эрин сепфора урис

мама целует меня в лоб и гладит по спине. — позвони мне, как доберешься до бабушки, — я коротко киваю и собираюсь направиться к автобусу, — нет, постой! пусть она мне позвонит. я оборачиваюсь лицом к маме и вновь киваю. она грустно улыбается мне, и я сама раскрываю руки для объятий. последнее время мы недостаточно близки с ней., но мне очень нужно на время оказаться в дерри и покинуть ее. бабушка всегда пахнет дорогим винтажным парфюмом, свежими цветами и старыми книгами из ее большой библиотеки, где среди стеллажей можно потеряться в глубине магических миров пьес и любовных романов, которые она горячо любит. по утрам бабушка ставит кофейник, причесывает ухоженные седые волосы в пучок, надевает белую соломенную шляпу с нежно-розовой атласной лентой и выходит в сад, где срывает несколько ромашек или тюльпанов, покрытых росой, набирает немного клубники или вишни, и снова стремится домой, где ее уже ждет свежесваренный кофе и старая, антикварная ваза для нового букета. после она делает для себя пару тостов с джемом и наслаждается тихим, уютным утром под звуки радио с музыкой шестидесятых. — пиши мне, милая! — кричит мама в окно и машет. я улыбаюсь одним уголком рта и показываю ей большой палец в знак того, что все будет хорошо. автобус покидает станцию и заезжает в сосновый лес, где преимущественно и будет протекать наша дорога. я решаю дочитать повесть, которую совсем недавно посоветовал мне папа. поправляю белые чулки до колен и на секундочку бросаю взгляд в окно, как вдруг чей-то голос доносится до моих ушей. — дорогой, ты видишь эту девочку? — на втором ряду, у окна? — да. знаешь, сначала мне показалось, что это наш стэн-супермен, — я на секунду содрогаюсь. — да, точно, стэнли урина, — он усмехнулся, а я совершенно опешила от услышанного. как можно так издеваться над чужой фамилией? откуда они знают папу? решаю не обращать на них внимания и берусь за книжку. проходит около пятнадцати минут. я чувствую их взгляд на себе, оборачиваюсь, но, оказывается, что они просто беседуют между собой. мужчина в очках одной рукой обнял второго, а тот положил ему голову на плечо, сняв капюшон красной толстовки. проходит еще десять минут. автобус натыкается на кочку. от неожиданности мужчина в красной толстовке вздрогнул и, достав ингалятор из кармана, быстро трясет его и вдыхает содержимое. — милый, ты в порядке? — его спутник поправляет очки, спавшие на нос, а после кладет ладонь поверх руки… астматика, верно? мне становится неловко, что я откровенно начала наблюдать за парой, я резко отворачиваюсь к себе и смотрю на текст и погружаюсь в литературу. автобус едет хорошо, нас совершенно не трясет, дорога ровная и спокойная. ко мне кто-то подсаживается. я совершенно пугаюсь этого и захлопываю книгу, не дочитав предложение. — о-о, ты чего? извини, если я напугал тебя. ты в порядке? — мужчина, тот, что в очках, тихонько хлопает меня по плечу. краем глаза я вижу, что второй сел на второй ряд с другой стороны, таким образом, он был совсем рядом. мама говорит, что не стоит говорить с незнакомыми. папа говорит, что категорически нельзя говорить с незнакомыми. — я в порядке, — нет-нет-нет. нет, эрин. ты вообще не в порядке. ты только что нарушила правило номер один — «посылать незнакомцев к черту». что ты творишь? — извини еще раз. можно спросить тебя кое о чем? я напугана, но киваю. — ты случайно не… — он чешет затылок, на секунду оборачивается к астматику. — сепфора. тебя не сепфора зовут? — говорит он. — точно, — парень в очках снова повернут ко мне. я снова киваю. — эрин сепфора урис. они усмехаются. ну да, конечно. — я ричи тозиер. называй меня просто рич, — рич добро улыбается мне, — это эдс. мы друзья детства твоего папы. — я эдди, — эдди протягивает мне руку и тихонько жмет мою ладонь. — знаешь, ты очень похожа на стэна! — восклицает ричи. — да, он был точно такой же маленький. те же кудри пшеничного цвета. те же глаза. — милашка. я слегка улыбаюсь друзьям папы. — ты едешь в дерри? а почему одна? почему стэн не едет? — спрашивает эдди. — папа… папа испачкал любимую рубашку вином за семейным ужином. пятно не выводится, а он хочет встретиться с бабушкой исключительно в этой рубашке. исключительно. поэтому пока я одна. — это стэн… — весело закатывает глаза ричи. — вечный аккуратист. — эрин? — да? — ты знаешь, почему тебя так зовут? я мотаю головой. — нет. эдди широко оголяет улыбку. — когда твой папа был в твоем возрасте… — …он был страшно помешан на птицах, это просто жуть была! эрин, милая, скажи, что он стал орнитологом? — я сглатываю и говорю «да». — не перебивай меня, дурень. он говорил, что «непременно назовет дочь сепфорой, потому что это значит «птица». — удивительно, прошло двадцать шесть лет, а он не изменился. — утром следует… — начал медленно растягивать слова эдс, — первым делом поставить кофейник, затем причесаться и отправиться в сад. — где нужно сорвать свежих цветов, — продолжил рич. — потому что свежие цветы в доме дарят радость и уют. — можно нарвать ягод, а после вернуться в дом. — где уже сварен вкусный кофе. — а потом приготовить… — тосты с джемом? — предположила я. — ох. стэн просто ненавидел тосты с джемом! он любил вафли с кленовым сиропом, или с сыром, или с ягодами… но он терпеть не мог… «тосты с джемом» — в унисон произнесли ричи и эдди, это звучало в точности, как голос папы, когда он недоволен.

***

так я провела остаток дороги — мило говорила с ричи и эдди, которые оказались молодоженами, и которые решили навестить старый городок, где они провели детство. автобус пришел. я выскочила самая первая, а следом вышли папины друзья. — пока, эрин сепфора урис! — смеются они, и я машу им в ответ, — будь счастлива! передай привет папе и бабушке! — она ведь страшно любит тосты с джемом! — кричит ричи, и они уходят. позже меня встречает бабушка и крепко обнимает меня. на наших глазах выступают слезы, а когда я приду к ней домой, и она предложит мне тосты с джемом, меня стошнит от истерики. папа покончил с собой месяц назад.