***
И это было правдой, так как «Двойной Чёрный» всё время не давали всем покоя, ссорясь между собой. Наступила ночь, и Чуя заявился к Осаму в квартиру в общежитии. Их и поселили недалеко друг от друга, в прямо-таки соседние комнаты даже. — Эй, Чу-уя, как дела? — хитро улыбается шатен. — Завались! Зачем звал? — сердито спросил рыжик. — За этим, — указал на бутылку любимого вина Накахары. — Выпьем за то, что снова работаем вместе? — Тц... Бесишь, — подошёл, забрав бутылку из рук, и направился на кухню, а уже лишь там открыл. Накахара наливает в два бокала, и Дазай его нежно обхватывает за талию в объятия, утыкаясь в макушку, что уже дернулась от такой наглости. — А ну не трожь меня! — рыкнул, смотря на красное вино, что перетекает из бутылки в бокал. — Да-да, — усмехнулся Осаму и так и не отстраняется, зарываясь носом в рыжие волосы. — Отвали уже, — держит в руках бокалы и еле как перевернулся к тому лицом в объятиях. Взгляды пересеклись. Шатен тепло расплылся в улыбке, смотря в голубые глаза, а вот Чуя же цыкнул, отдав ему один бокал. Осаму отпустил его и немного отпил вина, как и Накахара. — И мы снова вместе... — тихо прошептал Осаму. — Лучше бы мы не были вместе. Ненавижу тебя. — Я тоже тебя люблю, Чу, — усмехается и уворачивается от удара в плечо, хохоча. Осаму поставил бокал на стол и побежал в комнату, начиная раздражать рыжего сильнее. — Ко-ро-тыш-ка. — Беги, сволочь, — Накахара выпил полностью свой бокал и побежал за тем. Шатен выскочил со стороны на того и повалил на диван, нависая сверху с гадкой ухмылкой на лице. Поставил колено между ног и держит за запястья у головы рыжего. — Попался, который кусался, — хохотнул. — А ну слезь с меня, — оскалился, сжимая руки в кулаки и грозно смотря на того. — Живо отпустил! — Не-е-ет, не хочу тебя отпускать, — наклонился к шее, начиная покрывать её мелкими поцелуями и посасывать до багровых следов. — Ч-что ты... Ах... Творишь?! — откинул голову назад и в сторону, закусив нижнюю губу и заливаясь краской. — Эй, хватит! Прекрати! — ёрзает под шатеном, пытаясь высвободиться. — Не отпущу, — довольно прошептал на шею, опаляя кожу жгучим дыханием. Осаму тихонечко, но крепко взялся одной рукой за запястья, устроив руки рыжего за его головой, и опустил одну руку вниз, прокрадываясь под одежду и задирая рубашку с жилетом вверх. Чуя ёрзает под ним, прекрасно поняв, что тот хочет сделать, и дёргает ногами, пытаясь освободиться. — Осаму, блять, прекрати! — лицо горит от смущения, а может и одновременно из-за злобы. — Не-а. Дазай расстёгивает его жилет, а Накахара закусывает губу, чувствуя острые зубки тёмноволосого на своей шее, и ёрзает под ним. Вскоре, жилетка снята, следом за ней и рубашка, плащ и шляпа. Они все оказались на полу, а голая грудь и пресс со шрамами от пуль, ножевых и прочих ранений открывается для шатена. Он спускается вниз с шеи, облизывая ключицы и покусывая их до мелких следов, а потом лижет левый сосок, что тут же затвердел. Накахара тихо ахнул, кусая нижнюю губу и подрагивая от действий со своими сосками, прогибается в спинке, томно дыша. — О-отпусти... мои руки, — судорожно прошептал Чуя. — А зачем мне это делать? — издевательски произнёс тот, глянув на любимого коротышку. Посасывает левый сосок, блаженствуя от подавленных стонов со стороны мафиози. — Отпусти... Ах... — обнял ногами за поясницу. Осаму всё же отпустил его руки и переместил свои на бёдра, сжимая их. Прикусывает сосок, одной рукой коснувшись правого и начиная играться и с тем, только пальцами. Накахара сладко и тихо стонет, зарыв одну руку в мягкие кудри тёмноволосого, а другой принимается