Зимний вечер

      — Так, я не понял, это что еще за кадр нарисовался? Тебя сюда никто не звал, парень!       Лицо Всеволода приняло угрожающий малиновый оттенок, пудовые кулаки сами собой сжались. Ким не выдержал и рассмеялся.       — Остынь, Отелло. Это ее однокурсник. Традиция, помнишь? «Для укрепления духа взаимовыручки и единства». Тут и не захочешь приглашать, а заставят, вон преподы коршунами нависли. И чем успешнее учишься, тем большая на тебе ответственность. Не знаю, как тебе, а мне в свое время пришлось отплясать, наверное, с половиной девчонок с потока. Не то чтобы я сильно был против, но ноги под утро все-таки устроили забастовку. Пришлось спешно ретироваться и переводить свидание в… м…мм…       — Горизонтальную плоскость, — подсказал из-за спины расположившийся на диванчике Норн. — Не смущайся, о твоих похождениях не слышал только глухой и немой, живущий на самом-самом отшибе галактики.       — Эй, — возмущенно повернулся к нему Ким. — Я протестую! Мои «похождения», как ты выразился, всегда случались только по большой и чистой любви…       —… которая сама случается с тобой примерно раз в месяц, — со смешком подытожил уже успокоившийся Всеволод, оторвав, наконец, взгляд от Эллы, принявшей приглашение на танец от однокурсника. — Помним, помним мы ту принцессу с Аквы-8. Особенно как спалили один маневровый «Эвереста», улепетывая от жаждущего мести жениха.       — Она сама полезла! — повысил голос Ким. — Откуда ж я знал, что у нее жених есть…       — А, то есть тот факт, что ты… ммм… уединился с монаршей особой тебя вообще не смущает? Только то, что она оказалась помолвлена?       — Это она со мной уединилась! Такая милая была, беззащитная, сидела глазками хлопала, о помощи просила. А потом полезла со своими…       — Щупальцами, — хихикнул Норн. — Ким, и как оно? Кто пробовал, говорят, очень даже необычные ощущения, на всю жизнь запоминается.       — Кстати, да, — с энтузиазмом подхватил Всеволод. — Просвети нас, пожалуйста. А то ты у нас единственный эксперт по негуманоидным партнерам пока. Хотя надеюсь, что и впредь. Норн, помнишь ту старую крокрысску с Фикса? Аня звали, кажется?       — Ага, — весело закивал Норн. — Киму прямо везет на необычных девушек. Ну, или не девушек уже. Аня ближе к бабушке была все-таки… Ким уже может поделиться впечатлениями о клешнях, хвосте, щупальцах. Еще немного полетаем, глядишь, и крылья в копилку опыта его добавятся. Ты же с нами поделишься тогда, если что, правда, Ким?       Всеволод бессовестно захохотал. Норн откинулся на спинку дивана и тоже захлебнулся смехом, закрыв лицо тонкими, почти прозрачными ладонями.       Ким сидел весь красный, его возмущенный взгляд метался от одного зубоскалящего друга к другому и он только молча открывал и закрывал рот, пытаясь хоть как-то оправдаться, и каждый раз не успевая вставить и слова. Обидный смех друзей стал последней каплей. Он резко встал, да так, что несчастный стул под ним крутнулся волчком.       Взявшись за спинку, Ким с силой поставил его на место. Железные ножки впечатались в паркет с глухим стуком. Всеволод с Норном перестали хохотать и уставились на него.       — Рад, что вам весело, — ледяным тоном сказал Ким. — Продолжайте, не буду вам мешать.       И, одернув парадный китель, развернулся на каблуках и решительно направился к выходу из зала.       