I'll be there

Удивительно, что не смотря на своё положение в роли мужа-слабака, я умудряюсь задумываться о смысле жизни. Но, увы, как и у трети людей нашей планеты ничего дельного из этого не выходит, так как я словно хожу вокруг да около со словами: — «Мне нужно то, не знаю что». Эх, было бы всё так просто, ведь проблема в том, что, на самом деле, я всё-таки знаю, чего хочу, но также я знаю, что никогда уже не получу этого. Просто банальной любви. Возможно, человек со стороны сказал бы, что я ещё молод и нужно какое-то время подождать, но он вряд ли понимает, что происходит в глубинах моей души, если она, конечно, имеется. — Думаю, это можно легко проверить, — тихо говорю я, принимая сидячее положение. Конечно, это полный абсурд, но чего только не сделает отчаявшийся в жизни человек, если больше ничего не остается. А ведь я не понаслышке знаю, что эти чёртовы дела никогда не помогают забыться, так же как и другой человек, ведь сердце требует совсем иное. Сжимаю ладонь в кулак, и, схватив первый попавшийся под руку предмет — нещадно швыряю его в сторону, не обращая внимание на противный звук битого стекла. Действительно, я никогда не был самым лучшим сыном, братом или парнем, но почему она позволяет себе говорить такие вещи? Почему считает меня настолько низким? Почему сказала, что я использовал её как вещь? Почему ненавидит? Разве я не хотел как лучше? Разве я не хотел быть больше, чем просто лучшим другом? Кусаю губы, стараясь вновь не дать своим эмоциям взять над собой вверх. Не люблю плакать. И вовсе не потому что это удел слабых, как разъясняются всякие ванильные цитатки для очередных идиотов. Просто, это больно. Не душевно, как может показаться на первый взгляд: ком в горле, красные глаза и это только начало. Лишь потом я понимаю, что сдерживаться намного больнее. Хотя, до встречи с тобою, это казалось всего-то частью жизни и кто хоть задумывался о том, что за это время я успел привыкнуть. Да вот только нету смысла кого-либо винить, если я сам виноват. Досадно, но я могу обвинить себя даже во всех смертных грехах, не пропустив ни одного, а сделать тебе замечание… язык не поворачивается? Просто я знаю, что ты всё сделала правильно. Или же хочу так думать? Есть одна вещь которую я хочу тебе сказать, но разве от этого что-нибудь изменится? И нет, это вовсе не банальное «я тебя люблю» или «прости, что испортил тебе жизнь»… — Я настолько значим, чтобы портить человеку жизнь? Вот и сам ответил на свой вопрос, — царапаю колени и кусаю губы до крови, понимая что мне больно, потому что больно тебе, думаешь в этом есть хоть какой-то смысл? Смахиваю с глаз непрошенные слезы и, словно брезгуя сам себя, вытираю руку о простынь, надеясь, что это хоть как-то поможет, но чем больше я вижу мокрые следы, тем больше злюсь на самого себя, который даже жить спокойно без тебя не может. Я был только рад, что смог зажить по-настоящему и к тому же полюбить, а главное — стать для кого-то любимым, даже если это было всего лишь на одно мгновение. Забираюсь на подоконник и стараюсь не смотреть вниз. И зачем мне все это? Ведь ниже собственного достоинства я уже не упаду, да и снега на земле полным полно, а чёртова женушка всегда держит при себе кислотно-зеленый напиток, который тут же вернёт к жизни, если она этого захочет. И захочет же, но, увы, не от сильной любви. Просто привыкла. Просто потому, что кроме меня у нее никого больше нет. Просто потому, что только я её люблю. Стараюсь дышать ровнее, но слышу лишь всхлипы и хруст собственных костей, увы, как бы я не пытался унять дрожь во всём своем теле, всё равно начинаю понимать, что нельзя так долго тянуть, иначе возненавижу себя ещё сильнее. Делаю шаг и в мыслях