***
— Джисон, когда ты сказал, что тебе нужно мне что-то показать, я ожидал, например, картину или, может быть, новую песню. Но точно не твоё незаконное дитя, — комментирует Хёнджин, останавливаясь посреди гостиной. — Это не моё незаконное дитя, — возражает Джисон. — Это просто котёнок! Он сидит на диване, наблюдая, как выражение лица Хёнджина медленно меняется от удивленного до слегка раздражённого, прежде чем он, кажется, смиряется с тем, что его друг — идиот, и опускается к Феликсу на пол. — Тебе повезло, что она хотя бы милая, — комментирует Хёнджин, протягивая руку, давая котёнку на коленях Феликса его обнюхать. Ёнбок уже давно развлекается с крошечным животным, не имея никаких пунктиков на то, что животные запрещены, или на планы друга держать котёнка в общежитии, несмотря на запрет. Джисон радуется отсутствию споров. Ну, не то чтобы Хёнджин не хочет спорить, но с каждым нежным взглядом, который он бросает на котенка, Джисон видит, как он всё меньше и меньше беспокоится об этом. Через буквально секунду раздаётся стук в дверь. Джисон встает с дивана, чтобы открыть, ожидая увидеть Сынмина. И не удивляется, действительно видя его там. Парень, который младше Джисона на восемь дней, уже выглядит раздраженным, явно ожидая, что всё, что Джисон может показать, априори не очень хорошо. — Где это? — спрашивает Сынмин, даже не удосужившись поприветствовать. Джисон с улыбкой отходит в сторону, впуская Сынмина, но не отвечая на вопрос. Ему даже не нужно говорить, где другие: разговоры Феликса и Хёнджина слышны даже в коридоре, где парни стоят. Джисон следует за Сынмином, который направляется к гостиной. Младший останавливается в дверном проёме, глядя на парней. Джисон его обходит, чтобы снова сесть на диван, всё ещё улыбаясь, ожидая, пока парень скажет хоть что-нибудь. Хёнджин поднимает голову, награждая Сынмина легкой улыбкой, и машет ему рукой в знак приветствия. Парень только поднимает брови. — Котёнок? — спрашивает он голосом, пронизанным неверием. Сынмин смотрит куда-то между Джисоном и животным, явно всё ещё обдумывая ситуацию, в которую попал художник. — Но ты же знаешь, что нельзя заводить домашних животных в общежитии? — Да, — говорит Джисон, слегка откидываясь назад. — Но, понимаешь, это незаконно, только если поймают. Если бы было возможно, Сынмин поднял бы брови ещё выше. — Во-первых, это не незаконно, это просто запрещено, — поправляет он. — Во-вторых, не важно, поймали вас или нет, вы всё равно нарушаете правила. — Сынмини, — пропевает Феликс, — не беспокойся об этом! Дори действительно милая. Никто её не заметит; ей всё-таки намного лучше жить здесь, а не на улице. — Мы будем хорошо о ней заботиться, — добавляет Джисон. Сынмин, похоже, всё же не до конца убеждён, но опускается на пол рядом с двумя парнями и осторожно смотрит на котёнка. Честно говоря, Джисон удивлён, что Дори ещё не убежала от них, что всё ещё позволяет гладить себя. Она сомневается совсем недолго, прежде чем приблизиться к протянутой руке Сынмина. — Так, ребята, давайте сменим тему. Концерт, — говорит Хёнджин, когда Сынмин сдаётся и гладит крошечное животное. — Он уже завтра. — Да, мы знаем, — Джисон кривится. Хёнджин смотрит на него, вероятно, догадываясь, о чём он думает. — А Минхо-хён всё ещё не слышал мой рэп. Феликс отводит глаза от котёнка. — Окей, я не знаю, что ты там себе надумал, но ему не может не понравиться твой рэп, — говорит парень. — Я не знаю Минхо лично, но это же просто невозможно. — Согласен, — вмешивается Сынмин. — Если он встречается с тобой, ему правда не может не понравиться, как ты читаешь. Джисон смотрит на них. — Да, но проблема не в этом… — А в чём? — перебивает Хёнджин. Джисон почему-то даже не выглядит раздраженным из-за того, что ему не дали договорить. — Я имею в виду, мы сами написали песни, поэтому текст может быть довольно глубоким. Я просто… Слушая любую из наших песен, можно понять мои мысли. Я думаю, я боюсь быть слишком личным. — Но музыка — это же личное, — говорит Хёнджин, глядя на парня. — А ещё он твой парень. Это значит, что ты ему нравишься, и вы делитесь друг с другом разными вещами и мыслями. Не знаю, как сказать, чтобы ты понял… — Хёнджин замолкает и хмурит брови, пытаясь подобрать правильные слова. За него продолжает Сынмин. — Я понимаю, ты волнуешься, но что бы ни говорилось в тексте, это то, что ты бы хотел, чтобы люди узнали и поняли, да? — Джисон кивает. — Вот. Так что, это может для тебя казаться страшным, но из-за этого Минхо узнает тебя чуть лучше. Это то, что и должно происходить в отношениях с течением времени. Вы должны узнавать больше друг о друге, и с каждым новым открытием становиться ближе. В какой-то момент во время его маленькой речи Джисон начинает улыбаться. — Спасибо, — говорит он наконец. — Да, я думаю, ты прав.***
