Дипломник

Бён целовался по-разному, но итог у поцелуев был один. В конце концов, Ёлю двадцать один год! Естественно он возбуждался, и ему было тяжело держать себя в руках, хотя бы потому, что это, чёрт возьми, был мужчина. С парнями у Пака никогда не было отношений, от этого было неловко и тревожно. Но поцелуи Ёль любил особой любовью. От них в голове становилось шумно, тело жило своей жизнью и хотелось, хотелось, хотелось. Чанёль завидовал способности Бёна быстро приходить в себя, хотя, судя по взгляду и напряжению в теле, тот только внешне проявлял равнодушие. Во всяком случае, ясно было одно: Ёль боялся сделать ошибку. Он не был влюблён в Бёна до такой степени, чтобы ложиться с ним в постель или отдаваться в чужие руки без задней мысли. Мысли-то как раз были и не только задние. Мужчина, если и видел перемены в настроении, то вопросов не задавал и вёл себя как обычно, что на парах, что в кабинете. Хотя кое-что всё-таки изменилось — пошлые шутки и намёки на горизонтальную плоскость. «За ту чушь, что ты только что сморозил, я бы выдрал тебя на этом столе» — выдал как-то на паре Бён. Чанёль поперхнулся воздухом, уставившись на мужчину, которого нисколько не смутило то, что на задних партах сидело ещё несколько человек, не успевших подготовиться к опросу и шуршащих чужими конспектами. Разумеется, после того, как прозвенел звонок, они ещё несколько минут целовались в пустом кабинете, перегнувшись прямо через стол. Против воли Ёль стал больше думать о Бёне, о том, что он делает, чем занимается дома, как сильно устаёт, слушая лепет магистров очного и заочного отделений. Скоро у Пака должна была закончиться первая часть сессии, и можно было расслабиться. Осталось лишь несколько предметов-зачётов, которые он сдаст, а с тринадцатого января начинались экзамены. Насчёт Нового года мужчина ничего не говорил, а Чанёль не был уверен, что сможет провести с ним сутки. Всё это волнение, переживания и глупые накручивания самого себя выбивали почву из-под ног. Было неловко и в какой-то мере страшно. Чанёль не любил, но был заинтересован. И этот факт вынуждал его голову работать. Парень очень удивился, когда мужчина предложил проехаться в кафе, но всё равно согласился и дождался, когда тот освободится. В машине как обычно было тихо, Чанёль, казалось, единственный чувствовал напряжение, в то время как Бён спокойно вёл машину, несмотря на жуткий гололед. Когда мужчина приветливо поднял руку одному из мужчин за стойкой в кафе, Ёль понял, что это место должно располагать к доверию. Если Бён знает кого-то, значит, он уверен, что здесь можно говорить о чём-то личном. Почему он решил, что состоится разговор? Потому что о всяких незначительных вещах они могли поговорить и в кабинете, и где угодно в корпусе, а вот о личном — только в подобном месте или же его доме. Ехать туда Ёль бы отказался, и Бён, кажется, сам был не готов пускать парня так далеко.       — Всё закрыл? — поинтересовался мужчина, как только официант, даже без заказа, принёс два одинаковых кофе.       — Два предмета осталось, — ответил Чанёль, помешивая сахар в чашке. Рядом, за окном, снова пошел снег и стали зажигаться фонари. — Вы о чём-то хотели поговорить?       — Разумеется, — кивнул мужчина, спокойно глядя на него. — Боже, Чанёль, ты так зажался, как будто я тебя стану в чём-то обвинять. Давай рассуждать как взрослые люди, в конце концов, решать один я ничего не стану — это будет несправедливо. Парень глубоко вдохнул и кивнул, поднимая на мужчину взгляд.       — Давай кое-что заново разъясним, — предложил тот, — я влюблён в тебя, и это длится не первое время, — у Пака перехватило дыхание, и он сильнее нужного стиснул чайную ложку пальцами. — У меня специфическое поведение, в отношениях я веду себя точно так же, как и в жизни. Я человек наглый, требовательный, любящий задевать, и я ставлю себя на первое место в отношениях. В последнее время, возможно, я проявил больше инициативы, чем нужно, и это могло натолкнуть тебя на какие-то ненужные мысли. В связи с этим я хочу, чтобы ты понял одну вещь: я от тебя ничего не требую, не намекаю, не пытаюсь сломить или навести на какие-то мысли. Я просто веду себя так, как обычно.       — Окей, — выдохнул Чанёль, — и как мне после этого говорить?       — Я взрослый мужик, — закатил глаза Бён, — ты думаешь, я не смогу пережить отказ?       — Не отказ, — поспешно возразил Ёль, — просто… это сложно. Я совру, если скажу, что не думал обо всём этом. Я думал, и это правда меня напрягает. Дело не в том, как Вы себя ведете — с этим можно смириться, под это можно подстроиться. Просто…       — Спокойней, ладно? — усмехнулся Бён, отрывая чашку от блюдца. — Я здесь для того, чтобы просто обсудить всё это, тебе не надо так переживать. Мы ещё не в том статусе, чтобы выслушивать оправдания. Кофе снова был терпким, но в нём было больше сахара. Привкус едва заметной горечи всё равно оставался на языке. Ёль пытался понять, как выразить свои чувства так, чтобы взрослый мужчина не подумал, что связался с ничего не мыслящим юнцом. Он уже взрослый, просто не до конца разбирающийся в отношениях, это же ничего? Мало кто из людей способен разобраться в собственных чувствах! Ну, может, только Бён способен всё разложить по полкам в своей голове и сердце.       — Вы мне нравитесь, — тихо признался Чанёль, опуская взгляд на чужие пальцы, обхватившие ушко чашки, — поначалу было просто необычно. И моё отношение к Вам оставляло желать лучшего, потому что Вы и правда невыносимый. Я пытался получить какую-то выгоду с этого, но Вы быстро меня раскусили, потому что я идиот. А потом стало как-то… всё равно: напряжение спало, Вы продолжали себя вести как обычно, я постепенно зарылся в учёбу и как-то всё преобразовалось. Дурь вышла из головы. Суть не в том, что я не люблю Вас, не в том, что во мне нет сильных и стойких чувств, а в том, что я впервые в такой ситуации.       — Отношения с преподавателем? — спокойно поинтересовался Бён.       — Нет, — качнул головой Ёль, подняв смущённый взгляд, — отношения с мужчиной. И это как-то… ну, не то что странно — ново для меня. Тяжело определить, как я себя чувствую.       — А ещё страшно совершить ошибку? — Чанёль заметно покраснел, и Бён по-доброму усмехнулся. Отпив кофе, он поставил чашку на блюдце и откинулся на спинку стула, умолкая и отводя взгляд. Парень резко почувствовал себя виноватым, словно он прямо сейчас нарушает то, что так… тревожит его сердце. Ладони задрожали, и, чтобы скрыть это недоразумение, Чанёль скрепил их в замок. Мужчина задумчиво смотрел в окно, за которым творилось не пойми что. Погода не на шутку разыгралась…       — Извините, — наконец вымолвил парень. Бён, не отрывая взгляд от окна, вздёрнул бровь, словно показывая, что слушает парня и ждёт продолжения. Но его не было. Бён вздохнул и оторвался от окна, заметив, как быстро опустил свой взгляд парень.       — Я не буду говорить тебе о том, что сомнения — это нормально, отговаривать от отношений — тоже, и говорить, что встречаться со взрослым человеком с тяжелым характером — пытка. Ты и сам всё это знаешь и уже большой мальчик для принятия решений подобного характера. Я скажу, что если ты вдруг решишь попробовать, я постараюсь сделать так, чтобы ты не ощущал, что совершаешь ошибку.       — Просто… Мужчина нахмурился, зажмуривая глаза, словно ему стало невыносимо от попытки парня что-то объяснить или оправдать себя. Мужчина ровно сел, опустив локти на стол, и внимательно взглянул в чужие неуверенные глаза.       — Я не ставлю временных рамок, не буду никаким образом тебя подталкивать к этому. Захочешь — сделаешь первый шаг, я за тебя отвечать не буду и не собираюсь. Я не собираюсь тебя контролировать и к чему-то побуждать. У тебя есть время, — спокойно продолжил мужчина, — подумай, найди обоснуй «за» или «против», потом снова поговорим как взрослые люди и всё закончится. Я знаю, что ты чувствуешь, и я бы не хотел, чтобы ты чувствовал, что всё происходящее — ошибка. Сожаления — это то, чего я никогда не хотел бы тебе подарить, понятно? И ещё одно: за правду не извиняются, Чанёль. Это то, что я буду ценить, несмотря ни на что. А теперь мы переведем тему на другую. Обо всём сложном подумаешь дома наедине, ладно? Чанёль облегчённо выдохнул и кивнул, ощущая, как выпрямляется спина и становится легче дышать. Уголок чужих губ едва заметно дергается в улыбке, когда плечи парня расправляются, и он начинает неуверенно рассказывать про дискуссию, которую на перемене подняли одногруппники.

