Развлечение

Темно-серый потолок плыл перед глазами, покрываясь странными бесформенными пятнами. Помещение казалось круглым – или углы просто потонули во мгле, не давая зацепиться за них взглядом. Рука судорожно дернулась, и Огичи рассерженно зашипел - лезвие никак не попадало по выпирающей косточке запястья. - Боишься? - презрительно выплюнул он, заглядывая своими лимонными кругами в самую душу. - У тебя склеральные линзы? – невпопад спросил Ичиго, а потом коротко вскрикнул, еще сильнее дернув рукой. Он не видел, но чувствовал, что лезвие глубоко чиркнуло по коже на этой самой косточке. Пустому приспичило поиграть. - Если боишься, нечего было соглашаться, - бросил Огичи, искривив губы в неприятной усмешке. - Хотя, плевать я хотел на твое согласие. - Плевать, - кивнул Ичиго, поднял руку и даже не удивился, увидев белеющую в темноте кость, покрытую кровавыми разводами, в провале раны. Попытался улыбнуться сухими губами (получилось), и чуть вздрогнул, когда кровь с запястья капнула ему на лицо. Он сам хотел почувствовать себя живым. Перед глазами бетонный потолок, однообразно серый, и если посмотреть вниз, то можно увидеть белое. Много белого, он просто флюоресцировал в слегка пыльном бетонном ящике, где из крошечного окна наверху бил мутный, красноватый свет. Или не красный? - Вы совсем забыли про меня, Величество? – скрипяще промурлыкал пустой. Схватил руку Ичиго, впиваясь пальцами прямо в разорванную кожу, с силой прижал к холодному полу. Устроился на его бедрах поудобнее, чуть ли не счастливо вздохнул, вслушиваясь в сдерживаемые всхлипы своего Короля. Оба изнывали от скуки, не имея возможности выплеснуть адреналин - чертбыегопобрал - в бою. Ичиго не знал, где они - пустой поймал его в каком-то мутном сне и утащил в другой уровень сознания. Может, даже в свой. Да, и Огичи знал, как его Король скучает по боли во время сражений, по бешено, гулко стучащему сердцу, по сильным противникам, заставляющим его умирать и воскресать, по подсохшим корочкам крови на теле, соленым каплям пота, пелене перед глазами, и вообще по всему, что было у него во время битв. Затишье раздражало, выматывало, толкало на глупые поступки типа этого. Как Ичиго смел думать, что есть что-то лучше такого развлечения? - Хочешь еще? - почти эротично прошептал Огичи ему на ухо, зажимая запястье так сильно, что оно немедленно онемело. Куросаки беспомощно дернулся. - Даа... Ичиго был жалок, фанатичен и невероятно доступен. Он это знал. Лезвие прошлось по груди, глубоко проникая в упругую кожу, заставляя Ичиго тихо вскрикивать и тут же стонать – тоже тихо. Даже возникни у него желание покричать громче, никто бы все равно не услышал. Войти вот так, без смазки, парой дерганных движений, было жестоко и восхитительно. Сухая боль пронзила все тело, задница горела огнем, крик взметнулся к потолку и затерялся в какой-то щели. Огичи хрипло засмеялся, задыхаясь и еле хватая спертый воздух ртом, хотя Ичиго справедливо полагал, что больно им обоим. Но его плечи тоже тряслись, а губы растягивались в блаженно-безумной улыбке. Тонкая кожица трескалась, ранки саднило, оставляя привкус железа, в груди теплело удовлетворение. Кроваво-красное, скорее всего – пустой нашел где-то тонкую-тонкую металлическую палочку и вогнал ее Ичиго между ребер минут двадцать назад. Или час. Или вечность. На ум пришла ассоциация с европейской тюремной камерой в Средневековье, где бойница находилась у потолка, а пытки все не заканчивались. Правда, Ичиго думал, что заключенные не хватали экзекутора за воротник косоде судорожно дрожащими руками, не подтягивали к жадному