Кицунэ

      Они уже несколько часов шли по светлому заснеженному сосновому лесу. Воздух был по-весеннему свеж. На верхушках деревьев то и дело начинали выводить свои трели птицы, стучать длинными носами дятлы, скакали белки. Цири то куталась в свою мягкую накидку на меху, то распахивала ее, выходя под ласковые солнечные лучи. — Это очень безопасное место, Zireael, все говорит о том, что здесь даже крупных хищников не водится. Думаю, нам стоит заночевать в этом мире, неизвестно, где мы еще сможем так отдохнуть и расслабиться. Знающий улыбнулся и опять взялся за свою дудку. Цири усмехнулась. Нет, эльф очень красиво играл, но такое развлечение казалось Ведьмачке слишком эльфьим, слишком правильным, так только в глупых историях бродячих сказочников бывает. Аваллак’х же на ее взгляды никак не реагировал, был увлечен процессом игры, от которого, явно, получал удовольствие. Сама Цири никогда не взяла бы с собой в путешествие музыкальных инструментов. Нет, в детстве ее, конечно, учили играть на лютне и петь, но навязанные бабушкой занятия ей никогда не нравились. То ли дело бегать с мальчишками наперегонки, лазать по деревьям и драться на деревянных мечах.. Ласточка так погрузилась в свои думы, что не заметила, как они вышли к ручью, оступилась на скользком берегу и наступила ногой прямо в воду. — Ghoul y badraigh mal an cuach! — Цири поспешно выпрыгнула обратно на снег, заплясала на месте. В сапоге противно хлюпала холодная вода. — Zireael! — Знающий нахмурился. – Зануда, — тихонько буркнула девушка, но эльф все равно ее услышал и криво усмехнулся. Щелкнул пальцами, от сапога густо повалил пар, постепенно сходя на нет. — Так лучше? — Аваллак’х больше не улыбался, но глаза его лучились весельем. — Посмотри как хорошо кругом: пробудились ручьи и речки, снег тает, почки наливаются соком, все живое радуется и поет. — Знающий обвел вокруг себя рукой с, Мелитэле знает как, попавшей в нее веточкой калины с несколькими ярко-красными гроздьями заледенелых ягод. Цири, на его слова, еще больше скривила лицо. — А теперь бегом! — И Креван со смехом побежал от Ведьмачки прочь вдоль звенящего ручья. Девушка рванула следом, очень уж не хотелось проиграть во внезапном соревновании. Эльф легко ступал по сугробам, казалось, был невесомым, когда перепрыгивал кочки оттаявшей травы, торчащие корни и коряги, не оскальзывался на мокром льду. Цири бежала за ним след в след. Остановились они так же резко. Девушка чуть не врезалась в спину чародея, но вовремя успела притормозить, оценила сосредоточенно замершего Аваллак’ха, проследила за направлением его взгляда и увидела убегающую в заросли кустарника лисицу. — Какая красивая, я раньше никогда не видела лис так близко. — Она охотилась, но мы спугнули ее своими забавами, — голубые глаза все еще лучились весельем, но на дне их побежала какая-то тень. Цири поспешно отвернулась. — Нам бы тоже не помешало чем-нибудь перекусить, уже не помню, сколько часов назад мы ели в последний раз, — Девушка потерла рукой урчащий от голода живот, — Могли бы поохотится на каких-нибудь зайцев. Есть лисы, значит есть и зайцы. — У меня остался хлеб и немного ягод. А лисы питаются, в основном, мышами. Знающий расстелил на снегу какую-то тряпицу, бросил на нее несколько пригоршней ягод, протянул Цири краюшку хлеба и жестом пригласил присесть. Цири не очень изящно плюхнулась на покрывало, поморщилась, ожидая, что ткань быстро промокнет от подтаявшего снега, но этого, к ее удивлению, не произошло. Эльф тоже сел, и принялся есть свой хлеб, иногда кладя ва рот красные подмороженные ягоды. — Аваллак’х? — Да, Zireael? Что ты хотела спросить? — У тебя сумка