Без эмоций

      «У ведьмаков нет чувств. Они безэмоциональны и потому способны хладнокровно убивать монстров. У них нет чувств».       Лютик повторял про себя эти слова, пока сидел и смотрел на напряжённую спину Геральта. Тот находился в одной и той же позе уже минут десять, отвернувшись от Лютика, и за это время не проронил ни одного слова. Что начинало беспокоить.       Неразговорчивый ведьмак не очень охотно вовлекался в общение со своим говорливым напарником, и Лютик привык к его вечной суровости, но сейчас даже по меркам Геральта было слишком тихо и неуютно. Помаявшись немного, Лютик всё же не выдержал и обошёл Геральта сзади, заглядывая ему в лицо. Взгляд ведьмака был опущен на меч, который он сжимал в руках, и не выражал, казалось, никаких эмоций. Одна лишь пустота в жёлтых глазах, от которой по коже разбегались мурашки.       Лютик поёжился. Он не знал, о чём говорить с Геральтом, да и стоило ли делать это вообще, но не сказать хоть что-то он просто не мог. В конце концов, Геральт не был для него кем-то посторонним. Пусть не был и другом.       — Знаешь… а ты сегодня был очень крут. Думаю, новая баллада станет знаменитой, все будут рады услышать об очередном подвиге Белого Волка…       В ответ Лютику было лишь молчание. На лице Геральта не дрогнул ни один мускул. Он всё так же продолжал сидеть и смотреть в одну точку, словно ничего интереснее вокруг нет. Лютик кашлянул, прочищая горло. Отчего-то стало труднее говорить.       — Может… может, костёр разведём? Есть хочется…       Он не успел даже закончить фразу, как Геральт уже поднялся на ноги и направился в лес. Видимо, собирать хворост и дрова для костра. Или, возможно, Лютик окончательно надоел ему своими стараниями наладить контакт. В случае с Геральтом никогда не узнать наверняка.       Он вернулся, когда Лютик успел совсем заскучать и уже подумывал, не направиться ли ему следом за ведьмаком. Геральт хмуро бросил дрова и тушку какой-то птицы на землю, а затем принялся разводить огонь, игнорируя робкие попытки Лютика помочь. В итоге Лютик, насупившись, сел напротив и принялся бренчать на лютне, надеясь, что этим действует Геральту на нервы. Но тот, казалось, даже не замечал телодвижений со стороны своего барда. Он продолжал заниматься делом, и через какое-то время до ноздрей Лютика донёсся божественный аромат жареного мяса.       — А ты сам-то будешь? — поинтересовался Лютик с набитым ртом, после того как немного насытился. Геральт лишь покачал головой, вернулся на прежнее место и принялся протирать и без того чистый меч. Аппетит у Лютика тут же пропал. Он отодвинул от себя недоеденную ножку, вытер руки и принялся буравить взглядом ведьмака. Тот не оставил своего занятия, не обращая на Лютика никакого внимания, и у того лопнуло терпение. Подойдя к Геральту, он выхватил у него из рук меч, молясь про себя, чтобы ведьмак не убил его сразу. Геральт поднял взгляд мгновенно потемневших глаз и прорычал:       — Отдай.       — Нет, — Лютик покачал головой, невольно жмурясь. Геральта в гневе он уже видел, и испытывать его злость на себе не было желания. Лютик знал, что ведьмак на него нападать не будет, но… злить его всё-таки не хотелось.       — Давай поговорим.       Собственный голос показался совсем тихим и жалким, и Лютик невольно подумал о том, какого чёрта он творит. Разве ему важно, что происходило в голове ведьмака? Он — простой бард, который сопровождал Геральта в его приключениях. Они не друзья, совсем не близкие друг другу люди. Но что-то внутри упорно противилось, стоило посмотреть на непривычно слишком мрачного Геральта. Предыдущая охота подкосила его, что-то надломила внутри. И не работала отчего-то хвалёная бесчувственность ведьмаков.       — О чём?       — О Дее.       