HUSH

      У мамы, знаете ли, была одна тактика, которой она восстанавливала питание Ричи. Каждый день она готовила разную еду, отдельно для него, совсем немного (прямо как для домашнего питомца, да), а затем Тозиер приходил на кухню, снова и снова, ел маленькими порциями. Ричи предполагал, что она таким образом просто хотела, чтобы Ричи меньше страдал рвотой, но со стороны это выглядело скорее, как кормёжка кота. Очень тяжелая кормёжка долбанного кота.       Уже после недели такого питания, Ричи набирал в весе, от чего он устраивал матери частые истерики. Чёрт возьми, сколько сил и энергии ему нужно, чтобы перетерпеть еду. Все его мысли, время, чувства напрямую зависят от грёбаной еды.       После истерики она на время переставала его беспокоить, делала вид, что она обижена, а может и не делала вид — Ричи и правда начинал переходить границы, когда был зол. И тогда Ричи всеми способами пытался поскорее сбросить набранные фунты, иногда даже прибегая к слабительным — они здорово отбивали аппетит.       Мама говорила, что беспокоится, что пытается помочь ему, что заботится о нём. Наверное, поэтому Ричи ощущал себя виноватым.       — Ричи, — вздохнула мама. — Я понимаю, правда понимаю- Ричи отрицательно качнул головой.       — Если бы ты понимала, ты бы так не поступала, — нервно прошептал Ричи. — Я не хочу. Я не хочу, мам, просто оставьте меня в покое.       Он спрятал голову в руках, что были сложены на коленях. Ричи отправили домой, но Том и мама всё-таки собираются положить его в больницу. Неделя, чтобы разобраться с обучением, неделя, чтобы собрать всё самое необходимое, только неделя, чтобы переубедить их.       Мне не нужна помощь, хотел сказать Ричи, я вовсе не болен, у меня всё, чёрт возьми, под контролем. Но разговоры бесполезны, разговоры и обещания ей не нужны. Ричи просто должен есть. Ричи просто должен набрать вес. Ричи должен перестать стремиться к идеальному телу. Перестать быть проблемой.       Неделя, и он растеряет всех недавно обретённых друзей. Неделя, и Эдди найдёт себе кого-нибудь более интересного — непременно девушку. Неделя — и жизнь Ричи будет состоять только из приёма пищи. Она осторожно коснулась его волос.       — Ричи-       — Мам, — тихо сказал Ричи. — Просто оставь меня. Женщина отвела руку, со вздохом поднялась с кровати.       Ричи просто невыносимо устал. Несмотря на пустоту в желудке, его словно распирало изнутри. И не плакал он лишь потому, что снова ничего не чувствовал — ни грусти, ни злости, ни раздражения. Просто тяжелые руки усталости грузно давили на его плечи, отчего его весь день клонило в сон.       Ричи прошелся по комнате, поставил кубики ночников по тумбочке, обмотал её гирляндой, подключив к розетке, и только тогда он выключил основной свет, лег, прижавшись спиной к стене. Ричи смотрел на место рядом, место, где Эдди лежал постоянно — они поделили кровать, словно женатая парочка, Ричи спал у стены, Эдди — у края, подключив свой телефон к зарядке и пол ночи торча в твиттере.       Ричи хотел, чтобы Эдди материализовался здесь, прямо сейчас, он не отрывал взгляда от смятого одеяла и огней на тумбочке, думая о той ночи, когда одноклассник скользил по своему телу рукой, когда он прижался к Ричи, когда горячо вздохнул у шеи и прикоснулся к ней губами, когда приблизился к его лицу так близко, что Ричи едва ли не касался его рта своим.       Тозиер вздохнул, отвернулся, прижался лбом к прохладной, бархатной стене, сухо соскользнув по ней пальцами, прикрыв глаза и прислушавшись. Он ожидал, что вот-вот услышит стук в окно, и Эдди ввалится в его комнату с разноцветными носками и скажет что-то вроде «пришёл заражать тебя здоровьем».       Ричи невыносимо желал присутствия Эдди рядом прямо сейчас. Ему оставалось только сверлить глазами чужие сообщения о самочувствии и больнице... И не решаться ответить.       — Ричи! — наконец догнал Эдди. — Эй, ты решил меня везде игнорировать? Тозиер закашлялся, продолжив идти.       — Не думал, что миссис Тозиер выпустит тебя на улицу после случившегося, — сказал Эдди.       — Мама разрешила выйти совсем ненадолго, мне нужно в магазин, — сказал Ричи. Каспбрак поправил браслет на руке, а затем улыбнулся.       — Тебя разве не положили в больницу? — спросил он. — Я писал тебе.       — Я видел, — сказал Ричи.       — Но не хотел отвечать, да?       Ричи едва покачал головой. Он двинулся по дороге дальше, минуя спортивную площадку, на которой Каспбрак играл в баскетбол с кучкой ребят помладше. Эдди крикнул им, что уходит, и те, громко попрощавшись, продолжили разыгрывать мяч.       — Ты же не против, если я присоединюсь к тебе? — спросил Эдди.       — Конечно, — сказал Ричи, а затем тише добавил: — Игнорщики должны держаться рядом. Эдди фыркнул, пихнул его рукой в плечо, заставив качнуться в сторону.       — Ты злишься?       — Нет.       Ричи упёрто смотрел вперёд, лишь бы не на одноклассника, идущего рядом. Он злился. Конечно, чёрт возьми, он злился. Эдди мог бы хотя бы ответить на сообщения.       Эдди демонстративно громко вздохнул, а затем сделал это снова, чтобы привлечь к себе внимание. Не смотри, Ричи. Ты злишься на него, помнишь? Каспбрак ускорил шаг, развернулся спиной вперёд, всё-таки заставив обратить на себя внимание.       Как всегда — красивый. В длинной футболке, шортах чуть выше колена, но в однотонных одинаковых носках — просто зелёных. Что мог бы означать просто зелёный? Спокойствие? Салат?       — Просто зелёный, — улыбнулся Эдди, заметив его взгляд. — Просто потому что приятный цвет.       — Теряешь позиции странного парня.       Эдди цокнул языком, шепнул под нос тихое: «А я-то думаю, что я сегодня забыл», а затем вдруг стянул с себя футболку, вывернул её наизнанку и надел обратно.       — А теперь?       Ричи с недоумением уставился на расслабленную улыбку, а затем отвёл взгляд. Чёртов придурок. Ему лишь бы шутить.       — Ты злишься, — сказал Каспбрак. — Окей, по шкале от нуля до десяти-       — Девять с половиной, — перебил Ричи. — Я злюсь на девять с половиной. Несмотря на его слова, улыбка с лица Эдди так и не слезла. Этот раздражающий парень…       — Это потому что я не отвечал тебе, или потому что ты признался мне в любви пока кончал мне на ноги?       Сердце Ричи невольно подскочило на последней фразе. Чёрт. Ему всё ещё было стыдно за все свои действия, особенно за последнее. Перед глазами невольно возникли картинки, где Эдди толкает бедро навстречу, разрешая и поощряя чужие действия.       «Он тебя провоцирует», — поспешил успокоить себя Ричи.       — Скорее потому что ты буквально сказал, что дал бы мне себя оттрахать так, как мне нравится, а потом сбежал и перестал отвечать на сообщения, — кинул Ричи в ответ, заметив, как стремительно краснеют чужие уши. Эдди пожал плечами.       — Один: один. Ричи, ощутив маленькую победу, невольно улыбнулся.       Большой супермаркет был прохладным, Тозиер втянул эту прохладу носом, пока в горле не засаднило, а затем прошел вдоль полок — Эдди всюду ходил за ним. Мама отпустила Ричи только потому, что температура с посещения больницы больше не поднималась, а ещё Ричи сказал, что ему просто хочется пройтись в магазин за любимым йогуртом — когда Ричи говорил о еде, которую потом собирается съесть, мама сразу же сдавалась.       — Насчёт случившегося, — тихо начал Ричи. — Как я оказался в машине?       — Ты не помнишь? — прищурился Эдди. Ричи покачал головой.       — Тебя вырубило, — сказал одноклассник, соскользнув пальцами по этикетке с соевым молоком. — Так сказал Билл. Когда я пришёл, ты выглядел так, будто накидался или, знаешь, был под кайфом.       — Ясно, — сказал Ричи. — А мама-       — Она сказала мне звонить ей, если вдруг что.       — Она сказала тебе?       — Насчёт твоего состояния? Да, — сказал Эдди.       — И… как давно ты знаешь? — спросил Ричи.       — После того, как впервые остался у тебя на ночь. Встретил её на кухне, и мы поболтали. Но ты и до этого не выглядел здоровым, а я наблюдательный мальчик.       Ричи наконец перестал мучить глазами этикетку с пищевой ценностью, а затем, всё-таки, решил не экспериментировать, взяв проверенный продукт. Тозиер не знал, что сказать по этому поводу, поэтому просто промолчал.       