***
Ближе к вечеру Всеотец вновь позвал Локи. Второй раз за день. Эта цифра превышала количество встреч отца и сына за последние несколько дней вместе взятых. Однако Локи все равно не хотел идти туда. Зал Одина находился практически в другом конце замка, а лень захватила тело бога озорства целиком и полностью. Он уже не пытался казаться обиженный перед отцом. Лишь устало шёл вперёд, надеясь уже сейчас развернуться и идти обратно как можно быстрее. — Я слушаю тебя, отец — второй раз за день произнёс Лафейсон. — Да, — протянул Один немного равнодушно, — я решил отправить тебя, как проверяющего. Слетаешь во все остальные миры, проверишь обстановку. Я отправлю с тобой несколько асгардцев на всякий случай… — А Тор? — недослушивая, спросил бог обмана, ощущая подвох в такой щедрости отца. — Тор останется в Асгарде. Сейчас он нужен мне тут. Локи задумался, разворачивать назад, он уже не так сильно хотел вернуться в свои апартаменты, сколько узнать мотивы отца. У самых дверей Локи остановился. Поднял подбородок выше и обернулся на Всеотца. Бог обмана вглядывался в его глаза, которые пытались быть невозмутимыми, но в то же время будто прятались от настойчивых прищуренных глаз сына. — Зачем тебе это? — спросил Локи, не отрываясь от Одина, — ведь после Ванахейма Асгарде понёс немалые потери. Отправляться сейчас в ещё один поход как минимум глупо и невыгодно. Так в чем же настоящая причина? — ответа все так же не последовало. Отец молчал, надеясь даже не на то, что Локи догадается сам, а на то, что не догадается, — это из-за тессеракта? — Один выдохнул громче обычного, но все также ни один звук не вырвался с его тонких губ, — ты ведь говорил, что вам нужна моя помощь, что я… — поток мыслей Лафейсона остановился, меняя направление, — ты что, подозреваешь меня? Думаешь, я причастен? — Ты опять выдумываешь проблемы, — Один все же подал голос, но теперь он звучал словно лишь на фоне недовольных возгласов Локи, которые — будто крещендо* в музыкальном произведении — становились все громче и громче. Всеотец издал уставший стон. Собрал силы, казалось, со всего тела в правую руку, в которой держал посох. Тот чуть поднялся над полом и с грохотом резко и грубо опустился обратно. Глухой звон прошёлся по комнате эхом и — теперь уже подобно диминуэндо** в конце песни — ещё долго стихал, растекаясь по воздуху. Это заставило тонкие губы Локи сомкнуться, а зубы сжаться. — Довольно! — остановил его отец, явно недовольный очередным скандалом, — это мое решение, и ты не в праве его осуждать. Никто не в праве! — Я никуда не полечу, — твердо и медленно проговорил асгардец, выделяя каждое слово, и, не дожидаясь ответа, встал спиной к отцу и сделал несколько уверенных шагов в сторону выхода. Ничего нового дальше не последовало. Локи все также не смотрел и не слушал Одина, так же, как и в прошлый раз развернулся к двери, и точно также ушел. Лафейсона вновь встретило молчание Валаскьяльва. Казалось, будто его стены копят всю эту гробовую тишину, впитывая в себя, и отталкивали любой шум, словно волнорез, что рассекает движущийся к берегу поток соленой воды. Бог обмана уверено направлялся в сторону спальни. Опять. Но на этот раз он не хотел туда возвращаться. Не хотел падать на кровать, подкидывать вверх пустой стакан, сверля его такими же пустыми глазами, не хотел брать в руки книгу. Он не знал, куда хочет пойти. Не знал, что вообще хочет. Наверное, прежде всего, чтобы его оставили в покое. Не хотелось даже встречать те загадочные красные глаза. Казалось, тишина была единственной, с кем богу озорства суждено было провести оставшийся день. Но и та резко ушла от него, когда по коридору пронесся чей-то низкий голос. Он доносился издалека, и слова нельзя было разобрать — лишь отдельные звуки, да и тех нельзя было услышать, если бы не стены, что были подобны волнорезам, но почему-то