безразмерная? На ней наложены чары? — Нет, не безразмерная, но очень вместительная, и да, она зачарована на изменение внутреннего объема, веса поклажи и сохранность предметов. С ней я часто хожу за ингредиентами для лекарств и магических зелий, нужно, чтобы все собранное сохранялось свежим, да и с собой необходимо многое взять, никогда не знаешь, насколько задержишься. — Да, со мной ты сильно задержался, - на ее слова эльф лишь повел плечом и продолжил нехитрую трапезу. — Когда ты успел набрать ягод? — Пока мы шли по болоту — набрал немного клюквы, пока не добрели до ручья, собрал пару горстей брусники, сейчас из-под снега видны ее зеленые листики, ну а калина — не удержался, это вкус детства. Если бы ты внимательнее смотрела по сторонам, тоже заметила бы, — эльф прикрыл глаза, съев пару ягод с ветки. — Как ты можешь ее есть, она же очень горькая! — Сама попробуй, — Знающий протянул девушке гроздь. Цири недоверчиво оторвала пару ярко-красных, будто светящихся на солнце ягод. Медленно положила в рот и раздавила языком. К ее удивлению, калина была сладкой. — Что ты с ней сделал? Совсем другой вкус. — Не я. Низкие температуры. Горечь пропадает с первыми заморозками. Клюква из-под снега тоже значительно вкуснее. — Не верится, что ты был ребенком, — прошептала Цири. На мгновенье ей показалось, что эльф смутился. — Zireael, ты меня удивляешь, — Знающий изогнул бровь. Цири подняла взгляд от ягод и утонула в голубых глазах напротив. Ее щеки залились румянцем, а уши запылали. От чего-то стало стыдно. Но ее фантазии действительно не хватало, чтобы представить маленького Кревана, играющего в салки с другими эльфятами. Как те статуи в Тир на Лиа. Его вечно надменное, насмешливое или безразличное лицо, скупые и размеренные движения, ореол загадочности, рассудительность, неспешность, присущая долгоживущим существам — эльф казался застывшим в течении времени, чуждым и нереальным.. Тем не менее, сегодня он вел себя на удивление живо. Что тому послужило причиной, Цири не знала наверняка, но догадывалась, что виной отсутствие свидетелей, кроме самой девушки, и желание сбросить напряжение после нескольких очень тяжелых переходов, полных опасностей. Аваллак’х усмехнулся и откинулся на покрывало, принялся разглядывать проплывающие над ними облака. Каждый погрузился в свои мысли. *** Они уже несколько часов шли вдоль небольшой лесной речушки в одном только Знающему известном направлении. Солнце уже начало клониться к закату, через пару часов наступят сумерки, а значит, пора искать очередное убежище для ночевки. Из мыслей Цири вывел певучий голос Аваллак’ха: — Luned, ты умеешь хранить секреты? — лицо чародея имело на удивление задорное и хитрое выражение. – Могу ли я доверить тебе одну тайну, не подведешь ли ты меня? Ведьмачка растерялась, она совершенно не знала, что ей ответить, но кивнула головой с каким-то нечленораздельным звуком. — Тебе нравятся лисы? Знаю, тебе не очень нравится моя игра, ты привыкла к менее утонченной музыке, но как тебе понравятся песни и танцы? — Знающий уже откровенно улыбался, в глазах плясали смешинки. — Жаль, что ты не застала наших традиционных праздников, сопровождающихся музыкой и народными гуляниями — это довольно занятно. То, что ты сейчас услышишь — это не моя песня, я ее узнал, когда путешествовал по сферам, знаешь, есть места, где люди поклоняются лисам и Кицунэ, хоть это и большая редкость. Мне принадлежит лишь ее перевод на Hen Llinge, осталось только вспомнить мелодию. Креван снова достал свою флейту из сумки и начал наигрывать веселую мелодию, остановившись, показал Цири, как хлопать в ладоши, чтобы задать ритм, и снова начал