Эдди вёл себя так, будто ничего не произошло, будто обморок Ричи был чем-то обыденным, будто его диагноз не был диагнозом, словно ему было плевать, сколько Тозиер ест и когда. С одной стороны радовало, что Эдди не пытался его накормить или провести с ним беседу по этому поводу, а с другой — у Ричи было стойкое ощущение того, что Эдди просто видит в нём какое-то развлечение, словно Тозиер — просто забавная игрушка.       — Ты сказал, что у тебя была подруга, которая умерла, — вспомнил Ричи.       — В прошлом я дружил с одной, — пожал плечами Эдди. — Пока она не повесилась на лестничном пролёте. Мне было лет десять, а ей где-то шестнадцать. Это была странная дружба, но она была клёвой.       — Ты сказал, она болела анорексией. Ты поэтому так мной заинтересовался? Они прошли к кассиру, тот пробил товар, назвал цену, Ричи достал бумажник.       — Тянет на кости? — спросил Ричи. — Фетиш на худеющих людей? Или ты просто чувствуешь себя виноватым в её смерти и теперь пытаешься избавиться от этого, пристав ко мне как бездомный щенок?       Тозиер взглянул на чужое лицо, он ожидал задеть его, но Эдди улыбался шире обычного, словно эти слова его только рассмешили, словно Ричи сказал что-то очень забавное. Тозиер внезапно почувствовал себя придурком. Почему Каспбрак улыбается?       — Она была такой же язвительной сукой, как и ты, — сказал Эдди, толкнув дверь.       — Я — язвительная сука? — спросил Ричи. Эдди с коротким «да», снова прошёл вперёд.       — Пойдём я свожу тебя кое-куда, — сказал он.       — Если меня долго не будет, мама забьет тревогу, — сказал Ричи.       — Я позвоню ей-       — Не нужно, — перебил он.       Но Эдди упрямо достал телефон. И пока мальчишка говорил с миссис Тозиер, Ричи не мог перестать думать о том, что хочет провести время с Эдди. Хочет быть с ним, несмотря на всё, что случилось, несмотря на свою собственную обиду за игнор, несмотря на то, что Каспбрак буквально только что назвал его сукой. Ричи хотел просто находиться рядом. Ричи не хотел идти домой.       — Приведу его целым, — сказал Эдди. — Хорошего дня, Миссис Тозиер. Каспбрак довольно облизнул губы, улыбнувшись.       — Сила убеждения и красноречие — это моя суперспособность.       Ричи отвел глаза, чтобы Эдди вдруг не заметил, что Тозиер рад такому раскладу. Мама отпустила его погулять с Эдди. Возможно, у них даже получится прояснить отношения. Ричи нужно знать, что Эдди к нему чувствует, и чувствует ли он к нему что-то вообще. Ричи хочет понять, значило ли для Эдди случившееся той ночью хоть что-нибудь.       Они шли в молчании вдоль шоссе 2, после того, как минули Уитчем-стрит. Ричи размышлял, о чём сейчас может думать Эдди, а Эдди просто легко улыбался, словно ему нравилось просто молчать.       Они дошли до Нейболт-стрит, вдруг остановившись у церковной школы, что была совсем у дороги. Выглядело это обшитое деревом здание аккуратно, незаметно, на крыше возвышался большой крест.       — Ты серьёзно? — спросил Ричи. Эдди легко улыбнулся, развёл руками.       — Тебе понравится, если ты прислушаешься, — сказал Каспбрак.       Ричи взглянул на цветные окна, откуда доносилось громкое церковное пение. И когда он снова взглянул на Эдди, тот уже стоял с закрытыми глазами, легко покачиваясь.       — Они поют почти каждую субботу, — с улыбкой сказал он, приоткрыв глаза. — Я иногда прихожу послушать.       Ричи смотрел на него, пока церковный пианист выделывал что-то волшебное, а голоса поющих звонко смешивались друг с другом. Он хотел спросить зачем, хотел спросить почему, для чего, но вдруг понял, что это совершенно бесполезно. Эдди точно скажет, что ему просто так захотелось, и нет этому логического объяснения.       Ричи, если честно, никогда не любил церкви. Они навязывали слишком много обязательств, давали ему слишком много ограничений — Ричи и так всю жизнь был ограничен. Спасение? Только если ты не грешен. Если грешен — покайся, но если ты охуеть как грешен и не просишь прощения — гори в аду.       — Церковь не приветствует геев, — сказал Ричи. Он вздохнул, Эдди сфокусировал на нём взгляд.       — Геем быть можно, — продолжил Тозиер. — Но так, чтобы не доходило до дела. Церковь запрещает мужчинам любить мужчин. То, что ты пришёл со мной сюда довольно странно, учитывая то, чем мы занимались той ночью. Ричи смотрел на лицо Каспбрака и попытался прочитать чужие мысли, но улыбка его сбила.       — Ты можешь быть серьёзным, Эдди? — раздражённо спросил Ричи. — Не улыбаться на каждое моё слово как придурок- Я- я говорю что-то смешное? Эдди вздохнул, улыбка слетела с его лица, и он отвернулся к церкви.       — Мне нравится, как они поют, — сказал он спокойным голосом, его кадык сделал мягкий выпад вверх, потом вниз, вернувшись на место. — Это не похоже на церковное пение. Им там весело, слышишь? Ричи промолчал. Он не мог контролировать своё сердцебиение. Нужно было остаться дома.       — Чего именно ты боишься? — спросил Эдди. — Осуждения? Непринятия? Каспбрак вдруг посмотрел на него.       — Тебя злит всё вокруг, да? — спросил он. — Любая несправедливость.       — Я имею на это право, — сказал Ричи.       — И ты прав, — сказал он снова. — Тебе нравится злиться? Нравится кричать и грубить… Тебе не хватает драмы?       «Драмы мне как раз-таки хватает».       — Скажи, чего ты боишься? — снова спросил Эдди, прищурившись. — Набрать фунтов? Чужие слова снова ударили током.       «Заткнись».       — Ты ведь делаешь это с собой не просто так, да? Наказываешь себя… или кого-то другого?       «Заткнись».       — Кого и за что? — спросил Эдди. — Мёртвого отца за пьянство?       «Заткнись».       — Или тех парней за издёвки?       — Замолчи-       — Может твоя мама уделяет тебе слишком мало внимания? — всё равно продолжил он.       Ричи стиснул зубы, задержал дыхание, кровь пульсировала в самых висках, он с вызовом смотрел на чужой, жесткий взгляд и вдруг ощутил от этого невыносимое давление. Что ты несёшь? Ч т о т ы н е с ё ш ь ? Ты не имеешь никакого права вот так ковыряться в чужой голове. Заткнись! Оставь меня в покое!       — О, — коротко удивился Эдди. — Ты плачешь? Тебя так сильно растрогала песня про сына божьего?       Ричи стянул очки, прижал запястья к глазам. Ему хотелось оказаться дома. Ему хотелось спрятаться. Ему хотелось стать невидимым прямо сейчас. Но ноги стали невыносимо тяжелыми, тело сковало, а все слова, произнесённые Эдди вслух, всё ещё звенели в ушах. Каспбрак вздохнул.       — Я улыбаюсь, — сказал Эдди. — Не потому что считаю, что ты говоришь что-то забавное.       Ричи всхлипнул, сглотнул, пытаясь просто успокоиться, взять себя в руки.       «Ты не должен делать это перед ним».       «Он считает тебя слабым».       «Он считает тебя ничтожеством».       «Этим ты полностью подтверждаешь его мысли».       — Я улыбаюсь тогда, когда хочу.       Ричи вздохнул, снова и снова, он не мог перестать, не мог остановиться, вот так, стоя прямо на улице, он чувствовал себя абсолютно голым из-за парочки фраз, о которых сам часто думал. Это всё из-за них. Из-за них он такой. Из-за отца, из-за школьных ублюдков, из-за матери и её новой семьи.       — Я могу быть серьёзным, — сказал Эдди. — Но я делаю то, что хочу, помнишь? Ричи стиснул зубы.       — Мне плевать, что церковь что-то там запрещает, — сказал Эдди. — Все мы долбанные грешники, Ричи. И это вполне естественно. Думаешь, те ребята, которые верят в какого-то невидимого чувака, не нарушают его правила?       «Нет, не подходи».       Тозиер слышит, как шаркают чужие кеды о поверхность асфальта, чувствует, как Эдди приближается к нему, ещё и ещё.       — Я провожу тебя домой, — тихо сказал он, мягко сжав чужие руки. — Просто провожу, я обещал твоей маме.       Ричи шмыгнул носом, наконец, отнял руки от лица, свет ударил прямо в глаза, он снова шмыгнул носом.       — А потом я оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь.       — Нет, — с беспокойным вздохом сказал Ричи, продолжив вытирать слёзы.       «Пожалуйста».       — Ты можешь- Он сглотнул, встретился с чужим взглядом и понял, что Эдди не улыбается. Из Ричи вырвался лишь очередной вздох и шепот:       — Можешь побыть со мной сегодня... пожалуйста?       «Прошу, не оставляй меня».       — Конечно, Ричи.