного Лорда», - хотела хмыкнуть мисс Грейнджер, но естественно, промолчала. Зачем? Дафна явно затеяла эту беседу не для того, чтобы оскорбить её. А с точностью наоборот: она недвусмысленно давала понять, что Гринграссы всё понимают и поддерживают её, как будущую леди Малфой. Как замену Астории... Когда все разошлись, Гермиона подошла к портрету Астории. Задумчивым взглядом долго смотрела в искусно написанное, словно живое лицо, всё время церемонии остававшееся неподвижным. Почему-то хотелось поговорить, хотя кроме неё самой, на портрет постоянно смотрел только Скорпиус. Мальчик и не скрывал, что был разочарован молчанием и неподвижностью картины: ему говорили, что портрет уже стал оживать. - Спасибо... Гермиона вздрогнула. Губы еще шевелились очень медленно, и создавалось впечатление, что звук появляется ниоткуда. Да и глаза Астории двигались неестественно, как кукольные. Становилось понятно, почему женщина не хотела «оживать» перед сыном: пока что, впечатление было пугающим. Гермиона тряхнула головой, собираясь с мыслями, а Астория попыталась растянуть губы в улыбку: - Я тоже никогда не видела, как оживают портреты. Хотя, мне описывали, конечно, - она сделала усилие кивнуть. - Пусть Скорпиус покамест думает, что я еще не проснулась... - Хорошо, - Гермиона сглотнула. - И не стоит меня благодарить. В конечном итоге, я ничего не сделала. - Я думаю иначе, - Астория умолкла и прикрыла веки. - Как ты? - вопрос прозвучал глупо, но оживающий портрет сделал усилие пожать плечами: - Я не чувствую боли и слабости. Я так устала и теперь могу отдохнуть. Гермиона кивнула, не зная, что еще сказать, но Астория заговорила первой: - Прошу тебя, Гермиона, не мучай его слишком долго. Просто позволь вам обоим быть счастливыми. Я вас благословляю. - Ты его так сильно любишь? - Гермиона покачала головой. К этому выводу она пришла после беседы с Дафной, хотя и прекрасно понимала: старшая Гринграсс имела целью донести до неё совсем не это. - Просто будьте счастливы, - вздохнула Астория. - И заходи иногда поболтать... А сейчас мне нужно отдохнуть... Бывшая леди Малфой прикрыла глаза и умолкла, а Гермиона кивнула, развернувшись на каблуках и направляясь к выходу. Уже у самых дверей она обернулась и прошептала: - А тебе я желаю покоя, Астория.