«это солнце и синее небо — всего лишь обман. вот уже сотый раз я на него попадаюсь. мои воспоминания — словно золотые в кошельке, подаренном дьяволом: откроешь его, а там сухие листья». ж. п. сартр
…это пожирающее тканевые клетки чувство было с ним всегда: когда он закуривал с сотого раза мокрую от дождя сигарету и даже когда устало и без цели в жизни шёл с горящими глазами обратно в съёмную коммуналку, купив энергетик по акции в соседнем затхлом ларьке, где сидит самая обыкновенная по своей сущности продавщица, но жалкая по судьбе. само это чувство никогда и не уходило, а стало присутствовать ещё год назад в больных мыслях, смешивая сны с убогой реальностью. рф давно бы уже сходил ко врачу или священнику в церковь, но знал он этих мошенников, — никто из них и подавно не поможет толком. ему осталось лишь тихо гнить, упиваясь своей отвратительностью. так что же это за чувство? точно и не объяснишь… какие-то противные ощущения, похожие на летнюю вонь в жару, смешались в рвотное месиво, поселившись в отравленном эмоциями мозгу. россии было всё равно на это, потому что ничто не могло порадовать, кроме новой дозы мефа и тупой передачи про ноющих детей, которых родители ставят «на гречку». ещё год назад жизнь стала бессмысленной из-за какой-то херни, которая давно слилась с бесконечной прокрастинацией и самопожиранием вместо посещения университета. кому он сдался? — ну, закинемся? — хитро бегают по отстранённому лицу парня мелкие крысиные глазёнки однокурсника, держащего «шайбу» нового «блэкса», явно намекая. — иди нахуй со своим снюсом, я устал, — говорит «главный агрессор европы» с взглядом, полным отвращения и горькой жалости, чтобы за углом закурить гаш* и купить «торнадо» на последние деньги, которые он достал чёрт знает откуда во время очередного бэд трипа. он никогда не чувствовал себя как-то неправильно, даже не задумывался о правильности. всё потеряло смысл. по своей натуре россия был более, чем убог и доведён обществом до низжей степени человечности. он не чувствал грусти и сострадания, да и вообще ничего, — а какой смысл? всё равно дома его будет ждать свора тараканов на заплесневевшей кухне, а в спальне, когда он провалится в сон, глупые видения про покойного деда, ещё больше раздражающих своим существом. вот и о них. наш мальчик редко думал о том, что стало причиной его моральной смерти. нет, стойте, он редко думает о чем-то в принципе, поэтому мысли о причине всего происходящего занимали всё его свободное время для размышлений. с тех пор, как ему стали мерещиться подобные сны, и началась вся волокита с самочувствием. окружающие говорили, что он выглядит труп трупом и разговаривает так же. до этого у рф было много увлечений, а сейчас главной страстью осталось чтение. что же было год назад? снюс и меф хорошо размыли здравый рассудок… вроде, да, начал мерещиться покойный дед. по началу это и было страшно, а через месяц уже привыкаешь, как ни странно. » 15.06.19. стоит мне лечь и закрыть глаза, как я вижу его грёбаный образ, что необычно, так как я мог наблюдать его только на нескольких старых фотокарточках. сегодня была первая ночь, когда мне приснился этот пиздец. я много выпил утром, поэтому плохо помню, что было, сори, гайс. мб я реально уже довёл себя до состояния наркотической хуйни, когда каждая секунда — секунда трипа? ебать». в первую ночь империя пришёл к нему так же быстро, как и ушёл после пробуждения. » 18.06.19. купил глицин. ебану десять штук и, надеюсь, дед не станет пиздить меня своими взглядами и даст поспать». » 29.06.19. давно ничего не писал, жизнь — ад. заебался, хочу спокойствия». и действительно, федерация тогда и понял, что всё пошло не по плану. «30.06.19. ржомба, так и не рассказал про первый день. тогда приснилось, как я, вроде, просто стою, а дед был ещё дальше и смотрел на меня, словно его на том свете не кормили. он ни чуть не хуже того, как я видел его на фото: высок, строен, руки держит за идеально прямой спиной, но само лицо было как-то размыто. уже неделю не посещаю пары, плюс ломка по гашу уже скоро доведёт меня». второй приход российской империи для парня был уже не столь неожидан, как первый. снова надменный взгляд, совершенно подходящий прекрасному и всё ещё словно молодеющему лицу монарха. черты его, безусловно, были благородно аристократичны: бледная кожа с розовым румянцем, золотистые волосы с мелкой проседью в некоторых прядях, аккуратно убранных назад. этот чудный вид дополняла шолковая белоснежная рубашка тех времён с сверкающими манжетами и мягкой оборкой, завершаясь у воротника пышным, но в то же