Как только дверь за спиной закрылась, отрезав от него музыку и смех, Ким медленно выдохнул и приложил ладонь тыльной стороной к щеке. Лицо горело, будто у него была температура под сорок. Неприятно все-таки, когда над тобой вот так смеются, пусть даже это делают лучшие друзья. Особенно в настолько людном месте. Особенно, когда дело касается настолько личной темы. Как будто Ким сам не знает, насколько ему «везет». Всю жизнь ищет нормальную простую девушку, а напарывается то на стерв с завышенным чувством собственной важности, то на метаморфинь времен еще первых звездолетов, то вот на разумных осьминогов. Впрочем, стоило отдать должное принцессе Мироли, с ней у него ничего не было. Да, она действительно попросила о помощи, но помощь именно в создании видимости связи и заключалась. Чтобы немного встряхнуть тормозившего жениха. Вникать с запутанные церемониальные традиции обитателей Аквы-8 Ким не стал, а помочь по доброте душевной (и глупости) согласился. За что и пришлось расплачиваться бедному маневровому двигателю севкиного корабля. Рассказать же друзьям правду Ким не мог, потому что дал Мироли слово офицера, что о том, что это была инсценировка, никто никогда не узнает.       В Академии было пусто и темно. Ким шел по гулким коридорам, касался стен кончиками пальцев и чувствовал, как его, словно сиропом окатывает тягучими и сладкими воспоминаниями о временах учебы. Тогда было тяжело, безусловно, но как же мечталось и верилось, что когда-нибудь они все… К самым далеким звездам, самым невиданным мирам, совершить прыжок, которого еще никто никогда не совершал, открыть что-то, что еще никто до них не открывал, выше, сильнее, к самому свету… Реальность же оказалась жестокой и приземленной, местами наполненной кровью и смертью под самый подбородок. И уже давно ни ему, ни Севке с Норном ни о чем не мечтается. Выжить бы, возможно, создать семью когда-нибудь, и хватит. Выращивать на старости лет розы в собственном палисаднике, нянчить внуков и рассказывать им про далекие миры, которые к их поколению станут близкими, как соседний город. И не просыпаться по ночам от кошмаров, наполненных понимающим молчанием тех, к кому не успели на помощь.       В холле тоже никого не было. Даже охрана и сторожа в этот праздничный вечер были освобождены от своих обязанностей и сейчас веселились в зале наверху. Ким пересек холл и с усилием толкнул массивную входную дверь. Невольно вспомнился Устав, согласно которому категорически запрещалось во время эвакуации пользоваться автоматическими дверьми, эскалаторами, лифтами. Наверное, именно поэтому кадеты на время учебы (а частенько и после нее) раз и навсегда переходили на более традиционные способы передвижения внутри зданий. Автоматика в Академии, конечно же, присутствовала, но пользовался ей, в основном, рабочий и обслуживающий персонал.       На улице оказалось морозно и звездно. Ким остановился на ступенях и, сунув руки в карманы, задрал голову. Прямо над ним переливался легко узнаваемый Орион — красивое созвездие северного неба Земли. Ким нашел глазами Пояс Ориона и усмехнулся: три звезды, совсем как они с Севкой и Норном — три капитана. Три единицы в одной неразрывной связке. Правда, насколько он помнил из курса астрономии, в Поясе Ориона каждая звезда со своей замороченной системой — где двойная, а где и вовсе в комплексе, попутно еще и в туманности погружены. Им троим пока вот не повезло так же. Разве что у Севы с Эллой хоть что-то да получится, дай Небо. С их профессией найти себе половинку и оставить после себя сына или дочь хотелось как можно раньше. Эгоистично, наверное, но, если не повезет вернуться из очередного рейда, то хоть какое-то живое напоминание о них останется. Что жили вот когда-то три таких друга, хотели сделать галактику чуть чище, да не везде успели…       — Ай-нэ-нэ, такой красивый и такой грустный. Чего задумался, капитан?       Ким опустил голову. Прямо перед ним на ступеньках стояла девушка. Среднего роста, длинноволосая, судя по выбившимся из-под платка прядям, большеглазая. Незнакомка с ног до головы была одета в юбки, шали, браслеты и бусы, и все это богатство звенело и шуршало при каждом ее движении.       — На маскарад? — понимающе улыбнулся Ким. — Если поспешите, то как раз к началу успеете, он сразу после полуночи начнется.       — Ну, и на маскарад тоже. Но вообще я хочу тебе погадать, а то такой грустный. Можно твою ручку, красавец?       Ким, едва сдерживая смех, вынул из кармана руку и протянул ее девушке ладонью вверх. Интересно, что она ему скажет? Наверняка ведь такой же кадет, как Элла, а в роль вошла хорошо.       — Тц-цц… — девушка прищелкнула языком, рассматривая линии на его руке и невесомо касаясь кожи пальцами. — Тяжелая у тебя судьба, капитан. Крови много. И у тебя, и у друзей твоих. Но суженую ты свою встретишь, зуб даю. Ищешь в далях космических, а встретишь совсем рядом, среди своих. И будет счастья много, дом — полная чаша, девочка черноволосая, на тебя похожа. Только сбудется это после самой сильной боли, самого сильного страха. Нескоро еще.       Ким заледенел. Незнакомка так точно угадала терзающие его мысли, что стало не по себе. И что за самый сильный страх? Какая именно боль?       Цыганка, тем временем, отпустила его руку, взмахнула юбками, зазвенела браслетами.       — До свидания, капитан. И не грусти, все, в итоге, обойдется. Рано или поздно.       Она невесомо проскользнула мимо и уже взялась за дверную ручку, когда до Кима дошло, что будь это кадет, никогда бы она не обратилась к старшему по званию на «ты», даже в новогоднюю ночь. Может, эта девушка — преподаватель?       — Как тебя зовут? — поспешно спросил он, поворачиваясь к ней. Цыганка обернулась и в лунном свете Ким различил на ее лице улыбку. Девушка стрельнула глазами вверх, туда, где переливался Орион, и снова опустила взгляд.       — Минтака я. Не стой здесь долго, простудишься.       И исчезла в темном провале двери. Не успел Ким отряхнуться от напавшего на него оцепенения, дверь снова приоткрылась и на улицу выскользнул Норн.       — Ким? Хорошо, что ты здесь, а то мы испугались, что обратно в гостиницу вернулся. Ты не обижайся на нас с Севкой, ладно? Мы ж не со зла.       Ким вяло отмахнулся.       — Да я понимаю, чего там. Слушай, ты там девушку видел? В костюме цыганки? Как думаешь, кто она?       — Девушку? Нет, я никого не видел. Где?       — Как — не видел? Вы разминулись на несколько секунд, ты обязан был с ней в холле столкнуться, или на лестнице.       Ким говорил с такой убежденностью, что Норн забеспокоился.       — Не было никого. Ну, может, она в туалет завернула, или еще куда? Или я и вправду прошел мимо и не заметил? Думал о другом и не заметил. Давай вернемся к Севе, а?       Ким понял, что его успокаивают. Насколько он знал, у эмпатов не бывает, чтобы «прошел и не заметил». Если, конечно, человек не умеет выставлять соответствующие щиты. А еще он заметил, что друг обхватил себя всеми руками и его заметно колотит — как и всякому фиксианцу, напрочь лишенному жировой прослойки, подобный мороз сразу пробрался Норну под кожу. И легкий китель парадной формы мало помогал.       — Идем, — буркнул Ким. Его вдруг со страшной силой потянуло обратно в светлый сияющий зал, с его танцующими парами, огромной новогодней ёлкой, гирляндами и километрами мишуры. Забиться в толпу других приглашенных выпускников и не думать, не предполагать, не гадать. Ни о крови, ни о боли, ни о том, что это грозит не только ему, но и его друзьям.       Норн с плохо скрываемой радостью юркнул обратно в здание. Ким перед тем как закрыть дверь, бросил последний задумчивый взгляд на настоящую Минтаку. Дельта Ориона светила спокойно и сильно, как всегда. И даже если она что-то знала о будущем капитанской троицы, то предпочла милосердно промолчать