не столько пытались успокоить волны врезающихся звуков, сколько поменять их направление. Звуки стали сливаться в раздельные слова, с каждым новым шагом асгардца становились все четче. Слова слились в предложения, но все же иногда части его выпадали. — Я смотрю (…) не торопится, — мужской голос доносился за поворотом. — Не тебе осуждать, — ответил ему второй голос, более высокий и тихий, почти шепчущий, — все-таки, — он сделал паузу, после чего заговорил еще тише, так, что Лафейсон еле смог расслышать его слова, — все-таки вломиться в Асгард, чтобы убить не обычного мирно живущего асгардца, а, к-хм, кое-кого похуже — дело не из простых. — Хорошо, что нас поставили дежурить возле сокровищницы, — частично перевел тему второй охранник, — тогда мы точно не пропустим гостя Асгарда. Подозрение впиталось в каждую клетку тела бога обмана. Первой же мыслью было развернуться в обратную сторону и рассказать все Одину. Но через несколько шагов, словно огромная стена выросла прямо под носом у Лафейсона. Серая и холодная, она то ли отражала звуки, доносящиеся из-за спины асгардца, отражающиеся и бьющие по лицу Лафейсона; то ли не могла удерживать голос с обратной стороны, и тот просачивался между песчинками в стене и точно также ударял в лицо. Это был голос Одина. Голос, повторяющий одно и то же. То, что всегда бьет. И бьёт беспощадно. «Он не поверит мне» — заключил Лафейсон. Теперь ему было точно некуда идти. Он развернулся теперь спиной к стене, которая тут же разрушилась. Лафейсон решительно шел вперед, но не знал куда именно. Мельком окинул взглядом двух охранников, одни лица которых не вызывали никаких положительных эмоций. Прищурился. Те лишь поздоровались с ним, чуть кланяясь. Бог озорства не стал с ними говорить и даже спрашивать их имена, ведь это могло прозвучать немного странно и подозрительно. Пусть лучше они не знают, что Локи знает. Хотя с тем, что Локи что-то знает, еще нужно было поспорить. Пока что он лишь знал, что доверие эти два молодых человека явно не внушают. Лафейсон завернул за еще один поворот и с каким-то облегчением выдохнул. Прижался спиной к гладкой стене, чуть ударившись, прикоснулся макушкой. Теперь в его голове четко запомнились два образа стражей, отчего бог обмана, безусловно, был немного в выигрыше. Но с этим тоже ещё надо было поспорить. «Может, я просто все это выдумал? — резко всплыл в голове Локи вопрос, затуманив две фигуры, что запомнились Лафейсону, — но не думаю, что у фразы «…вломиться в Асгард, чтобы убить не обычного мирно живущего асгардца, а кое-кого похуже — дело не из простых» может быть другое значение. Так, что я должен сделать, что я должен сделать? — стал рассуждать Локи, — безусловно я не могу стоять и караулить их тут, пока кто-то неизвестный не вломится в Асгард и не убьет кого-то такого же неизвестного. Думай! Думай!» Думать долго не пришлось. Спустя десять минут послышался еле слышный голос одного из охранников. Бог обмана не услышал, что тот сказал, но услышал, как подошва его обуви застучала по лакированным полам. И звук этот становился все дальше и дальше. Выглянув из-за угла, Лафейсон увидел лишь одного стража, а в голове моментально возникла мысль. Его план не давал много надежд, возможно, мужчина просто пошел в уборную или в любое другое место, но Локи не хотел думать об этом, доверившись импровизации. Он тут же прикинул в голове как можно быстро догнать стража, используя другой путь. Развернулся и быстрым шагом, который иногда переходил в легкий бег, пошел по длинному коридору. И через пару поворотов, — в какую сторону они поворачивали, бог обмана уже не помнил — Локи увидел широкую спину и загорелые, закрытые темной броней плечи одного из стражей. И Лафейсон исчез. Яркая полоса прошлась по его телу от головы до ног, не оставляя ни следа от прежнего асгардца. Теперь можно было увидеть