Дипломник

Чанёлю нечем было дышать. Он, хватая ртом воздух, цеплялся за чужую руку, упёршуюся в подушку рядом с его головой. Мужчина, склонившийся над ним, шумно дышащий, совершенно не способствовал контролю дыхания. Парень громко застонал, почувствовав, как Бён резче двинул бёдрами. Внутри всё скрутилось в узел, и Ёль с нетерпением двинул бёдрами вперед, желая поскорее получить разрядку. Взгляд то и дело цеплялся за мужчину, продолжающего нависать над ним. Казалось, ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как член медленно входил в парня. Испарина сделала волосы влажными, редкие капли пота стекали по его виску, вынуждая Ёля цепляться за всё это взглядом. Раскрытые губы были сухими, и мужчина без конца их облизывал, продолжая двигаться в Ёле в одном темпе. Пак настолько отчётливо услышал свой вскрик, что даже вздрогнул, забыв о смущении. Глаза непроизвольно закатились, а пальцы, вцепившиеся в чужую руку, сами по себе усилили хватку. Внизу живота всё горело. Чанёль, практически не слыша себя, пытался попросить мужчину ускориться, но тот продолжал толкаться в прежнем ритме. Протяжно заскулив, Ёль чуть приподнял бёдра, и мужчина двинулся ему навстречу. Скопившаяся в глазах влага, наконец, спустилась по вискам, путаясь в волосах. Бён перенес вес на одну руку и зачесал пятерней чёлку назад, ни на секунду не прерывая движений. Чанёль застонал, наконец, распуская пальцы другой руки на простыне, и всхлипнул, стоило мужчине двигаться сильнее. Казалось, он выходил из него полностью, но этого было так недостаточно… Опустив ладонь на чужую грудь, Ёль медленно провёл ею к низу живота, ощущая пальцами, насколько напряжен чужой пресс.       — У меня ещё не было такого чувственного партнёра, — прошептал мужчина, низко склонившись к парню. — Никто с тобой не сравнится.       — Боже, — простонал он, хватая воздух ртом, — Боже, Бэкхён… Бэкх…       — Нет никого лучше тебя, малыш. Пронёсся шепот около виска, чужое дыхание опалило лицо, и Ёль закатил глаза, выгибаясь навстречу ускорившимся движениям.       — Бэк… Невольно вздрогнув, Чанёль почувствовал, как кровать позади него прогнулась, и открыл глаза. «Вот же блять грёбаное дерьмо», — мученически подумал парень, чувствуя, насколько всё напряжено в белье. Желание закончить пытку из сна и кончить было настолько велико, что рука сама по себе дёрнулась из-под подушки к бёдрам. Пак проморгался, зачем-то напрягшись, пытаясь вычислить, спит ли Бён. Но мужчина уже не спал, судя по руке, вольно проникнувшей под его футболку. Возбуждённый Ёль всё никак не двигался, ожидая первых слов мужчины. Ему было так стыдно за то, что он мог несдержанно простонать во сне или позвать его, или…       — Ну-ка, — шепнул, наконец, Бён, катастрофически медленно, совершенно издевательски спускаясь пальцами к чужому паху, — и что же тебе снилось?       — О нет, — захныкал Ёль, убирая чужую руку и сразу же садясь на кровати.       — Чего ты смущаешься? — усмехнулся тот, приподнявшись на локте. — Это ведь был я?       — А кто же ещё? — буркнул Пак, покрываясь румянцем. Мужчина резко дёрнул его за воротник футболки назад на кровать, вынуждая обратно лечь на бок. А сам приподнялся и навис над сжавшимся Паком.       — В таком случае смущаться бессмысленно, чтобы мы там ни делали. Кстати, — заинтересованно протянул Бён, — а что мы там делали? В конкурсе «Что может быть краснее помидора» Ёль был бы победителем. Мужчина истолковал всё правильно, переворачивая парня на спину, медленно спуская одеяло вниз.       — Ты такой впечатлительный, — улыбнулся уголком губ Бён, и Чанёль простонал, накрывая щёки руками. — О да, кажется, я где-то говорил это… Не напомнишь, где?       — Ну зачем ты это делаешь?.. Некрасиво задавать вопросы, заранее зная ответ. Дай-ка мне по-быстрому сходить в душ, а?       — Знаешь, что может быть более некрасивым поступком? — вопросил мужчина, непозволительно низко склоняясь к уху парня. — Оставлять своего парня разбираться с возбуждением самого. Прямо как ты.       — Но ты не возбуждён, — с сомнением протянул Ёль.       — Правда? — вздёрнул бровь мужчина, слабо толкнувшись бёдрами в Ёля. — А по-моему нет.       — В таком случае…       — … придётся как-то это решать. Неожиданно заиграл будильник. Чанёль недовольно выключил его и отложил телефон в сторону.       — Мой прозвенит через десять минут, — предупредил мужчина, принимаясь стягивать с парня футболку. — Не будем терять время.       — Мы опять опоздаем, как в прошлый раз!       — Ты отговариваешь меня? — удивился Бён, остановившись. — Судя по всему, ты недостаточно возбуждён, чтобы желать меня. Что ж, в таком случае, расскажешь мне, что я делал в твоём сне? Это будет достаточно для меня, а ты можешь… Смущённо уставившись на говорящего мужчину, Чан закатил глаза и потянул мужчину на себя, закрывая рот поцелуем. Разумеется, ему ужасно хотелось избавиться от напряжения в паху, но это не значило, что они могут позволить себе опоздать снова. Парень не хотел проблем для Бёна, а они могли бы быть, потому что сегодня очередной день конференции. Возможно, последний — Ёль не знал. Во всяком случае, сейчас это было неважно. Всё, что сейчас заботило парня — его мужчина, неожиданно возжелавший перевернуть его на живот. Зашипев от соприкосновения члена с твёрдым матрасом, Чанёль непроизвольно прогнулся в спине, пытаясь ослабить давление в паху. Бён шумно выдохнул, опустив ладонь на оголившуюся поясницу, и провел рукой вверх к шее, собирая футболку в одном месте. Мурашки прошлись по телу, вынуждая слабо дрогнуть, когда чужие ладони не слабо сжали бёдра и настойчиво развели ноги в стороны. Чанёль несдержанно простонал, стоило его бёдрам поддаться желанию и потереться о постель. Нахмурившись от проскользнувшего вспышкой удовольствия, парень почувствовал, как подушка рядом прогнулась под чужой рукой, а потом ощутил чужую ладонь на своей обнаженной груди и всхлипнул. Было от чего — мужчина, упёршись локтем рядом с его головой, полноценно опустился на него всем телом, соприкасаясь пахом с его пятой точкой, а грудной клеткой со спиной. Рука, лежащая на груди, словно пыталась прижать Ёля к телу ещё сильнее. Сильнее было некуда.       — Бэк…       — Двигайся, — горячо выдохнул мужчина, невзначай касаясь губами шеи. — Давай, Ёль, — зашипел он, потершись о него пахом, — у нас так мало времени… И Чанёль двинул бёдрами вперед, шумно вздыхая. Чёрт возьми, это было что-то совершенно другое. Ткань трусов не давала расслабиться ни на секунду, вынуждая всё резче и сильнее поддаваться собственному желанию кончить. Бён буквально хватал его охи губами, низко склонив голову к подушке. Было ужасно жарко под мужчиной, накрывшим его сверху. Ёль от мысли об этом едва не заскулил, ощущая себя разбитым.       — Ну-ка, солнце, — неожиданно прохрипел Бён, спуская прижатую к чужой груди руку к паху. Едва мужчина накрыл его член ладонью, Чанёль с силой выгнулся, выпячивая задницу, со стоном кончая. Прозвенел будильник. Чужие бёдра вжались в него с таким жаром, что парень снова застонал, и мужчина шумно выдохнул, дрогнув телом. Ощущение тяжести чужого тела казалось губительным, но Ёль почему-то не спешил просить свободы. Это было так по-странному приятно, как-то необычно, потому что они всегда находились лицом к лицу. Но не сегодня.       — Мы ещё сможем успеть, — напомнил мужчина, показательно показав часы в поле зрения Ёля.       — Ещё минуту, — умоляюще выдохнул Ёль. — Или две. Коротко поцеловав парня в плечо, мужчина напоследок провёл ладонью по чужому боку и слабо сжал ягодицу, резко поднимаясь с кровати.       — Значит, в душ первый иду я.       — Всё, что хочешь, — обессилено шепнул Чанёль, прикрывая глаза. Честно говоря, он готов умереть под Бёном ещё раз. Не сейчас — вечером. День всех Влюблённых ведь только начинается.