проскальзывает: — Я так долго жил со своей болью и, кажется, что теперь не могу без неё понять, жив ли я вообще сейчас? Просыпаюсь и, скинув одеяло, понимаю что это был всего лишь сон. Хотелось бы облегчённо выдохнуть и устало улыбнуться, но вместо этого стараюсь поскорее найти свой мобильный телефон. Взяв в трясущиеся руки вышеуказанный предмет, непослушными пальцами набираю номер, с замиранием сердца слушаю гудки и стараюсь заглотить непрошенные слезы, закрывая ладонью рот. В шоке смотрю на принятый вызов, наблюдая за цифрами и только после начинаю говорить, хотя, скорее всего, это было больше похоже на истерику. — Я не хочу умирать, понимаешь? Я хочу жить обычной жизнью с самым дорогим мне человеком на земле. Нет, на всей этой хуевой вселенной! Я хочу просыпаться в твоих объятиях и знать, что этот день будет похож на предыдущий и мне никогда не надоест отвечать на твою улыбку своей. Да как вообще может надоесть человек, который сделал тебе добро, ничего не требуя взамен?! Помнишь, как мне было плохо? Помнишь, как я просил у жизни шанс? Помнишь, как я отчаянно хотел жить? И ты помогла, но теперь я понял, что не могу жить без тебя! И вовсе не потому, что капризно-истеричная сука, а потому, что этому просто-напросто не научиться! Не помочь лекарствами или непонятной моему крошечному мозгу магией. Я так боялся умирать от своей болезни, пока не понял, что теперь я умираю морально. Это так ужасно. Но у меня как всегда нету выбора, да? Почему тебе всё это далось так легко?! Почему я не могу так же?! Скажи, почему ты так легко отказалась от моих чувств? — последний вопрос я задал еле уловимым для слуха шепотом, ведь именно это я и хотел спросить долгое время, но смелости хватило лишь только сейчас. Тогда, когда нервы сдали окончательно. Тогда, когда я нашел в твоих вещах фотографию другого. Тогда, когда он был ещё моим лучшим другом. Я помню, как он умирал на моих руках. Отчаянно просил позаботиться о тебе, хотел спасти от этих чёртовых охотников, мечтал о лучшей жизни для тебя. Я всегда был готов отдать всё, что у меня есть. Без остатка. Лишь бы ты была счастлива. Но после смерти Сехуна ты когда-нибудь улыбалась по-настоящему? Нет, ведь ты эгоистка. Тебе не нужна моя любовь и мои попытки сделать тебя счастливой. Ты просто продолжаешь существовать посвящая всю себя толстенным книгам, дурнопахнущим зельям и выращиванием каких-то непонятных растений, которые в любой момент готовы атаковать, подойди ты к ним ближе дозволенного. Интересно, кто из нас глупее? Я или же все-таки ты? Наверное — мы оба, ведь никто из нас не пробовал начать новую жизнь, отпустив боль и страдания прошлого. Просто держимся за них, будто иначе вовсе потеряем себя и смысл жизни. Ведь ты и есть мой смысл, а воспоминания о нём — твой. — Ты спишь в соседней комнате, так чего звонишь посреди ночи, неужели нельзя просто зайти ко мне и, желательно, днём? — сонным голосом бормочет девушка, переворачиваясь на другой бок. Всегда поражался её эмоциональным ответам. Невозмутима, впрочем, как и всегда. — Вот именно, что к «тебе», — сделав акцент на последнем слове, я еле сдерживаюсь, чтобы вновь не заистерить. Какого черта она так спокойна, когда меня буквально разрывает на части? — Когда это мы вот так просто отдалились друг от друга? Снова пытаюсь надавить, вернуться в прошлое, когда всё было хорошо. Вспоминаю, как крепко её обнимал, вдыхая неизвестный аромат наверняка прекрасных цветов и верил, что так будет всегда. Я так сильно хотел тебе тогда признаться, сказать, что ты самое прекрасное, что было в моей жизни. Но эти слова ты услышала от него. И, вероятно, признайся я тебе тогда, ты бы не приняла мои чувства? — Бён, черт его возьми, Бэкхён! Я