лишь охранника, что остался стоять возле сокровищницы. — Я решил идти с тобой, — как можно быстрее произнёс Локи не своим голосом, когда поравнялся со стражем. Надеялся на лучшее. — Ты что, страх потерял? — мужчина выгнул бровь, посмотрев в глаза своему товарищу. — Ну, не такой уж и страшный, — попытался сказать Локи довольно неуверенно, не выходя из образа. — А что если мы все пропустим, пока тут ходим? Они оба нас убьют. — Да ладно тебе, — попытался успокоить его Лафейсон, — все будет нормально. Не думаю, что… пропустим. Страж посмотрел на Локи, выгнув бровь. Молча пошел дальше, даже не смотря на своего компаньона. И Локи почти молился (ведь надо сначала понять, кому молятся боги) о том, чтобы тот продолжал идти молча, потому что не на все вопросы можно сымпровизировать ответ. Идти становилось тяжелее. Широкая тропа поднималась все выше и выше, тонкие травинки все чаще били по ногам, но под броней этого даже не чувствовалось. Красное солнце медленно садилось, будто окунаясь в бледно-голубые воды, чтобы охладиться. Ветер теплой струей ударял по лицу, но уже не раздувал черные длинные волосы. Те были спрятаны за «маской». Высокая гора встала перед глазами охранников. Они остановились, оглядели холодный серый камень сверху донизу. Не решаясь говорить первыми. — Оставайся здесь, — сказал страж, — если он увидит нас вдвоем здесь, то прикончит, не дожидаясь никого. Локи кивнул. Проводил взглядом своего «спутника», который, поднимаясь все выше, вскоре скрылся с глаз Лафейсона. То, что он сейчас находился у подножия какой-то горы, не единственной в Асгарде, не давало ровным счетом ничего. Бог озорства огляделся. Сзади него было лишь поле травы, доходившей до колен. Ветер раздувал ее, а та послушно поддавалась, синхронно тянулась в сторону, чуть прижималась к земле. Неподходящее время, чтобы любоваться пейзажами. Сделав глубокий вдох, как бы собираясь с мыслями, бог озорства большими и решительными шагами направился вверх по горе. Камни чуть слышно хрустели под его ногами, ветер становился сильнее, а дышать становилось тяжелее. И через пару минут вновь послышались голоса. Один из них — уже знакомый Локи — голос стража. Но другой был гораздо ниже. Медленный и тяжелый. От такого голоса все мышцы тела поневоле напрягались, а грудь поднималась выше, набирая больше и больше воздуха, словно не хотела опускаться. Справа от себя Лафейсон увидел огромный вход в пещеру, где, по всей видимости, происходили переговоры. Асгардец вновь прижался спиной к стене, походя как можно ближе. -… совсем близок, — первое, что смог подслушать асгардец, — вы должны быть готовы. — Разумеется, — отвечал страж слегка напугано. Хотя, нет. Он был чертовски напуган. Но достаточно хорошо скрывал это, — не могли бы вы… напомнить мне… какова главная цель? Один, Тор или же… — Все, — перебил его низкий голос. Одно это слово было тверже, чем все скалы Асгарда вместе взятые. Одно слово заставило сердце Локи в некоем испуге застыть на долю секунды. Но лицо не показало ничего нового. Лишь глаза опустились на пыльную дорожку, — а пока — охранять тессеракт. Ни единая душа не должна взять его в руки, ни единая пылинка не должна слететь с его поверхности, — понимая, что их разговор подходит к концу, Лафейсон, очнувшись, настолько быстро, насколько мог, спустился обратно к подножию. Мысли путались, а вопросов как всегда было в разы больше, чем ответов. Спустившись, Локи оглянулся назад и, не увидев силуэт мужчины и не дожидаясь его, как можно быстрее побежал в Валаскьяльв. Когда высокая трава осталась позади, а гора была настолько далеко, что легкий туман уже стал покрывать ее бока, горящая полоса вновь прошлась вниз по телу, не оставляя ни фигуры, ни черт лица охранника, что стоял сейчас у входа в сокровищницу. Вырисовывая новые черты — черты стража, который сейчас спускался с горы и не обнаружил