наигрывать. А потом произошло то, во что Цири не до конца смогла поверить: Аваллак’х взъерошил тонкими длинными пальцами роскошные светлые волосы, откинул их одним стремительным движением на спину, а затем начал танцевать и петь: Льдистым днем друг к другу прильнем, Вместе пойдем ко дну. Брат-свиристель, позови нам метель, Злую лесную луну. Шорохом сов укрыться от псов — Им не заметить нас. Хвостом к хвосту, вдвоем в пустоту, Снова, в который раз. Он кружился, невесомо переступал в танце ногами по рыхлому белому снегу. Быстро, но плавно и текуче переставлял ногу с мыска на пятку и обратно. Руки его изящно взлетали и падали, совершали завораживающие и замысловатые движения, голос звенел весенней капелью. В действиях Аваллак’ха не было ни капли магии, или была, но иного рода, магия его искусства, отточенного годами практики. Важно, что оторваться от удивительного зрелища было невозможно. Эльф поманил Цири рукой: Спеши за мной, дыши со мной, Узнай мою свободу, Иди, не стой, на запах мой, Испей меня, как воду. Как воду... Невольно Цири вспомнила их бешеные пляски с Искрой. Эльфка была прекрасна и стремительна, но и в ней не было столько легкости и изящества, как в чародее, развлекавшем себя и свою вынужденную спутницу с безлюдном лесу. Удивительно, как его пение совсем не сбивалось от танцев. Разворачивающееся перед девушкой действо завораживало. Как зелена в глазах глубина, Будет на дне тепло. Как уголь, черно мое кимоно, Твое, как снег, бело. Искры ночей все горячей, Плавится хрупкий наст, Занялся мох, но наш лисий бог — Он не оставит нас. Спеши за мной, дыши со мной, Узнай мою свободу, Иди, не стой, на запах мой, Испей меня, как воду. Как воду... Как ни пыталась Ведьмачка сбросить наваждение и внять голосу разума, все равно ей отчего-то хотелось верить, что необычайное представление устроено специально для нее, чтобы произвести впечатление. Щеки горели, и Цири прижала к ним холодные ладони. Скорее всего эльфа возмутило, что она его считает чуть ли не замшелым камнем, вот он и решил доказать ей, как она неправа, или нет? Какой же приятный у него все-таки голос.. Лисьи следы у кромки воды, Инеем тает смех. Нету нам дна — прорубь-луна Настежь открыта вверх. Спеши за мной, дыши со мной, Прими мою природу, Иди, не стой, на запах мой, Испей меня, как воду. Как воду Танцуй со мной, играй со мной, Узнай мою свободу, По грудь в снегу к тебе бегу, Чтоб пить тебя, как воду, как воду, как воодуууу! Как только Ласточка осознала, что не знает, как реагировать на внезапную эльфью эскападу, и чего от нее ожидает Аваллак’х, произошло нечто совершенно ошеломительное: в финальном прыжке очертания тела Знающего подернулись рябью, а приземлился на землю уже изумительной красоты пушистый и лоснящийся рыжий лис. Кружился на месте, прыгал в разные стороны и весело потявкивал. Цири изумленно охнула и присела на корточки, протянула в сторону животного руку. Лис осторожно приблизился, понюхал ее ладонь, подойдя ближе, встал передними лапами девушке на колени. Голубые глаза встретились с зелеными. Ее руки сами зарылись в густой мех, стали почесывать голову, шею, грудь, за ушами, поглаживать спинку. Лис довольно заурчал. — Удивительно. А глаза все равно голубые. Только зрачок как у Геральта, — Ведьмачка рассмеялась, а лис недовольно фыркнул, но подтолкнул руку лбом, чтобы та продолжила его ласкать. Вскоре Цири совсем осмелела, хотела усадить упирающееся животное на колени, а затем и вовсе подняла в воздух тяжеловатого лиса, подхватив подмышки. Тут очертания зверя снова пошли рябью, лис превратился в эльфа, а Цири не удержала равновесие, от чего оба упали в сугроб. Ведьмачка охнула от веса рухнувшего на нее отнюдь не маленького чародея. Аваллак’х поморщился и поерзал, чтобы острая коленка Цири не впивалась ему в бедро, приподнялся на локтях и заглянул Ласточке в глаза. — Это уже совсем возмутительно! – легким движением он откатился в сторону и поднялся на ноги, помог подняться смущенной подопечной. — Вот так секрет! А ты давно так умеешь? Тебя поэтому зовут Креван? А..