Criminal mind

Санитар вежливо стучит в дверь палаты, прежде чем просунуть в запирающееся окошечко обед Луки. Сегодня ему захотелось китайской еды, и санитар даже не убирает с подноса палочки, хотя пациентам психиатрической клиники строго запрещено держать в руках подобные предметы. Санитара зовут Дэвид, у него красивая девушка и сверхзаботливая еврейская мама. Лука благодарит Дэвида и забирает поднос на кровать. Одному есть скучно, но как раз сегодня должен вернуться из карцера его сосед по палате. Интересно, о чём думал Серхио, когда жаловался врачу на то, что Лука проникает ему в мозг и заставляет делать ужасные вещи? Чего он хотел добиться? От пациента психушки такие байки звучат, по крайней мере, ожидаемо. Когда Серхио пришёл в ярость и попытался стереть кулаком ухмылку с лица врача, рассказывал Дэвид, качая головой, то получил укол в шею, смирительную рубашку и тесную комнатушку на одну персону. Лука замирает, роняя с таким трудом подхваченный кусочек мидии. Точно. Этого Серхио и желал. Одиночества. Лука подбирает мидию и отправляет в рот. Это даже как-то обидно, тем более никаких ужасных вещей он с Серхио не делал. Ему было неуютно спать одному, и Серхио составил ему компанию. Он сам хотел — Лука это ясно видел. Оставалось только немного подтолкнуть. Лука телепат. Из тех, что могут заставить вас делать почти что угодно. Кроме, пожалуй, причинения себе вреда — сломить инстинкт самосохранения не так-то просто. Легче всего убедить человека сделать то, что он и сам хочет. Это специализация Луки. Дэвиду его жалко, и он без проблем доставляет Луке его любимую еду. Анна — медсестра — считает, что пациентов нельзя пичкать химией — и Лука вместо туманящих мозг таблеток получает детские витаминки. Потребовалось совсем небольшое вмешательство в их разумы. А Серхио вот давно бросал в его сторону физически ощутимые взгляды и однажды всю ночь был для Луки грелкой и плюшевым мишкой, крепко обнимая со спины и дыша в шею. А потом побежал жаловаться. Мда. Впрочем, деваться ему и так некуда, а следующая подобная выходка грозит последствиями посерьёзнее. Например, внеочередным сеансом электрошока — здесь до сих пор практикуют такие вещи. Лука не знает, почему Серхио попал в психушку. Он совершенно нормальный. В его воспоминания Лука не решился залезать глубоко — он привык брать только то, что на поверхности — а на поверхности — солнечная Севилья, зелёный газон, футбольный мяч под ногами и вызывающий головную боль надрыв фламенко. Лука тоже любит футбол. И неплохо играет — на поле не успеваешь прочесть мысли, и борьба захватывает своей непредсказуемостью. Интересно, как там его команда? Дело в том, что Лука прячется. Нетрудно догадаться, что деятельность, в которой участвует телепат, — противозаконна. Возникли проблемы, и пришлось залечь на дно. Более глубокого дна, чем мадридская частная клиника для психов, не нашлось. От мыслей Луку отвлекает звук открывающейся двери. Два санитара вталкивают Серхио, снимают с него смирительную рубашку и вновь надёжно запирают замок. Серхио стоит и смотрит на Луку безо всякой приязни. Тот вздыхает, хлопает по матрасу рядом с собой: — Садись, поешь... — и посылает лёгкий импульс в мозг. Секунду Серхио борется, но он голоден и измучен, так что шансов ноль. Делает два тяжёлых шага, садится и берет протянутые палочки. *** Лука не тяготится одиночеством, но с соседом веселее, хоть сосед и не говорит ни слова, пока они наедине. За пределами палаты во время принудительных прогулок в общем зале, впрочем, Серхио тоже ничего не говорит Луке. Тем интереснее. Этим вечером Лука немного раздражён. Поднос с лужицами соевого соуса давно забрал Дэвид, книгу, принесённую Анной, Лука дочитал и сейчас занят тем, что рассматривает Серхио, пока тот готовится ко сну. Раздражение усиливается, потому что Серхио ведёт себя так, будто в помещении никого кроме него нет. Стаскивает верхнюю часть больничной пижамы, стоя к Луке спиной и демонстрируя яркие татуировки, невольно (или специально) заставляя залипать на прихотливом сплетении линий, чуть поколебавшись, вышагивает из свободных штанов, оставаясь в чёрных трусах, плотно облегающих ягодицы идеальной формы и наверняка идеальной упругости. Лука сглатывает и ныряет прямо в своей белой футболке под тонкое одеяло, быстро избавившись от шортов. Серхио складывает одежду на стул и оборачивается. Взгляд его нечитаем, лоб нахмурен, но Лука злорадно думает, что вполне может считать это приглашением, и тихо говорит: — Иди сюда... — откидывая край одеяла и сдвигаясь к стене. Удивительно, но