рту и не кусали чужие губы, вызывая раздражение и шипящие маты. В отличие от него, Огичи не любил испытывать боль на себе, но вытерпеть что-то ради криков Ичиго мог. Зато он любил пытать, причем знал, когда нужно остановиться, чтобы Куросаки не потерял сознание. Они идеально подходили друг другу. - Ты всегда будешь моим, ты знаешь, Величество? – низким голосом проговорил пустой на ухо Ичиго, безжалостно вбиваясь в его тело. Впрочем, толчки теперь выходили менее болезненными из-за крови, немного смазавшей член Огичи, но Куросаки уже забыл об этом – в данный момент он испытывал острое наслаждение, приоткрыв рот и царапая сломанными ногтями пол. Изнывая, поддаваясь, смотря широко раскрытыми глазами в неожиданно высокий потолок – или тот таким был? – отключаясь на мгновения от непереносимого больного удовольствия, Ичиго чувствовал себя еще более чокнутым, чем его пустой. - Скоро ты снова будешь ныть от этой скуки, лгать своим слабым друзьям, звать меня… Зачем тебе вообще уходить? Мы можем остаться, - на грани слышимости прошептал Огичи, подхватывая его под колени, - здесь… - приподнял, не переставая трахать разомлевшего Ичиго, наклонился к уху. – Навечно. Сознание Куросаки зацепилось за это слово, словно утопающий за соломинку, и вытащило его из кайфа в реальность. Взгляд уперся в грязно-белые от пыли волосы, растрепано обрамлявшие лицо, и в кусочек низкого потолка за ними. Или он был высокий? - Ты же знаешь ответ, - так же шепотом ответил Ичиго, поднимая растерзанные руки в кровавых разводах, местами - со свисавшими лохмотьями кожи, и обнимая пустого за шею. Желтые радужки скользнули по его лицу с напускным безразличием и тут же спрятались за черной завесой – Огичи закатил глаза. - Долг, честь… Знал бы кто, что ты позволяешь резать и трахать себя, Величество, чтобы удовлетворить свой гребанный мазохизм… Он странно дернулся, прикусил бледную губу и вжался бедрами в Ичиго. Тот почувствовал его семя внутри себя, там, в глубине, и задохнулся от восторга – вроде не в первый раз, а так захватывает… - А я? – сорванным голосом попросил он. У них давно вошло в привычку болтать во время оргазма. - Все и так для тебя. Подрочить сам не сможешь? – усмехнулся пустой через несколько секунд, сгоняя какое-то совсем уж беззащитное выражение с лица. Ичиго почти ласково улыбнулся и выгнулся, прижавшись всем телом к Огичи, испытывая тупую, тянущую боль груди и бедрах, колющую – в боку и на запястьях, и безысходную, привычную – где-то в районе сердца. Потерся о теплую, вопреки всем предрассудкам, кожу, немного задевая ткань хакама, изогнул спину до хруста позвонков и почти счастливо выдохнул, кончив прямо на своего любимого садиста. Вообще-то нет, они оба друг друга ненавидели. - Ты подождешь меня? – спросил Ичиго, заранее зная ответ, но все равно всматриваясь в знакомое лицо, ища признаки сомнения. И опять облегченно вздыхая при виде короткого, скупого кивка. Огичи широко ухмыльнулся, наблюдая за постепенно растворяющимся в красноватом пыльном свете Ичиго. Как всегда мягкая и сдерживаемая улыбка, немного не сочетающаяся с воспаленными сухими губами, порванная одежда, открывающая тело с зияющими ранами и отеками, потускневшие рыжие волосы… И самое лучшее зрелище – пустые карие глаза с искрой безумия, такие сытые, скучные, и плевать, что такие противоречивые… Это было их правило – все заканчивалось, когда Ичиго был истощен. Но это повторится, и не раз, потому что его Величество не сможет отказаться. И пустой не сможет, не отпустит свое личное извращенное развлечение, не покинет Короля – никогда. Они же одно целое, так?