своего товарища уже шел по тому же полю, по которому недавно бежал бог обмана. Сердце мужчины, сейчас неистово билось, и было готово и выпрыгнуть из груди, и остановиться одновременно. Он ненавидел и до чертиков боялся той пещеры, того, с кем ходил говорить, того, что оно будет говорить. С надеждой он ожидал, чтобы эти все похождения, наконец, закончились. Поднявшись по ступенькам, Лафейсон поспешно подошел к сокровищнице, где, к своему счастью, застал лишь одного стража. Бог обмана с облегчением выдохнул, зная, что пока все идет по плану, которого асгардец не имел. Но пока что все получалось и без него. Локи ненадолго остановился, будто собираясь с силами. Его плечи медленно поднялись, замерли и резко упали вниз. — Он зовет тебя, — как можно уверенней сказал Локи, обращаясь к стражу. Тот заметно заволновался. — Меня?! — громко и взволнованно переспросил он. Локи лишь кивнул. Тот попытался не выдавать своего страха, часто и быстро заморгал, — можно уже закрывать глаза, — попытался пошутить тот, но шутка выдалась несмешной и, к тому же, сказана была нервно, с паникой. Лафейсон натянул улыбку и еще раз кивнул мужчине вслед. «Тот был храбрее» — подумал про себя Локи. Вновь стал ждать, когда страж пропадет из виду. Вновь оглянулся по сторонам. Дверь в сокровищницу с негромким шумом открылась. Бог обмана аккуратно закрыл ее и тут же, словно снял одежду, убрал черты чужого лица. Черные волосы упали на его широкие плечи, пальцы отпустили ручку двери. Бог озорства приблизился к камню пространства. Тот издал трескающийся звук. Подушечки пальцев аккуратно коснулись тессеракта. Не соответствуя своему холодному голубому цвету, куб был как никогда горяч. Рефлекторно Лафейсон одернул руку, издал шипящий звук. Потер обожженные кончики пальцев о ладонь. — Не знаю насколько это безопасно, — заключил бог озорства. Только мысль о небезопасности сдерживала его, — главное — сделать все быстро и… Его мысли прервала открывшаяся дверь и вбежавшие в нее стражи. Два знакомых лица, которые бог обмана успел «померить». Два лица, которые успел обмануть. Не медля, двое мужчин спустились по нескольким маленьким ступенькам, доставая свое оружие. Лафейсон сглотнул. Теперь медлить не получалось, как бы сильно он этого не хотелось. Локи протянул руки к тессеракту. Приложил ладони к его граням, которые будто пылали холодным пламенем. Через несколько секунд образовавшееся густое голубое облако исчезло вместе с богом обмана так же быстро, как и появилось. В большом зале остались лишь два стража и их безысходность. — Нас определенно убьют.Голоса
29 марта 2020 г. в 01:20
Иногда Локи удивлялся, почему он до сих пор не сбежал ото всех. Куда-нибудь далеко. На берег моря в маленький дом, в однокомнатную квартиру в какой-нибудь провинции или куда угодно. Ведь он мог сделать это в любой момент, да и желания у него было, хоть отбавляй. До безумия смешно звучит, но он даже мог завести семью. Работал бы пять дней в неделю, а вечером возвращался бы в квартиру на третьем этаже, где его ждала бы жена. У них бы родились дети (и Лафейсон надеется, что родит их все-таки его жена). Но он все еще оставался в Асгарде. Почему? Может, потому что остальные миры он на дух не переносил. Но он мог то же самое сказать и про Асгард. В таком случае, дам вам небольшое напоминание: Локи — бог обмана.
То, что сводный брат Локи вернулся из Ванахейма, особо не изменило его жизнь. Он точно также не видел Тора, не разговаривал с ним, и менять этого не хотелось. А между тем, Лафйсону становилось все скучнее и скучнее. Никаких войн, никаких злодеев и героев, никаких обманов. Такой расклад совершенно не нравился Локи, но делать что-либо с этим он не собирался. Оставалось лишь ждать, пока враг сам не приедет и не разнообразит жизнь асгардцу. Самому же идти и искать этого врага Лафейсону совершенно не хотелось.