расстёгивать его одежду. Дазай мыкнул, помогая справиться со своей одеждой, и продолжает дразнить его, играясь с сосками. Вскоре вещи шатена уже летят на пол. Он трётся у рыжего между ног в штанах и прикусывает кожу то на груди, то на ключицах, то особенно на шее, покрывая всё укусами и засосами. И всё равно, что завтра им на работу. А Накахара же помыкивает и сладко постанывает, прикрыв глаза и прогибаясь в спинке, ёрзая под ним. Мнёт ладошками спину и утыкается носом в волосы тёмноволосого. Осаму хватается за ремешок своих штанов, начиная его расстёгивать, но ловкие руки рыжего успели его опередить. Шатен усмехнулся, похотливо посматривая в красное и смущённое личико. Руками прильнул к штанам нижнего, ёрзая и стягивая их вместе с нижним бельём. Стояк, обтекающий немного смазкой — то, что увидел Осаму, ещё сильнее ухмыляясь. — Кто-то уже так хочет? — издевательски, чуть ли не пропев, проговорил тёмноволосый, встав на колени между его ног, и осматривает любимого Чую. — Заткнись! — оскалился Накахара, смотря точно в шоколадные глаза напротив, а руками спуская штаны с нижним бельём вниз. — Возьми меня уже и всё, — обнял за шею руками, а за спину ногами. Прильнул к губам, чтобы тот не успел сказать что-либо. Осаму довольно мыкнул в поцелуй, заёрзав. Снимает свою одежду и кидает её на пол. Сминает губы рыжего своими и углубляет поцелуй, сразу проникая в рот языком и начиная там мокро хозяйничать, изучать. Накахара мычит, прогибаясь в спинке, и мнёт спину руками. Дазай отстранился, смотря влюблённо на красное лицо своего возлюбленного, и прикоснулся пальцами к губам, намекая на то, чтобы облизал. — Убью... — тихо прошептал, заигрываясь и искривляясь в улыбке. Чуя взял два пальца в ротик, помогая себе и рукой, и облизывает их внутри. Проходит языком по пальцам и между них, специально пошло хлюпая и то посматривая на Осаму, то прикрывая глаза. Специально же делает всё сексуально, чтобы тот сильнее его захотел. А Дазай же так и облизывается, шевеля пальцами во рту. Когда пальцы были уже достаточно смочены, а Чуя уже стал их даже прикусывать, шатен убрал их изо рта и опустил вниз. Проходит ими по попке и между ягодиц, упираясь одним пальцем в узкое колечко мышц. Накахара сжался, закусив нижнюю губу, и напрягся. — Успокойся, — тихо и томно прошептал ему на ушко Осаму, опаляя кожу жгучим дыханием, и облизывает, спускаясь на шею. Рыжик цыкнул, отвернув голову и откинув немного назад, тем самым позволяя верхнему кусать и целовать её. Расслабляется немного, но снова напрягся, чувствуя внутри себя один палец. Мычит, чувствуя движения внутри. Осаму лижет его шею и посасывает, пошло хлюпая и оставляя свои метки в нескольких местах, и двигает пальцем глубоко, после всё же добавляя второй и расширяя стенки внутри. Чуя сжался и вцепился руками в плечи, мыча. — Потерпи, — тихо шепчет тот, раздвигая пальцы «ножницами» и касаясь комочка нервов. Чуя простонал на ушко, выгнувшись в спинке, и насаживается уже и сам. Вскоре, Осаму убрал пальцы и раздвинул диван, чтобы он был больше размером, а потом уже вновь оказался между ног любимого, тыкаясь розовой головкой в проходик. Гладит правой рукой по бедру с внутренней части, а левой помогает себе войти. Прикусывает ключицы и аккуратно входит в пульсирующее колечко. Накахара закусил нижнюю губу, протяжно мыча и насаживаясь. — Умничка, — ласково пропел тёмноволосый и толкнулся до самого конца, попав по слабой точке — простате. Накахара тут же простонал громче, сжимая руками плечи. Шатен впился в его губы, начиная плавно двигаться в него и сжимать руками талию, слушая столь любимые