ЗАКАРТИНЬЕ

До чего же противно звенит будильник! Люся натянула одеяло на голову, но нудные трели достали ее и там. И кто только придумал эти понедельники! Впрочем, в последние полгода и остальные дни приносили 26-летней Люське одни только разочарования. И даже пятница- конец недели был омрачен приказом Шефа, 34-летнего Алексея Вячеславовича (а с виду такой душка!) задержать выдачу премиальных, хотя проект «Не проголосуешь ты, за тебя это сделают другие!» был не только одобрен кандидатом в мэры, но и частично проплачен. Об этом девчонкам из Люськиного отдела проболталась Марина Викторовна, сексапильная 30-летняя блондинка, с изумрудно-зелеными глазами и густыми черными ресницами (правда, злые языки поговаривали, что Марина Викторовна носит линзы и накладные ресницы). Люся ненавидела Марину всей душой серой Мыши. Да, именно Мыши, поскольку девушка понимала, что не идет ни в какое сравнение с высокой, спортивной Мариной-стервой. Стерва – подпольная кличка ее соперницы. Соперницы во всем. И на место руководителя проекта, о котором ей уже давно намекал шеф. Да что намекал, говорил напрямую, при всем их дружном и пьяном коллективе. Правда, после пары бокалов коньяка. И в сердечных симпатиях. Шеф, - вот о ком мечтала Люся последние полтора года. Краснела, если его взгляд задерживался на ней дольше обычного, а потом в ночной тишине вновь и вновь прокручивала данный эпизод. В мечтах Люся была смелой. Вот она дерзко, ну почти как Марина, вскидывает свой взгляд, откровенно призывая Алексея Вячеславовича подойти к ней. Он берет ее за руку, она вызывающе улыбается и перекидывает через плечо сумочку. Ну, конечно, не ту полосатую, которую ей привезла с Черкизовского рынка тетя Аня. А зеленую с изумрудными защелками. Тьфу! И дались ей эта зелень и изумруды. У нее будет ярко-красная сумка и… - Люся, подъем! – заглядывает в комнату Нина Семеновна, Люсина мать. - А то опять позавтракать не успеешь, и так уже доходяга доходягой. В мамином понимании 60 килограммовая Люся при росте метр с кепкой была доходягой. А вот стерва Марина так не считала. - Людмила, мне кажется или ты действительно поправилась? – громко спрашивала она, демонстративно оглядывая бедную Люсю с головы до ног. И знаешь, смени ты эту блузку, она тебя определенно полнит, в прошлом году это была не так заметно. Униженная Люська уползла за компьютер и с ненавистью стучала по клавишам. Как же она ненавидела эту Марину. Ее прическу, походку, манеру держаться, разговаривать. Вести себя так, как будто она начальник отдела, хотя работает над проектом на таких же условиях, как и остальные. Предательская слезинка покатилась по щеке, Люся нырнула чуть ли не с головой в свою полосатую сумку в поисках зеркальца. Заметив недоуменный взгляд коллеги, извиняюще прошептала, - в глаз соринка попала. Говорила тихо, но эта стерва ее услышала. – Ты, Копытова, на туши не экономь! Твоя китайская мало того, что расплывается, так еще и вред организму наносит. - Косметика, девочки, - прочувственно говорила Марина, поправляя и без того безукоризненный макияж на кукольном личике, - должна отнимать у вас половину заработной платы. Ну, а у Копытовой с ее внешностью, пожалуй, и всю. Люся почувствовала, как краска стыда заливает не только лицо, но и шею, грудь и даже руки. Что-то похожее на бурю, заворочалось там, где обычно стучит сердце. - Знаешь, что! – звонко крикнула Люся, соскакивая с места, и опрокидывая при этом содержимое сумки прямо на пол. В зале повисла звенящая тишина, с Мариной Викторовной старались не связываться, зная ее подлый нрав и строящиеся отношения с шефом. - Бум! покатился по полу футляр от очков, подскочил и предательски раскрылся, явив миру груду заколок-невидимок и старую коричневую резинку для волос. Рядом прошелестели различного формата листки, на которых так любила записывать свои идеи Люся, возвращаясь