В журчащую воду ручья под ногами Локи падали камни, создавая вокруг себя тонкую рябь. Солнце сегодня светило через плотный слой серых облаков, поэтому и вода в ручье была серого оттенка. Холодный ветер ударял в лицо Локи, раздувал его волосы в разные стороны. Они наверняка уже запутались и стали не такими приятными на ощупь, чем обычно. Короткая зеленая трава щекотала ладони, опускавшиеся в поисках очередного камня. Лафейсон вытянул ноги с небольшого обрыва. Солнце не слепило его глаза, но брови по привычке опускались, глаза щурились, будто пытаясь что-нибудь разглядеть вдали или в кристально-чистой воде под ногами. Ни души. Серый камень вновь упал в воду, слегка нарушив течение. Залег на дно. Рябь прекратилась, открыв для Локи тот знакомый взгляд. Звериный взгляд. Глаза Локи встретились с его глазами. Впервые. Обычно эти кроваво-красные глаза тут же убегали, но на этот раз они отражением остались на месте. Неподвижные и холодные. Лафейсон вдруг понял, что точно где-то видел эти глаза. Будто видел их каждый день, будто знает каждую ресницу, каждый выступающий красный сосуд, будто красная нить, лежащий на поверхности глаза. Огромные тёмные синяки окружали нижнюю часть глаз, а само лицо имело необычайную бледность, будто он всю жизнь ни разу не выходил на улицу. Но бегущие волны будто смыли изображение, ухватив за собой воспоминания Лафейсона. Сколько бы он ни пытался восстановить в голове картинку, вспомнить лицо незнакомца — в голове был лишь один журчащий ручей. Бог обмана даже не заметил, что старший брат сидит возле него уже вторую минуту. Бог грома откашлялся, привлекая к себе внимание.
— Я не помешал?
— Нисколько, — опомнившись, ответил Локи слегка рассеянно.
— Отец рассказал о вашей ссоре, — продолжал Тор. Брат ответил ему лишь саркастическим коротким смешком, — я хотел сказать, что ты… ну, знаешь, может Один имел в виду…
— Не оправдывай его, — холодно ответил Локи, — твои слова не перекроют слов, сказанных им. Конечно, если ты не собираешься говорить мне что-то более мерзкое, — Тор вздохнул. Его попытки достучаться до брата пали, словно камень на дно ручья.
— Я про то, что ты всегда можешь поговорить со мной. Мы ведь братья…
«Никакие мы не братья. Ты прекрасно это знаешь» — промелькнуло в голове бога обмана, но тот воздержался от произнесения этого вслух.
— К чему все эти разговоры по душам? — за весь разговор Лафейсон так и не взглянул на бога грома, а только то поднимал взгляд на лес, расстилавшийся на другом берегу, то опускал на камни, охватываемые водой.
— Ну, знаешь, мы давно не разговаривали.
— А как же вчера на пире?
— Это не то, Локи, — Одинсон повернул на него голову, всматриваясь в его черты лица, но взгляд Локи продолжал блуждать, — ты помнишь, как было раньше? Мы вместе играли, когда были детьми, вместе шли в бой, когда выросли. Вместе прощали друг друга. Но с каждым днем ты все дальше и дальше от меня. И я не знаю, в чем дело.
— Времена меняются, — последовавший не сразу, ответ брата несколько разочаровал бога грома, тот еще некоторое время молчал.
— Просто не уходи, брат, — почти шепотом сказал Тор, будто боясь, что Локи услышит. Он бесшумно хлопнул брата по плечу. Поднялся с холодной земли и развернулся в сторону Валаскьяльва. Лафейсон так и не посмотрел на него.
Обстановка явно успокаивала. Бурлящая вода прерывала тишину, которую Локи уже давно успел возненавидеть. Но уж лучше молчание, чем бесконечные разговоры и вопросы, на который бог озорства был обязан отвечать. Сейчас же с ним никто не говорил, а звук стекающей по склону воды никоим образом не раздражал чувствительные уши асгардца.
За спиной послышался шорох травы от чьих-то тяжелых и быстрых шагов. Локи обернулся, приветствуя взглядом пришедшего чуть запыхавшегося от ходьбы в гору стража.
— Ваше высочество, — обратился тот к принцу Асгарда, — Один просит вас к себе. Дело неотложное.
— С каких это пор я нужен вашему царю? — с усмешкой спросил бог обмана, но все же через секунды с неохотой поднялся с холодной земли, направляясь к отцу, но даже не думая о том, для чего он туда идет.
Огромная дверь отворилась перед Локи. Тот неторопливо шел вперед, подняв подбородок чуть выше обычного, сложив руки за спиной. Глаза его бродили по разным предметам интерьера, которые он видел не в первый раз, но разглядывал с неким любопытством, будто слегка издеваясь над Одином. Безусловно, факт нужности для Всеотца слегка польстил Лафейсону. Они так и не разговаривали после той ссоры, и фраза Одина «Одно другому не мешает» была последней за последние два дня. И сейчас, надменно и пафосно идущий к отцу бог озорства, немного походил на ребенка. Всеотец терпеливо сидел на троне, не произнося ни звука, почти не шевелясь. Лафейсон, дойдя до начала ступеней, остановился, резко приставив одну ногу к другой, и молча смотрел на Всеотца, чуть прищурившись.