не понимаю, ты мне сейчас звонишь, чтобы отношения выяснить? Серьёзно? — слышу скрип кровати, скорее всего, девушка тоже приняла вертикальное положение. — Ты ведь сам сказал, что это фиктивный брак, так чего теперь от меня требуешь? Компания вашей семьи на плаву? На плаву. Конкуренты на дне? На дне. Я выполнила всю часть своих обязанностей и безграничная любовь в нее не входила. Пойми, ты очень хороший человек, и я очень рада, что мы поддерживаем друг друга, но… — Но ты все еще любишь мертвеца, — продолжил за Мину я. Хотелось ли ранить её в тот момент? Возможно. — Не поднимай эту тему снова, пожалуйста. И без того тошно, — закусив губу, ответила Мьюи, прикрывая лицо ладонью. Кажется, что мои слова действительно сказались на ней в тот момент. Стоит ли теперь радоваться? — Если ты хочешь развода, то я не буду противиться. Всё-таки тебе нужно начать новую жизнь, а не пытаться меня вечно оберегать. Нет, она словно игнорирует меня. Пытается сделать вид, будто ничего не происходит. Ссылается на всякие посторонние вещи и не смотрит в глаза очевидному. Потому, что сама хочет уйти или потому, что не хочет сделать всё хуже, чем есть сейчас? Я ведь знаю, как ты боишься одиночества. Глупая девица, просто глупая. — Я с тобой потому, что люблю тебя, а не потому, что он об этом попросил, — я столько раз уже говорил это, что даже успел сбиться со счета. А ты все так же молчишь, пытаясь придумать причину, чтобы вновь перевести тему. Почему у тебя это всегда так прекрасно получается? Даже за сегодняшним ужином, когда мы, вроде, не стали развивать данную тему, просто-напросто пожелав друг другу спокойной ночи и, вернувшись в свои комнаты, дальше ждали рождественской ночи, думая каждый о своём. Я о тебе, а ты о нём. Шершавые стены давили со всех сторон, а потолок будто грозился вот-вот рухнуть сверху на мою и без того несчастную голову. Дыхание перехватило и я надеялся, что спустя время мне станет легче, ведь столько времени прошло и ко всему можно привыкнуть, но в такой ситуации никак не удаётся нормально абстрагироваться. Лишь тяжело вздыхать и смотреть на свое измученное отражение в зеркале. М-да, а шесть лет тому назад, даже когда болезнь пожирала меня нещадно, я явно выглядел лучше, нежели чем в данный момент. В рождественскую ночь я решил увлечься работой, лишь бы не думать о наболевшем, но какое-то неспокойное чувство, одолевало меня все это время. Сняв черный галстук, я убрал его в сторону и вновь попробовал сосредоточиться на документах, но сознание твердило совсем о другом. Что-то не так. Что-то было совсем не так. Но что именно? Поднявшись со своего места, я подхожу к середине своей комнаты и осматриваюсь по сторонам. Нет, тут все хорошо, тогда почему так неспокойно? Спустя мгновение, ноги сами ведут меня в её комнату, однако обнаружить в ней Мину в итоге так и не получилось. Наверное поэтому сердце стучит как бешенное, а по телу пробегается табун отвратительных мурашек. Нужно срочно найти её. Скорее всего, девушка просто спустилась в подвал, чтобы так же отвлечься от всего, но именно в этот раз внутреннее «я» настойчиво требовало спуститься вслед за ней. Что, собственно, я и сделал. Вот только в какой-то момент, даже пришлось пожалеть о своём решении, в принципе, как и всегда. Мьюи не любила суету и беспорядок, но именно это сейчас творилось в её маленьком уголке. Японка бродила от одного шкафчика к другому и вываливала весь свой ведьминский арсенал на стол, который, кажется, вот-вот готов был треснуть под тяжестью книг, колбочек и частей тела мёртвых животных. Кажется, моя ненаглядная что-то задумала, и с каждой секундой от чего-то становилось всё страшнее и страшнее. Особенно в тот момент, когда в её