Необычная волейболистка

      Вздохнув, девушка, вспоминая своё прошлое, сказала:       — Хината. Если честно, мне не особо хочется об этом говорить. Но я вижу, что ты особенный, и тебе можно доверять. Вижу хотя бы по твоим глазам. Они не такие, как у сплетников и других ужасных людей. Поэтому начну свой рассказ с самого начала. Прошу не перебивать меня… ***       Девочка пяти лет сидела на скамейке в саду, что-то яростно рисуя в свой старенький блокнот. Она была очень неуклюжей, из её рук частенько падали карандаш да стирка. Однако можно отметить, она была невероятно красивой, пускай имела необычную внешность.       Длинное и пышное платье девочки едва прикрывало до колен худенькие, загорелые ноги. На руках ребёнка было надето много разных браслетов и резинок. Её темные густые волосы развивались на прерывистом теплом ветру. На смуглой коже девочки ярко выделялись темно-карие глаза. Еле незаметные веснушки были разбросаны по всему лицу, а полураскрытый маленький рот блестел короткой улыбкой. Каждая черта девчушки была выразительно лёгкой, как полёт ласточки. А её весёлый хохот заставлял улыбнуться даже грустного человека.       — Эмилия! Где ты?! — бегала запыхавшаяся няня, ища смуглолицую девчушку. Но заметив её на скамейке в саду, она успокоилась.        — Вот проблемная девочка! Идём со мной! У тебя сейчас по расписанию изучение немецкого языка.       Эмилия скривила лицо, давая понять женщине, что она в этом не заинтересована. Однако её мнения никто не спрашивал.       Девочка вместе с няней двигалась к особняку. Они шли по тропинке, проходя возле аллеи, а чуть дальше стоял огромный фонтан с бассейном.       На улице была весна, однако сегодня, довольно на редкость, был теплый и ясный день в Париже. Пускай Эмили жила не прямо в центре города, вид из окна здесь был даже очень красивый.       Подходя к особняку, в котором жила семья Хауст, Эмили успела много раз осмотреться вокруг. При виде огромного количества деревьев, кустов и цветов возникло ощущение блаженства.       Однако весна дала о себе знать. На улице было довольно прохладно, и Эмилия, находясь в одном ситцевом платьице, ускоряя шаг, побежала домой.       Особняк был очень большой и красивый. Его архитектура напоминала средневековый дом. Было всего этажей где-то пять так точно. Светлые стены и коричневая крыша смотрелись очень элегантно. Однако ещё красивей было внутри.       На стенах дома были повешены огромные картины со странными людьми и рисунками. Высокий потолок и белые стены делали этот особняк похожим на замок. Внутри стояло много разной ухоженной мебели. Больше всего был заметен камин и огромный стол около него. Здесь вся семья Хауст собиралась за разными приемами пищи и обсуждала важные темы. Пускай Эмили в них и не участвовала.       «Х-м. Пока тётушка Изольда ещё идёт, я могу спрятаться и тогда не пойду учить немецкий язык.» — подумала девочка, ехидно смеясь и начиная бежать по лестнице вверх.       Лестница, принимая к факту, была необычной. Стеклянные поручни и закрученные ступеньки смотрелись изящно, однако на такой лестнице легко было упасть.       Хауст знала только одно место, где никто бы из её семьи не нашел бы девочку. А именно — чердак.       Туда попасть можно было двумя способами. Однако девочка пошла первым, более сложным.       Поднявшись на последний этаж, где были комнаты служанок и нянь, девочка побежала по пустому коридору. В конце этого коридора была дверь. Зайдя в неё, девчушка оказалась на складе с разными ненужными семье вещами. Именно отсюда и выходила лестница на чердак. Возможно, некоторые спросят, зачем такие сложные методы? Ведь можно было по обычной лестнице добраться до чердака. Однако именно там находилась потайная, или же вторая комната Эмили. И никто про неё не знал.       Наступая на последнюю ступеньку, девочка, опираясь о деревянный пол, встала. Вокруг было темно, а света на чердаке, естественно, не было.       «Вот блин! Надо было фонарик с собой захватить.» — посетили мысли Эмилию, которая осматривалась по сторонам в надежде найти хоть какой-нибудь предмет.       Вскоре её глаза привыкли к темноте, и Хауст, нащупав старую лампу, включила её.       