*flashback*
– Как у тебя вышло её так запутать? – Я клянусь! Она лежала аккуратно свернутая в шкафу целый год. Провода всегда живут своей жизнью, ты что, хён, не знал? Крис усмехнулся над Феликсом, жестикулирующим своими маленькими ручками и продолжил разматывать ком гирлянды. В комнате кузена было слишком уютно, тепло и вообще… Намного лучше, чем в своей квартире. И ёлки у него в этом году не будет, поскольку купил он последнюю и сразу притащил Феликсу. Но об этом братишке знать не обязательно, пусть наивный ребёнок думает что он себя тоже не обделил. Гирлянда наконец сдаётся, и Феликсу приходится наблюдать, как Крис встаёт на стул и начинает наматывать её на ветки… своими сильными и красивыми руками, вены на которых до невозможности хотелось зацеловать. Он завис, наблюдая за манипуляциями, которые проворачивал Чан с этой гирляндой, и глаз никак не мог отвести. Внезапно на Феликса нахлынули какие-то чувства, которые определил как чувства теплоты, уюта, и вообще того, что он на самом деле дома. Впервые за долгое время он чувствует, что вот он - дом. И это даже не помещение, а… Крис. А еще ёлка, гирлянда и Крис. И Бан Чан. И его брат. На самом деле, с того момента как они с Крисом уехали из Австралии, прошел почти целый год. Но Феликс все еще чувствовал себя так, будто бы он в Корее временно, будто он эту квартиру ненадолго снимает и скоро ему придется лететь обратно домой. В течение этого года он пытался свыкнуться. Хватался за каждую мелочь, которая могла бы ему помочь принять всё это. Но ничего не выходило. Феликс часто скучал по семье. Ему только шестнадцать, а он вот так вот был выброшен во взрослую жизнь, как тот мамонтёнок, которого оставила мама. Он чувствовал себя самым одиноким на свете. Но это только до появления в его дверях Криса. Тот будто чувствовал, что у брата глаза на мокром месте и прибегал к нему, чтобы попить чай и отвлечь. Крис слез со стула и отнес его на место. Феликс включил гирлянду в розетку и вся комната окрасилась в тёплые оттенки. Настолько теплые, что Феликс буквально таял. Но не было бы Чана, стоящего за его спиной, в комнате было бы неимоверно холодно и отвратительно, и единственное, что смог бы Феликс - свернуться клубочком и безжизненно лежать под этой ёлкой, пока иголки сыпятся на него. Чан обнимает сзади, а сердце Феликса готово выпрыгнуть к чёртовой матери. Братские обнимашки не должны так на него действовать, и он очень хотел бы успокоиться прямо сейчас, но дыхание сзади было слишком горячее и самая большая проблема в том, что он никогда не мог воспринимать его как просто брата. Никогда. Но, к сожалению (а может к счастью), его это больное восприятие не взаимно. – У тебя волосы теперь такого же цвета, как гирлянда в определённом режиме, рэд гай, - Крис тихо засмеялся. У Феликса уже мурашки пошли по затылку, и он поспешил выпутаться из этих тёплых и мягких объятий. Он надеялся, что вид у него был не очень растерянный. Но широко распахнутые глаза смотрели на Криса как-то очень уж странно и часто-часто моргали. – Ну и чего ты, Лисёнок? - Крис взъерошил и без того взъерошенные волосы Феликса. В последнее время тяга к нему стала всё более невыносима и сильна. Единственный человек, который является для него хоть какой-то отрадой в этом дурацком городе и дурацкой жизни, может в одно мгновение стать ему никем, если Феликс не выдержит и вывалит на него все свои чувства и мысли. – Хватит меня так называть, - и опять Феликс расстроился. Двадцатый раз за день. – Ты чего вдруг? - Крис нахмурился, подходя чуть ближе к повесившему нос брату. Да ничего такого, всего лишь инфаркт сейчас случится от всего происходящего, если ты, Бан Кристофер Чан, сейчас не прекратишь. Тот еще и тон назло понизил, и атмосфера в полутьме натягивалась как струна. Может быть, только для Феликса. – Ты придёшь завтра праздновать ко мне или нет? - Феликс не поднимал головы и рассматривал свои красно-зеленые новогодние носки. – Куда я денусь? - по его тону можно было понять, что он снова