руках оказалась та самая фотография, которую я находил совсем недавно. Неудивительно, что тело прошиб холодный пот, а в глазах мгновенно потемнело. Она в упор не замечала моего присутствия, просто рассыпала по полу лепестки засушенных цветов. Походу тщательно готовилась к обряду. И, возможно, что я даже знаю к какому именно. От этого и хотелось подбежать к ней, да попробовать остановить, но тело не слушалось. Вот и пришлось смиренно ждать продолжения, пока мысли о неизбежном живьём драли остатки моего адекватного сознания. Когда все было расставленно по своим местам, по помещению раздался тихий шёпот Мины. Я не знал этого языка, не имел и малейшего представления о том, что она говорит, но я знал, что произойдёт в итоге. К ней явился «он». Ее дорогой и горячо любимый Сехун. Любовь ее жизни, надежда о повторной встречи с которым теплилась в ее измученной душе до сих пор. Моя сердечная мышца начинает истерично биться о ребра, точно желая сломать их, когда я вижу, как моя любимая, но недосягаемая Мина, моя дорогая, смотрит на восставшего из мертвых возлюбленного с бескрайней нежностью в глазах и я завидую, что этот блеск и нежность вовсе не для меня. Она тянет свои худые, бледные руки, к мертвецу, ожидая, когда тот обнимет её и улыбается счастливо. Улыбается впервые за столько времени. И улыбается не мне. По моим щекам текут непрошенные слезы, душа моя кричит мне о спасении, о том, что нужно бежать отсюда, далеко, на другой конец света, но я отчего-то продолжаю стоять на месте, словно кто-то наложил на меня заклятие и я, медленно превращаясь в бездушную статую, с ужасом в глазах наблюдаю, как восставший из мертвых делает шаг на встречу к девушке. Его глаза пусты, не отражают никаких эмоций, а кожа бледная, почти серая, измазанная в сырой земле и засохшей крови. Её ненаглядный уже давным-давно начал гнить, а она по-прежнему любит его, причиняя боль не только мне, но и себе. Глупая, точно глупая. Я, с безграничным ужасом в глазах, наблюдал за этим, пока оковы наконец-то не спали в тот момент, когда существо занесло руку за голову, в попытке размазать эту искреннюю улыбку по стене. Не помню уже, как схватил железный стул и, отчаянно размахивая им в разные стороны, снёс голову некогда-то своего лучшего друга. Если бы он был здесь, то понял, простил и даже поблагодарил бы, но сейчас я думал лишь о том, что как раз-таки Мина не поймет, не простит и уж тем более не скажет «спасибо». Тело, как и предмет «убийства» падает на пол, а девушка непрерывно смотрит на все это, осидая на колени. Я тоже уже не мог стоять на ногах, поэтому позволил себе сесть рядом с ней. Хотелось протянуть руку, утешительно погладить по плечу, либо просто-напросто обнять, приговаривая: — «Не бойся, все будет хорошо», но я боялся, что она оттолкнёт. В комнате повисла гнетущая тишина. Я не решался начать первым, а Мина, кажется, и вовсе не собиралась что-либо мне говорить. Лишь молча сидела и даже не двигалась. — Прости, — это было единственное, до чего сейчас мог только додуматься мой мозг. А может большего и не нужно? Японка слегка дёрнулась, а затем медленно повернулась в мою сторону. Сердце пропустило удар, в момент, когда я встретился с её расстерянным взглядом, но в следующую секунду оно забилось как бешенное, когда нежные руки обвили мою шею, а до ушей донёсся тихий плач. Я не смог тогда проронить и слова. Считал, что этим самым действием все только испорчу. Слова ведь не всегда нужны, иногда они могут быть лишними. Ведь главное всегда быть рядом, поддерживать, что я и готов делать каждое мгновение своей жизни. Даже сейчас, когда крепко обнимаю в ответ и верю, что с началом этого года всё изменится. Изменится лишь в лучшую сторону.