в метро домой. Ватные диски, ушные палочки, откуда-то взявшаяся упаковка лоперамида. На прошлой неделе, Люся отравилась в столовой, и купила лекарство, чтобы восстановить работу кишечника. Люся бросилась собирать с полу. - Вот, девочки, полюбуйтесь, сколько нужных вещей носит с собой наша Копылова! И главное! Учитесь, всегда иметь при себе средство от поноса. Вот поэтому, Копылова, тебе никогда не быть руководителем проекта. Руководитель – это лицо компании, а не его филейная часть. - И Марина выразительно посмотрела на оттопыренный зад Люси, которая торопливо собирала рассыпавшиеся вещи. - Марина Викторовна, почему не в проекте? – раздался неожиданно голос шефа. - И что делает Копылова? - Собирает остатки своего достоинства, - хмыкнула Марина и поплыла к своему рабочему столу, модельно покачивая бедрами. - Стерва! – крикнула про себя Серая Мышь. – Стерва! Стерва! Стерва! Шеф остановился и оглянулся. - Вы что-то сказали, Копылова? – спросил он. - Вам показалось, Алексей Вячеславович, - пролепетала едва живая от унижения Люська. - Марина Викторовна, зайдите ко мне в кабинет через 20 минут, мне нужно с вами обсудить некоторые детали проекта. Хочу знать ваше мнение по запуску буклетов и листовок. И не опаздывайте. Я вас планирую в управление взять, мы кандидату все варианты листовок должны сегодня представить. - Но это же мое задание, - растерянно сказала Люся. - Алексей Вячеславович, это же я разрабатывала эти листовки! Но ее уже никто не слышал. Это было в пятницу. Всю субботу и половину воскресенья Люська страдала, а вечером налопалась маминых медовых пончиков. Дочитала любовный роман, пожалела себя несчастную и заснула глубоко за полночь, приняв 60 капель валосердина. Ох, уж эти понедельники! Люся перекатилась на другой бок и встретилась взглядом с темным юношей. Эту картину в потемневшем дубовом подрамнике Люся, помнит с самого раннего детства. Сначала она висела в бабушкином доме по улице Лесной, затем на 16-летие она получила от бабули это сокровище. - Береги, внученька, картину, как зеницу ока, - прошептала бабуля, обнимая свою любимую и единственную внучку. – Пусть твоя жизнь тоже сложится, как в этой сказке! Но жизнь, как в сказке, увы, не складывалась. Одна сплошная серая проза жизни. Люська назвала картину «Страной Утопия». Картина вызывала у Люськи противоположные эмоции. Глядя на голубое небо, Белого Рыцаря и его угрюмого оруженосца (интересно, что это с ним?), белоснежный замок с десятками бойниц, хотелось туда. Особенно, когда за окном моросил унылый осенний дождь или выла злая декабрьская вьюга. С королевской спесью смотрит куда-то вдаль рыцарь в Белых доспехах. Он гордо восседает на своем белом коне. А рядом с усмешкой, прямо глядя Люське в глаза, на мощном жеребце Оруженосец. Так вот, глядя на Оруженосца, Люська всегда испытывала беспокойство. Этот юноша словно издевался над ней. Смотрел с усмешкой, дескать, как поживаешь Серая Мышь? Не хочешь взглянуть на наших прекрасных дам? Люська злилась и начинала требовать от матери немедленной перестановки в комнате. - Отдай ты эту картину тете Ане, - уже в двадцатый раз выговаривала она матери. Тетя Аня имеет на нее такие же права как и мы. - Люся, - мама с горечью смотрела на разбушевавшуюся дочь, - ты забыла? Картину тебе подарила бабушка. Она и меня просила присмотреть за тобой и ее подарком. Потом Люська радовалась, что картина осталась на месте. Люське всегда хотелось узнать, куда смотри прекрасный Белый принц? Может на свою не менее прекрасную принцессу, которая скрывается за потемневшим от времени подрамником? А может на войска, которые идут в бой и которыми он командует. Или любуется безоблачным синим небом? А вот оруженосец, казалось, ничем не любовался. Даже Люськиной новой пижамой в мелкий голубой горошек. Он просто смотрел и даже следил за ней – недотепой со своей иронической усмешкой. - Ну что, Серая Мышь! – говорил его иронический взгляд, - все в кровати валяешься, вместо того, чтобы прытью мчаться на работу?! - Ой!