Геральт нахмурился ещё сильнее и быстрым жестом отобрал меч из рук Лютика. Затем поморщился: резкое движение потревожило раненый бок. Лютик знал, что у ведьмаков всё заживало гораздо быстрее, чем у людей, но это не значило, что они переставали чувствовать боль. У Геральта было столько шрамов, что страшно считать — чем Лютик, конечно, не занимался. Ему совсем не хотелось, чтобы Геральт думал, что на него пялятся. Лютику жизнь пока была дорога.       — Нам не о чем говорить. Монстр убит, задача выполнена.       — Но…       — Хватит.       Геральт встал и пошёл к Плотве, ясно давая понять, что разговор на этом закончен. Лютику оставалось лишь смотреть ему вслед и медленно закипать внутри. Он ненавидел, когда Геральт вот так уходил от разговоров. Пусть бы кричал, махал руками, что угодно, но не это игнорирование, от которого начинаешь ощущать себя пустым местом. Лютик слишком хорошо знал это чувство — безвестный бард, скитающийся по разным тавернам и поющий никому не нужные песни… он был никем и ясно видел презрение, мелькающее в глазах высокосветских вельмож, которые изредка забредали в злачные места. Когда он просил Геральта взять его с собой, то надеялся, что это будет началом чего-то нового, захватывающего, что навсегда изменит его жизнь. Что он больше не будет простым бардом — он станет бардом великого воина, с которым бок о бок проживёт то, что даже не снилось пузатым крестьянам, пьющим пиво в дешёвых тавернах.       А в итоге он получил вечно хмурого ведьмака, от которого слова доброго не услышишь и которому, казалось, было полностью наплевать на своего спутника. Он, конечно, спас его тогда от проклятия джинна, притащив к ведьме, но…       «Но это потому, что я ему нужен с практической точки зрения».       Глубоко внутри Лютику хотелось верить в обратное, но он старательно запихивал эти мысли подальше. Не стоило питать иллюзий насчёт Геральта. Он — бесчувственный чурбан, которого волнует лишь охота и оплата за неё.       Однако, смотря на Геральта, гладившего Плотву по морде и что-то говорившего ей с убитым видом, Лютик был совсем не уверен в том, что прав.       Когда Геральт вернулся, Лютик был готов к новой попытке поговорить. Но не успел открыть рот, как Геральт буквально рухнул на заранее расстеленное на землю покрывало и закрыл глаза. Он выглядел уставшим. Сражение с монстром было непростым, и до сих пор по спине Лютика бежал мороз, стоило о нём вспомнить. Обычно Геральт старался оставлять своего спутника в безопасном месте, но в этот раз не вышло. Лютик своими глазами видел, как тварь, бывшая до этого прекрасной девушкой, набросилась на ведьмака. Как они двигались в смертельно опасном танце, как чудовище уклонялось от стремительного клинка. Как монстр прыгнул на Геральта и вцепился в него зубами, а после отскочил, воя и плюясь на землю чёрной кровью. Позднее Геральт объяснил, что успел выпить особое зелье, делающее его кровь ядовитой и отравляющей чудовищ.       Но отравляло оно не только их. По словам Геральта, ведьмаки старались редко принимать этот эликсир, так как он плохо влиял на их организм. После него требовалось время, чтобы восстановиться. Поэтому сейчас, смотря на мирно лежащего Геральта, Лютик не решался мешать его сну. Он лишь вздохнул и вернулся к недоеденной птице. Какое-то время мучился выбором, оставить что-нибудь Геральту или нет, в конце концов, он же сам отказался от ужина, но затем всё-таки отложил ему некоторую часть. Когда он проснётся, то, наверное, не захочет тут же отправляться на охоту.       Какое-то время Лютик провёл в тишине, пока не заметил, что Геральт не спал. Он смотрел ярко-жёлтыми глазами в начинающее понемногу темнеть небо и молчал. Думал о чём-то, и мысли эти явно были неприятными. Лютик мог лишь догадываться, что происходило внутри головы Геральта.       