постанывания. А потом ускоряется в темпе, задевая простату специально, и мокро целует, углубляя поцелуй. — Ах! Ах! Мх! А-ах! Осаму! — Чуя отстраняется от губ, отвернув голову и прикрыв рот тыльной стороной ладошки, постанывает громче, раздвигая ножки в стороны. В соседней комнате сидит ошарашенный Куникида, слыша стоны за стеной. Стены тонкие, звукоизоляции нет, поэтому ничего не скрывается. — Они... геи? — тихо и неверяще себе под нос спросил блондин, вскинув брови вверх и закрыв свой блокнот хлопком. Стоны лишь становятся более страстными за стеной, от чего блондин залился краской, ибо это смущает слушать. Он вышел в коридор, заметив, что и другие сотрудники ВДА тоже тут. Общага всё же. — Как же всё слышно... — недовольно проговорил Джуничиро. — Бра-а-атик, — Наоми крепко обняла того за руку и повела в квартиру, слегка удивлённого Танизаки. У того тут же румяна на щеках появились. — Надеюсь, что скоро закончат, — тихо проговорила Акико и ушла к себе. Кто-то остался, кто-то ушёл гулять по городу, хоть уже и ночь потихоньку наступает, кто-то всё же решил обратно вернуться в свои квартиры в общежитии.***
На следующий день снова всё повторилось. Осаму бесит Чую, а тот гоняется за ним, обрушая всё на своём пути, а потом заклеивает последствия на шатене пластырем. Куникида этого уже давно не выдерживает, держась за голову и сидя за своим рабочим столом. Даже идеалист уже готов повеситься, застрелиться или же утопиться, лишь бы свалить от этого. Другие вообще хотят уже уйти отсюда, чтобы не слышать и не видеть этого. Накахара замазал на себе последствия жаркой ночи мазью и косметикой. Не, ну, как-то же надо было спрятать, не красоваться же. А то будет такой идти весь деловой, открывая вид на укусы и засосы и говоря своим видом с приподнятой гордо головой: «О да, я принадлежу Дазаю. Да, завидуйте. Вот что он мне оставил. Да. Я его, да». Чуя так никогда не сделает, иначе это будет полный для него стыд. Хоть суицид совершай после такого. Но на задании, которое было сегодня, как пробник, проверка, вели они уже себя гораздо слаженно, прикрывая спину друг другу и лишь изредка тявкаясь между собой. А ночью же происходило почти что каждый раз «примирение». Тогда все выходили нервно покурить, а Доппо даже с горя побухать с Йосано. Для сотрудников ВДА было раем, когда наступала полная и кромешная тишина.Но.
Однажды случилось невероятное. Куникида сидит в своей квартире на кровати, сжимая руками простынь, а потом выпивая алкоголь из бокала, что стоит на коричневой тумбе рядом. Да, идеалист стал бухать. Он этого уже не выносит ни черта. Каждый раз одно и то же. Срач на работе, примирение ночью этих обоих уже всех достало давно. И как их терпели в мафии? По другую сторону стены издаются стоны, полные страсти и удовольствия. Доппо покраснел, чувствуя, как... У него встаёт кое-что в штанах. Он пребывает в культурном шоке, повторяя себе: «Я не гей, нет». Поднимается с кровати и выходит из квартиры, специально отойдя от той, где Осаму с Чуей наслаждаются друг другом. — Тоже не можешь уснуть никак снова? — проговорила впереди Акико, державшая в одной руке бокал какого-то алкоголя, заметив Куникиду с розовыми щёчками. Это можно заметить с помощью лунного света. Но пока только месяц и звёзды на небе сияют. — Да как тут уснёшь... — недовольно промолвил тот и прикрыл ладошкой бугорок в своих штанах. Смотрит в небо. Акико краем глаза заметила это, когда тот закрывал такую картину рукой, и ухмыльнулась, подходя к своей жертве. Прошла мимо него и прижалась грудью к его спине, бокалом покручивая около лица смущённого блондина и поглаживая другой