- запищала Люська, соскакивая с постели. И для чего то погрозила кулаком Оруженосцу, словно это он был виноват во всех ее проблемах. В этот понедельник Люське особенно не везло. Из крана вместо горячей воды раздавалось только пыхтение. - Опять этот Гадючкин вентиль перекрыл, - разозлилась Люська и плеснула себе в лицо ледяной водой. Греть воду и мыть голову было уже некогда. Взглянув на себя в зеркало, Люська закрыла в отчаянии глаза. Копна медных волос почему-то перекочевала на правую сторону. Ах да, она же приняла антидепрессант и спала относительно крепко – всю ночь на левом боку. Иначе бы, открыв утром глаза, сразу бы встретила взгляд этого ехидного оруженосца. - Мама! Мам! – высунув голову из ванной комнаты, крикнула Люська. – Убери ты, наконец, куда-нибудь эту картину! Достала уже! И волосы эти достали! Стиснув зубы, Люська массажной щеткой пыталась навести на голове хотя бы подобие прически. В отчаянии выдавила на ладонь мамино средство для укладки, щедро взбила кудри и потянулась к фену. - Люся, тебя с работы выгонят! – крикнула мама. – Я тебе две шанежки в пакет упаковала, приедешь в офис сразу позавтракай. Люся представила на минуту, как она сидит за рабочим столом и уплетает за обе щеки мамину стряпню. Рот сразу же наполнился слюной, Люся и впрямь захотела есть. - И позавтракаю, - подумала Люся, направляясь в свою спальню за сумочкой. – И пусть только эта стерва откроет рот. Я ей такое скажу. Такое! Люся почувствовала что на нее кто-то смотрит, даже мороз по спине сквозняком прошелся. Ах! Опять этот Оруженосец! Следит он за ней что ли?! Или тоже маминых шанежек хочет? Погрозив Рыцарям кулаком, Люська направилась к выходу, зацепив сумкой кота Фильку, дремавшего на журнальном столике. - Мрау! – заорал Филька и сделал Люське хара-хири. -Скотина! – заорала Люська. – Мама, он меня опять поцарапал! Выкини их обоих! Фильку и картину. На мусорку! Немедленно! Не дожидаясь лифта, Люська поскакала вниз, на ходу зализывая раны, причем в прямом смысле слова. До метро она добралась за 15 минут, благо рядом. На работу, конечно, опоздала. - А вот и наша Копылова явилась, - не сказала, а пропела Марина Викторовна.- Ну, рассказывай, как спасала бабушку из огня, – прехорошенькое ухоженное лицо Марины приняло выражение хорька. - Какую бабушку? - не поняла Серая Мышь. – Я никого не спасала. - Оно и видно, - раздался сердитый голос шефа, - что никого вы, Людмила Анатольевна не спасаете. А наш проект горит! Горит синим пламенем! Вместе с вашими и вашими, - тыкал в сотрудников пальцем шеф, - премиями. - Марина Викторовна, вы внесли поправки? - Алексей Вячеславович, сейчас мы с Людмилой их немного подработаем, и через час я буду готова. Что-то ворча, шеф скрылся в недрах огромного кабинета. Марина Викторовна, как ни в чем не бывало, подплыла к Люсе. - Вот здесь нужно подправить кричалку! – указала она на люсину же листовку наманикюренным пальчиком. - А здесь отработать призывы. Клиент считает, что мы недостаточно эмоционально отразили его желание сделать наш город счастливее! - Да пошли вы все вместе со своим клиентом! – прокричала внутри Люси серая Мышь. - Ты что-то сказала? – повернулась к ней Марина. – Это задание шефа. И не надо так громко завидовать, моя дорогая. Фу, это что у тебя за духи, Копылова? Если нет денег на французские, не пользуйся никакими. И расчешись, наконец! Ты своей однобокой кочкой портишь картину нашего отдела. - Я – беспозвоночное животное! – Люся, облокотившись о зеркало, с отчаянием смотрела на свое отражение. Ей было противно. Сейчас она ненавидела не только Марину, но и себя - бесхребетную Серую Мышь, не способную хотя бы раз дать обидчику сдачи. А ведь она владеет словом. Ее