***

Разумеется, о подарках мужчина ничего слышать не хочет и довольно серьёзно просит его воздержаться от траты денег на какую-то глупость. Паку остаётся только смиренно кивнуть, понимая, что если поступит по-своему, то вечер будет испорчен. Он знает, что они смогут хорошо провести время и без проявления чувств в коробках с блестящей упаковкой, но он так привык к тому, что все именно так выражают свои чувства, что просто не знает, как именно заменить эту традицию. Мужчина, будто читая мысли, целует его в щёку и просит не думать не о том. В корпусе расходятся каждый по своим делам. Чан уверен: их снова вызовут на конференцию, поэтому особо не напрягается на парах, ожидая очередного «опаздывающего» преподавателя. Кара лежит у него на плече, что-то рассматривая в телефоне. Пак слушает вместе с ней музыку, разделив наушники, и моментами неловко кашляет, пытаясь согнать краску с щёк. Думать о своём парне на учёбе (даже если её как таковой нет) всё равно смущающе.       — Хочешь посмотреть фотки? — неожиданно нарушает тишину в кабинете подруга. Чанёль опускает взгляд на телефон, мгновенно понимая, о чем идёт речь — фотографии с преподавательской конференции. Взяв смартфон из чужих рук, Ёль понижает яркость экрана до минимума, чтобы видеть мог только он, и быстро пролистывает фото других преподавателей. Закинув руку на спинку лавочки, парень приближается ближе к подруге, помогая ей удобнее поместиться рядом с собой, и немного повышает яркость. Фотографии Бёна больше, чем просто восхитительны. Они великолепны. От детального просмотра становится сухо во рту и без конца хочется сглотнуть. Чанёль скидывает себе ссылку на альбом фотографий в диалог с подругой, удаляет сообщение с её стороны и открывает фото уже у себя на телефоне. Естественно, они оказываются сохранены, но ни в коем случае не поставлены на рабочий стол — это лишнее. Незачем привлекать нежелательное внимание подобными вещами.       — Группа, — Бён резко влетает в кабинет, за пятнадцать минут до перемены, — как только прозвенит звонок — собираетесь около аудитории. Полным составом. Как и в прошлый раз господин Ким поможет Вам найти свободные места. Ни дня конференции без вас! Соболезную. Послышались мученические стоны с задних рядов. Чанёль тяжело вздохнул, и Кара села ровно, вытягивая наушник, чтобы отдать его другу. Бён подошел ближе, говоря старосте о том, что она ответственна за появление группы на конференции полным составом, что с неё будут спрашивать, если какие-то идиоты не придут в назначенное время. Кара, поджав губы, кивнула и оглянулась на Пака.       — Не повезло, — вздохнула девушка, сгребая в охапку вещи, быстро укладывая в сумку.       — Пак пойдёт со мной, — быстро произнёс мужчина, — сейчас же и побыстрее. Кара удивлённо взглянула на преподавателя, пару раз безмолвно моргнув от неожиданности. Чанёль резко подорвался с места, наконец, поняв, почему мужчина был таким запыхавшимся — он спешит! Выскочив из кабинета, они быстро идут по коридору, а потом преподаватель сворачивает к лестницам. Останавливаются на пятом пустом этаже, и Ёль абсолютно не понимает, что происходит, но спросить не решается. Чужая рука на ходу достаёт ключи от кабинета, быстро открывает дверь и жестом приглашает парня зайти первым, закрывая за ними дверь на ключ.       — Что-то случилось? — тихо спрашивает Чанёль, проходя к чужому столу.       — Ничего, — откликается мужчина, подходя к окну. Резко отдёрнув занавеску, он переставляет с подоконника коробку со сладкими оладушками хоттоками и булочками пунгоппан.       — Кофе за папкой сзади тебя, — указывает мужчина за плечо парня, севшего на «свой» стул.       — Ого, — выдыхает Ёль, передвигая большой стаканчик кофе поближе. — А что…       — Потрудись съесть хотя бы половину из всего этого, — перебивает мужчина, устало плюхаясь в кресло. — Молча. Сейчас же, Чанёль! Парень безоговорочно принимается за еду, непонимающе глядя на Бёна. Тот, немного оттянув галстук, подвигает к себе небольшой стаканчик кофе и отпивает, игнорируя чужой взгляд. Разумеется, Чан спрашивает, в честь чего мужчина его решил накормить, грубо забрав с пары.       — Вы всё равно ничего там не делаете, — фыркает мужчина. — К тому же, конференция будет длиться сегодня до четырёх часов. Сейчас обед, и ты не успеешь поесть. Перерывы будут слишком короткими, не больше пяти минут.       — А ты?! — настойчиво интересуется Ёль. — Ты поел?       — Аппетита нет, — отмахивается тот, доставая пачку сигарет. — После конференции у нас заседание кафедры буквально на полчаса, посидишь немного в машине, пока меня не будет, а потом поедем куда-нибудь поедим.       — Мы можем поесть дома, — недоумевающе нахмурился парень. — Ты должен что-то съесть, Бэк. Мы последний раз ели в половину седьмого утра, так нельзя.       — Я плохо себя чувствую, Чанёль, — качает головой мужчина, потирая лицо ладонями, — и мне абсолютно не хочется сейчас есть. Мы поедим вместе чуть позже.       — Что случилось? Мужчина устало закатывает глаза и немного приспускается в кресле, позволяя себе максимально расслабленную позу: поставленная рука на подлокотник удерживает его голову, ноги раздвинуты и медленно раскачивают кресло то влево, то вправо. Взгляд у него уставший, кожа бледная, а лоб покрылся испариной.       — Со мной всё будет в порядке, Чанёль, — наконец, отвечает он. — Просто небольшое недомогание.       — Но…       — Чанёль, пожалуйста, — надавил он, — поешь, и нам нужно возвращаться обратно. Это было настолько обидно, что Пак едва справился со ставшим в горле комом. Мужчина позаботился о нём, но не о себе. А признаваться в своём состоянии он явно не собирался. Настаивать Чанёль побоялся, потому что видел, как сильно устал его парень. Насупившись, он съел пару сладких булочек, допил кофе и поднял взгляд на мужчину. Бён словно заснул: уставшие глаза были закрыты, бледность немного отступила, а тело полностью расслабилось, перестав раскачивать кресло из стороны в сторону. Как сильно он устал за всё время проведения чёртовой конференции… Выпрямившись, Чанёль выбросил стаканчик кофе в урну, закрыл коробочки со сладостями и поднял рюкзак с пола. Бён резко раскрыл глаза и медленно выпрямился, устало проведя по лбу тыльной стороной ладони. Энергично взмахнув руками, он поправил галстук и застегнул пиджак на одну пуговицу, возвращая себе невозмутимый вид.       — Возьми с собой, — указал он на стол, проверив время на часах, — вода у тебя есть? — Ёль кивнул. — Хорошо, накормишь подружку свою на перерыве. Чур на конференции не хомячить.       — Да ну что ты… — закатил глаза Ёль. — Нам же не по пять лет, Бэк. Она вполне в состоянии дотерпеть до перемены. Надеюсь, их будет несколько.       — Запланировано вообще-то четыре, а там посмотрим. Парень быстро сложил всё в рюкзак, застегнул его и подошел к двери. Мужчина повернул ключ и пропустил Чанёля вперед, выходя следом и закрывая кабинет. Весь путь до аудитории они провели в молчании, Чан постоянно скашивал глаза на мужчину, пытаясь найти хоть малейшие признаки того, насколько плохо ему может быть, но Бён держал лицо и тело под таким контролем, что только сильная бледность и постоянные сглатывания выдавали его состояние.       — Если тебе станет хуже, ты сможешь уйти? — тихо спросил парень, когда они дошли до нужной открытой двери.       — Заходи внутрь, — скомандовал Бён, игнорируя его, подталкивая рукой к проёму. Недовольно взглянув на мужчину, парень поджал губы и вошёл в практически заполненную аудиторию. Кара подняла руку немного привстав, чтобы Ёль смог её заметить. Бён почему-то не заходил: Пак видел, что тот стоит около двери в коридоре, с кем-то разговаривая. В поле зрения попала чья-то рука, опустившаяся на плечо преподавателя, и Бён покачал головой. Вероятно, это был кто-то из его знакомых, ведь с кафедрой и универом в целом у Бёна были довольно напряженные отношения, далекие от дружеских. Хотя, возможно, господин Ким… но он не позволял себе использовать такие жесты в открытую. Чужая рука буквально подтолкнула мужчину отойти от двери, и тот поддался, отходя в сторону, а потом и вовсе скрываясь в коридоре. Ничего не понимая, Ёль проверил время на телефоне — совсем скоро должны были вернуться гости конференции, но мужчина, кажется, не собирался возвращаться. Буквально через несколько минут послышались шаги в коридоре, двигалось очень много людей в абсолютной тишине. Студенты из других ВУЗов стали рассаживаться по рядам, ректор стал за кафедру и скомандовал продолжать конференцию. Чанёль понял: Бён уже не вернётся. Разблокировав телефон под партой, парень написал мужчине сообщение, спрашивая, всё ли в порядке. Мужчина не ответил ни через десять минут, ни через полчаса, оставляя Пака в неведении. Сам от себя не ожидая, что так будет реагировать, Чан почувствовал себя плохо от беспрерывно бьющего в затылок беспокойства. Он не ёрзал на месте, не дёргал ногой, не блокировал-разблокировал экран телефона на проверку пришедших сообщений — в его поведении не было ничего такого, что можно было бы определить, как беспокойство. Только сам Ёль знал, что сердце у него бьётся чуть быстрее обычного, тело напряженное до предела, а в груди как будто не хватает воздуха, словно что-то давит изнутри. Ожидание ответа затянулось до самого перерыва, который наступил через полтора часа.       — Ужасно хочется есть, — устало прошептала Кара, наблюдая за тем, как некоторые студенты-гости и студенты корпуса вперемешку отправляются к выходу из помещения. Вокруг стали открывать двери и окна в самом конце, чтобы немного запустить свежий воздух. Оставалось около десяти докладчиков, которые должны были уложиться в час. Чанёля это уже не волновало: молча достав из рюкзака сладкое и воду, парень поставил это на стол и поднялся с места, бросаясь к дверям. Он знал, что обратно уже не вернётся. Бён не снимал вызов. Гудки всё шли и шли, а потом вызов сам по себе отключился. Для начала нужно было проверить кабинет преподавателя. Ёль понимал, что тот скорее всего мог закрыться внутри, но добраться до него было необходимо. Разумеется, дверь не поддалась. Чанёль написал смс с просьбой ответить, где мужчина находится, но оно тоже осталось без внимания даже через десять минут. Простояв ещё пять минут около двери, парень устало закрыл глаза, запуская пальцы в волосы. Это вообще нормально?! Он же, блять, волнуется! Он у меня дома  Прекрати, блять, уже написывать ему — 15:19, Бён Удивлённо уставившись на переписку, парень быстро набирает номер мужчины и через несколько гудков вызов принимают.       — Алло, — слышится раздраженный голос.       — Кто это? С кем я разговариваю?       — А я? — усмехаются с той стороны. — Кто ты такой, парень? Поперхнувшись воздухом от возмущения, Чанёль сцепляет зубы, оскаливаясь в пустоту.       — Уверен, я как-то подписан в телефоне, который тебе не принадлежит! Так что представься сначала ты, пока я не позвонил в полицию.       — С какой стати? — фыркают.       — Ты увёз человека не пойми куда! — распаляется Ёль. — Передай телефон законному владельцу.       — Он в безопасности, пацан, не лезь не в своё дело. Я понятия не имею, кто ты, но советую тебе пойти нахрен. У меня и без тебя забот хватает, пока он лежит в отключке. Бён перезвонит контакту «Пак» тогда, когда очнётся, а сейчас иди в задницу. И перестань уже написывать ему.       — Куда ты его увёз? — требовательно вопрошает Чанёль, спускаясь по лестнице на первый этаж. — Ты слышал меня? Где он… Звонок обрывается также неожиданно, как и в лицо ударяет холодный воздух. Парень ошарашено остановился на улице, уставившись на телефон. Разумеется, последующие его звонки никто не принимает — он даже дозвониться не может. Судя по всему, он в чёрном списке. Ошарашено пытаясь переварить ситуацию, Чанёль накрывает лицо руками и не знает, что ему делать. Чтобы прийти в себя, ему нужно десять минут, которые он тратит на стабилизацию сердечного ритма и мысленной мантры: «всё в порядке», «с ним всё хорошо», «он не мог уехать с кем-то незнакомым». Заглянув на парковку, Ёль замечает машину Бёна, стоящую среди огромного количества автомобилей, и сворачивает обратно. Пак не знает, мог ли мужчина оставить машину. Возможно, Бён засомневался в своих способностях вести машину в том состоянии? Наверное, поэтому он согласился на чужую помощь, если это вообще можно считать помощью. Неужели так сложно просто ответить на грёбаный вопрос? Просто дать понять, что с мужчиной всё в порядке и… Глаза защипало. Беспокойство нарастало с ещё большей силой, буквально пригвождая парня к остановке. Мимо него, ровно в четыре часа, проехал нужный автобус, а он стоит, как столб, пытаясь научиться заново дышать. Да, эмоции всегда были его врагом. Он плюхается на лавочку, пытаясь заставить себя вдохнуть полной грудью, но перед глазами упрямо всё кружится, и с такой силой давит напряжение на голову, словно её пытаются с обеих сторон раздавить. Именно таким его находит на остановке Кара. Чанёль понятия не имеет, сколько просидел так, но каждая минута была для него пыткой. В какой-то момент он просто понимает, что его голову придерживают, что-то говоря, а сам он цепляется за чужую куртку, словно пытаясь укрыться от чего-то, сам не зная чего. Беспокойство… нет — страх! постепенно отступает. Ёль чувствует себя настолько обессиленным, что практически заваливается на девушку, которая пытается удержать его в сидячем положении.       — Ёль, пожалуйста, — просит она, поглаживая его по волосам, — давай, возвращайся ко мне.       — Я здесь, — отвечает он, спуская руки с чужой мятой его пальцами куртки. — Как хорошо, что ты рядом… Через время она немного отступает, чтобы достать парню бутылку воды, и пока он пьёт, она склоняется к нему, обеспокоенно заглядывая в пустые уставшие глаза.       — Только не говори мне, что это началось во время перемены, когда ты убежал. Это длилось целый час?       — Нет, — еле качает головой Пак, — я пришёл сюда… автобус проехал в четыре, я не смог зайти. Кара говорит, что это было пятнадцать минут назад, но парень не верит. Ему казалось, что это не закончится вообще. Всхлипнув, парень накрывает лицо руками, слыша сверху мягкое «Ну что такое, Чанёль? Что случилось?», а он ведь даже рассказать не сможет. Всё, чего он хочет, это ебаного доверия к себе от Бёна и уважения к своим чувствам. Большего ему не нужно. Плевать ему на эту конференцию! Плевать! Плевать! Плевать! Его мужчине было плохо, но тот даже не потрудился объясниться, хотя знал, что Ёль будет переживать. Вот, как оценивают его способность помочь? Вот, как его самого оценивают, да?!       — Я поеду домой, — только и говорит парень. Слабо улыбнувшись, он поднимает затуманенные слезами глаза и медленно поднимается с лавочки. — Спасибо, — говорит он, крепко обнимая подругу, — спасибо.       — Ты точно сам доедешь?       — Доеду и обязательно напишу тебе.       — Если что, я напишу сама.       — Хорошо, — кивает он. Он приезжает в пять часов. Открывает дверь, впуская себя в тишину дома, и плюхается в кресло. Сил ни на что не остаётся, кроме как написать подруге и накрыть лицо руками, пытаясь спрятаться от эмоций.       — Ненавижу тебя, — шепчет он, поднимая взгляд к зеркалу, — ненавижу.