улыбается. – А с кем? - Феликс поднял голову, в надежде услышать «один». У Криса даже лёгкая улыбка сползла с лица после этого вопроса и сосредоточенного выражения лица брата. – Я звал Уджин хёна. Нужно было видеть, как Феликс поменялся в лице. Он и так выглядел мрачнее некуда. Крис испугался, как бы слезы из широко распахнутых глаз брата не потекли. – Но я лучше приду без него, - поспешил добавить Крис. – Да нет, все нормально, - Феликс выдавил улыбку. - Ты можешь его взять с собой, я не против. У Криса сердце разрывалось, когда он смотрел на эту до боли грустную и обиженную улыбку. Он кивнул и сразу же всё для себя решил. Не оглашая своего решения, он предпринял попытку разрядить обстановку, пока оба их сердечка не разорвались. – Что ты хочешь, чтобы я тебе подарил? - заметив, как Феликс закатывает глаза и собирается что-то говорить с воинственным видом, Крис добавил. - Только не начинай говорить о том, что тебе ничего не нужно! Феликса это условие поставило в небольшой тупик. Ну и как можно было перечить хёну? А далее слова сами как-то вырвались, не успел он осознать того, что вообще сказал: – Себя подари, - глаза его снова испуганно расширились, будто он сказал что-то ужасное. - В том смысле, что… Просто приходи. И не бросай меня ради твоих хёнов. Крис устал уже постоянно умиляться своему младшему братишке и просто-напросто сгрёб его в мягкие объятия, пообещав, что никогда ни на кого его не променяет. И Феликс облегченно вздохнул, утыкаясь Чану куда-то между ключицей и шеей и обвивая руками талию. Толстовка его пахла кондиционером для белья, а сам он - елью и жвачкой. Феликс готов был буквально раствориться в этом моменте.*end of flashback*
И вот он, с ёлкой набекрень, с потрёпанным жизнью котом и с включенным телевизором на первом в Корее канале сидел в комнате и дожидался брата. Ему даже нечего было выпить для того, чтобы хотя бы немного расслабиться. Вчерашние его броские неоднозначные фразы не давали спокойно жить, и он больше всего сейчас хотел, чтобы они были поняты братом не так, как были поняты им самим. Очко всё-таки сжималось. За окном вдруг пошел снег, коего не наблюдалось очень давно. Огни фар торопящихся машин мелькали туда-сюда на перекрёстке, абсолютно все люди тоже спешили. Феликс вдруг резко захотел остановить время чтобы отдышаться от всей этой суматохи, которая никоим образом его не касалась, но которую он успел пропустить через себя. Он быстро скользил взглядом по всему, что видел за окном, держа в руке последний мандарин, который у него остался. И есть он его, как полчаса назад, уже не собирался, так как уверен, что ни единый кусочек ему сейчас в горло не полезет. Времени до начала следующего года оставалось безбожно мало, а это значит, что… В дверь позвонили. Известно, кто. Именно это и значит. Всё с тем же проклятым мандарином в ладошке, с растрепанными волосами, которые он забыл причесать и с намотанной от нервов на руку мишурой он стоял у порога и наблюдал за тем, как брат выходит из лифта и заходит к Феликсу в его подобие квартиры. Один. В руках у Криса был пакет мандаринов и две бутылки шампанского. И выглядел он так по-домашнему, так заботливо, что Феликс не мог не кинуться в объятия. Пусть куртка его была вся в снегу, пусть руки заняты… – Никаких хёнов, малыш. Феликс был готов поклясться, что Крис аж через куртку почувствовал как у него теперь, после его слов, бьётся сердце. Он был так нежен с хёном уже второй день, что это стало абсолютным обострением ситуации. Что с этим всем делать - неизвестно. Раньше он чувствовал что-то, но придавал этому значение лишь крепкой братской любви. – Пока мы так стоим, две тысячи двадцатый уже наступит! А самое плохое то, что я тебя даже нормально в ответ не могу обнять, Лисёнок. – Прости, - Феликс как ужаленный отпрыгнул и поспешил забрать все из рук Криса. Он отошёл к столу, который располагался не далеко от окна и принялся складывать мандарины в пустующую до этого момента тарелку и доставать из небольшого шкафчика фужеры