и в отдел рекламы взяли потому, что она обладает способностью четко облекать в словесную форму любое задание. Плеснув пригоршню воды себе в лицо, Люся принялась раздирать руками склеевшиеся пряди, с маминым средством для укладки она явно переборщила. Мало того что воняет, он и пряди волос скрепил намертво. Уборщица тетя Дуся, следившая за мытарствами странной девицы из отдела рекламы, принесла ей брусок хозяйственного мыла. - Ты голову то помой, я тебе сейчас и полотенчико принесу. Слова никак не хотели складываться в призывные речи. Марина злилась, стрелка часов двигалась, казалось, все быстрее. Шеф уже дважды выглядывал из кабинета и выжидающе смотрел в сторону своих сотрудниц. Наконец, что-то стало получаться. Счастливая Марина обновив блеск на губах, упорхнула в кабинет шефа. Прихватив с собой Люсины разработки. - Все как всегда, - тоскливо подумала Люся. И этот дождь за окном, и сонная муха. Какая мрачная картина! Вся моя жизнь мрачная картина! Люська вспомнила, как в школе ее дразнил один старшеклассник. Все время дергал за рыжую косу. Пока однажды, придя домой, Люська не достала ножницы и не обрезала свою косу, что говорится, под корень. Мать весь вечер пила успокоительное, отец, то и дело отрывался от чертежей, смотрел на свою стриженную дочь и неодобрительно качал головой. На следующей день на перемене, тот самый одноклассник-обидчик Валерка назвал ее дурой и уже больше никогда не подходил к ней. В классе у нее всегда списывали домашнее задания и даже не говорили спасибо. Ее не приглашали на пикники. На пенные вечеринки. Она не ходила на свидания. Ее гардероб, действительно, оставлял желать лучшего. Но денег всегда не хватало (особенно, когда умер папа) и они с мамой терпеливо везли воз домашних обязанностей. Мама вздыхая говорила, - пошла бы ты прогулялась что ли? И Люська шла и гуляла. Дышала свежим воздухом и даже по-тихоньку мечтала. Что однажды где-нибудь в тридесятом королевстве и она Люська встретит своего прекрасного принца. И принц этот будет обязательно походить на ее шефа - Алексея Вячеславовича. - Вы прекрасно выглядите сегодня, Людмила, - скажет он, обнимая нежно Люсю за талию. – Я хочу, чтобы всегда были рядом. Будьте моей… - Это ты специально! – Разъяренная Марина трясла перед носом ничего не понимающей Люси, мокрыми листами. - Ты чего здесь наворотила! И я дура просмотрела! Поверила тебе! Да ты не меня, ты нашего шефа опозорила! Трясущимися руками Серая Мышь разбирала листки. «Все на выборы, друзья! Выбираем Короля!» - с недоумением читала она. И так по всем тексту. Короли, рыцари. Она что действительно сошла с ума! - Ты сошла с ума! – словно подтвердила ее мысль Марина, незаметно подкравшаяся сзади. – Правильно, что тебя руководителем проекта не ставят. - Я это не писала, - Серая Мышь пыталась уйти ответственности. Но ее уже никто не слушал. Вернулся шеф, быстрым шагом пересек пространство от входной двери до стола секретарши, бросил резкое: - Копылову ко мне! - Копылова, к шефу, - крикнула секретарша куда-то в пространство. Как и Марина Викторовна Оленька не замечала серую Мышь. На негнущихся ногах, Люся поплелась в кабинет шефа. Спину ее сверлили несколько пар глаз, злые – Марины Викторовны, любопытные – Клавдии Петровны, равнодушные – беременной Ирины, ничего не понимающие – художника Игорька. И не единого сочувствующего взгляда. И впрямь, чего ее жалеть серую Мышь? Шеф разговаривал с кем-то по телефону. - Да, Геннадий Владимирович! Ну что вы, Геннадий Владимирович! Прямо сейчас все и соорудим, в выходные понесете к электорату. - Простите, я не съехидничал. Я от всего сердца. В трубке раздались гудки. Шеф свирепо посмотрел на Люсю, виновницу заварившейся каши. Люся была близка к обмороку. - Хоть бы предложил сесть, - подумала она и облокотилась на спинку стула. - Кто тебя надоумил работать против Сазонова? – тихо