Пока Эмилия шла к своей потайной комнате, она случайно сбросила стеклянную рамку и разбила её. Вокруг раздался громкий звук, хорошо что его было не слышно из-за широких стен. Девочка подошла к рамке и вынула из неё фотографию. А на ней не кто иная, как её мать.       «Ого! А я и не знала, что моя мама была балериной.» — девочка разглядывала старую помятую фотографию, а потом положила её на место.       Вдруг на лестнице послышались чьи-то шаги. Темноволосая испугалась топота и побежала быстрее искать дверь в комнату. Ещё чуть-чуть и её бы поймали. Как хорошо, что на двери комнаты был глазок, через который девочка смогла заметить чей-то силуэт. Она не смогла разглядеть её лицо, однако услышала знакомый грубый женский голос: «Странно, я слышала какой-то звук отсюда, ну да ладно, я все равно здесь не за этим.» Потом женщина начала что-то интенсивно искать, однако Хауст было уже всё равно. Она была наедине сама с собой. Никто ей не мешал и не знал про существование этого места.       Комната была вся розовая, но небольшая. Она состояла из столика, телевизора, серванта с книгами и маленького диванчика. Девочка нашла в столе конфету, которую она не съела несколько дней назад, и принялась интенсивно уплетать её. В общем, этот день ничем не отличался от предыдущих. Эми сама и не заметила, как начала засыпать и расползлась на полу, как желе, тихо похрапывая. <…>       С этого времени прошло шесть лет. Эмилия сильно поменялась так же, как и её жизнь. Однако все хорошее не было забыто.       Отец девочки, Грей Хауст, долго болел смертельной болезнью, о которой никому не рассказывал. Он был закрытым в себе человеком и в последние годы своей жизни ни с кем не общался, кроме родной дочери и жены. Когда мужчине оставалось недолго до смерти, он уехал к родителям, бросив свою родную семью на произвол судьбы. Почему он так поступил, никто не знает. Однако Грей кое-что после себя оставил. А именно деньги, ключи от машины, квартиру в Нью-Йорке и кулон на удачу Эмилии, как потом стало понятно, с совместной фотографией семьи внутри.       Один ужасный момент, который помнит темноволосая, был для неё решающим в её судьбе.       Девчушка как всегда убегала от няни, которая хотела научить её манерам поведения за столом, как вдруг увидела свою маму, всю заплаканную, около главной двери.       — Мама? Что случилось? Почему ты плачешь? — дрожа, произнесла Хауст, которая ни разу в жизни не видела чьих-то слёз.       Женщина, опомнившись, посмотрела на свою дочь и быстро начала вытирать слёзы.       Она начала что-то бурно объяснять, находясь в состоянии шока, однако девочка не смогла понять её неразборчивые слова.       Эмили стояла и смотрела на свою маму ещё очень долго. Её крашеные блондинистые волосы были потрепанные и собраны в низкий хвост. Красные заплаканные глаза заполнены печалью, а её нервные жесты и непонятные слова, которые она издавала, выглядели жутко.       Темноволосая девочка ничего не понимала. Она думала, что в её маму вселился какой-то бес. Эмили раньше удавалось слышать о разбитом состоянии людей, но она не понимала, что такое чувство когда-либо поймёт.       Это могло продолжаться долго, но откуда ни возьмись прибежала служанка и отвела уставшую и всю заплаканную женщину в её покои.       Тёмноглазая девочка наблюдала за удаляющимися движениями двух силуэтов женщин, а потом посмотрела на бумажку на полу и на кулон, который выронила её мать. Она подняла эту бумажку и начала читать её вслух.       «Дорогая Дженнифер и Эмилия Хауст!       Я был полным дураком. Извините меня за всё. Я вам благодарен за то время, проведенное с вами. Вы были для меня самым дорогим и близким, что у меня есть. Но увы, сейчас я вынужден покинуть вас. Я надеюсь, вы не сильно злитесь на меня за этот ужасный поступок. Если бы не болезнь, которая поедает меня изнутри уже которые годы, я бы не пошёл на такие меры. Я не буду…[мокрое пятно] Вам слишком досаждать, хочу лишь сказать несколько вещей. Дорогая моя жена, Дженни, пускай вся твоя жизнь будет насыщенной и прекрасной. Дари ласку и любовь нашей дочке, Эмилии, воспитай её как настоящую принцессу. Ни в чём не нуждайтесь и не болейте, живите так, как жили до этого. Я вас люблю всем сердцем и оставляю вам несколько вещей. Кулон, который приклеен к этой записке, предназначен для моей любой дочери. Пусть она смотрит на него, думает о своей семье и ощущает поддержку от меня в трудную