— Ты звал меня, отец? — после долгой паузы, наконец, спросил бог обмана.
— Нам нужна твоя помощь, Локи, — спокойно начал Один, — перед попыткой захвата одного из городов Мидгарда, тессеракт был нестабилен, и вскоре произошел выброс энергии. Ты открыл портал между измерениями и мне нужно знать, как ты это сделал.
— Неужели великий Один не знает ответа на этот вопрос? — Лафейсон и не пытался удержать в себе саркастичность, издевки, выстроившись в очередь, следовали одна за другой.
— Не время для иронии, Локи, — Всеотец попытался поставить асгардца на место, — с камнем пространства вновь что-то не так. Нам нужно знать как можно больше о том, как ты открыл портал.
Локи долго молчал, думая, продолжать насмешки или все-таки помочь, сделав максимально умное лицо.
— Открыть портал может не каждый, — все-таки ответил Локи, — если вы пытаетесь оценить силы противника, поверьте — они высоки, — слова сына вогнали Одина в раздумья. Он потупил глаза в пол, ничего не отвечая, — позволь мне взглянуть.
В сопровождении двух охранников Лафейсон вошел в сокровищницу. Он быстрым взглядом пробежался по лицу сопровождающих его мужчин и, понимая, что те не собираются оставлять его одного, сделал еще один шаг к камню пространства. Тот, будто приветствуя бога озорства, неожиданно вспыхнул ярче обычного, но, скорее всего, причина была в другом. Локи чуть согнул колени, чтобы тессеракт был на уровне его глаз, и осмотрел один из его сторон. Камень пространства казался агрессивным и резким и больше не был показателем равновесия. Словно через энергию тессеракта неизвестный смотрел на всех, в то время как сам находился, скорее всего, за множество миллионов километров от Асгарда.
Локи провозился с тессерактом не долго. Точнее, он бы пробыл около него немного дольше, если бы Один не поторопил его вернуться в зал. Ничего нового бог обмана не сообщил. Лишь подтвердил, что куб не стабилен, после чего бог обмана замолчал, уходя в свои мысли. Но даже через толстый слой раздумий и вопросов, бог хитрости чувствовал на себе тяжелый взгляд Одина. Глубокие, наполненные подозрением маленькие глаза, окруженные тоненькими морщинками, пытались разглядеть в Локи какой-то след, его причастность к этому загадочному случаю. Но глаза Лафейсона молчали вместе с губами. Зрачки быстро бегали по кафельным плиткам, будто каждая из них была одним из многочисленный вопросов, на которые не находилось ответов. И, не найдя ни одного из них, Локи очнулся уже в своей комнате. Пытался вспомнить, когда ушел, как пришел сюда и говорил ли что-нибудь. На это ответов он тоже не получил. Он уже на автомате упал на огромную кровать, чуть подпрыгивающую под тяжестью его тела, сомкнул пальцы, положил ладони на грудь. Что если Танос пытается найти его? Если это так, то дела титана явно идут хорошо. Он уже связался с камнем пространства, осталось лишь повторить оставшиеся действия, которые он совершал несколько лет назад. В таком случае, богу обмана уже следует начинать волноваться. Но если это не так? Если новая угроза нависла над Асгардом? Что тогда? Локи участвовал во множестве войн, но грядущая казалось ему особенным, хотя даже не имелось никаких поводов для войны. Будто асгардец уже ощутил силу врага, даже не встретившись с ним. Может, это всего лишь плод фантазии в заскучавшей голове Локи. Ведь всем нам бывает скучно. Мы хотим чего-то нового и в порыве вдохновения раздуваем огромного слона из маленькой мухи, чтобы, как минимум, занять свою голову. Но стоит быть осторожней, ведь можно сильно разочароваться, если дела пойдут в разы скучнее, нежели напридумывало нам воображение.
Примечания:
Креще́ндо — музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука.
Диминуэ́ндо — аноним к крещендо. Постепенное уменьшение силы звука.