Follow your heart

      Все мы так или иначе хотим любить и быть любимыми. Все мы хотим быть счастливыми.       Петра тоже хотела. Искала утешения во всем. В спасенных ею людях. В семье. В друзьях. Она искала утешения во всех и в каждом, пока однажды, как ей казалось, не нашла.       Его звали Майкл и он действительно был человеком, которому можно довериться, на которого можно положиться. Но Майкл не был тем самым для Петры. И она поняла это очень неожиданно для себя. Поняла это только рядом с Тони Старком. ~~~       Казалось бы все было так же как и всегда. Как вчера и как неделю и десятки дней назад. Петра приходит в эту башню уже три года. Уставшая плетется на кухню, чтобы перекусить, а после, вместе с едой, спускается в мастерскую к Старку, плюхается на мягкий диван и поглощает принесенную еду, иногда отвлекаясь на разговоры ни о чем. Петра часто погружается в свои мысли, закапывается так глубоко, что дозваться до нее иногда бывает очень не просто.       Часто ли мы задаемся вопросом: «Думают ли о нас?» Петра Паркер задавалась этим вопросом очень и очень часто. — Как понять, что ты влюблен? — однажды спросила девушка, не отрывая свой взгляд от интегральной схемы, нельзя чтобы рука с паяльником дрогнула.       Тони едва не подавился кофе, который пил до этого, а брови его взлетели едва ли не до линии волос. Думал ли он, что Петра задаст этот вопрос в семнадцать лет? Конечно нет. Думал ли он, что она влюбилась? Скорее всего, нет. Расстроен ли он был? Конечно, да.       Испытывать всякого рода чувства — это тяжело. Тяжелее, чем носить броню и спасать мир на пару с другими супергероями, ведь от ответственности за это убежать можно, но от самого себя не убежишь.       Эта дурацкая любовь сжирала Тони изо дня в день, это похоже на пожар внутри, потушить который ты не в состоянии… никто не в состоянии. — Когда ты влюблен, весь мир для тебя перестает существовать, кроме его одного, того самого человека, который завладел твоим сердцем раз и навсегда, — тихо начал Тони, до сих пор не уверенный в том, что хочет об этом говорить, — когда ты влюблен, рядом с этим человеком сердце колотится так сильно, что еще немного и, кажется, выскочит из груди. Во рту пересыхает и становится трудно говорить и дышать, — Тони отставил кружку на стол и подошел к задумчивой девушке, которая, наконец, оторвалась от работы и во все глаза уставилась на наставника. — Легко говорить о влюбленности, Петра, не сложно ее переживать. Сложно любить, потому что, когда ты любишь, а не влюбляешься тебе плевать на всё и единственное, что тебе нужно — это любимый человек рядом и все, чего тебе хочется — это ощущать его прикосновения. — Я не люблю его, — тихо прошептала Петра, а по щеке ее скатилась одинокая слеза, которую девушка тут же вытерла тыльной стороной ладони, — а он не любит меня. — С чего ты это взяла? Ведь сам он этого тебе не говорил. — Тони посмотрел девушке в глаза, пытаясь втолковать ей, что перед тем как делать такие выводы, нужно, как минимум, обсудить все с человеком. — Я не уверена… не уверена в том, что он меня вообще знает, — начала Петра, вставая из-за своего рабочего места и нервно расхаживая по комнате заламывая пальцы на руках, — знает ли он во сколько я засыпаю и до скольки часов я сплю. Он не знает название моего любимого шампуня. Он не знает, что я предпочитаю есть на завтрак, обед и ужин по пятницам и воскресеньям. Я не уверена в том, знает ли он вообще, что я люблю смотреть на звезды. Пью только зеленый чай, как я смеюсь, рисую или плачу. Он не знает, что я люблю рубашки в клетку и джинсы, а не платья и каблуки, — резко остановившись, Петра зарылась пальцами в волосы и осела на стул, поднимая глаза на Старка, — я потратила два года жизни на человека, который мне абсолютно безразличен, — немного помолчав она добавила, — уже жалею, что начала этот разговор. — Почему же? — Тони был действительно впечатлен ее речью и находился в некой прострации, переваривая полученную информацию и осознавая, что за три года что они знакомы, он узнал об этой девушке гораздо больше, чем те мелочи, о которых она говорила. — Потому что в другой день, находясь рядом с другим человеком, я бы просто отогнала прочь мысль, которая доставляет мне дискомфорт, — улыбнулась Паркер, — черт, наверное, теперь ты считаешь меня конченой истеричкой.       