минуту. Всё самое главное не увидишь глазами, а почувствуешь сердцем. Живите так, как решаете нужным. Ваш Грей Хауст»       Девочка с заплаканными глазами и камнем на сердце выронила листик и посмотрела на кулон, лежащий рядом. Он был компактный и аккуратный. Кулон был в виде красного сердца. Когда девочка открыла его, она увидела внутри фотографию себя и своей семьи. Эмили решила потрясти его, и из кулона выпала малюсенькая записка. На ней неразборчивым шрифтом было написано: «Семья Хауст, подобна огню, ничто их не остановит!» Эмилия решила положить эту записку обратно, посчитав эти слова абсурдом, так и не узнав, что на обратной стороне было написано: «Любое неосознанное движение — огонь превратиться в пожар, любой неосознанный человек — потушит его навсегда». Но что это могло означать? Была бы девочка постарше… Может быть и поняла. <…>       С этого времени, как Грея не стало, у девочки и её мамы настали очень сложные времена. Им приходилось часто переезжать с одного места на другое. Эмили часто меняла школы, и увы, там её не принимали…       — Ха! Посмотрите, что за лузерша идёт! — раздавались громкие голоса и смешки в коридоре, когда темноволосая девочка проходила около одноклассников и других незнакомых ей лиц.       Эмилия затыкала уши наушниками, чтобы не слушать их оскорбления.       Однако ощущала на себе взгляды посторонних людей.       Вдруг, к девочке подошла незнакомая компания и потащила её в женский туалет.       — Ч…Что вы делаете? — с испугом спросила Хауст.       — Да так. Ты просто нас сильно бесишь своей непосредственностью. Ходишь такая тут, ни причем. Сейчас я преподам тебе урок. — улыбнувшись гадкой улыбкой, сказала брюнетка на голову выше Эмилии.       — Н…Но я же вам ничего не сделала! — захлёбываясь в своих слезах, тянула из себя Хауст.       — Ну вот опять. Такая слабая и беззащитная овечка. Знаешь, на тебя даже смешно смотреть. Хэй, девчонки! — позвала двух своих подруг брюнетка. — Давайте-ка подстрижем её, новая причёска ей не помешает.       — Ахаха, согласна! — засмеялись в голос две блондинки, подходя с ножницами к бедной девочке.       Тёмноволосая сопротивлялась как могла, однако её вырубили, и она ничего больше не помнила.       Темно. Вдруг Эми открывает глаза. Она отрубилась прямо в туалете. Девочка решила подойди к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, и увидела ужасную картину. Её волосы были подстрижены под неровное каре. Лицо было все в синяках и шрамах. Одежда вся испачкана. Что же эти три дуры с ней сделали? Как жаль, что в лицо она сказать это им не могла.       Вся побитая и раненая, Хауст побежала домой. Было уже темно. Когда смуглолицая зашла домой, она пошла умываться и приводить себя в порядок. Девочка уже привыкла к таким выходкам, однако раньше доходило просто до царапин и не более.       Так как мать девочки, Дженнифер, ещё не пришла с работы, Эмилия села за стол и начала дочитывать свою любимую книжку, не заметив того сама, заснула.       Спустя несколько часов в комнату девочки зашла радостная мама, что-то крича, тем самым разбудила свою дочь.       — Эмили! Завтра мы переезжаем в Лондон, поэтому попрощайся со своими друзьями. Я уже забрала твои документы из гимназии. — сказала светловолосая женщина, заходя в комнату девочки и держа в руках какие-то бумажки.       Девочка вдруг проснулась и смотря своим побитым лицом на Дженнифер, выдала из себя тихими и тяжёлым голосом.       — Друзья? Переезд? Знаешь… Мне уже как-то всё равно. Со смерти отца мою жизнь пересекла тёмная полоса, и увы, я из неё уже никак не выкарабкаюсь.       — Ах! Девочка моя, что с тобой? Что тебя беспокоит? — увидев состояние своей дочери, блондинка начала подходить всё ближе к ней. Однако Эмили не дала ей это сделать.        — МАМА! Неужели ты только сейчас заметила моё существование? Почему ты меня не замечаешь? Почему я стала никому ненужной… Я хочу вернуться обратно в Париж, жить там как раньше, в роскошном особняке с прислугами и няней. Я хочу учить иностранные языки, развиваться и ходить в элитную академию! А что в итоге? Я хожу в какие-то школы и гимназии для бомжей, где меня каждый божий день избивают и не понимают меня! Я хочу вернуть своё беззаботное прошлое. Но… Я НЕ могу. Потому что я слабая. Всем на меня плевать! Да. Может я и давлю на жалость. НО МАМА, РАЗВЕ ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО ТВОЯ ДОЧЬ СТРАДАЕТ?       