никакого мысленного сопротивления не чувствуется. Серхио укладывается рядом, обдав жаром и едва слышным естественным запахом сильного тела, немного возится, укрывая их обоих, и поворачивается лицом к Луке, впервые открыто разглядывая его в призрачном свете, пробивающемся из коридора. Лука намеревается отвернуться, чтобы прислониться спиной и, как в прошлый раз, иррационально почувствовать себя в безопасности, но Серхио перехватывает его руки, прижимая по обеим сторонам подушки и нависает, раздвигая коленом ноги Луки и придавливает, блокируя любое лишнее движение. Оказывается, у Серхио потрясающая улыбка, полностью меняющая его мрачноватую внешность, но Лука неспособен оценить её, как и белизну крупноватых зубов, смешливые морщинки около сощурившихся в веселье глаз и общую ауру обаяния и уверенности. Он бьётся о стену, внезапно выросшую в разуме Серхио прямо под крышами, освещёнными летним солнцем и истерическими гитарными аккордами. Серхио цепко, не прекращая искренне улыбаться, наблюдает за ним, шёпотом подсказывает: — Словами, малыш, словами... — и слегка притирается пахом к паху Луки, только намекая и обещая. — Отпусти меня! — Луке не до дипломатии и тем более не до флирта. — Что, не нравится, когда контролируешь не ты, а тебя? — В прошлый раз ты сам хотел! — Лука отмечает, что Серхио, похоже, знает кто он и что умеет, но это сейчас не так важно... — Любимое оправдание насильников. И, кстати, в этот раз ты сам очень даже не против... Пока Серхио говорит, он собирает запястья Луки в одну ладонь, фиксируя за головой, пока вторая рука находит край футболки, задирая его вверх так, что каждый открывшийся сантиметр кожи Луки соприкасается с кожей Серхио, сплавляется в контакте, а бёдра Серхио не прекращают дразнящих круговых движений. Лука понимает, что действительно не против, настолько, что приходится с силой стискивать зубы, не давая вырваться жалким стонам и последним усилием воли удерживаться от того, чтобы податься навстречу. — Я закричу... — выдавливает он, поражаясь тому, как неубедительно звучит его дрожащий голос. — О, непременно закричишь, когда я закончу то, что начал. И не один раз, — смеётся Серхио и проводит по губам Луки языком, кратко протолкнувшись внутрь, не встречая отпора, и тут же прекращает поцелуй, хотя Лука очевидно сдался. — Но это будет не сегодня. Если вообще будет. Серхио выпутывается из Луки и одеяла, намеренно задевая пульсирующий член, и, всё ещё посмеиваясь, ложится на свою кровать, закидывая руки за голову. Лука не успевает погрузиться в злость и унижение, захлестывающие его, и обдумать, почему Серхио в курсе столь многого, потому что в его голове ясно звучит голос Ивана: — Они знают, где ты. Убирайся оттуда как можно скорее. Иван — второй телепат их организации, и он умеет передавать сообщения на любое расстояние. Лука подхватывается, натягивая шорты, ждёт указаний или разъяснений, но их не следует. Он сам по себе, его свобода и жизнь только в его руках. Ничего нового. Лука напряжённо размышляет. Сегодня дежурит Дэвид — здесь проблем не будет, но у дверей отделения охранник и внизу, у выхода, — тоже. К тому же клиника на окраине, и выбраться не так-то просто. Он вздыхает, поднимает голову и встречается глазами с Серхио, который стоит перед ним, уже облачённый в пижаму — его единственную одежду, без следа недавней улыбки: — Так и побежим босиком? — Почему босиком? В тапочках, — машинально отвечает Лука, бросая взгляд на свои ноги и тут же спохватывается. — Кто тебе сказал, что кто-то куда-то бежит? И что есть какое-то «мы»? Серхио морщится: — Один ты не справишься. Давай, зови этого парня, что еду тебе носит, он, похоже, полностью на крючке. А я разберусь с остальным. К тому же у меня машина. Это становится решающим аргументом. Лука кивает и стучит в окошко. Он отводит глаза, проходя по коридору, но слышит глухой удар и звук сползающего по стене тела. «Прости, Дэвид». Серхио проскальзывает вперёд. Его движения хищные и уверенные — Лука никогда бы не узнал в этом герое боевика своего заторможенного соседа по палате. Лука минует все двери, стараясь не думать о шуме, который предшествует этому. На улице, покосившись на ноги, выглядывающие из темноты под стеной, Лука оглядывается в поисках Серхио и испытывает мгновенный приступ паники — неуместный, потому что ещё недавно он собирался уйти один. Подъезжает неприметное авто, и Серхио выскакивает, отвешивает шутовской поклон и распахивает перед Лукой пассажирскую дверь. Серхио в джинсах и черной футболке, и Лука вновь задумывается