***
Последний раз когда она видела его, он лгал. Гермиона больше не могла открыть глаза. Безжизненная и холодная, она лежала в тесной коробке. Её плотно закрытые глаза, сливались с бледной восковой кожей. Впалые щеки лишь подчеркивали невыразительность тела, которое было одето в голубое платье, украшенное драгоценными камнями в виде цветов. Это летнее платье в середине ноября также лгало, как и всё остальное. Вокруг были люди, которые с чего-то решили, что они сейчас нужны. Хотя Гермиона не хотела, да и не нуждалась в них больше. Черная ткань одежды говорила обо всём намного больше, чем её носители, которые сидели в молчании. Кто-то что-то говорил, но несмотря на то, что девушка была там, она не могла их услышать. Голоса людей были тусклыми и пустыми, а сами звуки заглушались деревом, которое обшивало комнату, и тяжелыми бархатными занавесками. Мрачные слова не трогали Гермиону и она всё также неподвижно лежала. Последний раз когда она что-то почувствовала, это ощущение было настолько огромным, таким глубоким и всеобъемлющим, что она бы не поверила, если бы кто-то тогда сказал ей, что она больше никогда не сможет чувствовать. То был ужас, который бешено поглощал всё, и за одно короткое мгновение ничего за собой не оставил. Он раздавил, разорвал и разрушил всё на своём пути. Наконец, ей перестали лгать и Гермиона об этом знала. Хоть эта мысль и была невыносимой, холодной и жестокой, она всё равно не хотела, чтобы зелёный луч украл это у неё. Как можно обвинить Тома в том, что он боялся? Для Гермионы смерть не была следующим великим приключением. Она была концом. И после неё ничего. Жизнь — не цикл. Она началась двадцать четыре года назад и теперь она закончилась.†
«— её многочисленных друзей и гордо выполняла задачи в качестве старосты, всё также являясь лучшей студенткой, которая когда-либо была в Хогвартсе. После выпускного Гермиона продолжала показывать её выдающиеся способности и присоединилась к Отделу Международного Сотрудничества Магов. Коллеги знали её как преданную и заботливую… —» Дверь закрылась за молодым человеком, отрезая его от хвалебной речи. Том вдохнул холодный воздух. Изморось падала с серого неба и уже пара капель опустились на его одежду и кожу. Пальцы были жесткими и неуклюжими, пока он доставал пачку сигарет из кармана мантии. Игнорируя ледяной ветер, который дул в лицо, Том затянулся. Он был единственной фигурой на пустом кладбище. Дым сигарет клубился в его легких, пока слизеринец тихо шел к воротам. Он едва мог дышать и его устраивало подходящее объяснение. Не оглядываясь назад, молодой человек оставил кладбище позади. Отныне больше никогда не будет неопределённости. Теперь он всегда будет знать, где она. Еще одна затяжка от сигарет заставила Тома слегка закашляться и он отбросил окурок в сторону. Теперь у неё никогда не будет причин спрятаться от него вновь. Немного дрожа от холода, наследник достал свою палочку и, легко взмахнув, аппарировал подальше отсюда. Том не хотел думать и на минуту ему удалось это сделать. Это ведь несложно — найти проститутку, которую он мог взять в дешевом номере отеля. Пока они были вместе, единственной мыслью парня была мысль о хорошей разрядке. Сама девчонка была ни красива, ни уродлива, ни достаточно хорошей, чтобы удовлетворить Тома. В коротком осознании блаженства, он достиг пика и, расслабившись на мгновение, откатился от девушки, чтобы поплавать в мягком хлопковом чувстве ещё пару секунд. Часом позже, Том всё еще был в постели. Он лежал на спине, пока девушка сидела, скрестив ноги, рядом. Ему было всё равно на её присутствие, но и не видел причин выгонять её. Однако его беспокоило то, что он говорил. Ее пальцы нежно перебирали его волосы, и если закрыть глаза, то можно представить, что это пальцы Гермионы. — А я даже не знаю, что они там делали, — продолжал он, мыслями ещё на похоронах. — Им не было до неё никакого дела, пока она не умерла. Девушка лишь поглядывала на него и слушала. Ему всё еще было всё равно. — Мне жаль твою девушку, — наконец довольно искренне сказала она. — Мне тоже, — прошептал он, сам удивившись, как неожиданно тяжелые слова слетели с языка. — Ты знаешь, в прошлом году у меня умер брат, — продолжила девушка и Том заметил, как её голос задрожал. — Рак. В конце концов мы знали, что его ждёт… Но знаешь, от этого не легче. Том глубоко вздохнул и позволил глазам закрыться, — Нет, не легче. Она ничего не ответила, но продолжила мягко перебирать пальцами его темные волосы. Девушка отрабатывала деньги. Не было нужды говорить с ней. Её мысли и идеи были ничем, когда одним взмахом палочки парень мог стереть всю её личность. — У нас бы всё равно ничего не получилось, — глупо продолжал он. — Гермиона была другой. — Гермиона — красивое имя, — робко прошептала она. Том сильно зажмурил глаза. Что-то тугим кольцом сдавило вокруг груди и стало неожиданно сухо во рту. Он не знал почему просто не проклял чертову проститутку. Пальцы девушки оставили его и он был готов закричать на неё за то, что разрушила иллюзию. Том почти вытащил палочку, но её голос внезапно заставил остановиться. — Тебе станет легче, — сказала она ему, и несмотря на уверенный тон, её голос был полон слёз. — Конечно, больше никогда не будет как прежде. Я всё еще скучаю по брату, но… уже легче. Он посмотрел на неё и увидел слабую улыбку на её лице, за которую был готов ударить. Вместо этого слизеринец отвернулся и уставился в потолок. — Она даже не знала меня, — сказал Том, не понимая, зачем продолжал этот бессмысленный разговор. — Она ненавидела меня. — Я так не думаю, — попытки приободрить, были жалкими. — В конце концов она была с тобой. Да, Гермиона была с ним. Он нервно сглотнул. А теперь нет. Он продолжал пялиться в потолок номера. Белая краска пожелтела и загрязнилась со временем. И Том чувствовал себя таким же. Глаза жгло, как от яда, но он не мог сморгнуть. — Нет, — его голос был странно пуст. — В ней не было ничего особенного. Ему было лучше без неё. Что-то влажное и теплое стекало по лицу. Том стиснул зубы и нетерпеливо смахнул рукой солёную воду.***
Прежде чем покинуть отель, молодой человек вытащил палочку и плавным движением взмахнул ею. Его магия насильно потекла в девушку и на секунду её глаза расфокусировались. Том вышел из комнаты прежде, чем её потерянный ореховый взгляд растуманился. Для неё они будто бы и не встречались. А ему надо было сказать всё, чтобы начать учиться жить с горькой правдой.