Да, Сынмин определённо прав, но это не значит, что Джисон меньше нервничает, ожидая начало новогоднего концерта за кулисами. В гримёрной только он, Чан и Чанбин. В то время как самый старший портит причёску, трогая собственные волосы («Я их поправляю, Сони». «Определённо, Чан»), Чанбин поправляет рубашку, чтобы она сидела правильно. Джисон, который уже успел разочароваться и в причёске, и в одежде, ходит туда-сюда по комнате. Они выступают первыми. Люди, составившие сет-лист, говорили что-то о «создании хорошего первого впечатления», но прямо сейчас Джисон чувствует, что может забыть каждый текст, который когда-либо писал. — Джисон, — мягко говорит Чанбин, похоже, покончив с рубашкой или что он там делал раньше. Парень поворачивается к нему, — Ты справишься. — Я знаю, — говорит Джисон, правда, намного неуверенней, чем обычно. Он ёрзает в рубашке, метая глазами по комнате, но на самом деле парень не так уверен в себе, как кажется. Чанбин прав: он справится. Тем не менее, взгляд, который кидает Чанбин, ясно говорит о том, что рэпер не верит этой напускной уверенности. Они прерываются, когда раздаётся голос Чана. — Начинаем через две минуты, — говорит их неофициальный лидер, — пора идти. Джисон перестаёт нервничать. Он не знает, является ли заморозка своих эмоций лучшим решением в этой ситуации, но он должен быть уверен, что не споткнётся и не уронит микрофон. Поэтому парень заталкивает нервозность максимально глубоко в себя и следует за хёнами, которые прокладывают короткий путь к сцене от гримёрки. По пути туда Чанбин берёт его за руку и слегка сжимает. Джисон невероятно благодарен за молчаливую поддержку. Они останавливаются у края сцены за занавесом, в том самом месте, где они уже могут видеть зрителей, но зрители ещё не могут увидеть их. На сцене ещё темно, но парни знают, что прожекторы включатся через минуту. Джисон не уверен, кто ведущий. Директор? Один из учителей музыки? Ответ приходит примерно через десять секунд, когда он видит невысокую женщину, в которой узнаёт директора. Она поднимается на сцену с противоположной стороны. 3racha молча наблюдают, как она подходит к середине сцены, держа микрофон в руке. Джисон не может заставить себя сфокусироваться на том, что она говорит. Он слышит, как зрители хлопают, пока она идёт, затем директор поднимает микрофон и что-то говорит, но когда она в конце концов уходит со сцены, парень не помнит ни единого её слова. Всё, что он чувствует, — рука Чанбина, которая выводит его на тёмную сцену. Единственный звук — собственное дыхание. Как только Джисон становится на нужное место, он закрывает глаза и считает до трёх. Когда открывает их снова, он чувствует себя готовым. Музыка начинает играть до того, как включается свет. Джисон не смотрит на зрителей и заставляет себя не искать среди них лицо Минхо, когда звучит знакомое начало «Broken compass». Как только вступление заканчивается, включается свет, но сцена освещается синим и зелёным, а не яркими, бьющими в глаза прожекторами. Освещение включается как раз тогда, когда начинается партия Джисона. Он поднимает микрофон и начинает читать.***
Джисон всё ещё улыбается, когда выходит из-за кулис в зрительный зал. Минхо пообещал занять ему место, чтобы они могли вместе досмотреть концерт. Он смотрит на толпу из дверного проёма, пытаясь найти Минхо. После оказывается, что долго искать не придётся, поскольку его парень через пару секунд после того, как Джисон начинает его высматривать, поворачивает голову, и их глаза встречаются. Джисон слегка улыбается и направляется к Минхо. Он сидит на последнем сиденье в ряду, довольно далеко, вероятно, чтобы Джисону было легче найти его после окончания выступления. Джисон благодарен за это, потому что ему не придётся никому мешать, пробираясь к месту. Как только Джисон подходит достаточно близко, Минхо приподнимается со своего места и шепчет ему на ухо: — Господи, Сони, ты был просто великолепен! Джисон продолжает улыбаться, кривясь и наклоняясь вперед, чтобы обнять Минхо. Он понимает, что они мешают людям смотреть концерт, поэтому они не затягивают объятья слишком на долго, хотя кажется, что Минхо хочет много чего сказать. Джисон вообще-то тоже, но старший быстро отодвигается, чтобы Джисон мог сесть. Минхо берёт его за руку, как только они усаживаются, и наклоняется, чтобы снова прошептать: — Я так тобой горжусь. Джисону кажется, что он никогда не перестанет улыбаться.***