время сохраняющем скромность жабо. длинные пальцы были собраны под такие же по цвету тонкие перчатки, покоясь за спиной. гордый образ заканчивался светлыми брюками в дополнении с тёмно-молочными сапогами. россиянин был удивлён и острым чертам лица прародителя. и хоть они были лишь каплю похожи, но у него явно вызвали симпатию заметные скулы, озаряющиеся еле уловимой улыбкой, прекрасно подходящей к острому, но прямому носу и голубым, словно смеющимся глазам. он хотел как можно дольше рассматривать бывшего императора, улавливая самые тонкие нюансы, но в голову ударяло раз за разом понимание того, что дед давно умер, а это — просто непонятно откуда взявшийся сон. » 10.08.19. я очень давно не записывал ничего сюда. последний месяц я понял, что мне не нужен ни глицин, ни экстракт пиона, ни одна пустышка из существующих, ибо понял я, что не жил я до этого! о боги! как я мог не замечать всей прелести в моих немых, коротких встречах с замечательным российской империей! да, я явно понял многое и надеюсь, что дед начнёт говорить со мной». все дни до этого главной целью россии стало проёбывание университета и мысли о странных видениях. высшие силы! он словно видел новое в бреду этих бессмысленных встреч. парень чувствовал себя совершенным, чистым. каждая клетка тела начала ощущать небывалую свободу и энергию, источающуюся изнутри на всё вокруг. вот! вот же! точно прекрасный этап жизни наступил раз и навсегда! мужчина стал являться чаще. в такие моменты юный политик делал лихорадочно много записей в своём ежедневнике. близкие перестали в нём узнавать прежнего россию, а видели необычного юношу, твердящего агрессивные мысли каждому, кто осмелился подойти. — чел, что с тобой? — испуганно и с отвращением спрашивает однокурсник, наблюдая за улыбающимся без причины студентом, который теперь посещал пары чуть ли ни раз в два месяца. — да всё отлично, — любезно отвечает федерация, переводя взгляд на вопрошающего, по коже которого проходит холодок. между ними двоими мигает какая-то быстрая мысль, но еле уловимая, которая наводит ужас, немыслимый страх своим существом. после пар юный политик стремительно идёт домой, только спустя три месяца замечая, что уже первое декабря. вокруг резко мелькают серые машины, баннеры с навязчивой рекламой, но он не поднимает головы. все мысли заняты будущей встречей. «04.12.19. что, уже зима? не могу поверить!» записи в ежедневнике стали короче, сумбурнее, но серьёзнее. во снах он уже давно не виделся со своим гостем, но тот здорово на него повлиял своими манерами и интеллегентностью. россия с ещё большим желанием стал читать, за неделю осилив всё «преступление и наказание» достоевского, сильно впечатлившись литературной фигурой раскольникова и его убийством ростовщицы. в клубке идей постоянно вертелось представление тех строчек. «10.12.19. невероятно, но дед снова пришёл ко мне прошлой ночью после моего передоза за гаражами». и действительно, к россии наведался старый знакомый, всё так же сохранивший в себе самое прекрасное. парень снова стоял посреди белого пространства, медленно превращающегося в просторный зал в стиле барокко с массивными колоннами и большими окнами, приятно пропускающими солнце в свободное пространство. замешкавшись, капиталист замечает империю, смотрящего на восход солнца. — entre nous*… вы слишком резки в принятии решений, — словно эхом разносится туманная речь павшего правителя. и почему он явился именно сейчас, спустя сто два года? почему именно к россии? слова застревают в горле внука, но не в силах что-либо сказать, лишь может протянуть руку к воображаемому образу, желая убедится в, естественно, не настоящей материальности происходящего. всё растворяется. студент просыпается в холодном поту, весь бледный и с «шинелью» гоголя в руках. длинные пальцы сильно дрожат, подражая глазным зрачкам. но он в сотый раз пытается за ночь уснуть, чтобы погрузиться в сон далеко не для того, чтобы просто выспаться. «15.12.19. чёрт! я ничего не понимаю! по утрам я просыпаюсь с чувством тоски, стоит мне вспомнить про российскую империю. возможно, я схожу с ума. мне стоит завязывать с глицином и наркотой». — нет, постойте, неужели вы и вправду нереальны? — взволнованно спрашивает парень, облокотившись на спинку стула в викторианском стиле. — для вас я могу быть хоть каким, россия. всё в ваших руках, — туманно произносит самодержец, перелистывая страницу «преступления и наказания». россия нервничает. что это всё значит? что за бред? руки как-то неправдиво трясутся, сердце бьётся сильнее от злости. неужели нельзя сказать прямо? в