спросил шеф. – Кто!!! - Лучше бы орал, - тоскливо подумала Люська. Она не понимала, о каком Сазонове идет речь и почему ей кто-то должен был заплатить. Она даже свою премию за предыдущий проект еще не получила. Шеф поднялся и обошел стол. - Людмила, скажи мне на чистоту, кто работает против Сазонова. Рихтер? Никонов? Кто?!! Что ты молчишь?! У нас проект забирают! Ты хоть это понимаешь?! Люська с ужасом смотрела на свой объект воздыхания. Сбившийся на бок галстук, гневом переполненные глаза. - Не хватает только пены изо рта, - подумала она и неожиданно для себя хихикнула. Взгляд шефа стал каким-то странным. Он неожиданно схватился за ворот рубашки, словно галстук его давил. Рукой Алексей Вячеславович показывал на дверь. - Пошла вон! – прочитала она в его взгляде. Выскочив из кабинета, Люська метнулась к рабочему столу, быстро покидала в сумку помаду, блокноты, стикеры. Секунду подумав, метнула туда зачем-то дырокол. Весь отдел с изумлением следил за Люськой. - Люсь, ты чего? – осторожно поинтересовался Игорек. – Тебя что уволили? - Давно пора, - процедила сквозь зубы прекрасная Марина. Она уже успокоилась и даже успела нанести какие-то черные кляксы на свои огненные ногти-когти. Потянувшись, словно довольная кошка, она не без ехидства спросила. - Надеюсь, выгнал без выходного пособия? - И ничего не выгнал, - пропищала серая Мышь. – Я сама. Сама ухожу. Домой. В счет новогоднего отгула. Люська, собрав свои последние женские достоинства, перекинув сумку через плечо, направилась, как ей казалось, пружинистой спортивной походкой к двери. По коридору Люська бежала, едва сдерживая слезы. Какой кошмар! Какой стыд! На повороте к лифту, Люська со всего размаха впечаталась в каталку уборщицы тети Дуси. Бутылочки с моющими средствами покатились по полу. - Вот ведь недотепа! – выругалась тетя Дуся и сделала бойцовский шаг вперед. - Ты?- уже на два тона тише сказала она. – И опять ревешь. Какая-то Царевна – Несмеяна. - Помоги собрать,- скомандовала тетя Дуся и первой подала пример. Когда все было собрано, тетя Дуся пригласила Люську на чай. В маленькой комнатке было уютно, пахло белоголовником. Тетя Дуся разлила по чашкам медовый заранее заваренный чай, подвинула поближе к Люське пряники. - На внучку мою старшую походишь, - сказала она. – Такая же неуклюжая. Не успеет во двор выйти, в грязь вляпается. Колготки, как и ты, по две пары на дню рвет. - А вы откуда знаете? – вытаращилась Люська на тетю Дусю. - Да чего знать, вон какие дырищи, за каталку мою поди зацепилась. Люська с тоской рассматривала почти новые колготки. И зачем только послушала соседку. - Купи, Люська, себе эти колготки. Дороговаты, зато на сезон хватит. 600 рублей отдала! Могла бы двое обычных купить. - И как же я теперь поеду? – с тоской сказала Люська. – Новые купи на первом этаже, - посоветовала тетя Дуся. - Купила - притупила, - грустно улыбнулась Люся. – У меня только дорожные остались. Тетя Дуся полезла в карман свой кофты, достала две сторублевки и протянула Люське. – Отдашь, - строго сказала она. Стараясь быть незаметной, Люся проскользнула на первый этаж, купив обновку – заперлась в туалете. - Копылова! – окликнул ее на выходе охранник. – Копылова! Тебя тут ждут. Ты ведь из отдела рекламы. Люся непонимающе уставилась на высокого детину с бритым затылком в черном костюме. - Отдел рекламы? – спросил детина. - Рекламы, - ответила Серая Мышь. - Фамилия Рихтер вам что-нибудь говорит? - Говорит. И часа не прошло… Договорить Люське не дали. Детина вложил в ее руку планшет и потребовал сегодняшние эскизы. Так и сказал «Эс-скизы». Растерянная Люська достала из сумки черновой вариант кричалок. Детина аккуратно сложил листочки вдвое и засунул во внутренний карман. - Это ты здорово придумала. Никто и не догадается, что миллионы можно в сумке носить. Довольно хохотнув, детина скрылся в дверном