Прошла, по крайней мере, половина концерта, когда Джисон внезапно настолько сильно усиливает хватку на руке Минхо, что становится почти больно. С испугом Минхо поворачивает голову к младшему, но тот не смотрит на него. Он смотрит на вход, откуда в зал только что вошли какие-то парни и направляются к свободным местам сзади. Минхо хмурится, наблюдая за почти паническим выражением лица Джисона. На сцене стоит учитель музыки, готовясь представить следующее выступление, и в зале стоит шум, поэтому Минхо пользуется возможностью и наклоняется к Джисону. — Эй, Сон, всё нормально? Младший вздрагивает, делая глубокий вдох, прежде чем повернуться к Минхо. Похоже, что он задыхается, и с каждой секундой беспокойство Минхо усиливается. — Сони, поговори со мной, что происходит? Группа парней, которые только что вошли, теперь громко разговаривают, но, честно говоря, Минхо очень рад, что они производят столько шума, что остальным зрителям некогда обращать внимание на паникующего парня справа от него. Джисон внезапно встаёт, отворачиваясь от него и спеша к выходу. Минхо начинает двигаться даже до того, как мозг сможет понять, что происходит. Он бросается за младшим, когда тот уже открывает дверь и выбегает в коридор. Становится очень тихо, когда за ними закрывается дверь в зрительный зал. Единственный звук — громкое неровное дыхание Джисона, но, по крайней мере, парень уже не бежит, хотя и не остановился окончательно. Минхо подбегает к нему, но не трогает, неуверенный, нужно ли это в такой ситуации. — Эй, всё хорошо, всё хорошо… — честно говоря, он понятия не имеет, что происходит, но кажется, что у Джисона что-то вроде панической атаки. Он протягивает руку, но останавливается, и она остаётся висеть в воздухе. — Я могу дотронуться? — спрашивает Минхо, на что Джисон быстро качает головой, опустив глаза и продолжая в панике ходить туда-сюда. Минхо опускает руку, но всё равно остаётся на достаточно близком расстоянии, чтобы, если Джисон передумает, можно было дотянуться. — Ладно, хорошо. Эм, давай сядем и ты попробуешь дышать одновременно со мной? Ты можешь? Джисон останавливается на секунду, прежде чем слегка кивнуть. Он не смотрит, что Минхо указывает на ближайшую скамью, просто садясь на пол прямо там, где стоял. Минхо думает, что уже пофиг, где сидеть, и присоединяется. Джисон, кажется, уже и сам пытается дышать более спокойно и размеренно. — Постарайся дышать со мной, — говорит Минхо, и парень снова кивает. Дышать слишком громко, чтобы Джисону было легче повторять, немного странно, но странно совершенно нормальным образом. Он же просто помогает своему парню. Это занимает пару минут, но как только Джисон уже не на грани обморока от нехватки воздуха, он переводит взгляд на лицо Минхо. Он бледный, и его глаза слегка блестят, но, кроме этого, нет никаких видимых признаков того, что только что произошло. — Прости, — говорит Джисон, и его голос звучит так, будто он плачет. Минхо смотрит ему в глаза. — Нет, нет, не нужно извиняться, — озабоченно говорит Минхо. — Никогда не извиняйся за такие вещи. Не хочешь рассказать мне, что случилось? Джисон открывает рот, снова закрывает и отводит глаза. — Это может подождать? — говорит он немного тише. — Пожалуйста? — Да, конечно, — Минхо осматривает лицо младшего на предмет каких-либо признаков дискомфорта, пытаясь понять, может быть, он ещё не совсем в порядке. Когда не находит, продолжает: — Хочешь вернуться на концерт? Джисон качает головой, и он, судя по глазам, кажется, напуган даже мыслью о том, чтобы снова войти туда. — Я хочу домой, — почти пищит он. — Но тебе не обязательно идти со мной, я не хочу, чтобы ты пропустил из-за меня концерт и… — Я иду с тобой, — говорит Минхо, прежде чем Джисон сможет добавить что-нибудь ещё. Он знает, что младший ненавидит чувствовать себя чьей-то проблемой, но Ли просто не сможет спокойно досмотреть концерт, зная, что Джисон дома, и ему плохо. Это его парень, он обязан быть рядом. Джисон смотрит на него ещё несколько секунд, прежде чем слегка кивнуть, протягивая руку. Минхо встаёт первым, затем берёт протянутую руку и помогает парню подняться. Появляется дежавю из-за бесчисленного количества раз, когда они делали так же, и Минхо кажется, что они, видимо, провели много времени, держась за руки. Хотя, до этого они обычно, конечно же, не сидели на полу. Как и обычно, они не отпускают рук, когда встают, и продолжают держаться за руки, когда идут дальше. — Мы пропустим дуэт Чан-хёна и Уджин-хёна, — говорит Джисон с явным оттенком вины в голосе. — Ты не виноват, — тихо отвечает Минхо. — Они поймут. В любом случае, концерт снимается, поэтому мы можем посмотреть позже, если хочешь. Минхо бы солгал, если сказал, что не хочет узнать, что же не так, что так взволновало Джисона, что у него случилась паническая атака. Но в то же время он уважает решение Джисона, который сказал, что объяснение придётся подождать. Пока достаточно просто быть рядом и убедиться, что с ним всё в порядке.