рукой ласкового и одновременно сексуально по щеке и шее, спускаясь на плечо и массируя. Приблизилась к ушку и томно говорит, заводя ещё сильнее и опуская руку к паху Куникиды. — Кто-то возбуждён от стонов Накахары Чуи, м? — Я... Я не гей! Я по девушкам, — сжимает руки в кулаки, а та касается в итоге бугорка в штанах рукой, поглаживая. — Могу тебе помочь в доказательстве, что ты не нетрадиционный. Помочь в возвращении гетеросексуальности? — томно дышит на ушко, прикусив за кончик. Доппо сглотнул, возбуждаясь сильнее. Хорошо, конечно, издеваются над блондином. — Пошли, дорогой, — похотливо прошептала и взяла за ручку, начиная уводить к себе в квартиру. После этого с другой стороны коридора уже послышался стук в дверь, за которой проживает теперь Рюноске. Тот удивился, хоть его лицо и не выражало таких эмоций, и направился открывать. И кого же он за ней мог увидеть? Конечно же Ацуши Накаджиму. — И-извини... М-можно поспать с тобой? — робко спросил парнишка, переминаясь с ноги на ногу. На щеках румяна, что делают его лишь сексуальнее и милее. Завораживает. — Какие смелые заявления, человек-тигр, — усмехнулся. — С чего это вдруг? — П-просто... м-моя комната рядом... с Дазаем-саном... А-а они... с Чуей... очень шумные... — опустил голову от смущения вниз. Непослушные белые пряди тут же слегка прикрыли смущённое лицо. — Ладно. Заходи, — сказал более спокойно, отходя назад и пропуская своего гостя, будто тот ему безразличен и ему всё равно.***
На другой день в конце концов Доппо отправился к Фукузаве, чтобы уговорить сделать ремонт в комнате шатена со звукоизоляцией. Да, лучше пусть они таким образом мирятся, чем будут громить всё и вся, а сотрудники агентства будут спать спокойно. Действительно, как так с ними мафия справлялась? — Понимаю... Я уже договорился и скоро это сделают. Я тоже спать не могу... — проговорил тихонечко директор агентства. Сейчас у многих людей уже мешки под глазами, и глава не исключение. — Это отличные новости, что скоро начнут делать. — Скажите Накахаре и Дазаю, что они будут жить в гостинице. Или же только Дазай там, а Чуя в своей квартире в общежитии. Пусть сами выберут. Можешь идти. — Хорошо. Доппо вышел из кабинета директора и направился в офис, где уже снова царит хаос. Вещи летают и погром. — Я тебя убью, суицидник недоделанный! Ненавижу тебя! — бесится рыжик. — Я то-оже тебя люблю, Чу-уечка, — издевательски пропел тёмноволосый и даёт дёру отсюда. — А ну стоять! — громко закричал Доппо, ударив кулаком по стене, от чего та покрылась даже некоторыми мелкими трещинами. Те остановились, глянув на того. — Ой, Куникида-ку-у-ун, — навеселе прыгает туда-обратно, издеваясь, тёмноволосый. Доппо сильнее лишь начинает злиться. — У вас обоих выбор. Либо вы оба переселяетесь на время в гостиницу, либо будете жить отдельно. То есть Накахара в общежитии, а Дазай в гостинице. В комнате Дазая будет вестись ремонт. Мы уже устали слушать вас чуть ли не каждую ночь. Имею в виду ваши ночи в постели, — глянул на густо краснеющего Чую, что начинает лишь сильнее злится на шатена и швырять в него вещи, крича. — Блять! Ненавижу тебя! Сдохни! — гневно кричит рыжик, а Осаму это нравится, но убегает, чтоб ещё сильнее не получить, и хохочет. Доппо тяжело и отчаянно вздохнул, оскалившись и приложив ладошку к лицу. — Ну за что такое наказание? — тихо и мученически прошептал себе под нос. В итоге всё же те решили жить вместе в гостинице. Чуя упирался, как мог, но Осаму его забрал к себе в буквальном смысле. Связав и похитив. ВДА выдохнуло с облегчением, больше не слыша никаких воплей, шума и хаоса. Хорошо-о.На время.