Пропущенная пара по физике

Нет ничего плохого в ненависти к себе. Нет ничего плохого в самоуничтожении. И, конечно же, нет ничего плохого в пропуске одной пары по физике. Если вы скажете, что Тодороки Шото, ученик величайшей Академии Героев, занимающий второе место в топе самых сильных студентов, учащийся на третьем, последнем, курсе, любимец девушек и, чего уж скрывать, парней тоже, лежал и разлагался на кровати, вместо присутствия на той самой паре по физике, возможно вам скоро кто-нибудь плюнет в лицо. Но вы не можете винить его, он просто устал. Устал от громкого Ииды, или прилипчивого Киришимы, или вечно смотрящего на него с презрением и злостью Бакуго. Возможно, если бы он больше спал, правильно питался или пил витамины, окружающий мир не казался бы ему таким невыносимым, но правда была такова: он работает, учится на последнем году, а ещё безнадёжно влюблен в своего одноклассника, а на завтрак, обед и ужин ест разочарование в себе. Зашибись. На первый взгляд Шото уж точно не кажется человеком, который любит копаться в себе. Но по правде, чего таить, вчера он надрался с Денки в общей ванной. Было что-то завораживающее в том, что они так, совсем не брезгуя, передавали друг другу бутылку какого-то виски и пили прямо из горла, сидели в ванной, свесив ноги, и как говорил Денки: «Базарили за жизнь». О да, копаться в себе он любил так же, как и представлять вместо друга любимого человека, или играть в боулинг по субботам. Мысли всегда текли будто сквозь пальцы, а слова путались в полупьяном бреде двух голосов. Тодороки искренне считает себя невероятно глупым, потому что не может быть человек настолько порочным в свои семнадцать лет. Ох, если бы об этом узнал отец. Наверное, по его лицу прошла бы стая желваков, а возможно, он бы только покачал головой. Кто знает? Шото точно не был сейчас готов к откровениям. Он только хрипит, изображая тихий смех, ведь голова болит не от алкоголя, а от того, что сегодня он спал, наверное, часа три от силы. Он действительно устал. Поэтому пропущенная пара его совсем не волнует, он и так сходил на три, тем более что сейчас его мозг совершенно не может воспринимать информацию. Он перевернулся на спину. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль о шуме в коридоре. Но она тут же была отметена назад. Скорее всего это были Бакуго с Мидорией. Катсуки и Изуку жили в одной комнате, в отличии от всех. Точнее, их комнаты специально соединили вместе ещё год назад, по словам Айзавы, чтобы улучшить отношения между ними. Однако Шото догадывался, что так преподаватель хотел оградить крики Бакуго на Мидорию по утрам и вечерам в общежитии. И это действительно помогло. Парни жили в одной комнате на протяжении года. Напряжение между ними пропало, хоть и не сразу, Бакуго так вообще за первые две недели подорвал комнату пять раз, Тодороки считал. А вскоре, о боже мой, вы не поверите, стали чуть ли не лучшими друзьями. Правда ссоры, пускай и шуточные, все же случались, а взрывы наполняли помещение характерным грохотом и запахом гари. Нужно отдать должное Мидории, что он не использует свою силу Один за всех, иначе, в противном случае, от общежития остались одни щепки, тонны строительной пыли и арматуры. А ссоры случались из-за совсем бытовых мелочей, чаще всего из-за неуклюжести Мидории и кучи невероятно ценных вещей Бакуго. А так… Тишь да гладь. Но видимо не сегодня. Шото даже не успел понять, что произошло, он лишь увидел зелёный вихрь, что ворвался в комнату и запрыгнул под кровать, так и не хлопнув дверью. Шото дотянулся ногой и слегка толкнул её, надеясь, что та закрылась не слишком громко. Он ещё тупо пялил в потолок минуты две, стрелки на часах пробили четыре дня. Что же, видимо сегодня не судьба ему отдохнуть. Бакуго вошёл в его комнату так, что многострадальная дверь впечаталась в стену, в рамах задрожали стекла. Хах, видимо Бравый рыцарь Катсуки пришёл отстаивать честь своей фигурки Всемогущего, которая была крепко сжата в его кулаке. — Эй, двумордый, ты задрота не видел?! Этот чертов Деку опять крутит своей жопой возле моих полок, блять. — Бакуго, словно огнедышащий дракон, выдыхал дым, чихая пеплом. Шото лениво перевёл на него раскосые глаза. — Ты о Изуку? Нет, не заходил, — а потом вновь устремил взор на часы. — занятия уже закончились? — Конечно, блять, закончились. Время уже четыре, Половинчатый. — Катсуки повёл плечами. На нем была одна лишь майка, что не скрывала весь рельеф уже довольно взрослого тела. — Остальные ушли по магазинам, гребаная летняя практика на носу. Тебе бы стоило ходить на пары. Айзава точит пики и готов снимать с тебя скальп, псина. — Ага. На этом дверь в его комнату вновь захлопнулась с оглушительным воем. Пора покупать заглушки. Тодороки вновь перевёл взгляд на потолок, тот был безгранично белым, а в углу чёрный паучок плел тонкую паутинку, не давая этой поверхности превратиться в очередной потолок медкабинета, который в последнее время, радовал Шото своей неприступностью. Из-под кровати послышался тихий выдох и шорох. Тодороки перевернулся на живот