— договорить Цири эльф не дал, приложив к губам палец. Но недовольства на его лице не было, скорее все то же озорное выражение. Аваллак’х поправил волосы, привел в порядок одежду и отряхнул девушку от снега. — Об этом практически никто не знает, а ты хочешь сама попробовать перекинуться? — Но я отказалась от своей магии в пустыне, даже когда Геральт и Йеннифэр... — Это все ерунда, Zireael, для истока это не проблема, и я тебе помогу. Caemm a me, Luned, — Ведун взял ладонь Цири в свою и тихонько покружил на месте. — Представь, как твое тело перетекает в лисье, ты же хорошо меня рассмотрела в зверином облике? Вот думай о том, что руки превращаются в пушистые лапы с когтями, и так далее. Важно представить себе эту картинку живо и четко, а я задам направление трансформации своей магией. Проще всего будет это сделать в прыжке. Нырнешь в сугроб. Цири очень хотелось попробовать, несмотря на то, что в успехе она сильно сомневалась, как и в случае с уроками по управлению магией Hen Ichaer. Прикрыла глаза, очистила сознание, как учил Аваллак’х, сосредоточилась, начала представлять, как ее тело подергивается рябью, руки и ноги становятся лапами, лицо вытягивается, уши становятся большими и пушистыми, позвоночник продолжается пышным хвостом, и прыгнула. Она и сама не смогла понять, когда это произошло, но в сугроб приземлялся уже мокрый черный лисий нос, а хвост вращался в тщетной попытке поймать равновесие. Встретиться мордой со снегом было неприятно. Цири-лиска с трудом выползла из глубокого сугроба и стала искать глазами стоящего эльфа, но вместо него на нее вновь смотрел лис. В голове зазвучал голос Знающего: “А теперь представь себя снова человеком, например, как потягиваешься после пробуждения и каждой клеточкой ощущаешь все свое тело и его готовность двигаться, соединяй мысль с движением, сосредоточься, сейчас будет толчок”. Цири не совсем поняла, что такое “клеточка”, но сосредоточилась и вновь оказалась человеком, правда, она не стояла, а сидела на мокром снегу с поднятыми над головой руками. Похоже Аваллак’х хорошо изучил ее утренние привычки за эти несколько месяцев. — Предлагаю закрепить навык, а потом побегать в зверином облике, это непередаваемые ощущения, тебе стоит попробовать, Ласточка. Они бегали друг за другом, прыгали через воду, коряги и поваленные деревья, всласть повалили друг друга в снегу, немного “поохотились” на шустрых лесных птичек, оттачивая скорость и реакцию, и нашли уютный сухой грот, когда уже почти стемнело. Черный лисий нос Цири уткнулся в пушистый рыжий мех лиса-Аваллак’ха, пахнущий морозом, свежим весенним днем и свободой и калиной. Было так тепло и уютно рядом с ним. Усталость разливалась по телу волной. Лиска довольно засопела и уснула. *** Знающий закончил накладывать на грот защитные заклинания и устало вздохнул. Поправил под головой свернутое покрывало и лег поудобнее, насколько это было возможно на твердом каменном полу, движением пальцев наколдовал еще одну красноватую сферу, согревающую воздух и дающую очень приглушенный свет, а затем сильнее прижал к себе Ласточку, уютно свернувшуюся под боком на половине его плаща и положившую голову ему на плечо. Впервые за долгое время ее не мучили кошмары. На лице спящей девушки сияла улыбка.