и все остальное. Пока он доставал салфетки с сантой, в комнате погас свет. Феликс на секунду завис, а после повернул голову в сторону. Около ёлки на корточках сидел Крис и включал вилку гирлянды в розетку. – Я тебе значит гирлянду вешал для того, чтобы ты ее потом не включал, - Крис улыбнулся. Феликс чуть не задохнулся от возмущения и начал искать глазами кота для того чтобы показать ту самую наглую морду, из-за которой он напрочь забыл включить огоньки обратно. Попытки оказались тщетны и он перестал вертеть головой. – Кот ёлку уронил прямо перед тем, как ты пришел, - Феликс проследил за тем, как Крис подошел к столу. – Ага, отговорки пошли, - Чан наблюдал с еще более широкой улыбкой за тем, как на лице Феликса отчетливо выразилось негодование. – Крис! Почему ты думаешь, что я вру? – Успокойся, - он засмеялся. - Просто ты такой милый, когда злишься. У тебя сразу лицо одного цвета с волосами. Крис начал смеяться еще больше, а Феликс решил, что это брату просто так с рук не сойдет. Он в одну секунду сократил расстояние между ними и начал тыкать пальцами в рёбра, зная, насколько это Крису не нравится. – Я сдаюсь! Зачем ты так со мной? Я думал, мы друзья! Как бы ни хотел Феликс не обращать внимания на последнюю фразу, он не смог. Он остановился и отошел обратно к своим салфеткам, а улыбка с лица его сразу же сползла. Это правда была до невозможности незначительная фраза, брошенная братом, которому было очевидно очень плохо в тот момент. Но его влюблённое маленькое сердечко правило мозгом, а не наоборот. Молчание было более чем неловкое, и Феликс готов был молиться всем богам, чтобы Крис ничего не понял в этих его истерических выходках. Он отошел к телевизору и включил звук. – Пять минут осталось, - сообщил Крис. – Как пять? - глаза Феликса, нарезающего фруктовый салат, округлились. - Я дорезать ничего не успею. – Значит, будем есть салат, недорезанный с прошлого года, - Крис подошел со спины. Если сказать, что Феликс в этот момент кончился как личность, то это ничего не сказать. Крис обнял его талию одной рукой и уткнулся носом в затылок. Другой рукой он прошелся по руке брата, держащей нож и аккуратно вынул его, положив рядом. – Прости, Лисёнок, - прижимая Феликса к себе уже двумя руками прошептал прямо в шею Крис. – За что? - голос младшего сел, а сам он всё ещё не знал что происходит и куда ему деваться. – За то, что сказал кое-что не то. Он улыбнулся, взял Феликса за руку и подвёл к столу, после вручив пустой бокал. Буквально всё перевернулось с ног на голову в эти пару минут, мозги были набекрень и без шампанского, а на ладони и затылке до сих пор чувствовались теплые прикосновения. Тотальный кошмар. – Я не понимаю о чем ты говоришь, - Феликс наблюдал за тем, как сильные руки открывают шампанское и разливают его по фужерам, а сердце начало стучать всё громче и громче. – Тише, не отвлекай президента. Крис встал рядом с Феликсом, лицом к телевизору. Президент говорил что-то о том, что девятнадцатый год был очень трудным и что дальше будет лучше. Признаться, никто его не слушал и не слышал. На улице начали кричать обратный отсчёт, фейерверки уже запускали. Крис повернулся к Феликсу, чем заставил брата сделать то же. – С Новым годом, Ликси. – С Новым годом, братик, - сердечки в глазах Феликса скрыть было, к сожалению, невозможно. Звон фужеров в ушах Феликса был громче, чем должен быть. Он выпил все содержимое залпом, трясущимися руками поставил фужер на стол и уже было хотел сесть, но Крис не дал ему этого сделать, обхватив маленькие локти своими большими ладонями. – Я назвал тебя другом, хотя прекрасно понял, что смотришь ты на меня не как на друга. Феликс почти задохнулся. Он готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не быть отвергнутым братом сейчас и уже собирался принять все, что тот скажет, опустив взгляд. Феликс не понимал, как тот догадался. Слезы уже были наготове. – Посмотри на меня, - Крис почему-то перешёл на шёпот, а Феликс послушался, подняв свои большие, уже полные