проеме. Пожав плечами, Люся кинула пакет в сумку и двинулась следом. На улице уже никого не было. Только все тот же нудный моросящий дождь. Раскрыв свой китайский зонтик, Люся припустилась в сторону метро. В вагоне ее разморило, видимо, стресс дал о себе знать. - Теплый ветерок коснулся Люсиных щек. - Моя принцесса! Откройте, наконец, глазки, - раздался чей-то мелодичный голос. Люся открыла глаза. Голубое небо, белый замок и прекрасный Принц, протягивающий ей руку. - Будьте дамой моего сердца, - попросил он, с любовью вглядываясь в ее лицо. - Буду, - поспешно ответила Люся, испугавшись, что Принц передумает. В это время кто-то сзади тряхнул ее за плечи. Противный Оруженосец, догадалась Люся. - Отстаньте от меня! – закричала она, вырываясь из чьих то рук. - Совсем сбрендила дамочка, - раздалось совсем рядом. И это был отнюдь не голос прекрасного принца. - Эй! Краля, просыпайся! Так все приданное свое растеряешь. Люся открыла глаза. Перед ней стоял высокий парень и протягивал ее сумку. - Ворона, - не по злому сказал он. – Спать дома надо, а не в электричке, так и честь девичью потерять можно. Люська испуганно ухватилась за сумку. - Какая станция? – пролепетала она. - Мужчина, - раздался еще один голос. – Передайте девушке сверток, он из сумки выпал, когда вы воришку ловили. - Спасибо! Спасибо большое! –раскланивалась Люська, филейной частью двигаясь к выходу. Вышла она на остановку раньше. Снова сработал комплекс Серой Мыши. Домой она добралась к трем часам. - Тебя что с работы выгнали? – ахнула Нина Семеновна, открывая дверь. - Да что вы все каркаете, - чуть не расплакалась снова Люся. – Отгул у меня. Понимаешь, отгул. Специально взяла. Хочу… генеральную уборку в комнате сделать. Вот! Поев маминого борща, Люська завалилась с книгой на кровать. Через 20 минут в дверь спальни поскребли. Затем в дверном проеме показался металлический корпус стремянки. - Мама! Ты зачем тяжести таскаешь?! – сердито закричала Люська, соскакивая с кровати. - Так ты же люстру собралась мыть, - кряхтела Нина Семеновна, устанавливая четвероногую лестницу. Без нее никак. Потолки в квартире Копыловых и самом деле были высокие. Люстру еще в 90-ых годах вешал папа. С той поры она и болтается оранжевым кругом в центре Люськиной комнаты. - Подсолнух для нашей Солнышки, - шутил бывало папа. И покупал очередную оранжевую игрушку для своей медноволосой доченьки. На подоконнике, шкафах, на телевизоре сидели оранжевые лисы, белки и даже заяц. - Все для моей принцессы, - говорил папа, устанавливая оранжевый корпус подростковой кровати. На этой самой кровати и валялась только что Люська. Мама сбегала за резиновыми перчатками, налила в небольшой тазик воды. - Мам, сходила бы ты к Татьяне Ивановне, в карты бы поиграли. Ведь, знаешь, что я музыку сейчас на полную катушку врублю. Опять у тебя давление поднимется. Нина Семеновна спорить не стала, предупредив, что ключ от входной двери она взяла, ушла чаевничать к соседке, с которой дружила с юности. Люська вздохнула и полезла на стремянку. Забравшись наверх, обнаружила что не взяла с собой тазик с водой. Потом Люська спустилась еще раз за перчатками и тряпкой. Наконец путь к люстре был открыт. - Ой ля-ля! Ой-ля-ля! Как мы любим короля! – дурашливо пропела Люська и потянулась к стеклянным висюлькам. - Мррау! – раздалось со стороны кухни. - Филечка! Мальчик мой! – засюсюкала сверху Люська. Если честно, ей совсем не хотелось сегодня генералить, и дернул же кое-кто за язык. - Кис! Кис! Кис! – звала Люся кота. –Филимон, выходи! Я тебя простила. У меня рука зажила! - Выходи подлый трус! – раздурачилась окончательно Люська. Тазик накренился и выскользнул из рук. Люська изогнулась пытаясь его поймать и... полетела вниз, прямо на картину. Последнее, что она увидела, изумленные глаза Оруженосца. - Мррау!!!- раздался вдали возмущенный вопль кота.