Закатив глаза на ее выражение, Тони подошел к девушке, присаживаясь перед ней на корточки и аккуратно убрал ее руки от головы, беря ее ладошки в свои, поглаживая тыльную сторону большими пальцами. — Нам всем иногда нужно разобраться в своих чувствах. Пойми, милая, иногда отношения заканчиваются, а, на сколько я понял ситуацию, именно к этому все и ведет, вы перестаете общаться с тем, кто был целым миром для тебя, но так бывает, с этим нужно смириться и двигаться дальше. — Майкл никогда не был для меня целым миром, — паучок стерла со щеки очередную слезинку, — целым миром для меня всегда был другой человек, с первой нашей встречи.       Тони грустно улыбнулся и задал интересующий его вопрос: — И кто же это? — Ты.       Думала ли она о последствиях в тот момент? Нет. Петре уже просто было все равно на все последствия, на все границы, стены и барьеры, разделяющие их, плевать было на разницу в возрасте, на, возможное, неодобрение окружающих, плевать было на все, она просто сказала правду и, казалось бы, камень с плеч тут же свалился.       А думал ли Тони, что когда-нибудь это услышит? Определенно нет. Нравилось ли ему то, что он услышал? Абсолютно точно, да.       Ей семнадцать, совсем еще девочка, такая хрупкая и ранимая, вот, что должно было крутиться в голове мужчины, но вместо этого, он думал лишь о том как прекрасна сидящая перед ним девушка, как глубоки ее глаза, смотрящие прямо в душу и сейчас выражающие некое волнение и смятение. Тони думал о том как сильно хочет ее поцеловать и что точно это сделает, прямо сейчас.       Тони приподнял голову девушки за подбородок и наклонился, прижавшись губами к ее щеке легким прикосновением — и это легкое прикосновение послало дрожь сквозь ее нервы, дрожь, заставившую трепетать все ее тело. — Если ты хочешь меня остановить, скажи сейчас, — прошептал он. Когда она снова промолчала, он коснулся своими губами впадинки у ее виска. — Или сейчас, — он провел линию по ее подбородку. — Или сейчас, — его губы находились в опасной близости от ее губ. — Или… — но Петра притянула его к себе, и окончание его слов затерялись у ее губ.       Он целовал ее нежно, осторожно, но не мягкости она хотела, не сейчас, не после всего, и она, сжав его рубашку в кулаках, сильнее потянула его к себе. Он тихо застонал, низким гортанным звуком, а затем обхватил ее руками, прижав к себе. Тони подхватил девушку под бедра, поднимаясь вместе с ней с пола и подметил, что кормить ее нужно еще усерднее, уж больно легкая.       Держа девушку на весу одной рукой, другой мужчина смахнул все со стола и усадил на него Петру. Он покрывал ее скулы мягкими поцелуями, оглаживая руками молодое тело. Прошелся подушечками пальцев по нежной коже на шее, тут же переходя поцелуями на место своего прикосновения, огладил хрупкие плечи, стягивая с них тонкую ткань очередной фланелевой рубашки под которой оказалась, такая ненужная сейчас, футболка с дурацким принтом.       Ему нравилось целовать ее нежные пухлые губы. На секунду Тони уткнулся носом в ее волосы и оставил поцелуй на ее виске. Ее запах сводил его с ума, от девушки исходил терпкий, дурманящий аромат вишни и ванили и это ему тоже нравилось.       Мужчина забрался руками под футболку, щекоча ребра и поднимаясь к груди, но резкое движение Петры заставило его остановиться. Тони непонимающе уставился на девушку, ожидая объяснения. — Не сейчас, — на выдохе произнесла Паркер, своими маленькими ладошками поглаживая шею Старка и зарываясь пальчиками в его волосы. — Как скажешь, — Тони уперся лбом в ее лоб, оставляя легкий поцелуй на кончике носа, — хорошо.       Они оба смеялись как сумасшедшие, в теплых объятиях друг друга.       Сумасшедшие, следовавшие за своим сердцем.