слёз глаза. – Я все прекрасно понимаю, Крис. Я ненормальный, раз смог влюбиться в брата. Просто… Пожалуйста, не отвергай меня совсем. Я не могу ничего с собой поделать, я избавлюсь от этого настолько быстро, насколько это возможно. Я без тебя не смогу. Крис, пожалуйста… Слова лились сами и без остановки, пальцы цеплялись за чужую рубашку где-то на ребрах, а слёзы уже начали капать. Крис положил ладони на скулы брата и большими пальцами начал стирать каждую слезинку, слушая, как Феликс говорит взахлёб и все шире улыбался. – Малыш, успокойся. Я же не сказал ничего. Феликс затих, все еще цепляясь за Криса как за последнюю надежду выжить. – Почему ты считаешь, что между братьями такого не бывает? Это всего лишь предрассудки. Вся комната из-за гирлянды становилась то красной, то голубой, то фиолетовой. В полутьмах почти не было видно лиц, и так было намного комфортнее. Феликс не понял ничего из того что говорил Крис. Точнее, его мозг отказывался воспринимать. Не надежда ли это выйти сухим из воды? – Я ничего не считаю, хён. Просто скажи, что не уйдёшь от меня. – Глупенький. Крис одним движением взял на руки малыша-брата и направился в сторону кровати. Тот задёргал ногами, пытаясь слезть, но у него, конечно же, ничего не вышло. Может быть, Крис делает неправильно, но он уже давно не может спокойно смотреть в эти очень доверчивые большие глаза, ощущать эту его невинность. На кровать он кладет его немного неаккуратно, и так же неаккуратно нависает над ним, но не теряет контроль. Ничего такого. Феликс смотрит на него непонимающе. – Крис, ты… чего? - шепотом и запинаясь. – Ты вчера сказал, чтобы я тебе подарил себя. Хочешь, буду твоим? – Ч-чего ты имеешь в виду… Крис ничего больше объяснять не хотел, да и просто-напросто не выдержал. Он прикоснулся губами к ещё влажной от слез щеке, потом к другой, спускаясь к губам. Он остановился, чтобы посмотреть на брата, который все цеплялся за его рубашку своими маленькими пальчиками. В глазах уже не было того непонимания, но он заметно стеснялся. Чан провёл большим пальцем по нижней губе, перед тем как поцеловать. И был приятно удивлён, когда Феликс ответил не как ребенок, который никогда не целовался, а как довольно опытный. Мягко, аккуратно. Крис пытался не перейти черту, но младший заметно раскрепостился, после того, как отпустил рубашку. Его руки переместились сначала на плечи брата, а после на спину и спускались все ниже. – Ты ходишь по тонкому льду, Лисёнок, - прошептал Крис в губы, переключаясь на шею. – Ты же не будешь насиловать шестнадцатилетнего? Тебе двадцать три и тебя посадят, - Феликс искусал себе все губы, пока губы чужие зацеловывали шею. – А это и не будет изнасилованием, по глазам твоим видно. Глаза Феликса и вправду потемнели и смотрели как-то совсем по-другому. Крис хоть и не хотел возбуждать, но сделал это. Но о чём он на самом деле думал, когда начал целовать мальчика вот так, хотя тот в свою очередь, возможно, не целовался даже ещё. Чан не мог отстать от его шеи. Она была слишком мягкая и чистая, и он не мог не оставить на ней себя. Пока Крис разукрашивал её засосами, Феликс схватился за волосы хёна на затылке, прикусывая свою губу сильнее и издавая какой-то очень милый писк, из-за которого Крису пришлось остановиться. Он с улыбкой посмотрел на Феликса. – Хён, пожалуйста, давай остановимся. Потому что еще немного, и будет поздно, - Феликс почти хныкал. – Хорошо, только ответь на моё предложение. – Да, - он опустил глаза. – Что "да"? – Хочу, чтобы ты был моим. Феликс поцеловал брата сам, положив ладони на его шею. Более напористо, чем делал это Крис, позволяя себе провести языком по чужим губам, заставляя Чана сделать то же самое. Он обвил талию брата ногами, прижимаясь к нему сильнее. Так, будто бы вообще никогда больше не отпустит. Не шампанское допить, ни поесть. Фейерверки и крики под окнами не прекращались, и какие-то особо громкие выстрелы вернули их в реальность. Крис слез с кровати и потянул за собой Феликса. – Пошли гулять.