***

Чанёль вышел из аудитории и облегчённо прислонился спиной о стену, захлопывая зачётку. Он был последним, вероятно, поэтому его отпустили так быстро. Зачёт был сложным, но пятёрка стоит и можно расслабиться. Парень проверил время и понял, что у Бёна до сих пор идёт экзамен. Экран телефона неожиданно загорелся, и Ёль вытаращил глаза, заметив сжатое: «Вынесли досрочный экзамен на 28 декабря и это — реинжиниринг». Кара умела «порадовать». Чанёль застыл в коридоре, проигнорировав вышедшего из аудитории преподавателя. Общий диалог мгновенно заполнился сообщениями недовольства и всеобщей паники. Пак мог справиться со всем, даже с предметом Бёна, но с реинжинирингом — нет. Это катастрофа. Половину группы могут вообще завалить! Заплатить можно?! — написал Чанёль в 12:55, и диалог застыл. Я спрошу у методиста, надеюсь, что да. Кто будет??? Мне нужно точно знать, сколько будет человек!!! — 12:57, Кара После того, как список желающих превысил отметку в 15 человек, Чанёль, скрепя сердце, написал «Я» и заблокировал экран. Устало привалившись спиной к стене, он специально ударился затылком о стену и зажмурился. Катастрофа. Самая настоящая катастрофа! Нужно узнать, сколько у нас баллов! — осознал Чан, перебирая варианты. Денег у него практически не осталось, а время уже поджимало. До 28-го числа оставалось всего ничего — двое суток. Преподаватель появляется в корпусе только по вторникам, вопросы билетов не дал до сих пор (если он вообще знает, что экзамен будет в эту субботу), лекций практически нет, потому что препод любит только рассказывать, а помощник преподавателя практически не разбирается в предмете. У Чанёля горело так, что хотелось пойти и вздёрнуться или выброситься из окна. Ну вот как так можно?! Нужно спросить наши баллы — написал Ёль в 13:01. Мне сходить? Да, пожалуйста. Мне сейчас некогда, сам понимаешь — 13:02, Кара Пока Чанёль шёл в сторону административного этажа, в его голове мелькали варианты развития событий. Насколько он знал, половина группы практически не посещала не то что лекции — даже практику по этой дисциплине! Чанёль тоже не отличался особым усердием. Если он не понимал предмет, он и не пытался его понять (если это конечно не был предмет Бёна). Большая часть группы спокойно могла заплатить, но была и вторая часть, состоящая человек из трёх-четырёх, которые не могли быстро найти столько денег. Всё зависит от баллов, — решил Чанёль, уверенно постучав в дверь. — Если баллы нормальные, то можно и подучить что-то, а если нет, то всё очень плохо. Ким откликнулась на просьбу с улыбкой, и уже тогда Чан понял, что что-то идёт не так. В тот момент, когда он получил список группы с оценками, внутри что-то ёкнуло и замерло на его фамилии.       — Максимально можно было набрать шестьдесят, — заметила «преподаватель», — как Вы видите, Чанёль, у большинства очень плохие баллы, поэтому я предлагаю группе принести те задания, которые я задавала на последнюю пару.       — Все? — голос дрогнул, когда он вспомнил про П и О-модели.       — Все, разумеется, — кивнула та. — Пусть кто-то один соберет все работы и приносит либо завтра к двум часам, либо послезавтра в девять утра.       — У Лины здесь 53, — заметил Чан, — она ведь была на всех парах…       — Наверное, плохо написала модуль, не набрала все баллы, скорее всего. Кстати, за пропуски я снимала по пять баллов с каждого. Ёль выпучил на девушку глаза, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. А почему никто не сказал об этом в начале семестра! Ни одного пропуска бы не было! Это что, какое-то изощренное издевательство?! Парень указал на список:       — Я сфотографирую?..       — Сфотографируйте. Она просто наслаждалась его рассеянностью. Чанёль попрощался и застыл в коридоре, игнорируя проходящих преподавателей. Палец застыл над кнопкой отправить. Ясно было одно — буря возмущения пронесется по всему диалогу, но доля правды всё-таки в этом была — половина даже не ходила на пары. Внутри бушевало негодование. Злость, перемешанная с огорчением, заставила его закрыть лицо руками. Буквально через несколько секунд телефон громко запиликал на весь опустевший коридор, вибрация всё никак не прекращалась, а сил отключить звук почему-то не было.       — Чанёль? — неожиданно услышал Ёль и поднял голову. — Что ты здесь делаешь? Телефон стал реагировать не на каждое сообщение, а на каждые два или три. Так часто пропускать звук он уже не мог. Рассеянно взглянув на загорающийся экран, Чанёль поджал губы и снова взглянул на Бёна.       — Во что ты опять вляпался? — закатил глаза Бён, запуская руку в карман, вытаскивая ключи. — Иди в кабинет. Я сейчас приду. Замок поддался практически сразу. Чанёль аккуратно закрыл за собой дверь, положил ключи на стол и открыл окно, заставляя себя вдыхать воздух. Как можно больше и как можно чаще, чтобы прийти в себя и не сойти с ума, пока он будет всё объяснять Бёну. Хотя… а нужно ли это ему? Зачем его загружать своим дерьмом, у него и так слишком много проблем со студентами.       — Ну так что? — неожиданно донеслось сзади. Мужчина расстегнул пиджак, закрыл окно, обойдя Ёля, и устало сел в своё кресло. Пак почувствовал себя маленьким мальчиком, который едва способен хоть что-то решить самостоятельно. Нет, он не хочет ничего рассказывать Бёну. Абсолютно точно нет. Что он ему скажет? Кроме того, что Чанёль идиот и должен был ходить на пары — ничего. Он ведь сам преподаватель и знает, как всё это делается. Просто так плохие отметки не выставляются, если Вы, конечно, не «любимчик» у преподавателей.       — Устал, — отмахнулся Ёль, поджимая губы. — Как у Вас всё прошло?       — Ты завалил зачёт? — нахмурился мужчина, требовательно взглянув на парня.       — О да, этого мне ещё не хватало, — простонал тот, устало потирая лицо руками. — С зачётом всё хорошо, просто я думал, что всё уже нормально и можно расслабиться, а нам досрочно поставили экзамен. Бён вздёрнул бровь.       — В субботу, что ли? — Пак кивнул, и мужчина закатил глаза. — Они бы ещё 31-го поставили, идиоты. Дай угадаю: у тебя плохие оценки и ты абсолютно не подготовлен.       — Да нет, — отмахнулся Ёль, — всё не так плохо, как Вы думаете, господин Бён.       — Правда? Боже, этот снисходительный взгляд. Чанёль буквально чувствовал, как внутри всё переворачивается и хочется задохнуться от невозможности поделиться своей проблемой. Однако… ну вот поделится он, и что дальше? Бён не выглядит человеком, который будет исправлять за него ситуацию или утешать. Чанёлю нужно справиться со всем самостоятельно. Телефон в кармане прозвучал в последний раз, и в кабинете образовалась тишина. Медленно достав телефон из кармана, Чан разблокировал экран и увидел сообщение, заставившее всех заткнуться: Платим как обычно Цена не изменилась Завтра всем быть — будем составлять список, кому на какую оценку — 13:31, Кара А вдруг методист кинет, как в прошлый раз? — спросил Ёль и следом посыпались плюсики от заинтересованных данным вопросом одногруппников. С этим я уже ничего сделать не могу — 13:32, Кара Последовал стикер зайца, пожимающего плечами. Тогда надо перестраховаться — напечатал Чанёль, отходя к окну. Она сказала принести модели по тому документу Как на прошлую пару, поняли? Варианты те же. Один собирает работы и относит Завтра — к двум часам Послезавтра к 9 утра Дальше посыпалась буря негодования, мол, заплати, так ещё и задания делай! Но здесь уже Чанёль ничего сделать не мог так же, как и Кара. Посыпались сообщения с обвинениями, мол, Пак виноват, что пошёл к преподавателю и навёл ту на мысль. Якобы Ёль подставил группу — обалдеть! Мне насрать, кто будет делать, а кто нет — ответил он. Я буду делать, потому что непонятно, чем всё это закончится Лучше перестраховаться, чем потом слёзы лить Я на тройбан не подписывался! Хотите — делайте, не хотите — не делайте Телефон раздражающе запищал, и Чанёль, ругнувшись, выключил вибрацию и установил режим Без звука. Руки от волнения задрожали, потому что проблемы с группой ему вообще не были нужны, ну вот никак! Парень заставил себя успокоиться и повернулся к хозяину кабинета. Мужчина, поставив локоть на подлокотник, упёрся подбородком в ладонь и заинтересованно за ним наблюдал. Хватило одной только приподнятой брови, чтобы нервы натянулись до предела. Немедленно спрятав заметно задрожавшие руки в карманы, Ёль криво улыбнулся и попрощался, едва ли не выбегая из кабинета. Уже в общежитии Чанёль уставился на свои тридцать шесть баллов из шестидесяти и зажмурился так, что стало больно. Надо же было так подосрать себе жизнь! Сумасшествие — не иначе. Чанёль открыл задания, которые им скидывали документом, и застонал сквозь зубы: да там же сплошные бухгалтерские варианты! Он что, на бухгалтера всё это время учился?! А ведь и не заметил даже за столько лет! Модели процесса выписки платежных документов и формирования Журнала ордера №2, модели процесса учета выполненных работ на предприятии, модели процесса учета материальных ценностей на предприятии… Чанёль понял: чем ниже спускаешься по документу — тем хуже задания. Итак, у него есть два дня на подготовку к экзамену, а предмет он практически не понимает. Плюсов нет, а вот минусов предостаточно. Парень начал делать задания в четыре часа, а закончил почти в десять. Только переступив через порог комнаты, Чанёль вспомнил про телефон и вернулся обратно. Оповещений было не просто много — дохрена. Прочитав всё, что было написано в диалоге, Ёль проигнорировал личные сообщения одногруппников, молящих о помощи (сначала обсираем, а потом просим помочь?..) и наконец замечает «Позвони мне» от Бёна, отправленное практически после того, как парень вышел из кабинета. Изведя себя, Чанёль-таки решается позвонить и хотя бы извиниться, если разговаривать с ним уже не будут. Долгие гудки прерываются неожиданно, и хриплый, словно сонный голос Бёна спрашивает, всё ли у него нормально.       — Да, — выдыхает Пак, прикрывая глаза. — Извините, я просто ещё в кабинете выключил звук и не слышал, как приходили сообщения. А сейчас только доделал доп. задания по предмету, вспомнил про телефон, и…       — Заткнись, — цокнул мужчина. Теперь его голос звучал намного бодрее, — разве я не говорил, чтобы ты не оправдывался? Был занят и ладно, я всё понял.       — Мне жаль, — искренне ответил Чан. — Это не та ситуация, когда оправдания не нужны. Знаете, если бы Вы мне не отвечали, я бы волновался, поэтому… ну, просто чтобы Вы были в курсе, всё нормально.       — Я уже это понял, — усмехнулся Бён. Послышался какой-то щелчок. — Так что, расскажешь, что случилось?       — Мм… не думаю, — уклонился Ёль, — я справлюсь сам, — сразу же исправляя себя, — постараюсь, по крайней мере.       — Это связано с учёбой? — вопросил собеседник. — Я не стану помогать, если ты обделался, но и ругать или издеваться над тобой не буду. Просто хочу понимать, с чем ты столкнулся. Чанёль нахмурился, уткнувшись взглядом в пол. В комнате было очень темно, за окном давно потемнело, а Ёль даже не заметил, что нужно уже включать настольную лампу. Сосед по комнате съехал, вернулся в родной город домой, поэтому ни он, ни кто-либо ещё не проследили за этим. Чанёль вдруг подумал, что это приятно, о тебе беспокоятся, особенно, когда это чувство исходит от Бёна. Но всё-таки… это неправильно. Лучше ничего не рассказывать.       — Зачем? — тихо вопросил Ёль.       — Зачем мне знать? — усмехнулся мужчина, цокая кружкой — этот звук Ёль ни с чем бы не спутал. — Не глупи, Пак, что ты там скрываешь? Тебя что, собрались выпереть из универа?       — Нет, что Вы. Просто немного переволновался насчёт экзамена и всё такое. У меня не очень большие баллы и я плохо понимаю этот предмет, но я уже сделал допы и завтра отнесу их Ким. Она проверит и скажет баллы. Я конечно не надеюсь на большую прибавку к моим тридцати шести, но всё-таки может быть до пятидесяти хоть как-то дотяну…       — Тридцать шесть, — недовольно цокнул языком мужчина. — Она что, снимает баллы за пропуски или ты практически ничего ей не сдавал?       — Я не знал, что она снимает баллы за пропуски! — воскликнул Ёль. — А задания я делал, не все конечно, но большинство точно: презентации, доклады точно делал, обычные задания на парах плюс самостоятельные. Один доклад я вообще защитил один из всей группы, остальные не думали особо париться.       — Странный ты человек, Чан, — вздыхает Бён. — Вроде бы и делаешь сверх-нормы, но этого всё равно оказывается недостаточно. Чанёль зажмурился, накрывая ладонью глаза. Сгорбленный, обессиленный, он сидел на кровати и думал о том, что, если он не сдаст этот предмет самостоятельно, ему полная задница. Денег у него не было, занимать было не у кого, а учить… нужно сделать вопросы, которые имелись в том документе и всё — это всё, что у него есть. Больше возможностей нет, к сожалению.       — Я переживаю, — наконец после заминки, произнёс Чанёль. — Это не тот предмет, который я смогу сдать. Если теорию я ещё смогу из себя вычленить, как-то что-то запомнить за эти дни, то… Да и с теорией накладка — преподаватель так и не дал вопросы на экзамен. Но даже если и взять теорию в оборот и делать упор только на неё — этого будет недостаточно. Он будет просить делать практику, а там именно то, что я не понимаю. Я не разбираюсь в бухгалтерских документах и операциях, откуда я могу знать, как это делается?.. Дали бы уже что-то по ДОУ или АД — там бы я смог разогнаться, но эти бизнес-процессы в бухгалтерских операциях до меня никак не доходят.       — Хочешь, чтобы я тебя утешил? — послышался через несколько секунд голос Бёна. Именно в этот момент Чанёль почувствовал себя настолько уязвимым, что горло сжало и выступили слёзы на глазах. Пак лично знает людей, которые терпеть не могут, когда их пытаются утешить. Для них это большее оскорбление, чем если бы им сказали что-то нецензурное или затронули семью. Пак не из таких. Если бы Бён знал, как сильно он нуждается в этой чёртовой нежности…       — Да, — едва слышно вымолвил Ёль, зажмурившись от дрогнувшего голоса. Мужчина практически сразу сбросил вызов, и сердце у Пака остановилось. Ошарашено упёршись взглядом в светящуюся заставку окончания вызова, парень почувствовал себя так, словно на него только что вылили ведро воды. Кровь в венах буквально заледенела, и тело дёрнулось в попытке сбросить с себя наваждение. Телефон неожиданно зазвонил. Пальцы дрогнули, снимая вызов по facetime. Это был Бён. Явно спавший до звонка, стоящий около плиты в белой футболке и домашних чёрных штанах.       — Хочешь кофе? — вопросил мужчина, улыбнувшись уголком губ, мельком взглянув на телефон. — Что за темнота у тебя такая? Ревёшь уже, что ли?       — Как раз собирался, — едва совладав с голосом, откликнулся Ёль, следом включая настольную лампу. — Просто заработался и не заметил, что так потемнело. Ёль поднялся с места, включил наполовину заполненный чайник, достал свою кружку с пакетиком дешевого кофе и сел обратно на кровать, установив на столе телефон так, чтобы он не падал. Бён какое-то время молча не сводил взгляд с турки, а потом резко выключил конфорку и подвинул небольшую чашку ближе к плите. Мужчина последовал его примеру и сел за стол, внимательно взглянув на расстроенного парня.       — Мы оба знаем, что ты, хоть и идиот, всё равно сможешь выкрутиться. Чан истерично усмехнулся, на мгновение прикрыв лицо руками.       — Вы великолепно успокаиваете, господин Бён.       — Чанёль, — позвал мужчина, — прекрати недооценивать свои способности. Ты справишься, а если нет, то придешь ко мне.       — Зачем? Он же все равно сразу ставит в ведомость и зачетку.       — Для начала сконцентрируйся на том, что у тебя есть, — мягко посоветовал тот, — задания сделал? Завтра же и узнай оценку. Насколько я знаю, некоторые преподаватели ставят автоматы от пятидесяти пяти.       — Но у меня-то тридцать шесть, — едва не заскулил Пак.       — Оставь стоны для моей спальни, — закатил глаза Бён, следом отпивая кофе. — У тебя чайник закипает. Парень вскинул взгляд и устало поднялся с кровати. Дождавшись щелчка, он залил водой содержимое пакетика и вернулся на место. Горячая кружка быстро согрела ладони и постепенно начала обжигать кожу.       — Что если я не наберу баллы? — усомнился Ёль. — Что если всё будет пипец как плохо?.. Бён задумчиво перевёл взгляд влево, едва слышно постукивая пальцами по дымящейся чашке. Чанёль залип на движениях, а потом и на самом Бёне. Таком красивом, таком… домашнем и пытающимся его успокоить. Чёрт, это уже слишком — видеть его таким и находиться так далеко. Закрывающий своё тело за потрясающими костюмами, Бён, оказывается, был довольно складен и широкоплеч. Чанёль, периодически занимающийся в спортзале и участвующий в соревнованиях, был не так хорошо развит в силу возраста и недостаточности приложенных сил в данном направлении. Чёрт возьми, как же Ёлю хотелось быть рядом с мужчиной сейчас…       — Если ты почувствуешь, что всё будет пипец как плохо, — нарушил молчание Бён, вновь обратив на него внимание, — если ты вообще поймёшь, что не сможешь сдать этот экзамен, если что-то пойдёт не так, как ты планировал или резко всё изменится и ты не будешь знать, что делать — позвони мне или найди меня в корпусе через кафедру, ясно? Разве Вы сможете помочь? — подумал Чан, смущаясь под стальным взглядом. Облегчение рухнуло на паковские плечи, словно завернули в кокон и позволили расслабиться. Так странно… так… необычно. Особенно слышать подобное от Бёна.       — Спасибо, — смущённо вымолвил он.       — Ещё не за что, — усмехнулся мужчина.       — Нет, есть за что! — жарко возразил Ёль, сразу же сдуваясь. — И извините, что разбудил Вас. Бён улыбнулся так, как умел только он, и придвинул телефон ближе к себе.       — Не засиживайся допоздна, — мягко произнёс он. — Спокойной ночи, Чанёль.