половине пятого утра федерация проснётся с тем же странным ощущением. может, рассказать врачу или попу? да нет, все они шарлатаны, не так ли? его жизнь совсем недавно стала какой-то тупой и бессмысленной. глядя часами в потолок, по которому время от времени быстро бегали тараканы, студент не мог поверить в происходящее… лишь там, во снах, ждёт его мир, более новый и совершенный. двадцатое декабря. россия перестаёт делать записи в блокноте. стали звонить однокурсники. вся еда в холодильнике перегнила. свет отключён за неуплату. только небольшая кровать, стол и стул. он лежит на скомканной постели, желая уснуть как можно быстрее. чёрт. тридцатое декабря. рассудок мутится. друзья звонят настойчивее. начинают стучать менты в дверь. соседка-ростовщица пускает слухи о его смерти. парень не двигается и лишь изредка пьёт по стакану воды. снова эти сны. как больной лихорадкой, он старается докоснуться до империи, почувствовать тепло его больших и по-аристократически худых ладоней. в сотый раз у юного политика ничего не получается: образ испаряется, как прах, а ноги подкашиваются и сгинаются. «прошу, не покидайте меня», — захлебываясь слезами, хрипит капиталист, стыдясь своих жалких чувств. в голове каждый раз остаётся эта чудесная улыбка. и вот, почти получается… всё внутри сжимается от невыносимого волнения, ладони невероятно сильно потеют и так ходят ходуном, что становится как-то неуютно…руки тянутся к ангельскому образу, держась за все возможности прикоснуться. улыбчивый образ с горечью протягивает тонкую руку вперёд, словно издеваясь над муками внука. холодные пальцы соприкасаются с до ужаса ледяными. Боже правый. какое-то сладостное чувство ударяет со всей силы в грудь, заставляя зрачки расшириться сильнее, чем от новой дозы. да, да, да! будто в беспроглядной тьме нащупывает наш глупый мальчик рёбра деда, поднимаясь чуть выше и нежно обнимая с такой чувственностью, с такой надеждой. как же глупо. второе января. рф выходит в соседний магазин за шпротами и «бёрном» с яблоком-киви. окружение кажется таким диким, точно чужим. он больше не чувствует принадлежности к гниющему обществу. серые дома сливаются в отвратную рвотную массу, напоминая о своей бесчувственности. серые машины резко заворачивают, не обращая внимания на серые предупреждения. серая касса противно пикает, пробивая покупки. серые полки быстро опустошаются серыми покупателями серой массы. в какой-то момент туманный образ империи не приходит и спустя неделю. россия паникует. он пьёт снотворное, успокоительное, ловит передозы, но ничего не помогает. парень стал тенью себя. «живой труп», — говорят окружающие, завидев его бренное тело вдалеке. первое апреля. на улицах шум и гам. сложив руки на груди, бывший студент сидит на кровати в полной безнадёжности, уставившись в трещину на деревянном паркете, кишащем крысами и насекомыми. он ужасно похудел и смертельно побледнел. ни анальгин, ни глицин не помогали. всё стало тщетно ещё тогда, когда обожаемый образ стал ощущаем путём прикосновений. покачиваясь из стороны в сторону, федерация идёт в ванную, провожая себя серым поникшим взглядом. никто больше не придёт. он не узнаёт себя больше в этом пугающем зеркале. впалые глаза, бледное лицо, мило обрамлённое золотистыми волосами — не он, больше не он. холодная вода неприятно журчит, ударяясь о ржавую поверхность ванной.ты ко мне холодна, как под льдом нева,
хриплый кашель скрашивает и без того мрачную атмосферу. россия думает, будет ли он скучать по всему этому… а по чему скучать-то? по стулу и кровати, залитую энергетиками? по ранним мухам, передохшим за столом? ему нечего терять, ведь всё окружающее лишь нагнетает своей бессмысленностью бытия.и в любое время москва. но против мокрого ветра смолит моя сигарета, она хочет побыстрее истлеть.
ледяная вода с желтизной уже чуть ли не выплёскивается за край. парень последний раз огибает эти скверные стены. его ничего не держит здесь больше, а хочется туда, на тот свет, к деду, где нет забот. будут ли о нём помнить? вряд ли, потому что в университете его знали как закрытого торчка, а родственники — как социофобного психопата, давно уже подумывая сдать в психоневрологический диспансер.я готов удивиться обнажённым ключицам
будучи всё ещё в одежде, тело ощущает приятный холод. последняя улыбка сходит с синих губ нашего глупого мальчика, когда он безвозвратно погружается под воду. на поверхности идут пузыри, вода бултыхается, но через десять минут всё успокаивается.и понять, что ты враг себе.
он ничего не почувствовал, завершив постройку собственного храма смерти.