о том, что всё это странно подготовлено, но выбора нет. Он садится в машину. *** — Ну и чем вы занимались? — неожиданный вопрос Серхио вырывает Луку из оцепенения. Похоже, играть в прятки нет смысла. — Отнимали деньги у богатых и нечестных людей, — отвечает иронично, но по сути правдиво, поводя плечами от того, насколько это по-дурацки звучит. — И отдавали их бедным, но честным. То есть вам, — ржёт Серхио. — Понятно. Кстати, куда мы едем, Робин Гуд? Очень своевременно в разуме Луки вновь появляется Иван: — План Б. Сворачиваемся. Если ты выбрался, дуй в аэропорт. На дальней полосе частный самолёт с красной полосой на крыле. Твоя доля на твоём счету. Документы в самолёте. Бунгало на острове, как договаривались. Мы друг друга не знаем. Удачи. Лука прикрывает глаза. Командует: — В аэропорт. В голове проносятся события последних двух лет: сумасшедшие планы, дикие в своей наглости операции, паранойя, заставляющая всё время оглядываться через плечо, успех, который сначала кажется подозрительным, а потом — опасно привычным, разумы людей, которые желали своим боссам разорения, поэтому легко открывались Луке. Они не были осторожны, но были адски, невероятно, бесстыдно удачливы и сумели закончить вовремя. Наверное. Кстати о паранойе. Он в аэропорту с человеком, о котором не знает ровным счётом ничего. Серхио снова открывает перед ним дверь. Лука не торопится выйти, изучая его. Серхио разводит руки в стороны и поворачивается вокруг собственной оси, демонстрируя свою персону. Наклоняется и шепчет тем же тоном, что и недавно в больничной кровати: — Думай, малыш, думай. — Ты невосприимчив к телепатическому воздействию, — медленно говорит Лука. — Недостаточно, как выяснилось, — улыбается Серхио, — твои вкрадчивые способности стали для меня сюрпризом. Знаешь ли, это было... обескураживающе... — Ты специально попал в мою палату. — Ну, очевидные вещи можешь не излагать. Кстати, спасибо за жратву — я готовился к жидкому супчику и каше. — Дэвид и другие? — Да уже очнулись наверное. Просто оглушил, я ж не зверь какой. — Но мне непонятно... — Что именно? — Серхио склоняется над Лукой так, что тот чувствует его дыхание. — У нас не так много времени. — Почему ты привёз меня сюда, а не прямиком в комнату для допросов? — Бронированную, — уточняет Серхио, — и давным-давно подготовленную. А ответ на твой вопрос... Он вытаскивает Луку из машины и целует, прижимая к захлопнувшейся дверце — напористо и отчаянно. Отрывается, тяжело дыша: — Вы действительно почти никому не навредили. Мало того, никто из тех, чьи счета вы выпотрошили, не заявил в полицию. Но моё ведомство интересуется как раз такими, как ты. И этот второй ваш телепат. Мы собрали информацию по крупинкам, слухам, случайным оговоркам. И сейчас в вас крайне заинтересованы военные. Сердце Луки падает. Военные — это серьёзно. Попав в их лаборатории, никто не возвращается. — Они знают о нас обоих? — Ну, скажем, очень многое известно мне одному. И дружка твоего, может, и не сдам. Если ты пойдёшь со мной без фокусов. — Хорошо, — говорит Лука и уже сам, встав на цыпочки, целует Серхио, вкладывая больше, чем осознаёт, в этот поцелуй, догоняя только сейчас вереницу мыслей и чувств, которые накопились в той палате и во время побега. Когда Лука отпускает Серхио, на их запястьях уже блестят наручники и Серхио виновато и криво улыбается, пожимая одним плечом. Лука всё же предлагает, без надежды, но считая, что должен: — Меня ждёт самолёт. Мы можем улететь вместе — тебе бы понравилось. Там солнечно, море, деревянные балки и перила, огромная кровать и маленькое футбольное поле. И даже бар неподалёку с живой гитарной музыкой. Серхио с сожалением качает головой и машет темным фигурам, появляющимся из здания аэропорта, вынужденно поднимая и руку Луки, звеня металлом. Одна из фигур кивает, и они вновь скрываются внутри. Последняя прогулка будет недолгой, но она у Луки и Серхио будет. Эпилог. — Ты же понимаешь, что я могу заставить тебя снять наручники? Серхио смотрит на их скованные руки, потом на Луку и вопросительно поднимает бровь. Лука покусывает губы, чтобы не улыбнуться: — Ты сам этого хочешь, поэтому мне нужно только подтолкнуть. Серхио обиженно хмурится: — Ну и как мы будем дальше жить, если тебе невозможно сделать сюрприз? — Долго и счастливо? — предполагает Лука. — Может и так. Только ключ я выбросил. — Повезло мне связаться с таким придурком, — ухмыляется Лука. — А кого ты ещё рассчитывал найти в психушке? — парирует Серхио. — Придется считать эти браслеты обручальными. Где там твой самолёт?