Готов (почти) ко всему

Новый год наступит, кажется, через считанные минуты. Город затих в каком-то неверящем ожидании, ну знаете, новое десятилетие все-таки. Антон сидит, замотавшись в бледно-сиреневый плед, в полусвете гирлянды на диване, слушая тихое бормотание телевизора. У него в руке стакан с вишневым соком, потому что в холодильнике ничего другого просто не нашлось. Сходить купить что-то еще повода не было. Антон сидит и готовится к чему-то, что другие называют Новый Год, а у него это просто ночь с первого января на тридцать первое декабря. Ну или наоборот. Знаете, плохо соображаешь после двух стаканов неалкоголя. Из-за стены глухо и весело доносится многоголосое пение. "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", — а Шастун морально готовится к одиночеству и... Звонок в дверь. Ты можешь быть готовым ко всему: к снегу в мае, к неожиданной (да ну) встрече на окраине города, но не к звонку в дверь в последние минуты года. Антон сидит и надеется, что кто-то просто ошибся дверью. Звонок продолжает трещать на всю квартиру. Не ошибся. Он нехотя поднимается и плетется в коридор, пока президент подводит итоги года за всех вместе взятых. Замок щелкает. В темную квартиру очень резво (для такого появления) шагает Арсений. Конечно, ты ожидаешь увидеть своего вроде друга в канун Нового Года. Ага, несомненно. Антон может быть и устал, но его брови ползут вверх, выдавая искреннее удивление. Он бы так и стоял, пялясь на Попова, а тот бы пялился в ответ, но вместо этого на законную тишину уходящего десятилетия обрушивается поток бессвязно-связной речи: — Я так боялся не успеть, я идиот, но ты это и так знаешь, прости меня, пожалуйста, — Арс даже не пытается разделять слова на предложения, — я, вообще, еще не придумал, что собираюсь тебе сказать, но в данной ситуации это даже и не важно, наверное, — снова щелкает замок. Антон стоит и охреневает. — Ну вот я закрыл дверь, теперь сюда точно больше никто не ворвется, знаешь а мы ведь правда чуть все не испортили, как, — здесь Шаст перестает слушать и просто смотрит, — ну ты, эм, как бы да. Теперь Арсений тоже заткнулся и просто смотрит. Арс выпутывается из куртки и ботинок, Арс приближается, Арс забирает из рук Антона стакан с соком, потому что тот опасно угрожает коридорному коврику и всему в радиусе двух метров. Стакан исчезает где-то на тумбочке. — Угу, — Антон стоит как и стоял, даже руку не опустил. Арс снова приближается. Беспрецедентно нарушает оцепенение Шаста, вторгается в его личное пространство, встает на носочки и... Целует, пока из гостиной доносится бой Курантов. Шастун наконец-то отмирает и предпринимает попытки понять, что сейчас только что произошло. Квартиру заливают отблески салютов, а из телевизора уже во всю играет гимн России. Как хорошо, что они уже стоят. Шастун отмирает, и его хватает уже на целых четыре слова: — Прощаю. Я тебя прощаю. И теперь его очередь целовать, а очередь Арсения — не понимать. Они стоят в коридоре и целуются под чьи-то радостные возгласы с улицы. Ты можешь быть готов ко всему, но это бесспорно хорошее начало года.