Дженнифер Хауст, остановившись, заплакала от вида своей дочери. Вся побитая, раненая девочка сидела перед ней на стуле. Её волосы были в ужасном состоянии, глаза все красные, а под ними чётко выраженные синяки, потрескавшиеся губы и худое слабое тело.       — Вон… ВОН! Я не хочу тебя видеть! И едь в свой Лондон одна!       Женщина смотрела ещё некоторое время на хрупкое создание, а потом вышла из её комнаты. Она ничего не могла с ней сделать. Ну или, по крайней мере, не пыталась.       Хауст, оставшись сидеть за столом, даже не обернулась, долго смотрела на обложку книги «The last», а потом заплакала. Она считала себя ничтожной. Она ничего не умела, была обузой маме. Но проблема даже не в этом. Мама девочки была так погружена в работу, что даже не замечала проблемы своей дочери. Она плохо училась. В школе с каждым переездом у неё было всё меньше и меньше друзей. А вскоре над ней вообще начали издеваться и насмехаться. Ей уже порядком надоело это. Она хотела поменяться, жить лучше. Но, к сожалению, её мама этого не понимала.       Дженнифер всегда от кого-то зависела, она не могла никому помочь и что-то сделать. Когда её мужа не стало, она поняла, что такое ответственность. Для неё были важны только три вещи: еда, дом, работа. А про дочь она свою забыла полностью… Видела она её только по утрам и поздно ночью, приходя с работы.<…>        Ночь. Темно. Все уже спят. Однако не Дженнифер Хауст. Она с кем-то разговаривала по телефону. Но очень тихо, что почти ничего не было слышно.       — Алло. Да, привет. Дорогой, у меня проблемы. Что? Да-да. Заедь за нами. Хорошо, пока! — с кем-то по телефону очень тихо говорила блондинка, а потом зашла в комнату дочери.       «Прости меня, дорогая… Обещаю, скоро наша жизнь наладится.» — говорила про себя Дженнифер, гладя свою дочь по голове, а потом вышла из комнаты.       На утро приехал грузовик и начал сгружать все вещи из квартиры. Мать бегала по дому и говорила грузчикам, что и куда нести. От громких топотов и посторонних звуков проснулась кареглазая девочка.       У Эми очень сильно болели глаза после вчерашнего вечера. Поднявшись с кровати, Хауст пошла в ванную, как вдруг увидела, что большинства мебели в квартире не оказалось.       «Что? Воры? Где мама?» — заволновавшись, девочка начала бегать из комнаты в комнату, пока не врезалась в незнакомого ей человека.       — АААА! — закричала Эмилия и начала бить мужчину. — Кто вы такой и что здесь забыли?!       — Тише, шавка, успокойся. Тебя твоя мамаша не предупредила разве о переезде? — сказал полный и высокий мужчина, посмотрев исподлобья на бедную девочку.       «А… Точно, переезд — пронеслось в голове Эми»       Девочка, попросив прощение у мужчины, спустилась на улицу, ведь по словам грузчика её мама находилась там. Одев ветровку и туфли, она вышла во двор и увидела свою маму с каким-то мужчиной.       — Мам! Почему ты не разбудила меня? — спросила темноволосая, подходя к женщине, а потом чуть тише сказала. — И да… Что это за мужчина стоит с тобой рядом?       Дженнифер Хауст прекратила милую беседу с каким-то мужчиной и посмотрела на свою дочь. Она была крайне радостной. Прям как… Со своим любимым человеком.       Блондинка, с того времени, как Грей бросил её, больше не улыбалась и не терпела общения с мужчинами. А тут вдруг она стоит тут и мило общается с левым прохожим. А может он не совсем прохожий?..       — Ох да, извини дорогой, я забыла тебе представить свою дочь. Познакомься, это Эмилия Хауст. — сказала в сторону мужчины Дженнифер. А её слово «дорогой» прозвенело как гром среди ясного неба.       Эми, ничего не понимая и сильно разозлившись, накричала на эту «милую» парочку.       — Мама! Я тебя вообще не понимаю! Ты же… Ты же обещала мне и папе, что будешь все время за мной следить и не будешь общаться со всякими… А тут. Что я вижу! Ты разговариваешь с незнакомым мне человеком и называешь его «дорогой», а про меня забываешь, да?       — Стой! Доченька, я тебе всё объясню! — крикнула блондинка в сторону Эмили, но та вся в слезах убегала от этого места происшествия. Она просто не могла видеть ни маму, ни того мужчину. Она слишком много натерпелась и хочет побыть одна…