и, свесив голову с кровати, немного скомкал одеяло. На полу, возле его тумбы, слегка задевая головой, лежал Мидория. — Я уронил коллекционную фигурку Бакуго. — Я понял. — Спасибо, что прикрыл. — Ага. По комнате тихо пронёсся смех Изуку, напоминающий кряхтение старой клячи, когда она пытается перейти дорогу на красный. Изуку. За эти два года он так сильно изменился. Казалось бы его кожа стала бледнее, а веснушки ярче. У него были до ужаса запавшие глаза, под ними виднелись синие круги, а ещё кожа век была немного красной, скорее всего из-за очередной бессонной ночи. Тодороки действительно не понимал его. Мидория тащил на себе груз Одного за Всех, он работал и учился до упора. С утра Академия, потом практика, которая на самом деле являлась неподъемной работой в преступном районе города, спасибо, что хоть платили. После практики он выполнял домашнее задание, а потом бежал на тренировку. И так каждый день. Он никогда не жалел себя нигде. Ему этого не нужно было. Он был самодостаточен, работал с профи и обходил их с лихвой, успеваемость у него была самая высокая в классе, а в спортивном зале он выкладывался на тысячу процентов. Он хотел быть идеальным. Он улыбался так искренне, что у Шото каждый раз замирало сердце. За эти два года он стал таким, каким он хотел видеть себя в детстве. Шото им восхищался. Мидория послал ко всем чертям свое здоровье, и только осознанность того, что люди нуждаются в нем, как в лучике света, не давала ему сдохнуть раньше времени и быть хоть немного осторожным. Изуку изменился за эти два года. Он стал более уверенным в себе, более решительным, более разумным. Но черт, Шото готов поклясться. Он видел как в этих красивых, по-настоящему живых глазах, танцевали языки зелёного пламени. Он был неудержим, а порой даже безрассуден. Он был словно копией Всемогущего. Более молодой и совершенной. Изуку изменился за эти два года. Он стал выше, расправил плечи и демонстрировал итог нагрузок в спортзале. Мидория сотнями текстов получал сообщения от поклонниц и поклонников и лишь мягко улыбался, глядя на экран телефона. У него отросли волосы, которые он каждый раз пытался расчесывать, приходя к неудаче снова и снова. В них путались все расчески, а Урарака однажды нашла там маленькую фигурку из Киндер-яйца. Мидория выглядел невероятно уставшим, но шёл вперед, не останавливаясь на достигнутом. Шото точно знает, что Изуку сегодня пришёл в шесть утра с задания, сделал разминку, принял душ и пошёл на занятия. Наверное, в Мидории было больше всех терпения и упорства. А ещё у него была несгибаемая сила воли и невероятно красивые, зеленые, кричащие яркостью цвета, глаза. Тодороки вновь взглянул на Изуку. Его волосы были собраны в небрежный пучок, пара прядей все же упала на лицо, а ещё он смеялся, этим своим хриплым, невероятно уютным смехом, не смотря на то, что он проживал каждый день. Он был силен. Казалось бы весь мир сузился до его кровати, тумбочки и пространства между ними. Но здесь не было места неловкости и потерянным взглядам. Рядом с Мидорией все казалось до чёртиков правильным, совсем не так, как в пустой комнате, или с Каминари в ванной. По-другому. — Эй. — А… Что? — Тодороки словно тонул в изумруде глаз напротив. — Шото, — было невероятно приятно слышать свое имя из этих уст. Тодороки был безнадёжно влюблен, — как насчёт того, чтобы заказать пиццу? — Мы можем сходить в кафе. — нет он конечно ни на что не рассчитывал, но почему бы и не предложить. — Но тогда меня увидит Каччан, — брови Изуку сложились домиком, — а если меня увидит Каччан… — Что насчёт необычного выхода из ситуации? — глаза Шото переместились с лица Мидории на окно. Он сполз с кровати, попутно разминая затекшие конечности. — Пожалуй, я приму Ваше предложение. — Изуку встал и отряхнулся. Улыбка, пускай и уставшая, озаряла его лицо. А больше для Шото ничего и не нужно было. Что же, не даром Айзава-сенсей проводил им уроки на развитие причуды. Теперь Шото мог не скупиться и воплощать свою фантазию в различные ледяные фигуры. Так что, особо не заморачиваясь, он протянул длинный ледяной шест до земли. Мидория спустился первым, а позже рядом с ним приземлился и Тодороки. — Что же, куда пойдём? — Изуку аккуратно расплел пучок, позже завязывая маленький хвост. — Держим путь на пиццерию? — Шото лишь пожал плечами и улыбнулся в ответ. — Путь на пиццерию! — и Мидория радостно подхватил парня под локоть. — Ох, ну что за поведение… — Тодороки ничего не мог поделать, поэтому всего лишь покачал головой и тихо рассмеялся. Такими моментами он дорожил особенно сильно, — всего лишь поход в кафе, а он… — Всего лишь свиданный поход в кафе, между прочим! — Свиданный поход? — Боже, Шото, ты рубишь всю романтику на корню. — Я не… Пускай когда они вернутся, Тодороки будет наказан Айзавой за пропуск занятия и использование причуды в стенах общежития, пускай Бакуго растерзает его в клочья за то, что тот укрыл его товарища от «дружеского» кулака. Пускай. В конце концов, сегодня у Мидории выходной. Разве они не могут использовать его на все Плюс-Ультра?