Когда им пришёл заказ с туманной формулировкой, что в некой деревне живёт странная девушка, Лютик сразу насторожился. Он не любил загадочных женщин, от них только и жди неприятностей. Стоило вспомнить хотя бы ту же Йеннифер, что чуть не отправила Геральта в могилу. Нет, если выбирать, то Лютик предпочёл бы старых добрых страшных монстров, они по крайней мере не могли соблазнить красивым личиком и изящной фигурой.       А Дея была красива. Тонкая талия, длинные чёрные волосы, тёмные глаза… при взгляде на неё сердце начинало биться чаще, а в горле пересыхало. Но было в этой красоте что-то противоестественное, и когда девушка улыбнулась, Лютик понял, почему. Её зубы были похожи на зубы хищного зверя, острые, они, казалось, могли разорвать человеческую кожу за доли секунды. Вампир? Русалка? Несчастная проклятая девушка? Лютик не знал, кем она была, но знал, что от неё стоило держаться подальше.       Но не все думали так. Деревенский идиот, молодой ещё мальчишка, влюбился в Дею по уши и смотрел на неё такими счастливыми глазами, что все предупреждения Геральта пропустил мимо ушей. Ведьмак должен был убить Дею по правилам, но он проявил милосердие. К этому Лютик уже начинал привыкать. Мрачный охотник на монстров часто этих самых монстров не убивал, предпочитая вместо этого излечить их либо оставить жить с миром. Но только если они не представляли опасность для людей.       Дея могла быть жива, и Лютик мог облечь историю её любви с человеком в замечательную балладу, которую бы пели в разных уголках страны. Но она не поверила милости ведьмака и напала на него. Вот тогда-то Лютик увидел её истинный облик, который наверняка ещё долго будет являться ему в кошмарах. Чувственный маленький ротик внезапно растянулся чуть ли не до ушей, превратившись в огромную пасть, полную страшных зубов. Лицо исказилось, глаза приобрели злой блеск, от которых кровь холодела в жилах. Кожа обтянула скелет, а ногти удлинились, превратившись в кривые когти. Дея стала чудовищем, и в ту секунду даже её возлюбленный, казалось, испугался.       Геральт был быстр, как и все ведьмаки, но чудовище было быстрее. Оно скакало вокруг, превращаясь в чёрное смазанное пятно, и в какой-то момент Лютик подумал, что победа в этой битве будет совсем не за ведьмаком. Но хитрость с отравленной кровью сработала, она ослабила тварь, и Ведьмак закончил сражение ударом меча, отделившего голову Деи от тела. Геральт стоял, обагрённый кровью, тяжело дыша, и в ту секунду Лютик уже представлял себе самую восхитительную балладу из всех, которую он сложит на основании случившегося. Но затем они услышали глухой вой, полный отчаяния, который становился всё громче. Это был парень, который осознал, что его любимой больше нет.       Лютик порой не любил вспоминать пережитые с Геральтом приключения. Облагородить их, переложить на свой лад — пожалуйста, но вспоминать во всей неприглядности и ужасе… нет, увольте. Что-то было слишком страшным, что заставляло вскакивать ночью в кровати от ужаса и потом долго смотреть в потолок, боясь заснуть. Что-то — слишком мерзким, от чего становилось неуютно и внутренне передёргивало. А что-то цепляло за сердце, и вспоминать об этом было почти физически больно. История с Деей была одним из таких воспоминаний.       Она ведь и правда казалась похожей на обычную девушку. С чувствами и надеждами. Ей не повезло родиться не такой, как остальные. И если бы не встретившийся ей на пути Геральт, возможно, она прожила бы ещё много лет вместе с любимым человеком. Возможно. Этого они уже никогда не узнают.       Лютик предпочитал не вспоминать взгляд парня и то, как он прижимал к себе окровавленную голову. Он просто малодушно отвернулся и поспешил уйти, видя перед собой широкую спину Геральта, который тоже не стал задерживаться. Лютик знал, что случившееся было неприятно ведьмаку, но и подумать не мог, что настолько сильно.       — Ты не спишь?       Это был, наверное, самый глупый вопрос, что в данной ситуации мог задать Лютик, но он не знал, как начать разговор. Он был совсем не мастером по части душевных бесед, особенно с теми, кто разговаривать совершенно не хотел и упорно делал вид, что ему никто не нужен.       — Нет.       Геральт даже не посмотрел на своего спутника, продолжая глядеть на небо. Ветер усиливался, и становилось прохладно. Лютик поспешил закутаться в плащ. Геральту же будто было всё равно, он даже не шелохнулся.       — О чём думаешь?       — О том, что некоторым лучше было бы лечь спать, а не действовать мне на нервы.       Лютик не обиделся. Он привык к тому, что Геральт порой был излишне груб. Специфика профессии. К нему ещё и похлеще обращались, особенно когда не хотели платить за песни. А Геральт, по крайней мере, платил исправно. И с ним было гораздо приятнее, чем со всеми этими напыщенными идиотами.       — Ты ничего не мог сделать.       Геральт промолчал. Он снова закрыл глаза и изо всех сил делал вид, что спит, но Лютик так просто сдаваться не собирался.       — Она напала на тебя.       — Я бы мог не убивать её.       — Ага, и при этом помереть самому. Она тебя ранила, вообще-то. Она сделала свой выбор.       — Она испугалась.       — Знаешь, если я, испугавшись, убью человека, это не спасёт меня от виселицы. Законы едины для всех.       Геральт лишь недовольно дёрнул плечом, но ничего не сказал.       — Она была монстром. Красивым, похожим на человека, но монстром. Геральт, да ты сам вспомни, сколько мы… ладно-ладно, ты убил разных тварей. Да среди них такие попадались, что на первый взгляд и не скажешь, что это чудовище. Главное ведь, что внутри, да? У неё был выбор, но она перешагнула черту в тот момент, когда напала на тебя, ты защищался, это нормально, и…       — Не на меня, — голос Геральта звучал как-то безжизненно, и внутри у Лютика похолодело. Он ещё не понял, почему, но сердце у него сжалось. — Она хотела напасть на тебя, когда ты начал отходить к двери. Подумала, наверное, что ты подмогу хочешь звать. Я не мог этого допустить.        — Что?..       Только сейчас Лютик вспомнил, что Геральт стоял на некотором отдалении от девушки, когда она начала превращаться. Тогда он ещё подумал, что Геральт как-то странно пошёл монстру наперерез вместо того, чтобы просто напасть, но решил, что это был обманный маневр. А, оказывается, тварь хотела убить не ведьмака, а его, Лютика. Руки начали дрожать.       — Ты… ты спас меня?       — Да. Это неважно.       Геральт отвернулся, и теперь Лютик видел перед собой его спину. Тряпица на раненом боку пропиталась кровью, и Лютик рассеянно подумал, что, наверное, стоило бы её сменить. Но сейчас мозг был забит совершенно другими мыслями. Он… мог умереть. По-настоящему, и от близости смерти начинала кружиться голова. Затошнило. Лютик не считал себя трусом, но перспектива оказаться разодранным на кусочки трупом выбила его из колеи.       — С… спасибо.       Геральт в ответ предпочёл промолчать, но Лютик прекрасно знал, что он не спит. Какое-то время сохранялась тишина, пока Лютик снова не решился её нарушить, стараясь, чтобы голос сильно не дрожал.       — Нет, правда. Спасибо. Я… я даже не знал, что она хотела убить… меня.       — Для тебя слишком опасно находиться рядом со мной. Всем слишком опасно находиться рядом со мной.       — О чём ты?       Геральт говорил слишком тихо и невнятно, так что Лютику пришлось встать и приблизиться к ведьмаку, чтобы что-то услышать. Геральт по-прежнему лежал на боку, но его несфокусированный, лихорадочный взгляд Лютику совсем не понравился. Он осторожно подошёл совсем вплотную к Геральту и дотронулся до его лба. Он был горячим. Это было плохо. Лютик знал, что иногда эликсиры вызывали интоксикацию организма и жар, но что делать в таких случаях, не имел представления. Обычно Геральт просто отдыхал, и наутро всё проходило.       — Я — Мясник, ты же знаешь, как меня называют. Там, где я прохожу, остаются лишь кровь и смерть. Она умерла. И ты… ты тоже мог умереть. Я бы мог не успеть, и…       — Я думаю, ты бы не особо расстроился, больше никто не доставал бы тебя своими песнями, — неуклюже пошутил Лютик, укрывая Геральта одеялом. Он чувствовал себя очень неуютно. Да, ему хотелось, чтобы Геральт был более расположен к нему, но сейчас, смотря на бледного как смерть ведьмака, он думал, что лучше бы тот злился на него и корчил своё вечное недовольное выражение лица.       — Тебе лучше уйти.       Сердце Лютика сжалось. Ему хотелось верить, что эти слова Геральта продиктованы внезапной заботой о нём, вызванной горячкой, но слушать их было всё равно горько. Он не хотел уходить. Его жизнь только стала интересной и наполненной смыслом, и терять её он не мог себе позволить. Тем более, что рядом был тот, с кем проводить время было довольно приятно. В жизни Лютика таких людей было немного.       — И ты останешься без своего личного барда? Да без меня ты тут же поломаешь себе всю репутацию.       — Ты не понимаешь.       — Нет, это ты не понимаешь! — Лютик внезапно вспылил. Ему надоело топтаться на одном и том же месте. Порой Геральт был слишком уж тугодумен. — Ты и так всегда стараешься спасти всех, кого можно. Даже если сделать это нельзя. Мне кажется, что в кодексе ведьмаков не прописано «спасай всё, что движется», но тем не менее мы этим и занимаемся. Так что если ты кого-то не спас, значит, тут сделать никто ничего уже не сможет. В конце концов, она меня убить хотела, неужели какая-то монстрица тебе дороже барда с самым прекрасным на свете голосом?       — Вот про голос звучит довольно сомнительно, — Геральт слегка, но всё же улыбнулся, чему Лютик был очень рад. Ведьмак повернулся на спину и поморщился от боли в боку. Затем перевёл взгляд на Лютика. Жёлтые глаза смотрели мутно, но в них больше не было той пугающей пустоты, что наполняла их раньше.       — Ты, это… отдохни немного. Завтра нам к заказчику возвращаться. Монеты сами себя не заплатят.       — Да… да. Хорошо.       Геральт закрыл глаза. Лютик молча пошевелил костёр палкой, чтобы заставить костёр разгореться сильнее. Стало теплее. Он посмотрел по сторонам, прислушиваясь к звукам. Тишина. Он надеялся, что никакие хищники этим вечером и ночью не будут им страшны: будить Геральта совсем не хотелось.       — Лютик?       — Да?       — Спасибо тебе.       Геральт так и не открыл глаза, так что Лютик был рад, что он не увидел, какие приятные эмоции доставили ему эти простые слова. Он поспешил спрятать улыбку и принялся подбрасывать дрова в костёр, периодически поглядывая на мирно лежавшего Геральта. Когда Лютик удостоверился, что ведьмак заснул, то поправил на нём одеяло, а затем проверил, как там Плотва. Потом, взяв в руки лютню, принялся сочинять новую балладу. Тихо, стараясь не разбудить Геральта.       Эта баллада была не о великом подвиге Белого Волка, который в очередной раз победил всех своих противников. Не о его храбрости и умении владеть мечом. И даже не о том, что он спас своего барда.       Эта баллада была о милосердии и том, как важно хранить в своём сердце добро даже во время самых страшных и тёмных событий. О том, что первое впечатление бывает порой обманчивым, и что монстром оказывается далеко не тот, о ком думаешь.       О том, что ведьмаки совсем не бесчувственны, как о них говорят. Но эту последнюю строку Лютик не решился включить в песню… ему хватало того, что теперь он сам в этом убедился.